Глава 28
Ванесса Тиффани Стэн
Я привстала на носочки, дотягиваясь до бутылки с молоком – из-за прохладного конденсата холодильника волоски на руке встали дыбом. Поставив на столешницу лоток с яйцами, я потянулась за упаковкой муки и осмотрелась в поисках большой емкости.
Вообще, кухня Франклина была похожа на него самого. Уйма закрытых тумбочек, свободного пространства и атмосферы мужской грубости. Сколько бы я не раскрывала деревянные дверцы, не могла понять всего их содержимого. Казалось, Лаарсон прост, как раскрытая книга, но чем больше я проводила с ним времени, тем сильнее уверялась – узнавать его, все равно, что ориентироваться по шрифту Брайля зрячему.
Из распахнутых окон доносилась птичья трель, которую изредка нарушало жужжание морозильной установки. Соединив все ингредиенты на панкейки, я водрузила в смесь ложку и принялась помешивать. Что-то напевая себе под нос, я расплывалась в улыбке – от нее уже трещали щеки – и забавно пританцовывала, изображая движения «маленьких утят».
Наверное, Франк еще спал – если уж он до сих пор не бросился на мои поиски. Да-да, я вновь оставила его одного в постели и выбралась из объятий, только в этот раз не для того, чтобы улизнуть с помощью Энни, а приготовить ему завтрак. Дома я редко занималась этим делом, пусть и любила его, но сейчас мне просто необходимо было хоть чем-то занять воспаленную мыслями голову.
Мэриэнн. Запись. Мисс Сука. Ленсен. Пуанты. Надписи.
Итак, что я имела?
Первый случай произошел три недели назад. Кто-то пробрался в раздевалку и срезал ленточки моих чешек. Тогда Энни предложила свои и пропустила сеанс репетиции – ее цель не избавиться от меня в труппе? А потом надпись «шлюха» красной краской на шкафчике, и опять она была рядом, помогая мне справиться с тем ужасом. «Пустышка» на корсете – именно подруга принесла его со склада, на который был доступ только у нее, потому что она стажер мадам Маккарти.
Ленсен говорил, что видел ее с ножницами в руках, но тогда ей нужно было приехать заранее, а ранний подъем не про Спелман. Даже в школе, когда мы участвовали в конкурсах черлидерш, она предпочитала вздремнуть часок другой – и без разницы, что ее волосы будут похожи на соловьиное гнездо.
Я закусила губу. От усердия уже раскалывалась голова. Медленно выдохнув, я поставила сковородку на плиту и выставила нужный температурный режим.
Какие могут быть у нее мотивы? Балет? Спелман ненавидела его. Она упрямо оттанцовывала этот сезон, потому что, однажды, ее мать мечтала увидеть дочь на большой сцене. Зависть? Разве что из-за достатка моей семьи и обоих живых родителей, но тогда стала бы она «мстить» подобным образом? Мама и папа обожали Энни – на Рождество они всегда готовили и ей с Даной подарки – они сочувствовали сестренкам.
Я буквально чувствовала, как мозги закипают. Шестеренки терлись друг о друга, но на место все никак не становились. Словно я почти собрала картинку, вот уже остался один пазл, но он, мать его, не сходился краями! И то чувство гложило; у меня даже пульсировали кончики пальцев от желания что-нибудь разгромить! Вчерашней подавленности на смену пришла ярость, и прежде всего на саму себя!
Потому что я ничего не понимала!
Жуя губу, я заполнила формочки смесью и накрыла крышкой, чтобы быстрее испеклось. Сливочное масло трещало, растапливаясь среди теста.
Это не девочки из труппы и не Кристина. Эта стерва заболела и не появилась на нескольких тренировках, а если уж выскочка себе это позволила, значит, заработала какую-то жуткую инфекцию и отлеживалась дома.
Остается Ленсен.
Влюбленный парень, уставший от отказов заносчивой суки – именно этот образ он видит в зеркале? Если в начале нашего общения – год назад – мне нравился этот непринужденный флирт, то сейчас это начало немного пугать. Я не забыла тот поцелуй, так что... В его пользу говорило только то, что он принес мне запись. Значит ли это...
Решено! Нужно будет завтра найти охранника и попросить его показать мне этот фрагмент видео еще раз. Наверное, у меня паранойя, но сейчас я не доверяла, даже своей собственной тени.
Перевернув оладьи, я макнула палец в сырое тесто и слизала с него сладкую массу. Сахар слегка затрещал на зубах – у мистера Гризли не нашлось миксера. Не думаю, что он радует себя блинами на завтрак. Его морозилка забита мясом и рыбой – ну точно медведь. Готова поспорить, если показать ему бочонок с медом, он...
— ТИФФАНИ! — в животе перевернулось из-за его рева.
Я вздрогнула, резко оборачиваясь в сторону лестницы. Со второго этажа послышался топот ног. Потолок завибрировал от того, с какой скоростью несся Франклин. Прикусывая щеки, я одновременно испытывала страх и веселье. Разъяренный Лаарсон то еще зрелище, но если он себя так вел, значит, опять подумал, что я сбежала?
Господи.
Приложив ладонь ко рту, я захихикала, скрещивая ноги. Полы его футболки доставали до самых коленок, но томление между ними волновало. Меня возбуждала ярость Франка. Он был таким... требовательным.
— Гребанная девчонка! Не дай Бог, тебя не будет в моем доме! — ворчал он, спускаясь по лестнице. — И угораздило же! Гребанная! Гребанная куколка!
Лаарсон слетел к изножью, осмотрел кровавыми глазами лобби и остановил взгляд на мне. Я опасливо прижала к себе деревянную лопатку, готовая от него защищаться – настолько грозно выглядел мужчина. Его волосы растрепались после сна, а расшнурованные спортивные штаны висели низко на бедрах, позволяя просмотреть черную полоску боксеров. Он нахмурился, сложил руки на груди и ошарашенно произнес:
— Ты... Ты не...
— Я не сбежала, — кивнула я, не сдерживая рвущуюся наружу ухмылку.
— А что ты... — Франклин замолчал и провел рукой по волосам.
Я прикусила губу, чувствуя, как все внутри начинает трепетать. Правильно ли вот так нам играть во влюбленных? Сон в объятиях друг друга, завтраки, милые разговоры. Не похоже, что этим занимаются враги. От ненависти до любви один шаг? Почему тот, кто придумал эту поговорку, не дополнил ее уточнением? Как почувствовать ту самую черту? Вроде, только ваше сердце запылает в такт или споет ритм другого, не задумываясь, бегите, иначе совершите непоправимую ошибку – сделаете последний шаг от ненависти до любви...
Улыбка медленно растаяла на моих губах. Я отвернулась к плите, готовя новую порцию блинчиков.
— Надеюсь, ты любишь оладьи, — пожала я плечами. Франклин обошел кухонный островок и остановился рядом со мной. — Но если нет, мне будет больше.
— Ты серьезно готовишь мне завтрак?
Я закатила глаза, готовясь к очередному удивлению, но обернувшись, встретилась с его странным выражением лица. Брови Франка встретились на переносице, а губы слегка подрагивали.
— Ты не ешь... — заволновалась я.
— Я люблю оладьи, — перебил меня Лаарсон. Он неожиданно так тепло улыбнулся, что мои веки защипало. — Просто никто и никогда мне ничего не готовил... Ну, кроме матери, конечно. Не думал, что когда кто-то хозяйничает на моей кухне, — он осмотрел столешницу с разводами от муки, — это может принести столько удовольствия.
Ох, он определенно точно знал толк в милых фразочках.
— Ну вот, а ты говорил, что женская рука не может привнести ничего, кроме хаоса, — я кивнула на стеллаж с машинками. — Ты решил не исправлять это за мной?
— Что «это»? — сделал он вид, что не понял.
Я капризно надулась и потянулась, чтобы перевернуть оладьи, но Франклин не дал мне этого сделать. Подойдя вплотную, одной рукой он обнял меня за талию и приподнял над полом, а второй отобрал лопатку, справляясь с нашим завтраком. Пискнув, я вцепилась в его ладони на мне.
Боже, ему не тяжело? Пусть я и балерина, но совсем не пушинка! Лаарсон управлялся со мной, как с самой настоящей куклой!
— Отпусти! — рассмеялась я. — Франк! Ну, хватит, а?
— Вот именно, сколько ты можешь ухаживать за мной? Я сам в состоянии что-то приготовить, тем более, помнится мне, я обещал тебе завтрак.
Мужчина прошел со мной к островку, подбросил вверх и усадил на него. Я по инерции развела ноги, обнимая его за шею. Сердце в груди сумасшедше забилось. Покраснев от нашей близости, я подалась вперед, желая получить свою утреннюю порцию нежностей. Лаарсон забрался руками под майку и ущипнул меня за внутреннюю сторону бедра. Ток пронзил центр. Я слегка простонала и потерлась кончиком носа о его.
Блины совершенно перестали волновать.
— Сообщение от абонента «Мама», — механически проговорил автоответчик.
Оцепенение пронзило каждую клеточку моего тела. Пока Франк потянулся поскорее отключить устройство, я отстранилась от него, плотно сводя коленки.
Сообщение от абонента «Филисити Бернайс». Именно эти строки всплыли в сознании. Интересно, что сейчас между ними? Все-таки два года, это весомый срок. Если он провел их с ней, значит, испытывал какие-то чувства? Значит, любил? Или любит?
Горечь подкатила к горлу. Я натянула края футболки, принимаясь болтать ногами, чтобы скрыть волнение. Неприятные мурашки, раз за разом, пробегали по спине. Я сглотнула, уставившись впереди себя.
— Та-а-а-а-к, — протянул Лаарсон, возвращаясь ко мне. — И что это за обиды?
— Оладьи горят, — пожала я плечами.
— Что?
— Я говорю, ты сейчас оставишь нас без завтрака! — прикрикнула я.
— Ох, черт!
Франк метнулся к плите и поднял крышку. Облако пара вырвалось наружу, собираясь дымкой над верхом тумбочек. Привкус чего-то жженого появился на языке, отбивая всякое желание к еде. Я, правда, старалась не думать о той барменше, но странный червячок гложил изнутри.
— Эта партия подгорела, но остальные нормальные, — виновато произнес он, выбрасывая черные панкейки в мусорное ведро. — У меня где-то должен быть брусничный джем или кленовый сироп...
Он полез в холодильник, а я не выдержала. Вскинул подбородок, сложила руки на груди и указала не автоответчик.
— Филисити. Ты и она. Сейчас что-то есть?
Лаарсон оглянулся на меня. Сначала он смотрел несколько недоуменно, но потом запрокинул голову и разразился хохотом. Я замахнулась стукнуть его ногой, но мужчина перехватил ее и медленно потянул на себя. Я потеряла равновесие и упала спиной на столешницу. Раздвинув мои ноги, Франк навис сверху. Ничем не прикрытая киска сейчас не придавала уверенности. Я попыталась прикрыться, но было очень проблематично это сделать, когда тебя держит чертов медведь гризли!
— Смею предположить, в то утро ты услышала сообщение от нее? — игриво прищурился Франк.
Он запустил руку мне между ног и начал массировать кожу у тазовой кости. Я сглотнула, пытаясь противостоять разрастающемуся желанию.
— Ты встречался с ней два года, — сбиваясь, проговорила я. — Разве можно вот так отпустить человека?
— Как видишь, — пальцы сильнее впились в мягкую плоть, массажными движениями приближаясь к лобку. Я прикусила губу, сдерживая рвущийся всхлип. — Между нами не было таких отношений, которые ты предполагаешь, Тиффани. Мы просто трахались.
— Два года? — всхлипнула я. Киска запульсировала, становясь влажной. — И хочешь сказать, что за два года ты к ней не привязался?
Франклин наклонил голову вбок. Вид его возвышающегося надо мной с легкой ухмылкой и дьявольскими глазами еще больше возбудил. Я одернула себя, чтобы не просунуть руку между ног и не начать ласкать клитор. Всякие мысль улетучивались из головы, оставляя вязкую слабость.
Я приподнялась на локтях, упираясь пятками в столешницу.
— За два года ты не привык к ней? За два года ты не влюбился в нее?
— Ах вот, что тебя волнует, куколка? — протянул Лаарсон. Он едва коснулся моего возбужденного холмика, но тут же нырнул вверх, по очереди сминая груди. — Не любил ли я ее?
— Или, может, ты до сих пор любишь ее?
Сама не знаю, откуда во мне взялось столько сил говорить без запинок. Шершавые пальцы растирали соски - то сжимали их, то прокручивали между собой. Я выгнула спину, еще шире раскрываясь. Франк подошел ближе к столешнице, практически вплотную, и жадно охватил глазами мое дрожащее тело.
Я подцепила края его футболки и сняла ее, отбрасывая на пол. Ветерок затрепетал на коже. Я покрылась мурашками, ощущая, как с каждой секундой становлюсь мокрее для него.
— А что если мой ответ тебе не понравится? — прошептал мужчина, наклоняясь. — Что если ты обидишься или откажешь мне в удовольствии касаться тебя? Ммм, Куколка? Я смогу сделать так? — его рот накрыл грудь, а язык обрисовал круг на ореоле. Я застонала сквозь зубы, прикусывая щеки. — А так? — опустившись к самой киске, Лаарсон лизнул ее во всю длину, уделяя особое внимание клитору.
Это было выше моего упрямства. Я запрокинула голову и позволила наслаждению отразиться на моем лице. В крови бурлила эйфория, а тело наполнялось бабочками. Внизу живота образовывалась пустота, которую только он мог заполнить собой.
Я чаще задышала; испарина выступила на лбу.
— Франк...
— Я хочу, чтобы ты прикоснулась к себе, — скомандовал он. — Давай, Тиффани. Покажи мне, как ты хочешь, чтобы я касался тебя.
Я хочу, чтобы ты прикоснулась к себе.
Ох, черт.
Дрожа от нетерпения, я просунула между ног ладонь и сначала нырнула в свои соки. Растерев смазку по всем складочкам, я коснулась клитора и слегка надавила на него. Кости объяло пламенем. Введя в себя два пальца, я согнула их и начала медленно скользить, вспоминая ощущения члена Франка во мне.
Мужчина неотрывно следил за моими движениями. Вены на его лбу и шее вздулись, а выпуклость брюк увеличилась буквально на глазах. Изнывая от желания, я тихо стонала, доводя себя до пика удовольствия.
Боже. Боже. Боже.
Приятные покалывания возникали изнутри. Извиваясь в его кухне, на столешнице, где мы должны были завтракать, я трахала саму себя пальцами, фантазируя только о нем. Как если бы Франк сейчас снял штаны и вошел в меня. Хочу сорвать голос с ним. Хочу сойти с ума. Хочу...
Его любовь к Сити волновала больше всего на свете, но разве я могла думать об этом? Наши отношения тоже не слишком сильно отличались от того, что описал Лаарсон. Мы ничего не обещали друг другу, так что вполне могли разойтись, просто перестав общаться – оборвать все связи и снова стать врагами.
Не знаю как он, но я точно не смогу по собственной воле отпустить это.
— Мммммм, — застонала я.
Франклин неожиданно накрыл мою руку своей и убрал от киски. Я возмущенно распахнула рот, но обомлела, когда те самые пальцы, он погрузил в себя, слизывая прозрачные соки.
— Ты определенно вкуснее нее, — самодовольно ухмыльнулся он.
Засранец!
Свирепо прищурившись, я схватила его за подбородок и дернула на себя. Франк только и успел опереться руками по бокам моей талии, когда я накрыла его губы своими. Коснувшись друг друга языками, мы увеличили напор. Это был требовательный, наполненный огненной страстью и пылкостью поцелуй. Лаарсон обнял меня со спины и подтянул ближе к себе. Я таяла в его руках. Тепло просачивалось сквозь кожу и озаряло – будто лучиками солнца – самые темные уголки души.
Тепло... Вот, как я бы описала ощущения рядом с ним. Будто ты проглотил что-то горячее, и оно печет изнутри. От непривычки хочется наесться льда, но со временем ты привыкаешь. Когда я была маленькая, капризничала из-за того, что нельзя попробовать на вкус солнце, ведь оно такое желтенькое и приятное... Теперь мне казалось, что я отведала его.
— Было ли с ней так же хорошо? — прошептала я, отстраняясь. Франк, затянутыми возбуждением глазами, залюбовался моим румянцем. — Каким ты был с ней?
Пожалуйста. Я сжалась, боясь его ответа. Наверное, мне совсем не стоило задавать этот вопрос. Только девушки могут быть такими неопределенными. Мужчинам стоит знать, когда лучше помолчать, а когда сказать правду. На самом деле я им не завидую, потому что иногда понять саму себя не могу.
Как и в этот момент.
— Спустись со столешницы и ляг на нее грудью? — Франклин отошел к холодильнику. — Ну же, куколка. Я хочу тебе кое-что показать.
Что?
Я попыталась вообразить, чего именно он от меня хотел. Нагнуться над... Ла-а-а-адно. Такая поза у нас была в театре, когда я опрометчиво позволила секс на фортепиано. Выполнив просьбу Франка, я шире расставила ноги, оттопырила попу и легла на островок. Мрамор коснулся груди, отчего соски еще больше окрепли. Я закусила губу, изнывая от желания. Моей влаги было так много, что сейчас она медленно стекала.
Я прикрыла глаза, борясь с мурашками ожидания.
Лаарсон раскрыл дверцы, достал что-то и вскоре вернулся ко мне. Я почувствовала его тепло позади себя и нервно переступила с ноги на ногу.
Что же он...
— Боже! — я дернулась, когда что-то обжигающе-ледяное коснулось позвоночника. — Франклин! Ох...
Лед! Лаарсон водил гребанным куском льда по моей спине! Покалывание постепенно разрослось по всему телу. Холод проникал, кажется, в самые кости, заставляя дрожать. Это были неприятные ощущения, но и они сейчас меня возбуждали. К тому же, я была настолько горячая, что вскоре по ребрам капельками начала стекать вода.
— Вот таким я был с ней, — прошептал Франк над моим ухом. Он завел руку между мной и столешницей и начала мять грудь. Боже, какая сладкая пытка. Не думаю, что смогу долго это терпеть. — Грубым, холодным, приносящим боль. Тем еще ублюдком и сволочью, но мы оба так поступали по отношению друг к другу. Наверное, и я и Сити изначально не преследовали цель стать чем-то большим, чем просто любовниками.
Я расплылась в улыбке.
Мужчина убрал лед, отвел руку и спустя пару мгновений надо мной что-то зашипело. Был такой звук, словно выпускали строительную пену или... взбитые сливки! Приятная кремовая масса коснулась кожи, но ее тут же подхватил язык Франка. Он скользил по мне губами, слизывая сладкое безумие.
Я начала задыхаться.
— А такой, куколка, я с тобой.
Это было приятно настолько, что пружина внутри меня затягивалась все сильнее и сильнее, а не полученный оргазм жалил изнутри. Его пальцы на сосках стали яростнее, мои всхлипы громче и спустя пару секунд я просто не выдержала. Между ног разрослось пламя. Сжав кулаки, я выгнулась и толкнулась задницей в его бедра.
— Господи! Франклин...
Он замер, начиная хохотать.
— Ты только что кончила, куколка?
— Прекрати мучить меня, — всхлипнула я, дрожа от оргазма. — Это так приятно, Франк.
Поцеловав мой затылок, Лаарсон обвел руками очертания ягодиц и остановился над самым копчиком. Его пальцы застыли, выводя контур родимого пятна.
— Бриллиант? — я не сразу сообразила, о чем он. — Подумать только. У тебя на заднице родинка в форме бриллианта.
Насколько возможно я обернулась к нему, поджимая губу.
— Из-за него меня и назвали Тиффани, умник, — пробурчала я – голос хрипел из-за возбуждения. — Когда папа в родильной палате взял меня впервые на руки, сказал, что я достойна только этого имени.
— Бриллиант, — нежно прошептал он, растирая то местечко. — Бриллиант...
Спустившись туда поцелуями, Франклин развернул меня к себе и снова усадил на столешницу. Придвинувшись к нему, я обняла руками его лицо, не в силах насмотреться. Этой ямочкой на подбородке, этой грубой щетиной. Интересно, как он будет выглядеть побритым? Нужно будет заставить его так сделать. Не думаю, что он откажет мне. Мистер Гризли в последнее время слишком сильно противоречит своим словам.
Никакого розового в моем доме.
Лжец!
— Черт, — рассеянно прошептал он, ощупывая карманы своих брюк. — Презервативы... Я сейчас.
— Нет! — вцепившись в него мертвой хваткой, завопила я. — Я начала принимать таблетки. Ходила к доктору и она выписала... Со вчерашнего дня так что, ты можешь кончить в меня сегодня.
Как же грязно это прозвучало.
Закусив губу, я запорхала ресницами. Франклин зарычал, набрасываясь на меня. Он рывком сорвал брюки вместе с боксерами, Придвинул меня к самому краю – теперь я практически повисла в воздухе – крепко сжал в руках и...
Медленно, скользяще его член заполнил до самого основания.
— А! Да! — дрожь охватила бедра.
— Господи, куколка. Ахринеть можно, — Франклин закатил глаза и навалился на меня. — Твоя киска гребанные тиски. Тиффани...
Чувствовать его без латекса было удивительно. Наверное, я настолько разгорячилась, что стала очень чувствительной, но создавалось впечатление, будто все мое влагалище стало одной особой точкой. Даже вот так, не двигаясь, просто обнимая друг друга, близость доставляла мне такое удовольствие, что я еле сдержала рвущиеся слезы.
— Ни разу, — шептал он, набирая темп бедрами. Головка скользил по стенкам, проникая очень глубоко. Мои мышцы напряглись, приближая еще одни скорый оргазм. — Ни разу, ни с кем, никогда... Мне не было так хорошо, малышка.
Малышка...
Слеза все же выкатилась из глаза, опадая на губы. Я уткнулась головой в его шею, не переставая целовать пульсирующие вены.
— Я не любил Филисити, — Франклин становился яростней. Наша кожа вибрировала друг на друге, а тела так сильно соприкасались, что раздавались шлепки. — Никого не любил. И не хочу любить.
— Н-не х-хоч-чу, — срываясь кивнула я.
Бо-о-о-о-о-о-же.
Как приятно.
Внутри меня натягивалась пружина. Кожа сосков крепла с каждым проникновением. Я со свистом втягивала ртом воздух, сжимаясь вокруг его члена.
Не хочу думать о том, что он был с другими до меня. Какая разница сколько их было, верно? Главное, что сейчас он со мной и нам хорошо.
Чертовски хорошо.
— Не останавливайся, Франклин! — я впилась ногтями в его плечи. — Да! Да! Да! Вот так!
Удерживая ритм и угол проникновения мы трахались на кухонном островке. Мышцы его пресса сокращались, а руки ослабляли хватку, но мужчина ни в коем случае не отпускал меня. Со шлепком мы соединялись, и с хлюпающим звуком он выходил и проникал в меня обратно.
Потянувшись за поцелуем, я распахнула глаза, выдерживая зрительный контакт. Лицо Франклина исказилось от наслаждения. Я открыла рот, втянула в себя его нижнюю губу и застонала. Фейерверк пронзил нервные окончания. Я сотряслась в оргазме, начиная дергаться от конвульсий, когда новые ощущения наполнили мою киску. Что-то безумно горячее, но не менее приятное, наполнило изнутри.
— О, Боже...
— Куколка, — Франк застонал и еще пару раз качнул бедрами, изливаясь спермой в меня.
Тяжело дыша, мы практически слиплись друг с другом в экстазе. Пульс гремел, и наши души начали танцевать в только им понятном ритме.
В ритме сердца.