танцуй, зеленоглазка.

В студии пахнет пылью, свежей шваброй и колонками, которые гудят, даже когда они выключены. Свет тусклый, окна открыты, и Лос-Анджелес шумит где-то за стеклом.

Я пришла раньше. Села на пол, уткнулась в колени, будто так можно было спрятаться. Но внутри всё равно дергается.

Я не могу перестать вспоминать, как телефон мигнул её именем. Как я тупо уставилась на экран, будто он скажет, что мне теперь делать.

И теперь я здесь, и она тоже здесь.

Билли заходит в зал в чёрных широких штанах и белой майке. Волосы убраны, на шее наушники. Она коротко кивает мне.

— Привет.

Голос ровный, спокойный. Но я вижу, как её глаза чуть дольше задерживаются на мне, чем обычно.

— Привет, — отвечаю я, стараясь улыбнуться, но у меня выходит криво.

Она ставит колонку, врубает бас. Бьёт так, что я чувствую вибрацию в груди.

— Сегодня учимся работать телом, а не только ногами, — говорит она, хлопая в ладони, чтобы я встала.

Я встаю, вытираю ладони о спортивки, сердце прыгает.

Билли встаёт передо мной, показывает медленные движения руками, плечами, корпусом, будто танец начинается не с ног, а откуда-то глубже.

— Смотри, не спеши, — говорит она. — Танец — это не только скорость, это чувство ритма.

Я стараюсь повторять, но чувствую себя деревом. Она останавливает музыку, подходит ближе, берет мою руку, медленно проводит ею в воздухе, показывает, как должно идти плечо, как нужно прогнуться в корпусе.

От её прикосновения меня будто бьёт током, я краснею, надеюсь, что она не видит.

— Расслабься, Куинн, — тихо говорит она.

Легко тебе говорить.

Она отходит, включает музыку снова, начинает танцевать сама. Я не могу отвести глаз. Она двигается так, будто у неё нет костей, всё плавно, резко, свободно. Она ловит каждый бит, каждый хлопок, и мне хочется научиться так же.

Билли смотрит на меня через плечо, бросает короткое:

— Давай.

И я пытаюсь. Плечи, руки, бедра, корпус. Ошибаюсь, сбиваюсь, но продолжаю. Потому что она смотрит. Потому что мне важно.

Мы тренируемся так долго, что я перестаю думать о поцелуе. Я начинаю слышать музыку, а не своё сердцебиение. Начинаю чувствовать танец в теле.

Когда музыка выключается, Билли садится на пол, облокачиваясь на колонку, и смотрит на меня.

— Неплохо, — говорит она. — Для начала.

Я сажусь рядом, утираю лоб рукавом, смотрю на неё.

Она улыбается чуть уголками губ, тихо:

— Не забывай дышать, Куинн.

Я улыбаюсь в ответ.
И в этот момент я понимаю, что хочу, чтобы она ещё долго говорила мне, что делать

***

На следующий день я пришла в колледж раньше всех. Села у окна, открыла конспект, но глаза не читали. В голове ещё оставались её слова:

«Не забывай дышать, Куинн.»

И я действительно дышала вчера, по-настоящему.

Но как только заходит Эмма, за ней Зак и Мари, я чувствую, что всё будет не так спокойно.

Эмма кидает рюкзак, садится напротив, закатывает глаза:

— Ну и что, как твоя Билли?

— Нормально, — отвечаю, стараясь скрыть улыбку.

— Ты реально думаешь, что она хорошая? — неожиданно резко спрашивает Мари, откусывая булочку.

Я поднимаю голову:

— В смысле?

Зак шумно вздыхает:

— Блин, Куинн, ты же знаешь, кто она?

Я чувствую, как комок застревает в горле:

— О чём вы?

Эмма кидает взгляд на Мари, потом на меня:

— Ну, она... типа... она всех трахает, кого может, Куинн. Всех, кто попадётся под руку.

Мир будто хлопает по ушам. Я не понимаю.

— Что? — выдыхаю я.

— Она дерзкая, манипулятор, играет с людьми, — кидает Мари. — Ты не знала? Серьёзно? У неё репутация. Ты думаешь, она просто так с тобой заигрывает?

Зак перебирает пальцами:

— Две девчонки из другой студии, одна с баттлов, ещё одна из старой команды — они все с ней были, и она просто потом исчезала, будто их не существует.

У меня начинает звенеть в ушах. Сердце колотится.

— Ты врёшь, — говорю я, но голос звучит тихо.

Эмма смотрит с жалостью:

— Куинн, мы просто не хотим, чтобы ты влипла.

Я сжимаю руками край стола, ногти впиваются в дерево.

Всё, что было красивым, начинает рушиться.

Все её взгляды. Её «не забывай дышать». Её «увидимся завтра». Её рука, поправляющая моё плечо. Её губы, случайно задевающие мои.

Неужели для неё это всё — просто игра?
Ещё одна шутка, ещё одна галочка?

Я встаю, резко закидываю рюкзак на плечо. Они зовут меня, но я не слушаю.

Я выбегаю из колледжа, воздух Калифорнии жжёт в лёгких, и я впервые за долгое время не чувствую музыку в теле.

***

Телефон разрывается с самого утра.
Билли.

«Ты где?»

«Ты не заболела?»

«Куинн, ты придёшь сегодня?»

«Ответь.»

Я смотрю на экран, потом гашу.
Она не имеет права.
Не после того, что я услышала.

Я проваливаюсь в кровать, слушаю, как за окном шумит улица, и думаю, насколько она вообще честная. Или она всё это время просто смотрела на меня так, как смотрит на всех?

К вечеру мне звонит Эмма:

— Ты идёшь сегодня?

— Куда?

— На вечеринку у Кэла, ты обещала. Мы все идём.

Я не хотела. Но сидеть дома было хуже.
Я переоделась, завязала волосы, спрятала взгляд за капюшоном и пошла.

⸻

Дом Кэла светился лампочками, музыка долбила стены.
Смех, напитки, запах чипсов и дыма, все кричат, кто-то танцует. Я старалась потеряться в толпе, смешаться, стать невидимой.

Но потом я её увидела.

Билли стояла у колонок, в чёрной рубашке, с прищуром, с бутылкой в руке.

Вокруг неё было человек пять девушек, они смеялись, одна коснулась её руки, другая что-то сказала ей на ухо, и Билли засмеялась, запрокинув голову. Я не слышала её смеха, но знала, как он звучит.

И я увидела, как одна девушка — светлые волосы, короткая юбка — схватила Билли за руку, а Билли не отстранилась.

Они переглянулись, и Билли кивнула.

Она вела её через толпу, улыбаясь уголками губ, как тогда, когда сказала мне «не забывай дышать».
Она вела её в коридор, к какой-то двери, и девушка смеялась, будто это шутка.

Но я знала, что это не шутка.

И в тот момент мне стало плохо.
Словно что-то внутри сломалось, а воздух в комнате стал липким.

Я вышла на улицу, захлопнув за собой дверь. Села на ступеньки, глядя на ночной Лос-Анджелес, который шумел и пульсировал неоном, и просто дышала.

Мой телефон мигнул:

«Где ты?»

Билли.

Я не ответила.
Она ведь знает, где я.

Я подняла глаза и увидела, как она стоит в дверях. Одна. Смотрит на меня.

А я смотрю в ответ.
И впервые в жизни я не хочу, чтобы она подошла.