любовь и голуби
Чонгук смотрит в зеленые глаза, которые, очевидно, ждут его решения. Оно давно принято в подсознании и отложено под коркой, потому что так сильно поддаваться чарам этой ведьмы опасно до разбитых костяшек, именно поэтому парень и медлит. Боксер давно разработал план красивого отшивания на случай, если вдруг Тэхен еще раз захочет его поцеловать, но слова об отказе не вылетают из его рта, а желания отказывать нет и подавно. Нужно что-то делать, чтобы не вляпаться в грязь лицом. Кто ж знал, что француз добровольно будет спать в его кровати? Этого в чоновские планы не входило. Точнее, входило, но не так быстро.
— Чтобы завтра ты снова закатил мне истерику? — спрашивает Чонгук спокойным голосом, будто действительно буднично этим интересуется. У Тэхена на миг скручивает все внутри, а сердце замирает в непонятном страхе.
— В тот день я, — блондин делает глубокий вдох и подвигается ближе к чужому лицу, — я был расстроен. Зол. Называй как хочешь, но я так не хотел видеть его здесь. Намджуна. Мне было плохо от одной мысли, что он в Сеуле.
— Поэтому ты решил мной воспользоваться? — в словах Чона нет и капли осуждения. Чистый интерес.
— Я... — француз закрывает глаза и снова глубоко дышит, он пытается собрать мысли в предложения, которые никак не складывались, — ты должен меня понять, я был пьян, всю ночь целовался с человеком, которого вроде как презираю, мой бывший прилетел за мной в Сеул, а я проснулся с опухшими губами и первое, что увидел на утро был ты. Я злился на себя в то утро, когда ты вбежал.
— Хорошо, а сейчас? Что сейчас заставляет тебя хотеть поцелуя со мной? Будь честен.
— Ничто не заставляет, я сам этого хочу. На трезвую голову, — делает он акцент на последнем слове, — что тогда в кабинете, что на улице той ночью, мне понравилось целоваться с тобой.
Чонгук довольно скалится и пристально смотрит в зеленые глаза, пытаясь найти в них подвох, которого не оказывается. Тэхен смущен своими же словами, и это доставляет боксеру немыслимое удовольствие. Пусть он и не может в сумраке разглядеть румяные щеки, но нервно закусанную губу различить удается. Единственная загвоздка в том, что как бы сильно Чон не хотел этого поцелуя, хочется показать, что он не мальчик на побегушках, выполняющий все приказы. Им нельзя помыкать так, как это делает Тэхен, боксер на такое не согласен. Даже ценою их мало-мальски хорошего общения.
— Спи спокойно, рыбка, — Чонгук поднимает голову и касается губами холодного подбородка. Иногда Тэхен действительно напоминает ему ледяную королеву из сказок, что никак не подпустит его к своему сердцу. А нужно ли оно ему? Чонгук не уверен.
Тэхен хлопает своими бесконечно красивыми глазками и обиженно дует губы. Гук видит это выражение чужого лица впервые, и жадно пытается удержать его в своей памяти, пока француз не удивляет его еще больше, аккуратно кусая волевой подбородок. Боксер хихикает от неожиданности и кладет голову на подушку, немного выше блондинистой головы. Он удобнее устраивается на простынях, ложась на спину и закидывая сломанную руку на живот. Тэхена такой вариант не устраивает, и он, будучи разнеженный теплой комнатой и удобной кроватью, двигается еще ближе, чтобы прижаться щекой к чужому плечу и немного приобнять Чона за здоровую руку. Будто она, да и сам Чонгук, - его плюшевое лекарство от бессонницы.
Удивлению боксера в эту ночь не было предела, но под тихое сопение очаровательного француза, сон все-таки догоняет его, и парень наклоняет макушку к чужой голове, чтобы точно чувствовать чужое присутствие. Так и засыпает с отсутствием навязчивых мыслей и предметом своей симпатии под боком.
Просыпается француз от тяжелого вздоха рядом с собой. Его аж приподнимает какой-то неведанной силой, а потом оказывается, что он просто удобно уместился на чужой груди. Отползая на свою половину кровати, француз замечает на себе карие глаза, которые смотрят выжидающе. «Доброе утро», - говорит Ким и трет заспанные глаза. Чонгук ему тем же и отвечает, только лицо у него донельзя довольное, что заставляет Тэхена поймать смешинку и хмыкнуть.
— Ну что? Не смотри на меня так, — говорит парень и укрывается одеялом с головой, пока боксер довольно скалится и продолжает что-то печатать в телефоне.
— Я рад, что ты остался. Не ожидал увидеть тебя на утро рядом, но бы приятного удивлен.
Тэхен убирает одеяло по подбородок и внимательно следит за сосредоточенным лицом, которое слабо подсвечивается экраном телефона.
— Я хотел выспаться как следует, а у тебя очень удобная кровать.
— Поэтому ты спал на мне? — Чонгук снова поворачивает голову в сторону француза и нахально так улыбается. Тэхен цокает и закатывает глаза.
Сейчас, находясь рядом с Чоном в одной комнате и даже постели, он не чувствовал себя неправильно. Некий комфорт и самое банальное утреннее раздражение присутствовали в нем, но больше ничего не отзывалось. Боксер не выбешивал одним своим видом, а его слова были даже забавными. Как будто он никогда и не был его насильником.
— Иди покажу, что я делаю, — с энтузиазмом говорит Чонгук и возвращается к написанию чего-то в телефоне. Тэхен заинтересовано подкрадывается к нему под бок и тоже смотрит в дисплей, где цветными картинками были изображены какие-то органы в разрезанном виде.
— Фу, что это, Чонгук? — француз поднимает бровь и заглядывает в ... красивое лицо боксера, который от этих слов лишь задорно смеется.
— Мать попросила сделать ей презентацию для студентов. Вот, материал ищу, — отвечает Чон.
— Это что, яйцо? — всматривается Тэхен в странную оболочку круглой формы, напоминающую шар.
— Да. Плацента, — боксер улыбается глазами, а посмотревший на него француз накрывает их ладонью, чем заставляет Чона рассмеяться.
— Не смотри так, я почти угадал.
— Даже не близко.
— Тихо, — отвечает Тэхен и убирает руку, кладя ее на чужое плечо. Он продолжает наблюдать за тем, как шатен печатает что-то в поисковике и добавляет ссылки в заметки.
— Я люблю громко, рыбка, — между делом говорит Чонгук, полностью увлеченный своим занятием. Тэхен на его слова фыркает и садится на кровать, с наслаждением подтягиваясь.
— Ну тогда нам не по пути, — хрипит француз, уже вставая с разворошенной постели. Чонгук переводит на него взгляд и пристально наблюдает. Блондин зачесывая свои волосы направлялся в ванную комнату.
— Без проблем, побудешь в багажнике, пока я наши пути выстраиваю, — француз оборачивается и замечает на губах у Чонгука полуулыбку, которую он зеркалит.
— Мечтай, мальчик, — отвечает Тэхен и захлопывает белую дверь.
Тэхен мягкой поступью движется по уже выученному маршруту к соседней комнате, освещенной виднеющимся еще в коридоре приглушенным искусственным светом. Несмотря на тщетные попытки отвлечься, к ночи скука вкупе с тоской одолела парня, вынудив того покинуть нагретое местечко и выбраться из своей комнаты. Поэтому сейчас, теребя в руках шнурок от толстовки, блондин в легком смятении мнется у закрытой двери. Ноги сами привели его сюда, чтобы... чтобы что?
В коридоре глухо разносится удар костяшками об дверь, но это только формальность и правила воспитания, нежели вежливость и нежелание доставлять дискомфорт своим внезапным присутствием. Появившуюся в голове мысль, что отвечала на поставленный вопрос, парень стойко игнорирует, а затем прикрывает за собой дверь, ёжась под пристальным взглядом темных глаз.
— Мне скучно, — выдает он непринужденно и плюхается на противоположный от Чонгука конец кровати. Тапочки он снял еще при входе, поэтому забирается на заправленную постель ногами в белых носочках и складывает руки на груди, — развлекай. Только не так, как ты привык.
Когда Тэхен решил ворваться в его комнату, Чонгук, разморенный ничего неделанием, пролистывал ленту в тиктоке и, когда его уединение с самим собой нарушили, моментально поднял взгляд в прихожую, чтобы обрушить на кого-то свой праведный гнев. Увидев на пороге француза, все недовольство скатилось с его лица, так и не сорвавшись с губ.
Пристальный взгляд не упускал возможности насладиться появлением неожиданного гостя. Чонгук чувствовал чужую неловкость, и она его завораживала. Он, легко покачав головой и улыбнувшись, проследил за тем, как Тэхен осторожно садится на противоположный край край, подбирая под себя ноги. Парень выглядел безумно уютно в своей синей толстовке и спальных шортах. Всем своим видом стараясь не показывать своего смущения, блондин однозначно проигрывал румяным щечкам и бегающему взгляду зеленых глаз.
Чонгук дает себе минуту на подумать и встает с нагретого места. Он поворачивает голову к старшему, просит пару минут и встает с кровати, направляясь к холодильнику. Тэхен за ним следит, поэтому искренне удивляется, когда вернувшийся Чон держал в руках белую тарелку, доверху наполненную клубникой. Боксер садится совсем рядом и, взяв согнутую ножку за щиколотки, тянет ее вперёд, укладывая ее на свои колени. Поняв, чего он хочет, Тэхен самостоятельно выпрямляет вторую ногу и удобнее устраивается на диване. Он все еще в легком смятении.
Шатен кладет тарелку поверх вытянутых ножек и начинает отрывать зеленые хвостики от ягоды, кладя ее обратно, да так, чтобы ближе к французу и тот мог дотянуться. Но очищенную клубнику трогать никто так и не спешил, поэтому Чонгук поднимает свой взгляд на притихшего Кима, что наблюдает за ним с интересом, и кивает в сторону тарелки.
— Кушай. А то поцелую, — угроза конечно была озвучена голосом полным серьезности и на нее повелись, потому что первая ягода была удачно съедена, — кстати, что там тебе нагадала твоя гадалка?
— Боюсь-боюсь, — ворчит язвительно Тэхен, но за ягодой тянется, исподтишка наблюдая за чужими действиями. Поведение Чонгука в последнее время трогает юношеское сердце и позволяет все-таки расслабиться, поудобнее устраиваясь на мягком матрасе.
— Дженни только тренируется, не издевайся, — бурчит блондин, засовывая в рот еще одну клубнику, — мы увидели в книге готовые схемы раскладов и решили глянуть мою личность. Там всего 8 карт, но если что вдруг, можно было вытащить больше.
Тэхен задумчиво покачивает ножкой и вслепую тянется к тарелке, где сталкивается с теплыми пальцами чужой руки. Француз быстро одергивает свою ладонь, словно ушибленный током, затем прокашливается и возвращается мыслями к затронутой теме. Чонгук довольно улыбается его неловкости.
— На первой позиции с вопросом «как я себя вижу» выпала королева мечей - мудрость, решительность, непоколебимость, ну и наличие горького опыта. Вторая позиция — «как я показываю себя окружающим», выпал паж кубков - эмоциональный, открытый человек, заботящийся о других и всегда готовый подставить плечо. Третья — «чем я привлекаю к себе других»... По-моему, это была семерка жезлов, вероятно, моя целеустремленность и умение отстаивать свое мнение. Четвертая — «чем отталкиваете» — девятка кубков. Не совсем понимаю, нужно было доложить карт, но, вероятно, мой оптимизм и умение расположить к себе людей могут раздражать и вызывать зависть. Наверное, что-то и сходится, а ты как думаешь?
— Ммм, я думаю, все. Отталкиваешь ты людей только из их к тебе зависти. Я не встречал еще человека с подобным магнетизмом, как у тебя, смею предположить, что именно из-за этого и появляется зависть. Ты привлекаешь к себе внимание не просто так, к тебе тянутся, и многих это может не устраивать, хотя бы потому что ты заставляешь хотеть тебе это самое внимание оказывать. Например, лично меня трудно заинтересовать, как бы глупо это сейчас в твоей голове не прозвучало, моего внимания добиться еще сложнее. Да, я проявляю инициативу, но только когда заинтересован, когда интереса нет — ухожу. Держать эту, искорку, что ли, не каждому дано, а у тебя получается, и это органично.
Закончив с хвостиками, боксер складывает их в одну горочку и кладет ладони на чужие колени, приступая к легкому массажу и краем глаза отслеживая реакцию. Он с нажимом проходится по области вокруг коленной чашечки и мягко переходит на голень, массируя уже вдоль всей поверхности, дабы снять все напряжение за день. Все-таки спортсмены - универсальные специалисты.
— В следующий раз, когда ты столкнешься с такой ненавистью, завистью, каким-нибудь дерьмом, короче, можешь смело говорить мне. Я, конечно, не побегу надирать им задницу мылом, но по-пусански разберусь, идет? Это не означает, что ты сам не можешь с ними разделаться, я знаю, что можешь, просто, ты сейчас не в том состоянии, да и мне не очень хочется, чтобы тебя дергали. Я побуду твоим ... рыцарем? Да, рыцарем. Возражений не принимаю.
Тэхен застенчиво улыбается его словам и выбирает клубнику покрупнее, чтобы снова полакомиться сладкой ягодой.
— Да плевать, мне все равно, в чем я на самом деле виноват, — отвечает Тэхен и, отставив полупустую тарелку на журнальный столик, просит у Чонгука дать ему одну из подушек, а потом откидывается на нее, окончательно расслабляясь.
Длинные пальцы шатена ловко пробегаются по коже, а сильные руки приятно разогревают ноющие мышцы, бережно скользя от одного участка к другому. Тэхен невольно поддается детским воспоминаниям, и желание ими поделиться затмевает весь здравый смысл и собственные принципы, но он упорно молчит. Только невесело хмыкает, и из-под полуприкрытых век наблюдает за движениями рук Чонгука.
— Что касается зависти и неприязни со стороны окружающих, то я привык. Как бы самонадеянно это ни звучало, критика задевает лишь в том случае, если она обоснована и правдива. Наезды же, не имеющие никаких доказательств, как ты уже успел заметить, не вызывают ничего, кроме острого чувства несправедливости. А за предложенную помощь спасибо, — Тэхен внезапно кончиками пальцев подхватывает пострадавшую не так давно руку и подушечками ведет по тыльной стороне чужой ладони, — но я сомневаюсь, что она мне пригодится.
Тэхен осторожно убирает ноги с чужих крепких бедер и снимает свою толстовку, в которой он изрядно вспотел. Под пристальным взглядом вмиг заблестевших в желании карих глаз, парень опускается на эти самые бедра и, оказавшись лицом к лицу с Чонгуком, сцепляет свои ноги в лодыжках на его пояснице, а руки укладывает на напрягшиеся плечи. Гук следит за ним, как завороженный и продолжает поддерживать их странный диалог, не отрывая взгляда от зеленых радужек.
— Мне бы хотелось чаще что-то узнавать о тебе, – почти шепчет боксер, — просто, я безнадежный романтик и... это кажется мне романтичным. Надеюсь, боже... я надеюсь, что это прозвучало не как ахинея от человека, потерявшего рассудок. Иногда я так умею.
Чонгук кладет руки на чужую поясницу, помогая парню ненароком не свалиться с него. Его глаза неотрывно устремлены в глаза напротив, и он титаническим трудом сдерживает внутри себя все цепи, чтобы не поцеловать француза прямо сейчас.
— Можно я... — Шатен переводит свой просящий взгляд на розовые губки, а потом всматривается в зеленое зелье перед собой и снова смотрит на пухлые губы. Гулко сглатывает. Руки сами по себе прижимают податливое тело ближе, и это абсолютно не уменьшает его желания. Парень замечает на себе осуждающий взгляд, за которым следует тяжелый вздох, но ничего с собой поделать не может. Только облизывает без конца свои губы и дышит затравлено.
Француз молчит в полной растерянности. Он не знает, куда деть свои руки и нарастающее возбуждение, которое и побудило его оседлать своего врага. Он в смятении. Может ли он вообще целовать Чонгука? Отчего-то так стыдно перед ним, так неправильно...
Внезапно, так и не дождавшись ответа, Чонгук подхватывает Тэхена под ягодицы, заставляя блондина обвить его плечи руками и испуганно вскрикнуть. Чон прижимает к себе легкое тельце и бережно выносит его из собственной комнаты, держа курс уже в другую, но не менее комфортную и уютную. Француз сначала пугается, когда его вытаскивают из теплой постели, но поняв, куда движется Чонгук, все в его голове становится на свои места. Он их спасает. Сейчас парень, который никогда не думает о чужом комфорте, видит нерешимость в чужих глазах и спасает его от своего напора, а себя от желания, которое сложно контролировать. Вызывает дикий восторг и странное чувство превосходства. Снова.
Открыв дверь простым движением, боксер проходит внутрь и осторожно опускает Тэхена на диван, следя за тем, чтобы он удобнее улегся. Запутавшийся в пледе, блондин пытается освободить свои ноги и постоянно бубнит, а Чонгук, усмехнувшись, наклоняется, чтобы высвободить его и как следует укрыть.
— Такой крошечный. Тебя же в кармашке носить можно, — говорит парень, поправляя концы одеяла. Тэхен дует губы, он не хотел покидать комнату младшего, что вообще за порывы у него такие странные? То зовет к себе, буквально умоляет, то самостоятельно выносит, в прямом смысле этого слова!
— Уходи давай, извращенец. Спокойной ночи, — бурчит француз и зло смотрит на засмеявшегося Чона. Хочется врезать ему по макушке, чтобы не был таким довольным. Конечно, Тэ этого не ожидал. Кто вообще будет выносить человека, который тебе нравится, из комнаты?!
— Спи сладко, рыбка, — пальцы Чонгука выхватывают чужую сопротивляющуюся ладошку, и напоследок оставляют на ней теплый поцелуй, прежде чем парень повернется спиной и сядет на пол, чтобы, наклоняя голову назад, уложить ее на мягкий живот.
— Совсем обалдел, ты что, спать так собрался? — удивляется блондин и ерошит каштановые пряди. Чонгук согласно мычит, но Тэхен ему не верит, только хмыкает и тоже закрывает глаза.
На утро рядом с французом ожидаемо никого не оказывается. Только незаменимые холод и одиночество, которые уже давно стали его излюбленными соседями, делят холодное майское утро на троих.
Юнги который час пытается дозвониться до Суен, но девушка не хочет брать трубку. Он в нервном ожидании сканирует дисплей телефона и теребит ногу в воздухе, пытаясь как-то отвлечься. В последнее время их отношения стали максимально странными. Суен не закатывала сцен ревности и даже ничего не вымолвила после той ситуации с пиджаком и Розанной, наоборот, она как будто старается избежать любого упоминания об этой девушке. Когда Юнги сам захотел поговорить с ней об этом, Суен соскользнула с темы, затыкая его поцелуями.
Сидя в своей комнате, гитарист высчитывает минуты, чтобы выйти и подняться на этаж друга, дабы вместе отправиться на занятия. В лифте он прислоняется к металлической стенке, с желанием успокоить бушующие мысли, но сознание все равно пребывает в прострации. Единственное, что выводит его из бесконечных дум, это выбежавший Тэхен из комнаты Чонгука, который держал в руках скомканные вещи. Волосы его были мокрые, а одет он был в пижамный комплект с шортами. Сказать, что это Юнги удивило, - значит не сказать ничего.
Не став дожидаться объяснений, Мин приближается к двери Чонгука и одним движением открывает ее. Проходит на порог и складывает руки на груди, угрожающе всматриваясь в довольную мордашку с, подождите, красными губами и гнездом из волос на голове.
— Тебя за волосы оттаскали ночью? — говорит Юнги не заметившему его другу, и Гук вздрагивает от чужого голоса.
— Юнги? — искренне удивляется боксер. Он тут же приглаживает помятую футболку ладонями, а потом и выбившиеся, торчащие в разные стороны пряди.
— Он самый. Вы что, целовались тут до рассвета? Какого черта?
— Не понимаю о чем ты, — отвечает Чонгук, а губы его почти расплываются в довольном оскале. Он закрывает рот рукой и отворачивается к холодильнику.
— Я видел, как Тэхен выбегает отсюда. А еще я вижу, как у тебя губы обсосано блестят, — укоризненно объясняет ему Юн, а затем прислоняется к стене прямо в прихожей и грузно выдыхает, — ты почему еще не готов, герой-любовник?
Чонгук чешет затылок, пожимая плечами. Он встает с кровати и начинает медленно собираться, пытаясь или сыграть на нервах Юнги, который не рассчитывал на такое копошение друга, или действительно никак не мог отойти от своих, судя по всему, недавних поцелуев.
Когда парень был уже полностью собран, они выходят из комнаты боксера и заходят в лифт. Оба молчат: один в тревожном ожидании, другой в счастливом прошлом.
— Ты скажешь мне или нет? — не выдерживает Юнги, сильно сжимая дружеское плечо, чтобы тот наконец-то выплыл из своих мыслей и стер с лица эту невыносимую улыбку.
— Юнги-и-и, — протягивает боксер и закрывает лицо руками, чуть ли не сгибаясь пополам от взрывающих его чувств, — я зажал его прямо у стенки и засунул язык глубоко в глотку. Черт возьми, это лучшее утро в моей жизни!
— Господи, — Мин трет двумя пальцами переносицу и закрывает глаза, — ты сейчас от радости лопнешь, он что, ответил тебе?
Вместо ответа на вопрос, Чонгук расплывается в еще более широкой улыбке и прислоняется к стене, потому что казалось, что собственные ноги его не удержат.
— Понятно, — кивает гитарист и решает оставить Гука в покое. В глубине души он очень радовался за то, что француз больше не пытается его оттолкнуть и даже сам проявляет какую-то инициативу сблизиться. Возможно, скоро их разговоры будут разительно отличаться от того, что у них есть сейчас.
Решив заехать за Хосоком, парни включают в BMW Юнги магнитолу и подпевают известным артистам, не придерживаясь никаких правил опоры и правильного использования голосовых связок. Даже им, ученикам музыкального факультета, хочется поорать любимых песен, и пусть если совсем невпопад. Иногда душа этого прямо требует, и отказывать ей — огромная потеря настоящего наслаждения.
— Сегодня хочу заскочить к дяде, — начинает Чонгук, поглядывая на друга за рулем, — давно у него не был, и как раз навещу после соревнований мальцов, поедешь со мной?
Юнги мельком смотрит на боксера и сразу же устремляет взгляд на дорогу. Он совсем не любит отвлекаться, особенно, когда рядом сидят пассажиры.
— Конечно, без проблем, надо же как-то тебя контролировать, — усмехается Мин, а про подругу решает не рассказывать. Все, что есть между ними с Суен, — сугубо их личное дело, и обсуждать эти взаимоотношения ему не хотелось даже с Чонгуком.
— Да пошел ты, — хмыкает Чонгук в ответ и достает телефон, открывая в какао контакт «Рыбка»
В университете никаких перемен. Только Миндже с Чонгуком отвлекаются на какую-то потасовку в слепой зоне на крыше здания, наказывая очередному студенту неписаный устав.
Возвращаются боксер и король красного довольные, но слегка помятые. Чонгук обещал Юнги не вмешиваться в драку, но унижать человека, пока Миндже пачкает об него свои руки, было верхом его желаний. С нарисовавшейся проблемой они по итогу справились. Полученного адреналина хватило бы на целый день, но вот Чона вызывают в кабинет директора за подозрительный шум, а Дже после его ухода сдувается и снова думает о своей девушке, которая с каждым днем от него отдаляется.
Ощущение бессилия накрывает парня с головой. Гаен часто стала ночевать не дома, все больше крутится рядом с шайкой французских девочек и все меньше уделяет ему внимания. Они ведь даже не поговорили после того дня. Девушка просто вернулась с чужим водителем и проспала до вечера, не появившись на занятиях. Парень места себе не находил, пока она не отвечала на его звонки, потому что, как потом оказалось, не слышала их. Когда же он вернулся в семейный особняк, они долго обнимались на ее кровати, Гаен извинялась за принесенные неудобства, но на следующее утро они снова поругались из-за сущего пустяка и долго друг с другом не разговаривали.
Когда парень хотел извиниться и первым пойти на примирение, заказав тигровых лилий и дорогущее вино, Гаен уже не было дома. На сообщения она не отвечала, а домой ночевать так и не приехала.
Юнги стойко досиживает все пары, несмотря на то, что его уже полностью сжирает тревожность за свою любимую девушку. Суен никогда не отличалась покладистым характером, и она тем более не из тех девушек, что будут докладывать о своих похождениях, поэтому парень старался особо на нее не напирать, хотя, признаться, такое внезапное отсутствие его раздражало.
Не дождавшись Чонгука, который задерживается, парень плетется в кафетерий, намереваясь пропустить там свое ожидание за освежающим мохито. План проваливается, потому что дорогу ему перекрывают еще в коридоре. Розанна щурит и без того миндалевидные глаза, от чего щеки ее немного прибавляют в припухлости.
— Надо поговорить, — выдает она голосом, не терпящим возражений, и отводит парня к окну в коридоре. Как она вообще оказалась в его корпусе в такое время — загадка. Неужели специально пришла? Что за девушка...
Чеен складывает руки на груди. Ее осанка, как всегда, безупречна, а подбородок поднят. Она смотрит на Юнги с укором, будто пытается компенсировать свой маленький рост рядом с гитаристом. Мин непонимающе на нее смотрит и ждет, пока та заговорит.
— Ты сильно ее любишь? — будто сомневаясь в своем намерении, спрашивает Чеен. Какой бы эгоисткой ни была Суен, Юнги делать больно не хотелось даже ценой собственного счастья.
Парень мешкается, но кивает, заглядывая блондинке в глаза. Они стоят не очень близко, но сфоткай их кто со стороны, слухов будет не избежать.
— О чем ты хочешь поговорить? — Юнги сует руки в карманы. Ему неловко, странные чувства одолевают его, когда он рядом с новенькой. Парень даже не знает, как себя с ней вести, учитывая, что более-менее контактировали они всего раз.
Розанна крепче прижимает к себе руки и смотрит в окно. Юн замечает будто высеченный из фарфора профиль и в который раз чертыхается от ее красоты. Внутренне он ругает себя за эти мысли.
— Ты мне нравишься, — добивает она, снова смотря прямо ему в лицо, — ты мне нравишься, поэтому мне больно знать, что тебя обманывают.
— Обманывают? Кто меня обманывает? — Юнги решает пропустить слова о симпатии мимо ушей и делает акцент на последнем. Кто может его обманывать? Что за бред.
Мерзкий холод недоверия соскальзывает по спине, а внутри зарождается чувство страха. Интуиция вопит во все горло, он понимает, что она хочет сказать, но боится озвучивать даже в собственных мыслях. Бред. Конечно же, это бред.
Чеен смотрит на него пристально, будто через взгляд пытается что-то рассказать, но лишь цокает языком. Снова смотрит в окно и нервно стучит носочком туфель от Версаче. Девушка взвешивает все за и против, и дается ей это тяжело, хотя, когда она шла искать гитариста, сомнений никаких не было, только твердая уверенность и дорога к своему счастью.
— Чеен, — зовет Юнги, возвращая ее в реальность. Услышав свое имя, она вздрагивает и карими глазами впивается Мину куда-то в шею.
— Это не мое дело, но... Oh merdeО, черт возьми. В общем, я бы на твоем месте чаще посещала зал родственничка твоего дружка. — С этими словами она достает из кармана плиссированной юбки пару фотографий и прислоняет их к чужой груди, буквально припечатывая. Юнги от неожиданности хватает их, чтобы они не упали, и пальцы его рук нечаянно накрывают ладонь Розанны, которая поспешно уходит, цокая каблуками.
Прислонив два сжатых кулачка к бедрам, она борется с нашествием мурашек по коже и судорожно выдыхает. Все хорошо, она просто хочет Юнги себе, даже если ее методы разобьют ему сердце.
Парень стоит в коридоре с отсутствующим выражением лица. Он перебирает в руках фотографии и не может в это поверить. Не может принять, что это происходит именно с ним, и не может смириться. Не говоря никому ни слова, он спускается вниз и заводит машину. Смотрит перед собой и никак не может собраться, потому что изнутри происходят тысячные метаморфозы, ревность гудит в нем, а злость распространяется вместе с кровью. Как же так?
Вырулив BMW с парковки, он, ничего не соображая, вдавливает газ в пол.
В кофейне недалеко от университета Чонгук чувствует себя неуютно. Он вообще не хотел приходить сюда, а сейчас вынужден терпеть общество этого сноба, который еще и сверлит глазами, будто его тоже заставили.
Они сидят напротив друг друга. Чонгук в черном летнем худи с капюшоном на голове и потухшими глазами, а пижон в футболке с кричащим логотипом и раздражением на лице.
— Скажи спасибо моей сестре, Чон, — сказал ему Пак Чимин, когда они встретились в дверях заведения. Ощущение было такое, что это боксер умолял блондина поговорить с ним, а не богатенький выродок написал ему в 3 ночи с просьбой встретиться.
Отвечать на такой выпад у Чонгука не было ни энергии, ни желания. Все силы потратились еще в зале. Сев за самый дальний столик, Пак заказывает себе один только кофе, а Гук не ограничивается напитком, и заказывает плотный ужин, чтобы восполнить хоть что-то в своем организме.
— Вываливай, — бесцветно бросает боксер, утыкаясь носом в свою тарелку. Ему совершенно неинтересно, о чем будет вещать этот выродок. Если у пижона цель его добить, то он с этим давно опоздал.
Чимин закатывает глаза и делает глоток американо. Он закидывает ногу на ногу и проводит языком по ровному ряду зубов, выражая всем своим видом желание здесь не находиться.
— Если кратно, — начинает парень цокнув, — то не все озвученное Хенджином было ложью. Вернее, никто тебя и не обманывал, не знаю, что тебе там конкретно говорили, но он на такое всегда был способен. Сценарий из раза в раз никогда не менялся. Ты думаешь, что первый такой крутой на его пути, думаешь, что плохо с ним обошелся, но он вот так не считает. Как и я.
Единственная жертва в этой истории ты, Чонгук.
В корпусе у химиков все также отвратительно. Чон и сам не понимает, почему просто не выловил рыбку на обеде, а притащился в это вонючее здание, которое с каждым днем все больше превращается в джунгли. Предварительно посмотрев расписание и наконец-то отыскав нужный ему лекционный зал, занятие в котором уже закончилось, Чонгук, не стуча, открывает дверь.
Зайдя внутрь, он видит все еще полное студентами пространство и сидящего за кафедрой преподавателя, которого он видел в прошлый раз. Женщина в очках равнодушно смотрит на него через стекло и продолжает собирать листы в свою сумку.
— Молодой человек, вы корпусы перепутали? Занятия у бездельников проходят немного правее, — говорит она, а суетливые студенты в белых халатах тут же обращают на боксера свое внимание.
Гук толкает язык за щеку и скалится, смотря на преподавателя хищным взглядом. Приходится прикладывать максимум своих усилий, чтобы не сорваться на ответную колкость, ему ведь не нужны неприятности сразу после свежего выговора.
— А я забежал к своему приятелю, Профессор... простите, не могу прочитать что написано, — отвечает Чонгук и пялится аккурат в чужую грудь, скрытую под медицинским халатом. Женщина хмыкает и, поправив выпавшую прядь волос за ухо, вешает сумочку на плечо, а после выходит из аудитории. Парень провожает ее взглядом, а потом устремляется в гущу студентов, отыскивая там светлую макушку.
Тэхен сидит со своей подружкой и не поднимает головы, усердно записывая что-то в тетради. Блондинка с тревожным выражением лица трясет его за плечо и искоса поглядывает на идущего к ним Чонгука.
— О господи, Тэхен! — пищит она наливным шепотом, и француз наконец отрывается от своего занятия, и в этот момент на парту с громким звуком опускаются две ладони. Парень поднимается глазами вверх по сильным и накаченным рукам, что облачены в черную-черную уличную кофту, сквозь которую проглядывает расслабленный донельзя галстук. Тэхен уже знает, кто перед ним.
— А ну давай, куколка, свали отсюда, — произносит Чон командным тоном, и Тэхен даже не успевает возмутиться такому наглому поведению, потому что Дженни судорожно собирает вещи в свой портфельчик и выбегает из аудитории. Последовав ее примеру, многие студенты оглядываясь пересекают порог лекционного зала, заранее сочувствуя своему одногруппнику.
Боксер садится на место девушки и ложится на стол, подпирая голову рукой. Он нахальной улыбкой впивается в невероятно красивое лицо, а затем поднимается к зеленым глазам, растворяясь в них окончательно. Тэхен предсказуемо недоволен.
— Они думают, что ты собрался меня бить, — выдыхает француз, наблюдая, как последний студент спешно вышел из аудитории, — зачем Дженни напугал? Она и так тебя боится.
— Кто такая Дженни? — отвечает ему Гук совершенно по-дурацки улыбаясь. Он выглядит таким довольным прямо сейчас, что сам Тэхен непроизвольно хмыкает.
— Дурак, — француз собирает тетради в портфель и поправляет очки на переносице, — зачем пришел?
— Был у директора и думал, что ты очень по мне соскучился, поэтому решил спасти тебя от этого чувства, — Тэхен прыскает на слова боксера и поднимается со своего места, закидывая рюкзак на плечо.
— Не боишься, что они подумают о твоей мягкотелости, если я выйду отсюда невредимым? — француз меняет свой взгляд, делая его почти хищным. Ему интересна реакция Чонгука, который на секунду задумывается над словами, а потом просто широко улыбается и подходит к парню вплотную.
Kiss Me Slow - VANES
— А кто сказал, что я оставлю тебя невредимым? — игриво отвечает ему боксер, умещая руки на его талии, тем самым прижимая парня к стене.
— Чонгук, — предупреждающе произносит Тэхен, пытаясь убрать наглые ладони, — тут же камеры! — он оглядывается в конец аудитории, где в углу над огромной доской висит маленькая белая камера, направленная в их сторону.
— Я тебя умоляю, у меня есть доступ к любому кабинету в этом здании, не переживай, — буквально мурчит Чон, кончиком носа утыкаясь в мягкую щечку.
— Это не означает, что ты можешь лапать меня, где тебе вздумается, — серьезно произносит француз, но резко выдыхает, когда чужие губы смыкаются на чувствительной шее, — ладно, умеешь ты уговаривать...
Боксер посмеивается ему на ушко и, закрыв глаза, мягко прикасается к розовым губам своими. Он сминает их нежно и чувственно, прижимаясь к блондину всем своим телом. Тэхен отвечает ему с небольшим сомнением и задержкой, но все равно приоткрывает рот шире, впуская в себя горячий и юркий язык пианиста. Ким закатывает глаза от наслаждения и тихо скулит, когда Чонгук кусает его за нижнюю губу и оттягивает снова прижимаясь, не давая Тэхену наполнить легкие кислородом. Чужие руки гуляют по его телу, гладят спину и задевают грудь, заставляя реагировать на каждое прикосновение. Переплетая языки между собой, Чон отдается этому поцелую полностью, буквально передавая через него все свои эмоции. Медленно, но уверенно, руки француза оказываются на шее боксера. Поглаживая горячую кожу одной рукой, а другой зарываясь в его короткие волосы, он немного оттягивает их, но в конце концов просто оставляет ладони безвольно лежащими на чужих плечах. Чтобы так тесно-тесно, одним воздухом, до искр перед глазами и самой болезненной нежности.
Их прерывает влетевшая в аудиторию девушка. Чонгук реагирует молниеносно: оттягивает свою расстегнутую кофту так, чтобы она была прижата к стенке и тем самым прикрывала блондинистую макушку Тэхена. Парень под ним замер, и даже, кажется, перестал дышать.
Боксер зло зыркает в сторону девушки, пока на его лице не появляется удивление от увиденного. Перед ним стояла запыхавшаяся Джису, его одногруппница, которая не раз выручала.
— Джису, что случилось? — спрашивает Чонгук, возвращая себе самообладание. Француз испуганными глазами смотрит на него вопросительно, но Гук полностью сконцентрирован на своей знакомой.
— Чонгук! Юнги он... Юнги поехал к твоему дяде на разборки! Там Суен, эта стерва... эта! Тебе срочно нужно туда поехать! Быстрее! — кричала девушка на эмоциях, широко размахивая руками. Она чуть ли не плакала.
— Что? — брови боксера сводятся к переносице, а в голосе сквозит неверие. Что она только что сказала? Юнги поехал на разборки с его дядей? Он что, свихнулся?! — ты уверена? Кто тебе сказал об этом?
— Я подслушала! Нечаянно проходила возле свиты Язвы в коридоре, у меня подруги в их корпусе, и услышала имя Юнги, вот и остановилась у окна, она все равно не знает, кто я. Чонгук, тебе очень нужно поехать за ним! Я спросила у ребят в чате, где тебя видели в последний раз, и бежала сюда изо всех сил.
— Хорошо, я понял. Найди мне машину внизу, — четко выдает Чон, хотя все еще находится в потрясении. Девушка кивает и выбегает из аудитории, оставляя их с Тэхеном снова наедине.
— Что с Юнги? Я ничего не разобрал из ее слов, — встревожено спрашивает Тэхен, когда боксер от него отстраняется, резко похолодев.
— Не знаю, но если твоя подружка подстроила что-то, — потяжелевший карий взгляд без малейшего намека на былую игривость впивается в зеленые глаза француза, окатывая его обжигающим пламенем, — я убью ее.
С этими словами Чон вылетает из кабинета, надеясь побыстрее оказаться внизу, а желательно рядом со своим другом, который с какого-то хрена решил набедокурить в одиночку.
Юнги паркуется на стоянке и тревожно окидывает ее взглядом, желая найти байк Суен во что бы то ни стало. Его действительно не оказывается ни рядом, ни на другой улице или где-то вблизи. Парень, успокоив сердцебиение, делает голубой вдох и заходит в огромное здание, посвященное спорту.
В конце концов, он пришел сюда просто поговорить и узнать, правда ли все это. Правда ли то, что Суен встречается с дядей их лучшего друга. Мин надеется на то, что это собачий бред, выдуманный Розанной и ее прихвостнями, чтобы испортить их с Су отношения. Впервые гитарист хочет, чтобы незнакомый ему человек оказался хуже, чем он есть, и действительно решил напакостничать.
На фотографиях с хеном девушка просто болтала или шла рядом. Никакого контакта между ними не было, только когда Дохван взял ее за плечи, видимо, пытаясь унять истерику, которую Юнги прочитал на взбесившемся лице. Но это еще ничего не значит, он мог просто помогать ей, а она, возможно, просила какой-то совет по своим старым отношениям, ну или для них с Юнги. И плевать, что на некоторых фотографиях она одета именно в ту одежду, в которой недавно выходила гулять с ним, а пару снимков сделаны сразу после их свиданий. Чеен не поленилась и оставила на всех фотографиях дату и время, чем облегчила Мину сопоставление фактов.
Поднимаясь в комнату главного тренера, Юнги думал лишь об одном. Он настраивал себя на адекватный разговор, потому что если Суен действительно оболгала его, то это не значит, что хен тоже знал. Возможно, они оба были обмануты женской коварностью.
Его легко пропустили, потому что он часто бывает здесь с Чонгуком, и, будучи его лучшим другом, у Юнги тоже есть свои привилегии. Поздоровавшись с парочкой знакомых ему хенов, он поворачивает в сторону комнаты отдыха Дохвана и замирает у двери, так и не постучавшись. За ней доносились два голоса, которые, к сожалению, были легко узнаваемы.
— Суен! — громко рыкнул дядя Чонгука. У Юнги сошла вся краска с лица, — хватит пацана обманывать, не поступай как малолетняя истеричка.
— Он меня любит! — пианист морщится от этих слов и отшатывается на шаг от дубовой двери, — он любит меня сильнее, чем ты! Я нужна ему, в отличии от тебя! Понимаешь?! Нужна!
— Поэтому каждый раз прибегаешь ко мне как течная сука? — Дохван смеется, и в комнате на секунду воцаряется тишина, — не смотри на меня так, я не выдумываю. Каждый раз после этого пацана ты бежишь сюда и вымаливаешь о времени, которого я тебе дать не могу. Прекрати с ним всякие отношения и возвращайся с концами. Что-что, а трахаться нам никто не запрещал.
— Замолчи! — Суен звучит крайне надорвано, а слова тренера режут его израненное сомнениями сердце, которых после услышанного не осталось. — Ты не имеешь права так говорить! Вечно пользуешься моими чувствами, вечно давишь своим...да пошел ты! Пошел ты нахуй, Дохван! Клянусь, это последний раз, когда я пришла сюда выяснять отношения которых изначально не могло даже быть!
По ту сторону Мин слышит, как девушка приближается к двери, и ему приходится отойти еще на два шага назад, чтобы его случайно не задело дверью. Когда Суен встречается с ним чуть ли не носом, на его лице нет и грамма эмоций. Сквозивший холод окутал миндалевидные глаза, а испуг на чужом лице его только подпитывал.
— Ю-юнги?! — девушка не знала куда себя деть. Опухшие после поцелуев губы были приоткрыты, короткие черные волосы растрепанны, а первые пуговицы на рубашке так и не застегнули, демонстрируя наружу черное кружево.
— Пацан, — Дохван, раздетый по пояс, стоит позади Суен и облизывает такие же зацелованные губы. У него нет неловкости или страха на лице, будто бы мужчина давно готовился к такому происшествию.
— Так значит, вот так получается, — еле как размыкает губы Юнги. Кажется, его слегка шатает или подташнивает. Он пока не может понять, что именно.
— Юнги, только давай без глупостей, — предупреждает хен, и заводит напуганную до чертиков Суен себе за спину. Юнги на это лишь ухмыляется, а глаза щипят от несправедливости и боли, что колет нос.
— С ума сойти можно. Моя дев..., — осекается пианист, вспомнив, что с Суен они так и не начали настоящих отношений, — подруга встречается с дядей моего лучшего друга. Теперь я понял, почему ты не хотела о нем говорить, — Юнги переключает свое внимание на девушку, что выглядывает из-под накачанной спины, — ты боялась за реакцию Чонгука, да? Он бы вас... — губы кривятся, как только до сознания доходят все вещи, что могли делать эти оба, будучи в отношениях, — так не оставил.
После сказанных слов Дохван заметно напрягается. Племянника своего он очень любил и дорожил его уважением, именно поэтому мужчина попросил не афишировать их с Суен отношения, всячески скрывая данный факт за семью печатями. Терять Гука он ни за что не хотел, занимаясь с ним с малых лет, мальчишка стал ему сыном, которого у Дохвана никогда не было.
— Я еще раз тебе говорю, не делай глупостей, — более настойчиво произносит мужчина, подходя близко к Юнги и трогая парня за плечо.
— Не трогай меня! — сквозь стиснутые зубы произносит Мин и грубо отпихивает тяжелую ладонь от себя, но Дохван не отступает.
— Юнги, послушай, мы ведь можем поговорить как взрослые люди, — пытался достучаться до него мужчина, видя, как на молодом лице нарастает истерика. Где-то сзади всхлипывает Суен, заставляя Хвана обернуться на секунду, которой и пользуется Юнги, вмазывая в щеку своего хена кулак.
— Я сказал не трогай меня, мерзкий ублюдок! — когда дамба провалилась, эмоции пианиста вытекли наружу огромным цунами, что подкреплялось горьким привкусом отчаяния и безысходности, — а ты! — покрасневшие глаза впиваются в уже зарезанную девушку, что прикрыла ладонями лицо, — не смей даже приближаться ко мне.
Суен в открытую ревет, да так громко, что в коридор сбежались все, кто находился на их этаже. Юн разворачивается, желая скорее покинуть это место, но его грубо дергают назад, припечатывая к железным шкафчикам, что предназначались для хранения нового инвентаря. Дохван, раскрасневшийся от злости и от того, что его ударили, смотрит разъяренно на мальчугана и вполне себе понимает его чувства, но уязвленное мужское эго не может отпустить Юнги просто так.
— Ты че, малой, слов совсем не понимаешь? Сказал же, давай разберемся по-хорошему.
— Да пошел ты, — бросает Юнги и пытается отпихнуть от себя мужчины, что вдвое больше него. У пианиста предсказуемо это не получается, и он пытается предпринять еще одну попытку удара, но получает увесистую пощечину, что разбивает ему губу. Суен вскрикивает. Если бы Дохван бил кулаком, от головы Мина ничего бы и не осталось.
— Что здесь происходит? — Юнги оглушило и покрыло рябью глаза от удара, но он все же узнал этот новый появившийся голос. Догадки подтвердились, когда Дохван его быстро отпустил и отошел на несколько метров, позволяя наконец не чувствовать напряжения.
— Чонгук, — Суен хватается за волосы и приседает на корточки, продолжая реветь. Как ни странно, Юнги ее слезы больше не трогают, он лишь скользит бездушным взглядом по лучшему другу и подходит к нему.
— Я спрашиваю, что у вас тут происходит? Юнги, у тебя кровь? — Чон здоровой рукой трогает друга за лицо, проверяя возможные повреждения, но парень отпихивает его ладонь.
— Это всего лишь недопонимание, которое могло разрешиться обычным разговором, — наконец отвечает Дохван, складывая руки на груди.
— Суен, что ты здесь делаешь?! Что блять... что..
— А это, мой дорогой друг, тот самый секрет, — прерывает его Юн и тихо посмеивается. — наша Суен все это время встречалась с твоим дядей, ты можешь себе это представить?
Чонгук в неверии поворачивает голову сначала к дяде, что не спешит оправдываться, а потом и к подруге, которая прячет свои глаза.
— Да вы шутите ... — боксер в полном непонимании и совсем не знает, что сказать. Слова не складываются, а мысли путаются. Это какой-то розыгрыш? Как его дядя может встречаться с Суен, ему же почти под пятьдесят. Это абсолютно никак не укладывалось в его голове.
— Чонгук, не будь придурком, хотя бы ты выслушай, Суен не виновата в том, что мы все скрывали, — Дохван возвращает внимание племянника себе и видя относительное спокойствие, что скрывало за собой полное недоумение, решил продолжить, — Да, это правда. Мы встречались, но уже давно не имеем к друг другу никакого отношения...
— Ты ударил его? — прерывает его Чонгук, моментально меняясь в лице. Мужчина опешив от резкого вопроса немного теряется.
— Я приводил его в порядок.
— Ты... дядя, как ты...— Чонгук знал, что сделать он в своем положении ничего не может, и это до отчаяния его разъедало. Парню хотелось подраться с родственником и выпустить весь этот пар, но со сломанной рукой этого сделать было невозможно. Все, что ему осталось — сжимать челюсти и оставаться на месте, потому что Юнги, зная его характер, предсказуемо надавливал на плечо, буквально пригвождая к полу.
— Пойдем отсюда. Я хочу выпить, — на этот раз спокойно говорит Юнги и Чонгук прислушивается к его словам, внутри себя содрогаясь от разбитости чужого голоса. Первая любовь всегда болезненная, да? Гук знает, что это такое.
— Мы еще не закончили, — твердо бросает боксер, глядя в глаза своему тренеру. Он поворачивается, и они вместе с другом покидают спортивный зал, и им никто не препятствует.
Сейчас план один: в бар и напиться.
Ты под слоем загнившей кожи.
Ты под радужкой карих глаз.
Ты морозом до крупной дрожи,
Самый режущий мой отказ.
Засыпать стало очень трудно.
Просыпаться еще сложней.
Это мне от тебя так дурно?
Выметайся тогда скорей.
Мне терпеть стало невыносимо.
Я с тобой даже в чертовом сне.
Там ты смотришь так неуязвимо,
Убиваешь меня во мне.
Пальцы стерты, я лишь пишу письма.
Но ты их никогда не прочтешь.
Было больно стать жертвой цинизма,
Но я жду, что ты все же придешь.
Я спросил вчера ночью у друга.
Он сказал, с тобой все хорошо.
Ты прости, я стал жертвой недуга,
И не рад, что все так сложено.
Приходи ко мне снова во сне,
И возьми меня лучше за руку.
Я устал видеть гордость в тебе.
Оборви эту страшную муку.