Симфония тишины

Февраль 2007 года.

За ужином, который они, как всегда, готовили вместе, Вололодя сообщил:

- Сегодня я встретил потенциального инвестора, но, к сожалению, он нам не подходит. Он специализируется на торговых центрах, а пригородное поселение - это не его профиль. Но идея ему понравилась. Он сказал, что, возможно, знает кого-то, кто смог бы профинансировать такой проект. Посмотрим, что из этого выйдет. А ты над чем сегодня работал?

- Над сериалом. Бесит. Продюсерская компания торопит, хотя до выхода ещё полно времени. Режиссёр, похоже, высокого мнения о себе, но сюжет, мягко говоря, далёк от гениальности. Типичное развлечение для домохозяек. И саундтрек хотят такой же - сентиментальное нытьё.

- Зато интереснее, чем рекламный ролик, верно?

Юра поморщился.

- Всё это одно и то же. Бессмысленная ерунда. Только отвлекает от действительно важного. У меня сейчас в голове две прекрасные мелодии, но я не могу посвятить им всё своё время.

- Почему нет? Брось всё и сосредоточься на своём произведении. Моих денег нам на двоих хватит.

Юра вздохнул:

- Проблема не столько в деньгах, сколько в репутации. Произведение должно найти дорогу к своим слушателям, но как это сделать, если ты совершенно неизвестен как композитор?

- Ну ты преувеличиваешь. Ты же даже на гастролях был?

Юра отмахнулся:

- Это только благодаря связям Юргена. Да и музыка в основном была его. Кстати, мы сегодня созванивались. Юрген знает одного режиссёра, которому нужен композитор для театральной постановки. «Мастер и Маргарита» Булгакова в современной интерпретации, ещё и с масштабным гастрольным туром по Германии. Он хочет, чтобы я подал заявку.

- И ты будешь?

- Не знаю. У меня совсем нет опыта работы в театре. Да и Юрген говорит, что режиссёр помешан на Булгакове и очень упрямый. А ещё нужно всё сделать быстро. Я не уверен, что справлюсь.

- Думаю, тебе нужно быть увереннее в себе. Если ты будешь крутиться только в коммерческих кругах, о тебе никогда не узнают те, кто действительно важен, - настаивал Вололодя.

В его словах был смысл. Было бы глупо упускать такую возможность. В то же время Юра хотел сосредоточиться на своих собственных идеях, поработать над тяжёлой, мрачной мелодией или лёгкой, словно звучащей через колокольчики… Как только самые срочные заказы будут сданы, он собирался посвятить всё своё время этим мелодиям.

Юра вздохнул:

- Наверное, мне просто нужно рискнуть, да?

- Кто не рискует…

«… тогда я навсегда останусь тем, кто пишет дурацкую музыку для сериалов.»

Эта мысль не давала ему покоя всю ночь.
Даже когда на рассвете он открыл глаза, он еще долго лежал, размышляя в тишине спальни.
Стоит ли ему действительно подать заявку? Он не ожидал, что у него получится. Но что, если все-таки получится?

«Тогда моя собственная работа надолго окажется в ящике стола.»

Ему казалось, что он на пороге чего-то особенного: обе мелодии были как два семени, из которых могло вырасти настоящее произведение искусства. А что, если он потеряет интерес к ним и больше никогда не вернется? С другой стороны, участие в театральной постановке могло бы дать ему необходимую известность, и его собственная музыка наконец-то получила бы шанс быть услышанной.
Но если это провалится, никто больше не захочет ничего слушать от меня…
Измученный сомнениями, он повернулся к Володи и стал рассматривать его расслабленные черты лица. Сразу все сомнения были вытеснены другими мыслями - теплыми и знакомыми, как каждое утро, когда он просыпался рядом с Володей. Неужели я это сейчас просто вижу во сне?
Нет, он действительно лежал рядом со своим Володей - взрослым, но одновременно все тем же мальчиком из "Ласточки". Да, с тех пор прошло двадцать лет, но их любовь только становилась сильнее. Это теплое, приятное чувство в груди заставило Юру вдруг осознать: он готов сделать все, чтобы Володя мог им гордиться.
Юра встал и поднялся в свою мастерскую. Через полчаса он спустился обратно и объявил:

- Я подал заявку!

Он подставил Володе щеку для поцелуя, но тут же ответил на него - в губы.

- Я горжусь тобой. Если они тебя не захотят, это их проблема. Они упустят великолепного композитора.

***

В субботу Юра предложил поехать в город.

- На улице минус пять, - с сомнением заметил Володя.

- Мы можем просто покататься, где-нибудь поесть, зайти в торговый центр. Мне не помешает купить чтонибудь теплое, - убедил его Юра.

В центре Харькова они пообедали в грузинском ресторане, а потом часами бесцельно катались по улицам.
На красный свет Володя рассказывал об архитектурных особенностях окружающих домов, и это превращалось в увлекательную экскурсию по городу.
Когда они ехали по улице Сумской, взгляд Юры остановился на оперном театре:

- Здание выглядит каким-то другим… словно уменьшилось и обветшало. Наверное, в детстве всё кажется больше и величественнее.

- Но оно всё ещё привлекает немало посетителей, - ответил Володя, указывая на лестницу под массивным навесом, который покоился на высоких колоннах. Там, среди граффити, сидела группа подростков в чёрных куртках и пальто, в рваных джинсах, с длинными волосами и небрежными челками. Они пели под гитару и передавали друг другу банки с пивом.

- А я думал, что Берлин - это город свободы, - удивился Юра. - Как вижу, Харьков не отстаёт. В моё время альтернативщики прятались по тёмным углам, чтобы их не избили гопники, а сейчас они сидят в самом центре города на видном месте.

- Их и сейчас иногда атакуют. Но если дело принимает серьёзный оборот, приезжает полиция.

- И откуда ты всё это знаешь?

- От Маши. Её сын здесь тусуется.

- Невероятно, что у наших друзей уже такие взрослые дети…

Они проехали здание областной администрации, и теперь машина грохотала по брусчатке.

- Маша рано стала мамой. Дочке Иры и Жени всего десять.

- Это же твоя крестница, да? Ты скучаешь по ней?

- Конечно… Она была мне почти как дочь, - грустно ответил Володя. - Но, скорее всего, я её больше никогда не увижу. Ира и Женя наверняка уже внушили ей, что я извращенец.

- Когда она подрастёт, им придётся объяснить, почему её любимый крестный вдруг исчез из её жизни. Оля всё поймёт и сама захочет с тобой связаться.
- Я уверен, что новое поколение не позволит диктовать им, кем быть и кого любить.

- Думаешь?

- Я уверен. Мир меняется, Володя. Может, эти изменения и не сразу заметны, но с исторической точки зрения они огромны. А в Харькове есть что-то вроде Моцштрассе в Берлине?

Володя рассмеялся:

- Да тебя фантазия уже далеко унесла! До такого нам ещё очень далеко. Есть пара гей-клубов и один парк…

Интерес Юры проснулся.

- Прекрасно. Поехали туда.

- Может, лучше в торговый центр?

- Этот парк так плох?

- У меня о нём не самые яркие воспоминания…

Когда они приехали, Юра был почти разочарован. Кругом только молодые мамы, катящие коляски по заснеженным аллеям, и пожилой мужчина, сидящий на скамейке и курящий.
Единственным намёком на то, что тут происходило по ночам, была лежащая на земле листовка. На ней был изображён туфель на шпильке и надпись «Дикая поездка».
Юра поднял её:

- Что это значит?

- Так в народе называют гей-клуб Drive.

- Реклама травести-шоу? Хм… Ни адреса, ни объяснений, только телефон. Если не знаешь, о чём речь, ничего не поймёшь.

- В этом и смысл. Всё происходит тайно. Слишком опасно рекламировать такие вещи открыто.

- Вот тебе и свобода… - Юра положил листовку в карман и спросил: - Почему у тебя такие плохие воспоминания о парке?

Володя смущённо ответил.

- Я был здесь несколько раз, чтобы встретить… ну, кого-то особенного. Но быстро понял, что это место не для меня.

- Этот «особенный кто-то» уже здесь, - улыбнулся Юра и хотел взять Володю за руку, но тут почувствовал чей-то пристальный взгляд. Пожилой мужчина, куривший уже третью или четвёртую сигарету, смотрел на них с явным отвращением.

- Пойдём отсюда, мне холодно. И мне не нравится, как он на нас пялится.

- Может, он хочет с тобой познакомиться? - поддразнил его Володя.

На обратном пути они обсуждали планы на ужин. Володя предложил приготовить филе пангасиуса с бататом в духовке.

- Экзотика какая! Тогда точно придётся заехать в торговый центр.

Когда они свернули на Университетскую улицу, Володя притормозил у здания филармонии. Именно там он видел Юру дирижирующим прошлой осенью.

- Я бы так хотел заглянуть за кулисы. Обещай, что однажды устроишь для меня экскурсию.

- Не думаю, что когда-нибудь снова отправлюсь в турне. - Очень на это надеюсь. Тогда я смогу официально сидеть в зале и подарить тебе огромный букет цветов.

Но всякий раз, когда Юра вспоминал тот концерт, перед глазами вставал уродливый синяк на плече Володи, который тот пытался скрыть в ночь их воссоединения. Его сердце мгновенно наполнялось жалостью и чувством вины. Как же одиноко и потерянно должен был чувствовать себя Володя все эти годы. Какой же должна была быть его душевная боль, если для её утоления требовались физические страдания. Но теперь, когда они снова были вместе, Юра надеялся, что всё это осталось в прошлом.
Задумавшись, Юра смотрел на улицы Харькова, по которым они ехали. Вдруг он воскликнул:

- Эй, остановись! Здесь моя музыкальная школа, а прямо напротив - театр.

Володя притормозил перед Муссури-театром - точнее, тем, что от него осталось. Юра ошеломлённо смотрел на строительный забор, покрытый плакатами и исписанный граффити. За ним виднелось разрушенное здание театра: обветшавшая охристая фасада осыпалась, из окон торчали деревянные балки, обломки лепнины лежали на земле, а купол полностью обрушился.

- Как жаль… - с грустью произнёс Юра. - Я всегда восхищался этим зданием, когда скучал на уроках сольфеджио. Мне казалось, что я путешественник во времени, читаю Маяковскому его стихи или слушаю, как Высоцкий поёт под гитару. Я представлял, как всё здесь выглядело раньше: цирковые представления, оперы, сотни зрителей в огромном зале…

Володя тяжело вздохнул:

- Ну а теперь это место для бездомных и сомнительных личностей.

По новостям постоянно сообщают то о полицейских рейдах, то о том, как пожарные тушат костёр, разожжённый на сцене.
Юра покачал головой, не в силах понять, и перевёл взгляд на здание напротив - свою старую школу. Оно выглядело значительно лучше: город его отреставрировал, фасад заново покрасили, а старые деревянные окна заменили на современные пластиковые.
Может быть, за этими окнами, в его старом классе, сейчас сидит мальчик, такой же, каким был он сам когда-то, и пишет диктант по музыке. Может быть, его тоже зовут Юра.

- Историческое место, - сказал Юра, разглядывая школьное здание.

- Да, для меня тоже. Именно здесь я познакомился со Светой, - ответил Володя. - Я часто ждал её во дворе, когда мы договаривались о встречах. Почти совершил самую большую ошибку в своей жизни.

- И женился на ней? - усмехнулся Юра. - Тогда бы меня точно ударило молнией, я бы материализовался перед алтарём и громко заявил протест.

Володя рассмеялся и спросил:

- Хочешь войти?

- Конечно, нет. Десять лет мучений пять раз в неделю мне хватило.

- Тебя заставляли играть на пианино, а теперь оказывается, что и вся школьная жизнь была для тебя мучением? Как ты вообще стал композитором?

Вопрос Володи был с оттенком иронии, но Юра ответил серьёзно:

- Иногда я сам себя об этом спрашиваю. Я люблю музыку всем сердцем, но методы преподавания тогда… Знаешь, как бабушка наказывала меня, когда я не хотел заниматься? Она заставляла меня снова и снова писать одну фразу: "Если я не буду заниматься, я никогда не стану великим пианистом, как мой дедушка." Для неё существовало только "великий" или "ничего". Сочувствия у неё вообще не было, а под конец жизни она окончательно потеряла разум.

Володя нахмурился, но Юра успокоил его:

- Давай поговорим о чём-то хорошем. Закрой глаза и представь, что ты ждёшь здесь Свету, а вместо неё я выхожу.

- Как это ты выходишь? Ты же в Германии…

- Да не важно! Может, я забрал какие-то документы или хочу на минуту покончить с моим старым учителем музыки. В любом случае, я вдруг оказываюсь перед тобой - молодым и красивым…

- И я стою перед жестоким выбором, потому что вот-вот выйдет Света. Я пытаюсь построить новую жизнь, а ты, наверное, здесь только на один день…

- Так ты выбираешь Свету и оставляешь меня под дождём?

- Конечно, нет. Конечно, я иду к тебе. И тогда начинается длинный сложный день, в конце которого я кого-то предаю.

- Я тоже. У меня же есть Йонас.

- Этот снова, - возмущается Володя. - Теперь он сам врывается в наши фантазии.

Юра смеётся:

- С этого момента больше не было ни Йонасов, ни Свет. Я бы никогда тебя не отпустил. Я уже один раз попался на твоё желание измениться, стать нормальным, создать семью, и что из этого вышло? - Он положил руку на колено Володи.

Тот улыбнулся, посмотрел Юре в глаза и завёл двигатель.

- Ладно, поехали за покупками…

- Я как-то устал, давай лучше поедем домой.

Школьное здание пробудило детские воспоминания, которые ворвались даже в его сны.
Когда он просыпался от своих беспорядочных видений - иногда он видел своего седовласого учителя, иногда своего деда, а иногда - фиолетовое платье бабушки, - он замечал, что и Володя беспокойно спал.
Когда Юра снова проснулся, он почувствовал взгляд Володи на себе.

- Не даю тебе спать? - спросил тот.

- Нет, все в порядке, не обращай внимания, - шепотом ответил Володя, - я просто прекратил принимать снотворное.

- Я не знал…, - пробормотал Юра, повернулся на бок и снова уснул.

Что-то коснулось Юры в спину.

- Может, всё-таки возьмёшь половинку? - спросил он сонно, - ты ведь почти не спишь…

- Я уже одну принял, - Юра кивнул.

- Странная ночь.

Володя поцеловал его в лоб.

- А теперь спи.