Глава 5. Какие будут приказания?
Мы вышли в море на рассвете тринадцатого дня после моего побега от шайки Белого Черепа. Дул свежий северный ветер, было пасмурно, с самого утра накрапывал дождь.
Почему-то тот день помнится мне смутно — примерно как исчезающая в серой дымке у горизонта за кормой Англия. Наверное, потому, что тогда у меня в голове не было ни одной мысли о том, что осталось позади — шайке Белого Черепа, своём доме и моей Родине в целом. Я всей душой стремился вперёд, к острову Одноглазого Краба.
У меня довольно сносные познания в морском деле — Джон Хью, ещё будучи капитаном «Чёрной Акулы», не зря потратил время на моё обучение. После того, как я сорвал назревавший на судне бунт, одноглазый стал относиться ко мне гораздо лучше, чем раньше, даже с какой-то не очень явной, но всё же добротой. И в число её проявлений входило то, что периодически он обучал меня морскому делу — навигации, управлению парусами и чёрт знает чему ещё.
Поэтому в кораблях я разбирался, хоть и не так хорошо, как хотелось бы. И этого было достаточно, чтобы выбрать судно.
За довольно-таки кругленькую сумму я купил, на мой взгляд, прекрасную шхуну — почти новую, трёхмачтовую, быстроходную — которую после недолгого раздумья назвал «Подругой шквалов», в честь той шхуны, которая восемь лет назад спасла нас на необитаемом острове.
По всему порту из толп беспризорных мальчишек и бездомных нищих я навербовал целую армию шпионов, которые следили за тем, не появился ли в порту «высокий одноглазый мужчина с седыми волосами и хриплым голосом». На оплату этой работы мне пришлось потратить огромные деньги, но зато теперь я всегда и во всех подробностях был осведомлён о положении дел в порту: о зашедших в него судах, ушедших судах, находившихся на набережной людях и даже о ценах на пиво в тавернах.
Одним словом, Хью не мог пройти по портсмудской набережной незамеченным. И это очень и очень радовало.
Но к разного рода неожиданностям тоже стоило подготовиться — кто знает, что нас ждёт в пути и на самом острове. Поэтому мне пришлось купить гору оружия и боеприпасов, а на палубе шхуны установить пушки — новенькие, поблёскивающие на солнце начищенными стволами.
Один их вид вселял в меня уверенность в успехе предприятия.
За матросами дело не стало — на плату им я, как обычно, не скупился, желающих было много, и я смог отобрать тех, что пришлись мне по душе и казались надёжными.
Проблема возникла тогда, когда настало время выбирать капитана и штурмана, поскольку моих познаний в морском деле явно не хватало ни для той, ни для другой должности. Тут бы очень помогла рекомендация Билла Смита, имевшего множество связей с самыми разными людьми моря, но он, как уже говорилось, отправился в какую-то экспедицию в Африку и сейчас находился очень далеко от Портсмуда. Это значило, что мне нужно думать своей головой.
А думать своей головой я не любил, потому что, как правило, мои решения приводили к чему-нибудь не очень хорошему для меня. И когда я уже почти отчаялся и потерял надежду найти хорошего капитана, в голове у меня вдруг всплыли воспоминания о первых днях после возвращения с острова восемь лет назад, когда Смит водил пятнадцатилетнего Джека Шермана к своему другу... как же его звали? Бенджамин Корт, вспомнил!
Именно к нему я и обратился. Найти его оказалось несложным делом — даже слуги в доме Смита знали его адрес. И он согласился возглавить экспедицию. С его стороны было выдвинуто лишь одно условие — штурманскую каюту должен занимать его друг Ферфакс. Я с радостью согласился, понимая, что теперь мне не надо искать штурмана. И ещё с десяток матросов, которых он привёл с собой.
Новый капитан новой «Подруги Шквалов» мне сразу понравился. Вежливый, учтивый мужчина лет сорока с роскошными бакенбардами и удивительно красивым, мелодичным для морского волка голосом. Смит, являвшийся его самым близким другом, утверждал, что он даже поёт под аккомпанемент своего прекрасно играющего на скрипке штурмана Ферфакса. Помнится, услышав об этом — разговор происходил много лет назад, на террасе принадлежавшего Смиту дома — я имел смелость спросить, что такой, без сомнения, прекрасный дуэт делает в море, но тут же пожалел об этом — капитан разразился длинной гневной тирадой, в которой возвёл Корта и Ферфакса в ранг чуть ли не морских королей, убеждая меня, что доверяет им, как себе.
Исключительно из-за этой фразы, абсолютно случайно всплывшей в моей памяти, я и решился доверить такому необычному для океанских просторов дуэту управление судном и тайную цель нашего плавания.
На второй день которого у нас с Кортом и Ферфаксом состоялся важный разговор, думаю, заслуживающий занять место здесь, на этих страницах.
Я, помнится, сидел тогда в шлюпке на корме и резался в карты с отстоявшим свою вахту матросом — несмотря на то, что мне, как владельцу судна, полагалось стоять на капитанском мостике, я не пренебрегал обществом низших по чину. Даже наоборот.
К тому же, в карты я умел играть довольно хорошо и частенько одерживал победы над своими соперниками, но выигрышей никогда не брал, благодаря чему смог завоевать любовь почти всех членов команды.
В этот раз я, как казалось, тоже был очень близок к победе. И поэтому, наверное, можно представить себе мою досаду, когда откуда-то справа донёсся чей-то голос:
— Мистер Шерман, вас капитан зовёт в кают-компанию!
Я обернулся. Это был старший боцман Элисон — удивительно маленький и худощавый и в то же время удивительно смелый, честный и сообразительный малый. Я его очень любил — таких людей называют толковыми.
Он козырнул мне. И я ответил со вздохом:
— Хорошо, передайте ему, что я сейчас буду.
Элисон кивнул и, развернувшись, зашагал обратно. А я сказал своему почти разгромленному сопернику, который сиял от радости:
— Ты не особенно радуйся, мошенник. Я тебя ещё успею разнести. В пух и прах.
В кают-компании было светло и просторно. На диване у переборки — прекрасном кожаном диване, который после его покупки значительно облегчил мой карман — сидели, переговариваясь о чём-то, Корт и Ферфакс.
При моём появлении они встали.
— Мистер Шерман, наконец-то вы пришли! — воскликнул Корт.
— Я немного задержался, извините... — пробормотал я. Мне стыдно было признаться, что задержался я из-за пререканий с матросом по поводу исхода поединка — тот утверждал, что в таких случаях всегда объявляется ничья, а я говорил, что тут случай исключительный — у меня абсолютно выигранное положение.
— У нас к вам важный вопрос, — сказал Ферфакс — невысокий (но повыше Элисона) крепыш с красивым, почти не загорелым лицом и удивительно тонкими пальцами — как мне кажется, общая черта всех скрипачей.
— Мои уши раскрыты так широко, как никогда ранее, — улыбнулся я.
Мы уселись на диване. «Как же, однако, приятно сидеть на том, что куплено за твои деньги!», — подумал я, проваливаясь в мягкие подушки.
— Я правильно понял, — спросил капитан, — что мы направляемся на остров за... как бы сказать... внушительной суммой денег?
Я усмехнулся.
— Более чем внушительной. Будь она не очень внушительной, мы бы и не поплыли. Она настолько велика, что на неё можно снарядить огромную эскадру и даже построить ей порт на каком-нибудь острове, уплатив при этом рабочим тройное жалованье.
— Отлично. Так вот, мы с Ферфаксом здесь сидели и обсуждали ваши приключения на этом острове несколько лет назад. И задались вопросом: что стало с испанцами, судно которых вы затопили?
— Они остались на острове — убивать их было бы слишком жестоко.
— Но разве оставлять людей на необитаемом острове — не убийство?
Я пожал плечами.
— Смотря на каком острове и как оставлять. Мы их оставили на богатой дичью земле, там есть пара рек и даже озеро... И, к тому же, дали им оружие.
— Именно этого я и боялся.
— Чего же здесь бо... — спросил было я, но тут же догадался: — А, так вы боитесь, что им вдруг придёт в голову напасть на нас?
— Не боюсь, а опасаюсь, — поправил Корт.
— Боюсь — звучит некрасиво, — усмехнулся Ферфакс.
Я улыбнулся, а вот лицо Корта осталось серьёзным — он, по-видимому, вообще плохо воспринимал шутки.
— А сколько там этих... вооружённых? — спросил капитан.
— Н-ну... — протянул я, раздумывая, — может быть, человек тридцать. Скорее всего, меньше.
— У нас вся команда ненамного больше, — Корт явно был настроен пессимистично. — Просто подумайте: что будет, если мы высадимся на берег и они перестреляют нас из кустов, как куропаток?
— Ну а почему бы и нет? — вдруг занял его сторону Ферфакс. — Почему бы им не напасть на нас? Силы примерно равны, их положение — контроль острова — куда выгоднее, оружие есть. В случае проигрыша они ничего, кроме пороха, не потеряют. А в случае победы у них в руках окажется судно и, следовательно, свобода.
— И правда... — пробормотал я, обескураженный тем, что упустил из виду, как-то совсем забыл про оставшихся на острове испанцев. — Они вооружены, мы дали им немало и пороха, и мушкетов... Хотя, конечно, — приободрился я, — кто может сказать точно, есть ли у них порох? Может быть, они его уже давно потратили — как никак, живут на необитаемом острове восемь лет. То есть, конечно, теперь он обитаемый, но всё же...
— Да и кто знает, — подхватил штурман, видимо, ещё не решивший окончательно, чью ему сторону принять, — может быть, они там все вымерли за эти восемь лет. Или их какая-нибудь посудина подобрала. Или сами себе что-нибудь построили и уплыли. Или...
— Всё это, конечно, может быть, — перебил Корт. — Но, чёрт возьми, если мы идём навстречу неизвестности, то нужно в первую очередь рассматривать худшие варианты, не так ли?
— Так... — грустно признал я.
— И что нам теперь делать? — спросил капитан.
С минуту в помещении висела тяжёлая, гнетущая тишина.
— Одним словом, вы, мистер Шерман, не знаете! — заключил Корт и с лёгким упрёком сказал: — На суше о таких вопросах думать надо!
— Не знаю, — честно признался я. — Не думал об этом. Ни на суше, ни пока ещё на море.
— И мы не знаем, — вздохнул капитан. — Поэтому предлагаю подумать.
— А ещё, — добавил Ферфакс, — предлагаю подумать о том, что мы скажем команде, когда остановимся у кишащего испанцами необитаемого острова.
Я согласился, что подумать надо. Но до самого конца плавания нам так и не пришло в голову ничего толкового.
Думаю, не стоит рассказывать обо всём том, что происходило с нами во время нашего долгого плавания хотя бы потому, что там, собственно, ничего и не происходило.
Жизнь моряков вообще, на самом деле, очень однообразна — на протяжении нескольких недель мы видели вокруг лишь переборки кают и море. И больше ничего. Ни-че-го.
Вот представляете ли вы себе такой распорядок дня: ты просыпаешься и понимаешь, что делать тебе просто-напросто нечего? Не-че-го. Ты заточён в маленькой, болтающейся на воде скорлупке, где от носа до кормы можно пройти за минуту. Если не торопиться. А если постараться, то можно и за пять.
Думаю, то, что я, двадцатитрёхлетний Джек Шерман, ходил и считал всё это, уже говорит само за себя. Делать мне было нечего от слова «совсем». Настолько нечего, что я даже пару раз драил палубу вместе с командой, чем пытался хоть как-то разнообразить свой досуг. И попутно, кстати говоря, произвёл очень благоприятное впечатление на матросов — владелец шхуны, драящий на ней полы, судя по всему, было не таким уж и частым явлением.
Единственное, что вносило в нашу жизнь немного адреналина — это шторма. «Подруга шквалов» блестяще выдержала три настигнувших нас бури — она не дала ни единой течи и ни разу не заставила нас испугаться за свои шкуры.
Испугаться за свои шкуры нас заставило другое. В течение последних двух недель плаванья мы с капитаном в подзорную трубу видели за за кормой какое-то судно — оно, судя по двум мачтам, было бригом.
Корабль упорно шёл за нами тринадцать дней, и Джек Шерман с Кортом и Ферфаксом часами ломали головы над тем, кто это и зачем нас преследует.
Мы перебрали множество вариантов, задачей которых было вовсе не отразить реальность, а лишь успокоить нас, подозревавших, кто это мог быть на самом деле. И только штурман осмелился осмелился высказать то, что вертелось у всех нас на языке и то, что было самым страшным, и, к сожалению, самым правдоподобным.
— А может быть, — предположил он, — это пираты? Они дождались, пока мы выйдем из порта и отправились за нами, предпочтя быть в роли догоняющих?
— Может быть, — сказал я как можно более безэмоционально, — но вряд ли.
Не хотелось даже думать о таком. Представить, что мы снова сойдёмся с Джоном Хью на необитаемом острове всем, а особенно мне, прекрасно знавшему, кто он такой, было очень страшно. До дрожи в коленках.
И поэтому, мне кажется, можно представить себе нашу радость, когда одним прекрасным утром мы, оглядев в подзорную трубу горизонт, не увидели там ненавистного брига.
Наше счастье не знало предела.
— Ну вот, мистер Корт, — говорил я, фамильярно похлопывая капитана по плечу, — это оказался какой-нибудь обычный торговец, а мы с вами перепугались!
— Да уж, — посмеиваясь, отвечал тот, — какие же мы с вами трусы!
Вечером того же дня мы подошли к острову.
Сложно передать словами то волнение, которое я испытал, когда увидел на горизонте затянутые белёсой дымкой верхушки островных холмов. Сердце в груди забилось чаще, и на меня как-то ощутимо пахнуло... ощущением прошедшего детства, что ли.
Весь день небо было затянуто тяжёлыми серыми тучами, из которых накрапывал дождь, но к вечеру погода прояснилась. Море, белевшее гребнями пены на довольно-таки немаленьких волнах, начало успокаиваться и весело заискрилось в лучах заходящего солнца. Дул лёгкий, совсем не знойный, а нёсший прохладу ветер, и в воздухе висела та сладкая свежесть, которая бывает только после дождя.
Наш корабль, вспенивая носом волны, стремительно приближался к острову. Меня так и подмывало кинуться на полубак вместе со всей командой, удивлённой появлением неожиданной земли, и, повиснув где-нибудь на вантах, смотреть, как медленно, но уверенно надвигается на нас громада залитого предзакатным солнечным светом острова.
Но я, как-никак, всё же был капитаном на корабле. Пусть толком не умеющим управлять судном и вторым по важности после Корта, но всё же капитаном. Владельцем шхуны.
И мне надо было, скрепя сердце, стоять на капитанском мостике рядом с Кортом. Не такой уж я молодой и несерьёзный, как кажется.
Однако, несмотря на близость острова, в земле которого специально для нас были положены огромные деньги, в воздухе буквально витало напряжение, и это прекрасно чувствовалось.
Ведь очень скоро — не через минуту, так через пять — команда задастся логичным вопросом: «А что мы здесь, собственно, делаем?». И отвечать придётся нам. А в частности — мне, владельцу судна и организатору экспедиции.
Ждать долго не пришлось. Вскоре с той стороны, где находилась команда, послышались чьи-то недоумённо-возмущённые крики, потом стало возможно разобрать повторяемое всеми слово «куда» и к нам двинулась толпа матросов во главе с Элисоном.
Их лица не предвещали ничего хорошего. По крайней мере, до того, как они узнают, зачем мы здесь.
Хорошо, когда тебе предъявляют претензии, глядя сверху вниз. Сразу чувствуется, что ты здесь главный, ты с высоты капитанского мостика смотришь на жалких матросов, которые осмелились что-то у тебя спрашивать.
— Мистер Шерман! — крикнул Элисон, скрестив руки на груди. — Не будете ли вы столь любезны сказать мне, где мы находимся? К сожалению, никто из нас не умеет ориентироваться по звёздам, и до сих пор мы думали, что плывём туда, куда надо!
Несмотря на то, что я, конечно же, главный, а те, что внизу, жалкие матросы, мне очень захотелось возмутиться. Почему спрашивают только меня? Разве рядом со мной не стоит Корт?
— А разве вас это так сильно волнует? — поинтересовался я.
Хорошо, чёрт побери, Ферфаксу! Он штурман, может спокойно сидеть в своей каюте и делать вид, что всё происходящее его не касается.
— Волнует! — заявил боцман. — Очень волнует. Вы говорили нам, что мы отправимся в Веракрус, чтобы привезти оттуда что-то для торговых дел вашего дядюшки!
— Говорил, — кивнул я.
— И разве это — протянутая в сторону острова рука — Веракрус?
— Нет, — покачал головой я. Да и что мне оставалось? Утверждать, что это Веракрус?
— Так тогда что это?
— Остров. Необитаемый остров.
— Так какого чёрта мы плывём к нему?! — заорал потерявший терпение Элисон.
И я рассказал. Рассказал всё и без утайки — и про происходившее здесь восемь лет назад, и про происходившее в окрестностях моей усадьбы две недели назад. Рассказал, потому что скрывать больше не было смысла.
— Одним словом, — заключил я, — на этом клочке земли каждого из нас ждёт целое состояние и лавры спасителя морских просторов от Джона Хью.
Мне казалось, что будет сложнее — как-никак, в дело замешан сам Одноглазый Краб, к тому же практически вся команда судна, кроме, разумеется, Корта и Ферфакса, была наглейшим образом обманута. Но всё вышло как-то слишком просто и обыденно.
— Какие будут приказания, капитан? — спросил Элисон, и это было лучшим из возможных ответов на мой рассказ.
— Спускайте шлюпку, — сказал я, чувствуя, как у меня отлегает от сердца. — Надо, пока светло, на всякий случай осмотреть бухту.