Глава 18
Ванесса Тиффани Стэн
— На сегодня все, — мадам Маккарти захлопнула крышку фортепиано и обернулась в нашу сторону. Ее строгий пучок седеющих волос, как всегда, поблескивал лаком. — Можете быть свободны. Завтра выходной, а с четверга начнем генеральные репетиции в костюмах от начала до конца. Майя, не теряй равновесие, когда делаешь кабриоль. Мэриэнн перестань лениться и тяни носок...
Анжелика продолжала раздавать указания, разбирая сегодняшнюю репетицию. Я устало присела на пол и стянула с лодыжек узкие пуанты. Ленточки оставили следы на покрасневшей коже, а кое-где натерло новые мозоли. Красота в балете ограничивается сценой. Без преувеличения, мы жертвуем слишком многих. Например, шпильками. Серьезно, после несколько часов тренировок только сумасшедшая решится на это.
— Пока, Тиффани. Я побежала, — Энни наклонилась и чмокнула меня в щеку.
Я кивнула подруге, смотря вслед ее тонкой спине с перьевыми крылышками. Девчонка сбежала по лестнице в партер и еще раз помахала мне рукой.
— Куда это она? — подошел Ленсен.
Друг протянул свою бутылку газировки и стер футболкой пот со лба. При виде его обнаженного торса Майя покраснела и отвернулась. Я хмыкнула. Будь здесь Мэриэнн, она отпустила бы какую-нибудь шутку в духе: «подарю ему абонемент в зал» или «хорошенько накормлю». Скотт не был накачанным, но весьма жилистым, если удерживал меня в металлическом костюме.
Он выглядел, как обычный девятнадцатилетний подростков без любви к стероидам.
— Дана заболела, а отец на работе, — сделав глоток воды, отдышалась я. — Ей очень тяжело с маленькой сестрой. Не знаю, как она справляется. Оставить меня одну с Крисом и папой, я бы с ума сошла, — улыбаясь, я все еще смотрела в зал, где секунду назад промелькнула подруга. — Она большая молодец и заслуживает лучшего. Надеюсь, когда Даниэлла подрастет, Энни начнет жить для себя.
Вернувшись взглядом к другу, я слегка смутилась похоти в его светлых глазах. Наверное, мне не стоило играть его чувствами? После вчерашней выходки с Франклином я испытывала неловкость. Скотт был всего лишь отвлечением. Мне хотелось, чтобы гребанный Лаарсон испытал ту же боль, что и я, когда увидела его с барменшей. Пусть у них ничего не было – по его словам – и она сама его поцеловала, но разве это что-то меняет? Он смолчал об этом, кто знает, какие еще секреты спрятаны в его рукаве?
Может, кролик из шляпы окажется ребенком или в шкафу вместо рубашек он хранит трупы?
Вот же засранец.
— Замечательная Спелман, — закатил глаза Ленсен.
Его тяжелый вздох был пропитан сочувствием. Поднявшись, я прижала пуанты к груди, и мы двинулись к раздевалкам. Бьянка с остальными девочками шли впереди, устало вздыхая.
За это я и любила мадам Маккарти – всегда на пределе возможностей. Мама научила меня практически всему, но именно она показала, что наш темперамент безграничен. Препятствия видит лишь тот, кто не определился с целью.
— Что ты хочешь сказать? — насторожилась я, понижая голос до шепота.
Ленсен пожал плечами. Он замедлился, пропуская балерин далеко вперед – их белые пачки скрылись за поворотом коридора.
— Просто, не знаю, — друг покраснел, пытаясь подобрать слова. — Она ведет себя очень странно. Сначала ножницы в ее руках, потом твоя испорченная обувь. Вещи в ее сумочке вроде маркеров, гвоздиков и кисточек – надпись на корсете. При том, что туда доступ имела только она. «Шлюха», «пустышка»... Такое может писать кто-то достаточно близкий к тебе.
Мэриэнн?
Я сложила руки на груди, всем своим видом пытаясь показать ему, какой он идиот. Не будь мы так близки с Энни, я бы, может, что-то и заподозрила, но... Разве девчонка, которая дралась за меня в школе станет такое проворачивать? Или та, которая чуть не рассталась со своим парнем из-за того, что Франклин – сволочь? Совсем маленькими мы с ней носили одинаковую одежду и говорили всем, что сестренки. Только она спасла меня от гнева отца, когда тот нашел пачку сигарет в моей сумочке, взяв вину на себя. Быть черлидершей и курить – модно, но вскоре мне это разонравилось, и я перестала баловаться.
Мисс Сука – моя Энни? Нет, ни за что на свете не поверю в это. Проще обвинить саму себя в том, что я умом тронулась.
— Тот, кто достаточно близко? — повела я бровью. Ленсен кивнул. — Даже ты?
Скотт насторожился. Он забегал глазами по моему лицу и медленными шагами оттеснил к стене. Я все еще дурачилась, не понимая причину его злости.
— Вот, как ты думаешь обо мне, Ванесса? — в животе все перевернулось от холода в его голосе. Я вжалась в угол, наблюдая за тем, как блондин наступает на меня. — Думаешь, я бы стал это делать? А с чего бы? Из-за зависти? Или из-за того, что ты играешь мной? А, может, потому что хочу сломать тебя под себя?
Сердце судорожно застучало. Я натянуто улыбалась, страшась чего-то безумного на его лице. Парень был выше меня на пару дюймов – я вздернула голову, упираясь взглядом в его подбородок. Ленсен замер около меня, поднял руку и коснулся распущенной челки, заправляя ее за ухо.
— Ты, правда, так думаешь, Ванесса?
— Нет, Ленс. Даже не из-за того, что ты мой друг, а потому что такие поступки выглядят по девчачье, — я облизала пересохшие губы – кадык Ленса приподнялся и рухнул, следя за движением моего языка.
— Не хочу, чтобы ты так думала. Ты мне нравишься, Ванесса, — каждый раз с нажимом выделял он мое имя. Это слово становилось поперек горла. — Очень нравишься, правда. Вот только эта челка, — парень скривился, когда пару самых коротких прядей отказались заправляться, — жутко бесит. Не стоило обрезать ее.
Ну, все, хватит!
Оперевшись ладонями в его грудь, я оттолкнула от себя и беззлобно зыркнула.
— Спасибо, великий стилист, в следующий раз спрошу у тебя, что мне надевать. Меня все устраивает в моей внешности. Даже, — я сдула волосы с лица. — Эта дурацкая челка.
Развернувшись на пятках, я быстрым шагом скрылась в раздевалке. Только в дверях я обернулась – Ленсен стоял на одном месте и смотрел на ладонь, которой только что трогал мои волосы. Это было так... жутко. Дрогнув, я мотнула головой и прошла в помещение.
Бьянка уже переоделась и собрала свои вещи. Она попрощалась со мной и удалилась в лобби – дверь за ней щелкнула замком, оставляя мне тишину. Судя по отсутствию звука из душевой, я была здесь совсем одна. Неторопливо сняв леотардовое трико, я распустила волосы, разминая шею. Пряди опали на обнаженные плечи, кончиками трогая соски – под костюмом я всегда носила только трусики.
Сейчас ополоснусь, потом вернусь на сцену с маской и поеду домой. Нужно будет занять себя чем-нибудь, чтобы не думать о Лаарсоне. Может, если я переключусь на кого-то другого, забуду его прикосновения? За эти дни голова шла кругом. До его появления в моей жизни было все прекрасно, но сейчас, эти чертовы двенадцать дней, кажутся мне Адом. Франклин равно неприятности. И меня бесило, что я не могла противостоять соблазну ощутить их полностью.
Достав из шкафчика резиновую сумочку с гелем для душа и мочалкой, я заодно распаковала и новые золотистые пуанты. Надломив их – это придавало мягкость материалу – положила на скамейку и прошла в душ. Пол кафеля был залит брызгами воды и пены – в воздухе стоял цветочный аромат шампуни Бьянки. Заняв самую дальнюю кабинку, я включила воду и встала под струи с лейки. Кипяток начал расслаблять ноющие мышцы.
Стоило остаться наедине со своими мыслями, меня охватило странное сомнение. Я прикрыла глаза, возвращаясь во вчерашний день на парковку у здания офиса. Вот уже третий раз, он поцеловал меня, а я не могла сопротивляться. Это было так волнующе, страстно, отчаянно и требовательно. Мурашки забегали по коже, а клитор запульсировал. Я свела ноги, касаясь себя там бедрами.
Он засранец, но даже обида не могла заставить меня не хотеть его. Франклин выделялся из типажа всех моих прошлых парней. Замкнутый, мрачный, не любящий разговаривать и шумные места. От него не пахло дорогими брендами, а весь вид говорил о том, как ему насрать на все это общество. Уверена, в школе он был бунтарем и любил драться, потому что... Ну, это же мистер Гризли и все такое...
Я издала тихий смешок.
Почему именно он?
Я попыталась восстановить в памяти первое мгновение нашей встречи. Что меня привлекло? Его запах? Его мускулы? Его ядовитые слова или, быть может, глаза?
Его глаза.
Мои легкие наполнились водами трепета. Я начала задыхаться, пытаясь вырваться из этой неге мыслей о нем. Мне казалось, чем больше я ухожу в себя, тем меньше у меня шансов выбваться. Если я поддамся искушению и попробую его, все изменится. Естественно, наши отношения не зайдут дальше пары встреч, потому что ненависть не будет гореть вечность. Но... Я так хотела попробовать именно с ним. Инстинкты говорили, что с Франклином будет хорошо. Что мне понравится.
Наверное, Мэриэнн права, я и слишком долго тянула, чтобы расстаться со своей девственностью. Уж лучше бы это произошло в школе, когда у нас у всех был ветер в голове. Я не могла поддаться Лаарсону, не потому что не хотела его, а потому что секс с ним станет особенным...
Вымывшись, я обмоталась полотенцем и вернулась в гримерную. Замерев в проеме, я в ступоре распахнула глаза.
— Энни? — девушка вздрогнула, резко захлопывая свой шкафчик. — Ты же... Ты... Разве не поехала домой?
Подруга улыбнулась и в своей манере закатила глаза.
— Забыла мобильный в кармане пачки, — она потрясла айфоном в смешном чехле с блесками. — Беверли обещал заехать вечером и познакомиться с моим отцом, но я бы не смогла сказать ему адрес.
Я растерянно кивнула, впервые смотря на нее с настороженностью.
Она ведет себя очень странно.
Да нет, глупости какие-то. Гребанный Ленсен!
— Ужин с родителями? — я сбросила полотенце и надела чистые трусики. Присев на скамейку, начала натягивать леггинсы, поднимая на подругу взгляд. — Ты помирилась с ним?
— Ну, да, — она напряженно закусила губу. — Просто, Тиффани, я... Я чувствую себя живой рядом с ним. Мне так хорошо.
Я улыбнулась, вспоминая кромешную темноту и ощущение тепла Франклина. Будто лучик солнца внутри тебя, что освещает каждый укромный уголок. Сердце начало вальсировать в ритм с пульсом.
— Как подружка невесты, я буду только в розовом, даже если он не будет сочетаться с салфетками на столе, — передразнила я ее тон.
— Мэриэнн Анэстейша Ким... — она посмаковала эту фразу и удовлетворительно кивнула. — Звучит круто.
Спелман рассмеялась и отсалютовала. Я дождалась, пока она скроется в дверях и тяжело вздохнула. Натянув трико, я собрала мокрые волосы на затылке и стянула их резинкой. Душ помогал снять усталость, чтобы я с новыми силами могла танцевать. Переодевшись в форму, я взяла маску и новые пуанты, решив завязать их уже на сцене – пусть ножки еще чуть-чуть отдохнуть.
Нужно загонять себя так, чтобы забыть даже имя Франклина.
Франклин Теодор Лаарсон
Отперев дверь с черного входа, я вошел в темный коридор. Связка ключей в моем кулаке забренчала, поэтому я поспешил спрятать их в задний карман. В лобби пахло свежей краской и штукатуркой. Судя по всему, строители уже перешли к рельефу потолка. Беверли заканчивал с театром, так что скоро у меня пропадет возможность пробираться сюда вечерами и выжидать танца балерины. Знаю, со стороны это выглядит очень жутко: будто я извращенец, передергивающий на беззащитную девушку, но все совсем не так. Мне просто... нужна была эта тишина. Не одинокая, как в стенах дома, а живая.
Беверли не умел замолкать, а потому рядом с ним я просто выслушивал сплетни обо всем на свете. Филисити обижалась и кричала, когда я просил ее дать передышку моим ушам. Родители соблюдали мой режим, но я чувствовал, что их это гнетет, а потому ни с кем не мог быть самим собой. Я сторонился людей, но все же в тайне мечтал найти кого-то, кто сможет разговаривать со мной на моем языке.
Языке молчания и тишины.
Свернув по коридору направо, я поднялся на второй этаж и вошел в зал. Как и всегда, прожекторы освещали только сцену, так что партер вообще не было видно с той стороны. Заняв место в самом темном углу, я с замиранием сердца принялся ждать.
Как и вчера, как и за день до этого, как и всю эту гребанную неделю.
Тиффани умело выводила меня из равновесия, оставляя после себя руины. После вчерашнего я еле сдержался, чтобы не совершить жестокое убийство ее ухажера Ленсена. Она не была моей, но даже сама мысль о том, что она прикасалась к нему губами с моим вкусом, лишала здравого рассудка.
Вены на шее запульсировали. Я сжал руками подлокотник кресла, скрежеща зубами. Мне нужно выкинуть ее из головы. Постараться сделать хоть что-нибудь! Эти без малого две недели стали самыми худшими в моей жизни! Даже тот кошмар в детстве ничто по сравнению с Тиффани Стэн! Ее номер телефона – постоянно желание ей позвонить! Ее поцелуи – нужда в продолжении! Ее прекрасное тело – железобетонный стояк! Я мог перечислять еще бесконечное множество симптомов этой болезни, так и не зная ее истинного названия диагноза.
Назову это «лихорадка розовой сумочки», и как теперь придумать лекарство?
Погруженный в свои мысли, я не сразу заметил вышедшей девушки. На ней было пурпурное трико, заправленное в черные лосины. Лицо скрывала гипсовая маска с прорезями, а волосы были собраны в тугой пучок. Скорее всего, они были мокрыми – пряди поблескивали в софитах. Балерина присела на пол и начала неспешно натягивать пуанты.
Я затаил дыхание и подался вперед. Внутри горело от желания услышать музыку ее сердца. Это так странно, но к этой девушке и к Тиффани я ощущал одинаковую привязанность. Словно два пазла одинаковой картинки. Куколка – ее ослепительная красота, а призрак – душа, которой мне так не хватало в Стэн.
Девушка справилась со шнурками и поднялась на носочки. Опустив голову, она оттолкнулась от воздуха, обвела вокруг себя ногой и подпрыгнула. С детским восторгом я услышал шорох ее одежды, как изголодавшийся поглощая все мелочи. Как бугрились ее мышцы под трико, как аккуратная грудь показывала свои очертания и как грациозно она порхала. Как птица в облаках – ты никогда ее не поймаешь, обреченный созерцать творение природы.
Неожиданно танцовщица приземлилась на ступни, ахнула от боли и упала. Я подскочил – адреналин забурлил в крови. Не пытаясь скрыть своего присутствия, начал резво пробираться между рядов. Пульс грохотал в ушах.
Что произошло? Она не правильно приземлилась? Сломала что-то?
Блять.
— Эй, все нормально, — улыбнулся я, поднявшись в зону авансцены. — Я из бригады строителей. Что произошло?
Маленькая она лежала на полу и корчилась от боли. Золотистую ткань пуанта на правой ее стопе начало окрашивать красным. Боясь притронуться к ней, я присел на корточки и дотронулся до дрожащего плеча.
— Мисс?
— Гребанный Лаарсон, откуда ты только взялся! — сквозь плач прошипела балерина.
Я оцепенел. Танцовщица обернулась ко мне и стянула маску с лица. Я во все глаза уставился на капельки слез, скользящие по ее щекам, отказываясь верить тому, что видел.
— К-куколка?
Что за...
Балерина – Тиффани? Мой Ангел, который дарил спокойствие – та, кто отнимала его? Днем она дразнила меня, а в ночи...
Шок заставил конечности онеметь. Внутри происходила буря и одна эмоция была мощнее другой. Я даже не дышал, боясь спровоцировать цепную реакцию в организме. В голове что-то щелкнуло и, наконец, картинка собралась воедино. Ее душа показалась мне пустой, только потому что я уже прикоснулся к ней.
Безумие.
Кажется, я до сих пор отказывался в это верить.
— Тиф-фани, — голос дрожал. — Что случилось? Ты упала. Там кровь... Куколка...
— Что-то острое в чешке, — всхлипнула она. — Боже мой, что если это серьезно? Я не смогу танцевать? Я...
Стэн разрыдалась. Внутри меня защемило от адской боли и только это помогло прийти в себя. Не раздумывая, я просунул руку ей под коленки и с легкостью поднял на руки. Тиффани ахнула, но прижалась ко мне. Ее жутко трясло. Я видел панику в синих глазах, будто смотря на грозовое небо, что вот-вот разразиться ливнем.
Минув коридор, я толкнул ногой дверь раздевалки и опустил ее на скамейку. Тиффани вытерла слезы, но они вновь покатились по ее бледным худым щекам.
— Где-то здесь должна быть аптечка, — я поднялся, осматривая маленькую комнатку со шкафчиками у стен.
— В душевой под тумбочкой, — указала куколка.
Я метнулся в уборную, распотрошил каждый гребанный ящик, пока не отыскал нужную коробку. Вернувшись, присел на колени, жестом указывая куколке вытянуть ногу. Наверное, Стэн была шокирована не меньше моего – она не стала пререкаться.
Осторожно развязал перевязь лент, я снял их со щиколоток и поднял за пятку ступню. Крови становилось все больше – ткань промокла насквозь.
— Может быть больно, но мне нужно снять их, — я поднял на нее взгляд. — Хорошо, куколка?
Тиффани доверчиво кивнула. Она зажмурилась, совсем как маленькая, и прикрыла рот ладонью. Стараясь не делать резких движений, я потянул пуант на себя.
— Господи, — зашипела Стэн.
— Уже чуть-чуть осталось. Потерпи немного, — шептал я, поглаживая ее нежную кожу под коленкой.
Сняв чешку, я осмотрел повреждения. Посередине стопы краснели маленькие дырочки, будто от иголок. Их них капельками сочилась кровь. Нахмурившись, я просунул руку в ее пуант, натыкаясь на острие.
Что, блять, это такое?
Распоров ткань, я перепачкал руки в ее кровь, но все-таки обнаружил под подошвой канцелярские гвоздики с металлической плоской шляпкой.
— Тиффани, — задыхаясь от злости, прошептал я. — Кто это сделал? Твою мать, кто эта тварь?! Скажи мне кто это, и я заставлю его сожрать эти гребанные скрепки!
— Там все ужасно? — не слыша меня, простонала она.
Я сглотнул и отбросил от себя испорченную обувь. Покачав головой, раскрыв аптечку и начал поливать перекисью ей на ногу. Кровь собиралась пеной и стекала на пол. Стараясь не причинить ей боль, я вытер каждый пальчик ватой и потянулся за бинтом.
— Все в порядке. Не переживай. Завтра утром встанешь на ноги, об этом не стоит беспокоиться, — обвязывая ступню, я поднял на нее голову. Тиффани всхлипывала, но уже не плакала. Почему от ее слез мне больно? — Куколка, ты знаешь, кто это сделал?
— Нет, — Стэн утерла щеки. — Я... я не думаю, что знаю. Кристины сегодня не было, так что это не она. В раздевалку мог вернуться кто угодно, пока я была в душе и, — я прищурился, когда девчонка замолкла. Ее глаза расширились и набрались самой настоящей агонией. Если я думал, что видел ее страх, то ошибался. — О, Боже... Боже. Она не могла. Не могла. Нет. Это не Энни. Нет-нет-нет.
Я ничего не понимал, но вряд ли она сейчас хоть что-то объяснит. Справившись с перевязкой, присел рядом с ней на лавочку и притянул к своей груди. Тиффани навалилась на меня и снова заплакала. Я неожиданно улыбнулся – она не боялась показаться беззащитной рядом со мной. А все потому, что в этот момент была настоящей. Как мне хотелось обнять ее и спрятать от этой мерзости, происходящей с ней.
Не знаю, кто это сделал, но, Богом клянусь, я заставлю его пожалеть.
— Я соврал тебе, когда сказал, что я строитель, — слегка сжимая трико за ее спиной, я начал поглаживать выступающий подбородок. — Я наблюдал за тобой уже две недели. То есть... за призраком. Я не знал, что балерина – это ты, но мне понравилось это.
— Извращенец! — рыкнула девчонка, но лишь сильнее обняла меня.
Господи, каким же приятным было ее тепло. Я не любил, когда меня трогали, поэтому все время стремился сбежать от Сити после секса, но сейчас мне не хотелось отстраняться. Мобильник в заднем кармане завибрировал. Филисити. Вот уже второй день она пыталась помириться со мной, посылая то проклятия в сообщениях, но извинения.
— Я не такая, какой меня все видят, Франклин, — мы оба выдохнули от сожаления. — Не сука, не стерва, не шлюха. Я... так устала. Я устала, понимаешь? Куда-то бежать, что-то делать, кому-то что-то доказывать.
Веки запекли. Я сглотнул и неожиданно для самого себя прошептал:
— Хочешь сбежать со мной в тишину? Я прячусь там один, но согласен уступить тебе местечко.
— И куда мы поедем? — Стэн приподнялась и посмотрела на меня влажными глазами.
Я обнял ладонями ее лицо и растер большими пальцами слезинки.
— Туда, где никто и никогда тебя не обидит. Вопрос в том – доверяешь ли ты мне?
Куколка прикусила губу, но кивнула. Сердце екнуло и опустилось в живот, когда я понял, что только что сделал. Бегло поцеловав ее в лоб, последний раз прижал к себе, все еще не в силах поверить.
Балерина – Тиффани.
И как все это время я мог быть так слеп?