надежда и отчаяние
Розанна лежит на коленях Дженни и тихо посмеивается над глупыми однокурсницами, которые показушничают в социальных сетях. Рядом сидит Гаен, которой было очень некомфортно в новой и необычной для себя обстановке. Она только что сказала Миндже, что будет ночевать не дома. Тревожность съедает ее, она не знает, что будет делать парень один. Может он сорвется к ней? Вычислит по ip адресу и заберет ее? Пожалуйста, пусть он просто заберет ее.
— Гаен-а, — мягко окликает ее Розанна, положив свою теплую ладонь на чужую, — не нервничай так. Тебе давно пора начать ему отказывать, ты же не марионетка.
Гаен переплетает с девушкой свои пальцы и грузно выдыхает. С одной стороны Рози права. Они с Миндже с детства приклеились так и выросли вместе. У Гаен зачастую не было собственных решений: были решения Миндже и их общие, но девушка относилась к этому как к должному. Все-таки они в отношениях, и Дже никогда не делал ей больно, никогда не кричал на нее или не замахивался, как все думают. Но проблема в их взаимоотношениях была и есть: им нужно научиться быть по отдельности.
— Ты сама то знаешь, почему вы встречаетесь? — спросила у нее как-то Чеен, когда брюнетка отошла в уборную в клубе. Именно в тот день они играли все вместе в бутылочку.
— Я люблю его, — ответ Гаен был полон уверенности, но уже дома начался процесс осмысления, но она так и не смогла ответить даже себе. А почему они начали встречаться? Гаен любит Миндже, сколько она себя помнит, но как будто ей и не предоставляли выбора.
Дже просто признался ей в чувствах в четырнадцать лет, а она приняла их так легко и просто, как будто бы так должно было быть. С того времени они вместе, и любой намек со стороны противоположного пола в ее сторону сопровождался кровавой бойней. Миндже никого к ней не подпускал, а из-за вечно содранных костяшек и обляпанных кровью вещей его назвали Королем красного. Кровавым кролем.
— Серьезно, Гаен, — Рози отодвигается от Дженни и на корточках подползает к новой знакомой, беря уже две ее ладони в свои, — Миндже не самый лучший парень в твоей жизни, ты же даже на свиданиях не была, я права?
Ким отрицательно машет головой, у нее внутри рой мыслей и все мешается в кучу, не позволяя ей придти к одному выводу. Она очень запуталась.
— Вот видишь. Чтобы понять, тебе надо попробовать. Боже! Не смотри на меня так испугано, Миндже что убьет тебя за парочку свиданий? — Чеен заправляет выбившуюся прядь за ухо, упирается наманикюренным пальцев в грудь Гаен.
— Ты действительно змея, Розанна, — шепчет брюнетка, опуская глаза.
— Вот тут тебе больно и страшно, но как только ты вкусишь свободу, никакой Миндже тебе не понадобиться. И змея не я, а мой брат, так что не путай. Я язва, — блондинка подмигивает и обнимает нагруженную ее словами девушку.
— Всякие парни лучше, чем Чон Чонгук и Ким Миндже, — вставляет свою лепту Дженни, перебирая пальцами шнуровку на своем черном корсете.
— Миндже не плохой, — пытается защитить брата Гаен, но поймав скептический взгляд Чеен быстро сдувается.
— Эй, подруга, твой мэн разукрасил лица десяткам парней и это только то, что я лицезрела лично. Да он же псих!
— Он очень хороший! Ты его не знаешь, Рози! — Гаен отодвигается от блондинки и запускает руку в волосы, немного оттягивая их у корней, чтобы придти в себя. Ей больно слышать такое о любимом человеке. Она Миндже любит. Любит! Любит!
Чеен хмыкает и снова ложится на колени Дженни. Она ожидала такой реакции, первая стадия принятия - отрицание.
— Ну хорошо, раз уж он такой хороший, почему общается с Чонгуком? Уж его то ты оправдать чувствами не сможешь.
— Чонгук действительно ужасен, — поддакивает ей Дженни и даже немного ежится от упоминания этого имени. Она до смерти его боится.
— Мне все равно на Чонгука, но я знаю, что если Миндже попросит его о помощи, он никогда не откажет, — отрешенно отвечает брюнетка, желая как можно быстрее лечь спать и на утро оказаться в руках любимого. Она уже невыносимо скучает. Ей хочется домой.
— Это не умоляет всех его преступлений, которые почему-то прикрывают, — с омерзением в голосе произносит Чеен, и Дженни кивает вслед ее словам. Гаен лишь обнимает себя за коленки и смотрит на дверь, мысленно уговаривая себя не писать сводному брату и перетерпеть одну единственную ночь. Девушка обещает, что завтра не выпустит Миндже из объятий, а сегодня нужно противостоять самой себе. Совсем немного осталось.
— Кстати, Гаен, — Розанна снова приподнимается с колен подруги, и лицо ее приобретает серьезное выражение, — Суен сильно любит Юнги? В смысле у них все серьезно?
Гаен легонечко улыбается краешком губ, она понимает, почему у нее о таком спрашивают и решает ответить честно.
— У Суен был парень, с которым она рассталась накануне Рождества, а Юнги всегда был влюблен в нее.
— Накануне Рождества? Так это было всего два месяца назад... Хочешь сказать, она им пользуется? — на этот раз улыбка украшает губы новенькой, а в глазах виден азартный блеск.
— Я так думаю, но Суен очень переменчивая, она вполне может влюбиться в него. Все-таки из всей нашей компании он и Миндже единственные, кто могут обращаться с женщинами.
— Хм, — блондинка закусывает кончик большого пальца и выражение ее лица приобретает змеиное очертание. Гаен по-настоящему восхищается двойственности этой девушки, — в таком случае ничего не будет, если я немножечко за ней прослежу, не так ли?
— Сумасшедшая... — закрывает глаза брюнетка и обнимает себя за коленки, чтобы не смотреть в карие глаза. Суен, конечно, ее подруга, но они не настолько близки, чтобы за нее заступаться. Ее образ и поведение Гаен в последнее время не нравятся, потому она не видит ничего плохого в том, чтобы Розанна попробовала завоевать Юна себе.
Ночь уже давно овладела небесными просторами, выдвигая Луну на замену Солнцу. Чонгук высматривает пару созвездий и ловит себя на мысли, что это занятие ему порядком осточертело. Он поглядывает на потухший дисплей телефона и, покачав головой, растягивает губы в усмешке, предвкушая интересное завершение дня. Поднявшись, парень намеревается выйти из комнаты, но спохватившись, делает пару шагов к выдвижному ящику и, достав аккуратно скрученный ремень с серебристой бляшкой, закрывает за собою дверь.
Давненько он не навещал чужую комнату, да и повода особого не было, а тут так удачно подвернувшиеся обстоятельства. Вселенная очевидно благоволила.
Гук снова усмехается, когда слышит по ту сторону двери чужое присутствие и, подняв руку, чтобы постучаться, тут же себя отдергивает. Вместо этого парень просто дергает дверную ручку и проходит внутрь. Комната залита желтым светом. На диване удобно расположившийся Тэхен с телефоном в руках, который уже буравит взглядом в очевидном недовольстве. А у Чонгука наоборот очевидное чувство дежавю, и он скалится, решая отыграться по максимуму. Парень подходит к старшему, и тот откладывает телефон, а заметив в чужих руках ремень, со смехом поднимает свои невозможные глаза, всматриваясь в карие, видимо, проверяя серьезность намерений. И когда колено проминает обивку дивана прямо меж разведенных ног, смех в глазах растворяется, блондину приходится откинуться на спинку дивана, дабы увеличить расстояние.
— Не смотри на меня так, рыбка. Твои же прихоти исполняю, — Чонгук улыбается своим фирменным оскалом и, воспользовавшись чужим помешательством, перехватывает тело под собой поперек грудной клетки. Приподняв тут же напрягшегося парня, Чон аккуратно валит его корпусом вбок, а сам быстро наклоняется следом, надавливая ладонью на область между лопаток. Придавив француза собой, Чонгук абсолютно довольный, поворачивает голову к покрасневшему от возмущения уху и, обдав его горячим дыханием, развязано проводит языком по ушной раковине, всем телом ощущая, как Тэхен под ним вздрогнул.
— Все два дня мне мозги делал,— шепчет боксер и ладонь его съезжает по позвоночнику вниз, пальцами пересчитывая позвонки, — как думаешь, что я хочу сейчас сделать, м? — рука перемещается на подтянутый напряженный живот, а потом давит ладонью, заставляя Тэхена приподнять таз и упереться им аккурат в чужую промежность. Не дав французу возможности ответить, Чонгук вбирает в рот мочку его уха и начинает мягко ее посасывать, прикрывая глаза. Одновременно с этим свободной рукой он скользит по бледному плечу, накрывая пальцами холодную ладонь Кима.
— М... Немедленно перестань...
Боксер отстраняется с громким чмоком и, оставив влажный поцелуй на щечке своего хена, резко заводит его руку назад, а следом и вторую, скрещивая их вместе. Парень коротко смеется, когда видит, как полные злости глаза поглядывают на него, ведь теперь Тэхену приходится царапаться щекой об обивку дивана, тем самым помогая себе не задохнуться.
— Что ты творишь, блять... – но Чон не говорит ни слова, только улыбается и, удобнее уместив в руке два запястья, проверяет своеобразный замок на прочность, когда тело под ним желает освободиться.
— Тщ... Вот так, скоро будет приятно, рыбка. Дай только поиграться немного, — в карих глазах блестит азарт, и Чонгук берет отложивший на время ремень в свободную ладонь. Перехватывает его так, чтобы он делился напополам, а затем слегка отстраняется корпусом назад.
Мгновение спустя, в комнате раздается первый громкий шлепок, а следом за ним, несдержанный стон, что распаляет боксера еще сильнее. Не давая Тэхену опомниться, Чонгук тут же размахивается и бьет еще раз, откровенно наслаждаясь соприкосновением кожи с упругой задницей, пусть и облаченной в одежду. Снова стон. Снова шлепок. И с каждым новым ударом мягкий и обволакивающий обычно голос, становится все громче и надрывней, пока дрожащие колени сильнее упираются в обивку, чтобы позорно не разъехаться в стороны.
Чонгук обманчиво нежно проводит костяшками по ягодице, а потом размашисто бьет собственной ладонью, с ума сходя каждый раз, когда до слуха долетают приглушенные попытки сдержать стон. Тэхен ради этого закусил губу.
Боксер, стойко игнорируя собственное возбуждение, продевает тонкие запястья в ремень, а затем туго затягивает. На него снова смотрят с укором, и Гук с жадностью впитывает этот взгляд, замечая, как по бледному виску стекает капелька пота.
— Какой недовольный, вы только посмотрите на него, — парень проводит пальцем линию от межъягодичной складки вниз и, дойдя до мошонки, резко накрывает ладонью вставший член француза. По комнате снова разлетается несдержанный выдох, Тэхен заламывает свои брови, прикрывая глаза и смачивая языком искусанные губы. Чонгук продолжает над ним издеваться, — не такой ты и недовольный, как оказывается, да?
— Как же много ты болтаешь, — сквозь стиснутые зубы шипит француз. Глаза Чонгука приобретают опасный блеск, и Тэхен давится воздухом, упирается зелеными в потемневший карий и вздрагивает, когда Чон касается пальцами края его пижамных шорт вместе с бельем, — Чонгук, что ты...
Боксер сидит с вселенски невозмутимым лицом и стягивает чужую одежду, а потом с блаженной улыбкой смотрит на покрасневшую от его ударов задницу.
— Тэхен, видел бы ты, как это красиво, руки нежно поглаживают мягкую кожу и, устроившись на диване поудобней, Чонгук наклоняется, чтобы оставить на покраснениях теплые поцелуи, попутно оглаживая напряженные бедра.
Тэхен приоткрывает рот, чтобы отдышаться, и высказать пару ласковых в чей-то конкретный адрес, но не успевает вымолвить и слово, как тут же роняет лоб на диван, протяжно простонав.
— Чонгук! Mon Dieu...Боже мой... — единственное, что вылетает из его рта.
Чон тем временем еще раз проводит языком по туго сжатой дырочке и довольствуется новой дрожью по чужому телу. Он разводит подушечками пальцев половинки и проводит влажную линию от мошонки к дырочке, круговыми движениями доводя француза до звездочек перед глазами. Язык проталкивается сквозь сжатые стеночки и свободно скользит внутри, даря невероятные ощущения обоим. Жарко и безумно тесно в штанах. Чонгук увеличивает темп и, абсолютно не стесняясь, трахает француза языком, получая взамен намного больше, чем просто наслаждение.
Когда вспотевшая ладонь накрывает колом вставший член, Ким буквально давится воздухом и теряется в ощущениях, подходя к скорой разрядке. Рука младшего точно в такт языку скользит по твердому стволу, и в один момент, когда пальцы накрывают покрасневшую голову, Тэхен обильно кончает в чужой кулак, сотрясаясь в оргазме.
— Какая развратная рыбка, — ухмыляется Чонгук, а затем, поднявшись, снимает с покрасневших запястий ремень, откидывая его на диван. Парень встает и присаживается на корточки рядом с лицом француза, что полностью свалился на диван, подбирая под себя руки. Испачканная ладонь проходится по красным губам, оставляя на них остатки семени, и наклонившись к Киму вперёд, Чонгук чмокает испачканные семенем губки, слизывая со своих вязкую субстанцию. Брезгливый Тэхен по понятным причинам морщится, но сил возмущаться или как-то возразить не осталось, чем нагло пользуется младший, поднимаясь на ноги и покидая комнату.
— Оревуар, рыбка, — бросил Чонгук напоследок.
Юнги выходит из кафетерия, наполненный мыслями о Суен. Голова отказывается работать, а девушка в последнее время не уделяет ему должного внимания. Реже пишет и интересуется его делами. Поначалу казалось, что она обижается на нелепые выходки Розанны, но после произошедшего сейчас инцидента, у него все еще нет никаких сообщений от девушки. Это напрягает. Поцелуи в машине никуда дальше не заходили, а эмоционально Юн ее никогда и не чувствовал, о чувствах они говорили только намеками.
За своими размышлениями гитарист совсем не замечает, как напротив него появляется объект его воздыханий. Суен стоит рядом с окном в коридоре и о чем-то очень эмоционально рассказывает своей близкой подруге, а потом вдруг утыкается ей в плечо и начинает плакать. Мин понял это по содрогавшимся плечам, и, так как он стоят буквально в нескольких метрах от девушек, надрывные рыдания до его слуха доходили отлично.
— Суен, что произошло? — беспокойство затмевает все остальные чувства. Юнги касается круглого плечика и поворачивает брюнетку к себе, заглядывая в покрасневшее лицо. Подружка Суен ахает и отходит назад, а она сама лишь округляет глаза полные слез и судорожно пытается стереть их с щек.
— Юнги! — она зачем-то пытается улыбнуться, но у нее это предсказуемо не получается, — как ты здесь... Как ты тут оказался?
Полностью сбитый с толку парень не понимает, как ему реагировать. Он сдвигает брови к переносице от количества мыслительных процессов, что происходят у него в голове.
— Суен, — широкие ладони проходятся вдоль плеч, пытаясь успокоить и успокоиться, — что у тебя случилось? Нигде не болит?
— А... это, — девушка снова криво улыбается, но больше не плачет, — у меня просто месячные и, ну знаешь, как это у девочек бывает. Мунбель просто рассказала мне очень грустную историю и я разревелась. Глупо, да? Но уже все хорошо, — на этот раз улыбка Суен уверенная, и она тянется руками к шее Юнги, прижимаясь к нему всем телом.
Ложь. Самая очевидная, но Мин не понимает, почему обнимает ее в ответ и гладит черную копну волос, в желании успокоить. Пусть так, хорошо. Если она не хочет рассказывать, то он подождет, ведь настанет время и между ними не будет никаких секретов, а пока Юнги просто радуется, что причина ее слез не он сам.
Черт, ему с Чеен действительно надо поговорить.
— Почему вы стоите в коридоре? — доносится сзади голос Чонгука. Суен быстро обходит Юнги и подбегает к другу, который чмокает ее в щеку и обращает внимания на покрасневшие глаза.
— Ты что, плакала? — Гук тут же берет лицо девушки в свои руки и внимательно разглядывает красный носик, щеки и слипшиеся ресницы с потекшей тушью. Парень сразу же косится на лучшего друга позади нее и поднимает бровь. Юнги пожимает плечами.
— Все хорошо, просто история была грустной, правда Мунбель? — Суен поворачивается к своей подруге, и та ни разу не смутившись кивает.
— Девчонки, — обречено произносит боксер и выпускает маленькое личико из ладоней.
— Ладно, мальчики, мы побежали на пару, — девушка отходит к Бель и, взяв у нее с рук свой маленький портфельчик, целует Юнги в щеку, а затем убегает в лифт.
— Ты серьезно поверил ей? — спрашивает Юнги сразу после того, как они скрылись за металлической дверью.
— Конечно нет, — Чонгук скептически смотрит на друга и мотает головой, — неужели я похож на такого идиота?
— Странно все это.
— Послушай, я с ней в машине сосусь или ты? Почему она скрывает от теб... Ай! За что?! — Чонгук хватается за ушибленный затылок и смотрит вслед уходящему Мину, который спокойно себе насвистывает какую-то мелодию.
— Еще раз так скажешь, и я тебя шваброй выебу, — поворачивает он голову через плечо, а затем продолжает идти как ни в чем небывало.
— Йа! Ты что, фильмов пересмотрел, чудила? — догоняет его Чонгук, все еще потирая макушку.
— Господи, заткнись, умоляю.
— Еще чего! Буду вечность говорить, чтобы у тебя уши завяли.
— Придем в кабинет, и я шандарахну тебя гитарой, — Юнги прячет руки в карманах и смотрит на идущего рядом друга, — два года мечтаю так сделать.
— Кстати, Тэхен тебе ничего не говорил? — внезапно спрашивает Гук, закидывая на плечо Юнги руку.
— Про вас нет, а вот про своего бывшего написал сегодня утром, — Чонгук приобретает заинтересованное выражение лица и ждет от друга дальнейшей информации. Юнги качает головой, — вчера его Намджун прилетел в Сеул.
— Что? — боксер останавливается, от удивления приоткрыв рот, — как прилетел?
— Ой, да ладно тебе, Чонгук. Выглядишь так, будто у тебя твою рыбку из-под носа уводят, не дрейфь, Тэхену он неинтересен.
— Я на это надеюсь.
Весь оставшийся учебный день Чонгук и Юнги смирно отсиживают на парах. Под вечер их забирает Хосок, и они втроем подрабатывают в ближайшем клубе за стойкой, а потом пьяные едут в общагу уже без старшего. Мин прощается с Гуком после двух часов ночи и уходит к себе, когда боксер остается один в заваленной бутылками комнате.
Улыбка медленно сходит с лица с удаляющимися шагами Юнги. Бросив уставший взгляд на разбросаны вещи, Чонгук начинает убираться в полной тишине. Ночь обещает быть спокойной, ведь сегодня парень не будет думать о Тэхене и его бывшем, Чимине и преследователях, матери с высокими ожиданиями, сломанной руке и будущем под вопросом. Сегодня он просто уснет. Только его голова касается подушки, сознание уволакивается в спокойный и беспрерывный сон.
Телефон с очевидным раздражением откидывают на деревянный стол, Чонгук, сидевший до этого в удобнейшей позе, подрывается со стула и выходит из комнаты.
Поздняя ночь давно правит на улицах, и казалось бы прекрасное время, чтобы наконец расслабиться и отдохнуть от уже прошедшего дня, но, видимо, не сегодня. Сегодня кое-кому приспичило вывести и без того плохо контролируемого боксера, и сегодня этот кто-то дорвался до его гнева.
Парень выходит в коридор и, заприметив нужную дверь, уверенно двигается к ней, обдумывая в голове свои действия. Считать до ста уже бесполезно, разворачиваться назад тоже, а проучить безумно хочется, да и отказывать себе в этом нет никакого желания. Дверь в чужую спальню громко хлопает, ударяясь о противоположную стену. Чонгук вылавливает светлую макушку глазами и, проводя кончиком языка по нижней губе, за несколько шагов достигает цели. Снова в зеленых глазах этот смешок, но стремительно темнеющий карий заставляет француза почувствовать опасность.
— Чонгук, что ты делаешь? – бледные запястья легко помещаются в ладонях Чона, длинные пальцы уже окольцовывают их, демобилизируя, а свободная рука намертво прицепилась к точеному подбородку, поднимая и без того пострадавшую сегодня голову вверх.
Чонгук не дает и слову вырваться из чужих губ, впивается губами в порозовевшие и искусанные. Парень под ним шипит от неприятных ощущений, но его это мало волнует, он с еще большим напором раздвигает пухлые губы, и за наличием контроля нижней челюсти, приоткрывает Тэхену рот. Горячий язык прорывается в не менее горячую полость рта и, несмотря на оказанное сопротивление, настойчиво проходит по деснам и небу, пытаясь сцепиться с безумно раздражающим и острым язычком, но пока безрезультатно. Чона такой исход абсолютно не устраивал. В моменте боксер отстраняется, больно прикусив нижнюю губу, что уже нещадно покраснела от колючего поцелуя. Француз шипит и зло смотрит на младшего, а тот, как ни в чем не бывало, дышит в паре миллиметров от пытающегося восстановить дыхание Кима и шепчет:
— Высунь, – прямо в губы, – высунь его, рыбка. Давай.
Пальцы, сжимавшие подбородок, дергаются в попытке раскрыть сомкнутую челюсть.
— Ты с ума сошел! — шепчет Тэхен и откидывается назад на диван, чтобы хоть как-то увеличить между ними расстояние. Чонгук сильнее наклоняется над сидящим парнем, пытается буравить своими глазами, но в моменте тянет уголки губ вверх, блеснув искринкой в потемневшем карем. Он удобнее фиксирует ладонь так, чтобы пальцы полностью держали всю нижнюю челюсть, и под давлением раскрывает чужой ротик, тут же вставляя в него два пальца той руки, что держала запястья.
— Только попробуй прикусить. Без языка оставлю.
Чонгук упирается своим лбом об чужой и продвигает пальцы глубже, входя во влажную полость по основание костяшек. Подушечки нащупывают язык и играются с ним, не давая мычавшему Тэхену никаких из возможных действий. Теплый поцелуй остается на вспотевшем лбу, когда длинные пальцы зарываются в волосы на затылке. Француз не понимает что происходит, но когда его голову резко тянут назад, вскрикивает от неожиданности настолько, насколько это вообще возможно с пальцами во рту.
Гук с садистским удовольствием наблюдает за открывшейся перед ним картиной. Он натягивает рот новенького на собственные пальцы, заставляя сосать их без остановки на полноценный вдох. Парень открыто наслаждался закрытыми глазами, в уголках которых скопилась влага, он упивался чужой беспомощностью, получая сладкую негу от придуманного „наказания".
— Вот так, хороший мальчик. Нравится? Рыбка, нравится сосать их так? Мой маленький член зайдет тебе гораздо глубже, и мы можем проверить это после, что думаешь? — открыто насмехался брюнет. Он резко вынимает свои пальцы из чужого рта, получая эстетическое удовольствие, от вида тянущейся ниточки слюны. Голова Тэхена была опрокинута назад, он жадно глотал недостающий воздух, пока младший вел мокрую дорожку пальцами вниз, по кадыку. Чонгук сам опускает голову и слизывает оставленный след, тут же ощущая вцепившиеся в его волосы руки.
— Ха... Неужели я оказался прав? Тебя так обидели мои слова про твое маленькое достоинство? Серьезно, Чонгук, мы же не в младшей школе, — посмеивается Тэхен, когда ему удается отдышаться. От улыбается ехидно и больно сжимает чужие волосы в руке.
Боксер лишь усмехается его такому жесту и сразу же прикусывает нежную кожу на шее, желая услышать несдержанный стон, который сразу же получает.
— Теперь высунешь? — Гук поднимает глаза на лицо француза. Зеленые глазки стреляют в него своим безразличием, но сквозь приоткрытые губы показывается розовый язык, и Чонгук тут же поднимается, всасывая его губами.
Он горячие ладони умещает на беленьком лице, чтобы никуда не отстранялось, и нежно посасывает чужой язычок, буквально рыча от удовольствия. Играется с ним, сплетает вместе и больно впивается в опухшие губы, желая насладиться ими по полной.
Оторваться было непосильной задачей, но боксер все-таки отдирает себя от Тэхена, с задором смотря на него и полностью отпуская свое раздражение, когда замечает покрасневшие глазки и опухшие губы.
— В следующий раз вместо пальцев точно будет член, рыбка. Ты доиграешься, — озвучивает он напоследок и чмокает воздух между их лицами, полностью отстраняясь и вставая с дивана.
— Сукин сын, — ругается на него Тэхен и закрывает ладонями покрасневшее лицо, когда дверь за Чоном закрывается. Он сейчас пойдет готовиться к экзаменам, оставляя француза с этим непосильным возбуждением и горящими губами. Просто омерзительный поступок, после которого Тэ без раздумий развязывает шнурки на спальных шортах и засовывает в них свою ладонь.
Юнги врывается в комнату Чонгука без стука. Она у него всегда открыта, поэтому друг никогда не церемонится, когда не соблюдает рамки приличия. С Чоном они у него не работают.
Парень решил помочь своему другу больше не мучиться и придумал просто гениальный план свидания с французом. Они с Тэхеном сегодня договорились встретиться в библиотеке и нормально обсудить произошедшее с его бывшим, поэтому гитарист решает предупредить об этому своего друга, чтобы тот смог к ним присоединиться.
Какого же было его удивление, когда он застал не дрыхнувшего в постели друга, а собирающего спортивную спортивную сумку Чонгука.
— Ты что делаешь? — Юнги молнией приближается к парню и выхватывает у него из руки бинты, — ты рехнулся? – шатена одолевает сильная злость.
— Не мешай, Юнги, — Чонгук выглядит спокойным. Его губы сжаты в тонкую полоску, а глаза не выражают ничего. Он поникший, но пытается спрятать это за маской безразличия.
Мысли, не преследовавшие его ночью, догнали утром.
— Ты не пойдешь в зал, Чонгук! — Юн поднимает сумку с кровати и откидывает ее на пол, — со сломанной рукой?! Серьезно блять?!
— Возьму у дяди, — Гук подходит к вешалке и, сняв свою куртку, натягивает ее сначала на здоровую руку, а потом помогает себе, чтобы надеть рукав на руку с гипсом.
— Ты никуда не пойдешь, идиот! — Мин в три шага преодолевает расстояние между ними и встряхивает боксера за плечи, — что с тобой? Что не так?
— Отцепись, Юнги! Со мной всё хорошо, я просто хочу немного потренить в зале, что тебе нужно? — гаркает на парня Чонгук и вырывается из цепкой хватки. Он немного не рассчитывает сил и ударяется плечом об дверь, едва не задевая гипс на сломанной руке.
— Тебе сказали никакой активности полтора месяца! — Юн уже полностью вышел из себя и не контролировал эмоций. Безразличие друга к собственным болячкам удивляла его. Такое было и раньше, но сейчас Гук взрослый парень и сам должен понимать, как это травмоопасно.
— Я устал сидеть в четырех стенах, мне нужна активность! — не хотел уступать Чонгук, хотя головой понимал, что друг говорит правду. Не идти у него на поводу мешала гордость.
— Хочешь активности? Хорошо, я устрою тебе мозговой штурм, пошли давай, — Мин выталкивает Чонгука из комнаты и закрывает за ними дверь на ключ. Спортивная сумка так и остается лежать на полу.
Забрав свой маленький портфельчик и куртку, гитарист спускается с недовольным и от того молчаливым Чонгуком в общажный холл. Там они перекидываются парой слов с охранниками, и Гук уже начинает раздражаться от неизвестного ожидания.
— Кого, черт возьми, мы ждём? — ворчит парень, скрестив руки на груди. Юнги лишь отмахивается от него и печатает что-то в телефоне.
— Ну наконец-то, Тэхен, — отвечает Юнги, когда из лифта выходит заспанный и потрепанный француз в дутой куртке. Чонгук сдвигает брови и смотрит на друга, выжидая объяснение, но с ним никто не говорит, а вот новенькому Мин докладывает, что спас Чонгука от глупостей.
— Представляешь? Этот дурень собрался боксировать со сломанной рукой, поэтому он поедет с ними, чтобы я мог за ним проследить.
— Какая глупость, — тихо отвечает ему Тэхен и выходит из здания первым.
— Ты мог сказать мне! — Чонгук начинает злиться еще больше. Черты его лица становятся острее, а взгляд остается хмурым.
— Ну сказал бы я, дальше что? — отвечает ему Юнги в поучительной манере, — ты все равно поедешь с нами в библиотеку и попробуешь показать своему французу, что умеешь качать не только за секс и насилие.
— Ты ненормальный.
— Конечно я ненормальный, у меня лучший друг Чон Чонгук.
В машине Чонгук сел на переднее сидение, опередив Тэхена, который тоже намеревался занять это место. Он твердо решил, что с Тэхеном больше пытаться не будет. В конце концов, нужны ему были только платоническая доступность и красивые искры, но и это ему быстро надоело.
— Чонгук, — внезапно зовет его Тэхен на середине дороги. Чонгук полный энтузиазма поворачивается к нему всем корпусом, готовый слушать с особым вниманием, — Передашь салфетки? Они в бардачке.
— Какой нормальный мужик держит салфетки в бардачке? — косится Чон на друга, но салфетки все же достает и передает их назад к Тэхену.
— Это я их туда поставил, — отвечает вместо Юнги француз, и Гук сразу же утыкается в телефон, не желая даже думать о том, сколько раз Тэхен ехал в машине с другом один.
В сеульскую библиотеку они доезжают за двадцать минут. Юнги с Тэхеном берут себе горячий американо, к Чонгук отказывается от кофе, объясняя это желанием не сажать себе почки. Позже в книжном отделе он возьмет себе яблочный фреш на барной стойке. Он будет ужасно кислить, но парень из гордости выпьет его до дна и даже ни разу не скривит губы.
За разговорами об учебе, в которых Чонгук не имел никакого желания участвовать, дискуссия француза и Юнги перетекла в философские размышления, и как это обычно бывает у пацанов: разговоры о житейском и, конечно же, бывших. Пока Мин и француз обсуждали некоего Намджуна, Чонгук скрипел зубами, но упорно старался отвлечься на телефон, однако это ему не особо помогало, благо, они быстро закончили.
— И если бы мне когда-нибудь сказали, что я поеду в Лондон с отчимом, я бы заранее скинулся с окна.
— А настоящего своего отца ты знаешь?
— Конечно. Мать не упускает возможности сказать, что я на него очень похож.
— Так он Кореец? — Тэхен положительно кивает и начинает нервно ковырять заусенцы на большом пальце.
— Если бы не Чимин с Рози, я был бы единственным азиатом в нашем научном кружке.
— Научном кружке? — глаза Мина чуть не полезли на лоб, округляясь до размером монеты, — Розанна посещала такие кружки?!
— Между прочим, она очень умная девушка, — со знающим видом отвечает ему Тэхен.
— По ней так не скажешь, — улыбается краешком губ гитарист, внутри себя недоумевает. Обычно он легко может отличить глупого человека, и Розанна именно глупой ему и кажется. Какие научные кружки?
— Но это так, — Тэхен закрывает принесенную литературу и собирает книги в стопку, чтобы освободить стол за которым они сидят. Юнги начинает делать то же самое.
— Нет желания проверять, но вот ее брат действительно не кажется тупым, – Чонгук от слов друга издает смешок, но голову от телефона не отрывает.
— Чимин очень умный и расчетливый. Я очень удивился, когда узнал, что нравлюсь ему, — француз продолжает убирать конспекты в рюкзак, не замечая, как две пары глаз впиваются в него с удивлением.
— Что блять? — первым прерывает это молчание Чонгук. Он смотрит коршуном на блондина, который с полным безразличием в зеленых глазах перемещает свой взгляд на Юнги.
— Разве я не говорил?
— Не говорил, — Юн закусывает губу и боится даже посмотреть на своего друга, сидевшего рядом. Он кожей чувствует исходившую от него злость и раздражение.
— А.. прости. Да, я нравлюсь Чимину, но давно дал понять, что между нами может быть только дружба. Он ведь еще и в отношения вступил, но периодически делает мне какие-то знаки внимания. Я стараюсь их по полной игнорировать.
— Тэхен... Тебе это разве не мешает в вашей дружбе? — искренне интересуется Мин. Он вообще не ожидал услышать, что Чимин тоже не брезгует связями со своим полом.
— Нет, мы же обусловили границы.
— Ты уверен? — спрашивает Чонгук потяжелевшим голосом, буравя карими глазами блондинистую макушку. Тэхен поворачивает к нему голову и кивает.
— Просто с ума сойти... – Юнги все еще не мог отойти от растерянности, его голос был полон удивления.
— Да ладно, я привык, — с легкостью выдает француз и считывает реакцию Чона на свои слова. Младший поджимает губы, а потом резко выпрямляется и идет на выход из библиотеки. Юнги подрывается следом за ним, но Тэхен уверяет гитариста, что все хорошо, и он сам за ним сходит. Так и получается.
Чонгук стоит на тротуаре с закрытыми глазами. Рука без гипса сжата в кулак, а губы двигаются в непонятном шепоте. Когда француз подходит ближе, ему удается разобрать корейские цифры:
«12, 13, 14..»
— Зайди обратно, ты заболеешь, — говорит спокойно Тэхен, видя как вздрагивает Чонгук от неожиданности. Он не услышал, как француз подошел.
— Когда тебя стало волновать мое состояние? — боксер открывает глаза и поворачивается к Тэхену лицом. От карих глаз ничего не осталось, сейчас на блондина был направлен захватывающий черный взгляд, который способен сжечь все от ярости на дне зрачков.
— Если тебе неприятны обсуждения моих бывших или нынешних партнеров, то дай об этом знать. Юнги ведь рассказывает тебе все, я прав? — Тэхен накидывает на голову капюшон толстовки и немного ежится от холода.
— Ха... С чего вдруг ты заговорил об этом именно сейчас? Все нормально, Тэхен, — издевательски растягивает парень и делает акцент на последнем слове, выражая всю серьезность своих слов, — не строй из себя хорошенького, тебе не нужны мои чувства на этот счет.
— Я думал пару дней и сейчас просто подвернулся удобный случай сказать об этом. Мне важен комфорт тех людей, с которыми я общаюсь.
— Мы с тобой не общаемся, — грубо отрезает боксер. Тэхен смотрит на него с безразличием и поворачивается на пятках обратно в библиотеку.
— Дурак, — бросает француз, отойдя на приличное от Чонгука расстояние.
В библиотеку Чонгук возвращается только за курткой. Тэхена и Юнги не было, видимо, они ушли сдавать книги, но это и к лучшему. Написав сообщение другу, парень уезжает в общагу на автобусе и заваливается спать. Злость намотала все его нервы и истощила, он не хотел больше думать и ощущать это разъедающее чувство ревности. С французом действительно нужно заканчивать, пока это больная заинтересованность не закончила с Чонгуком.
Вечером к боксеру заскакивает Юнги, чтобы проверить состояние друга. Они больше двух часов обсуждают Чимина и его симпатию к Тэхену, а потом снова переходят к Намджуну и обмусоливают все его омерзительные поступки по новой. Чонгук бы разбил ему лицо, Юнги бы не стал его останавливать.
— Сегодня, когда ты ушел, — начинает Мин с аккуратностью подбирая слова, — Тэхен кажется переживал.
— Не надо утешать меня такими словами, Юнги, это гнусно, — Чонгук лежит у друга на коленях перебирает страницы коричневого блокнота, — я не нуждаюсь в таких утешениях, они меня только злят.
— Эй! Я не собираюсь лгать тебе. Это действительно так. Он спрашивал у меня про тебя постоянно, даже пытался узнать, насколько ты можешь быть ранимым и нравится ли он тебе настолько, чтобы злиться вот так.
— То есть для него нормально дружить с человеком, который влюблен в него?! Это же такой бред, Юнги. Чимин тоже ему нравится, иначе зачем? — Гук поднимает с кровати кинутый туда карандаш и начинает намечать линии нового рисунка.
— Тэхен сказал, что Чимин железно во френдзоне, и он его никак не привлекает. Но, по его мнению, Чимин самый здоровый потенциальный партнер для него, однако, он не хочет выбирать по такому принципу.
— А по какому он, блять, его выбирать собрался?
— Ему сейчас не нужны отношения, Чонгук, чем ты слушал? — длинные пальцы гитариста зарываются в каштановую копну волос и мягко начинают массировать кожу, пытаясь успокоить.
— Я вообще старался вас не слушать, если ты не заметил.
— Судя по твоему выражению лица, у тебя это плохо получалось. Ты влюбился в него! — Гук резко встает с колен друга и смотрит предостерегающе.
— Не мели чушь.
— Но это правда, почему ты не замечаешь за своим поведением собственных чувств? — негодовал Мин.
— Потому что их нет, тупица! — Чонгук полностью встает с кровати и идет к холодильнику, чтобы взять себе банановое молочко. Юн смеется ему в след и печатает что-то в телефоне.
Они сидят еще какое-то время, а потом друг уходит в свою комнату, и Чонгук остается один. Время близилось ко сну, поэтому боксер сделал все свои рутинные дела и лег в кровать, листая ленту социальных сетей и отвечая на сообщения приятелей. Он настолько увлекся, что совсем не услышал несколько стуков в дверь.
Когда же она открылась, и в дверь просунулась блондинистая макушка, парень опешил.
— Чонгук, — уже полностью открывает верь Тэхен и проходит внутрь, — аджума сказала мне спросить у старосты этажа, куда мне пойти.
— Чего? — Чонгук поднимает бровь и садится на постель, включая настольную лампу что стояла на тумбе, — у тебя комнату отдали что ли?
— В моей не работает отопление, — только сейчас Чонгук замечает в руках у француза подушку со сложенным одеялом, а сам он одет в теплые шерстяные носочки и вельветовый черный костюм. Очень утеплено для того, кто живет в общаге.
— Почему у тебя не работает отопление? Что за приколы, давай посмотрим, — Чонгук собирался уже встать с кровати, но Тэхен остановил его жестом вытянутой руки.
— Нет-нет, причину уже нашли. Еще три дня назад и сейчас ремонтируют трубы, но я слишком продрог, а электрические грелки в общаге запрещены. Мне сказали найти того, кто мог бы приютить меня на ночь.
— Три дня назад? Почему ты не сказал сразу? — боксер в недоумении пялится на Тэхена, а тот смотрит куда угодно, но только не на него.
— Я думал, что смогу потерпеть. Не вышло.
— То есть, ты терпел три дня холод, только чтобы со мной не разговаривать? — Чонгук встает с постели и подходит вплотную к французу, который все-таки поднимает на него свои невозможные зеленые глаза и слегка кивает.
— Ты невыносим, — Чон щурит глаза и буравит взглядом. Тэхен видит на дне его зрачков обиду и разочарование, но стоически это игнорирует.
— Посмотри пожалуйста, где я могу остаться. У Юнги не получится из-за соседа, а с другими у меня напряженное отношения из-за тебя, даже если будет свободное место - не пустят, нужно поставить перед фактом.
— Оставайся у меня. В чем проблема?
— Я не хочу, — француз мотает головой, но Чонгук делает шаг к нему, и парню приходится упереться лопатками в дверь. Чувство дежавю накрывает обоих.
— Я же не спрашиваю, — Чонгук поднимает руку к бледному лицу и поправляет отливающие серебром пряди за ухо, — ставлю перед фактом.
Тэхену кажется, что он вот-вот задохнется от этого проникновенного голоса, который давит на него своей хрипотцой. Если Чонгук соблазнял всех своих партнеров именно так, то у них действительно не было шансов.
— Уверен, у кого-то в комнате точно не будет соседа сегодня ночью. Ты сможешь разузнать?
— Зачем узнавать. У меня огромная кровать и классный матрас. Разве в прошлый раз тебе не понравилось?
— В прошлый раз я спал с Юнги, – не сдается француз.
— В этот поспишь со мной, — парирует Чон.
Тэхен устало выдыхает и упирается двумя руками в крепкую грудь, чтобы немного увеличить расстояние, которое Чонгук стремительно пытался нарушить.
— Я не могу, Чонгук, прекрати.
— Прекратить что? Я предлагаю тебе самый оптимальный вариант. Не надо с кем-то договариваться и стеснять, у тебя есть королевские хоромы с душем и большой спальней. Что мешает?
— И ты обещаешь не трогать меня все это время, пока я в твоей комнате? — Тэхен скептически всматривается в лицо Чонгука, пытаясь отследить в нем дурные мотивы. Боксер прикусывает губу и поднимает голову к потолку, борясь с очередным приступом ярости.
— По крайней мере, сейчас меня трогаешь именно ты, — усмехается парень и с удовольствием наблюдает смущение на чужом лице, которое стремительно окрашивает белую кожу. Тэхен тут же отдергивает свои руки.
— Извини...
— Серьезно, рыбка. У меня сломана рука, что я тебе сделаю? У меня нет повода вредить тебе. Больше нет, по крайней мере.
Француз закусывает кончик большего пальца и думает какое-то время. В конце концов, Чонгук ведь прав. У него есть все условия и далеко не надо бегать, чтобы собрать свои вещи в универ. Что ему может сделать один разок? К тому же, если Чон попытается хоть как-то его задеть, Тэхен просто уйдет.
— Не смей лезть на мою половину кровати, — угрожающим тоном произносит блондин и проходит вглубь комнаты, осторожно отодвигая одеяло Чонгука со своей стороны. Он также перемещает чужую подушку с середины, чтобы поставить на правую сторону свою.
— Не стесняйся, чувствуй себя как дома, — без ярких эмоций говорит Чонгук, а у самого внутри все взрывается от радости за верный выбор француза.
— Я только схожу за пижамой и умоюсь, — тихо произносит Тэхен. Неловкость затопила его с головой, и он чего скован в движениях, поэтому ему нужна какая-нибудь моральная подготовка, а это значит, что надо побыть пару минут без общества этого идиота.
— Хорошо, как знаешь, — Чонгук ложится на свою половину кровати в спортивных шортах. Верх он оголил еще до прихода француза, потому что в его комнате проблем с отоплением никаких не было.
Когда Тэхен возвращается в комнату, Чонгук все еще сидит в телефоне, и стоит парню лечь на кровать, боксер выключает настольную лампу погружая комнату в мрак. Они лежат каждый под своим одеялом и не могут уснуть. Напряжение, витавшее в воздухе, не давало вздохнуть никому свободной грудью, и первым не выдерживает Гук, решаясь поговорить о наболевшем.
— Твой бывший действительно мудозвон, — произносит парень и поворачивает голову к затылку француза. Тэхен решил лечь к нему спиной.
— Мг, — соглашается Ким и под неизвестными ему силами поворачивается боком к Чонгуку, устраивая ладошки под щекой. Они смотрят друг ну друга и будто по новой изучают.
— Я бы начистил ему лицо. Юнги сказал, что он прилетел в Корею. Ты поэтому плакал в ту ночь? — вспоминает Чонгук ночь перед клубом.
— Да. Он снова пытался манипулировать мной. Я не сдержался, потому что сбежал от него в Корею, а он и здесь меня догнал.
— Там Намджун все еще.. все еще хочет тебя? — произносить слово «любит» Чонгуку совсем не хотелось. Тэхен издает смешок.
— Верно подметил. Все еще хочет, но ему нужно что угодно, только не я. Именно поэтому мы и расстались.
— Как он угрожает тебе, рыбка? Я могу помочь, у меня есть нужные связи, — на мгновение они смотрят вдруг другу в глаза. Чонгук с беспокойством, в его голове происходят тысячи процессов, пытаясь придумать план для возможной помощи, — если он будет переходить границы, ты обязательно мне скажи, я что-нибудь придумаю. Знаешь же, ты сам видел. Если что я даже могу подключить директора, и он не останется в стороне, в курсе вообще, как Сокджин защищает тебя? Я просто в недоумении от того, сколько дерьма от натворил. Угрозы? Серьезно блять? Вырубил бы псину.
— Поцелуешь? — внезапно говорит француз, делая большой вдох. Он все сильнее надавливает на заусенец на большом пальце и голос его настолько тих, что Чонгук и не слышит.
— И вообще, как можно было так убиваться по человеку, который и мизинца твоего не достоин? Тебя же надо беречь, ты такой маленький и тощий, что...
— Поцелуй меня, Чонгук, - на этот раз без сомнений и четко, пугливыми зелеными пуговками заглядывая в самые темные глаза во вселенной. Чонгук затыкается сразу же. Он пытается понять, послышалось ему или нет. На его лице растерянность, а рот остался приоткрытым от недавней триады.
Завтра Тэхен об этом обязательно пожалеет, ну а пока пусть пожалеют его, тем более губы Чонгука с этим справляются на отлично.