Глава 17
Франклин Теодор Лаарсон
Прости, куколка, я был занят.
Буравя взглядом экран телефона, я так сильно нахмурился, что мои брови сошлись на переносице. В животе все переворачивалось, а в груди неспокойно ныло. Облизывая губы, я, раз за разом, перечитывал сообщение - буквы плясали перед глазами, размываясь. Я отправил его вчера вечером, когда обнаружил пропущенный звонок от мисс Розовой Сумочки. Сам факт того, что Тиффани впервые набрала меня, выводил из равновесия.
После ужина в ресторане она продолжала игнорировать, но даже это казалось всего лишь очередным флиртом. Игрой в «холодно-горячо» или «как раздразнить Франклина Лаарсона».
И у нее это получалось.
Я не мог выкинуть из головы наши поцелуи, ее гребанные слова – что если ты станешь первым, кто прикоснется ко мне – и странное томление... Я заметил его еще тогда, среди кромешной темноты, когда вслушивался в ее голос и мысленно просил, чтобы не замолкала.
Это ощущение было схоже с чувством полета. Я никогда не испытывал его, но уверен, все происходило именно так. Сначала у тебя колотится сердце. Добрая порция адреналина бурлит по венам, и вот уже сотни миль тебе не кажутся расстоянием. От неба до земли пару шагов и желание их преодолеть разрывает. Желание вновь насладиться ее острыми фразами и гневными искрами в глазах. Когда ты в полете, все вокруг растворяется, но стоит крепко встать на ноги, волшебство исчезает. Эйфория больше не качает кровь – пламя утихает и все, что остается: смотреть на искры, отчаянно пытаясь их раздуть.
Это и вызывало зависимость – желание вновь испытать что-то подобное. Кто-то глотает экстази, кто-то беспробудно пьет, ну, а я просто хочу снова поругаться с Тиффани.
Вот же идиот.
Я отбросил телефон на приборную панель и провел рукой по растрепанным волосам. Стэн мне позвонила – я не взял трубку, теперь я ей звоню – она снова забывает, где на экране кнопка «ответить». Я стиснул челюсть и ударил ладонью по рулю. Чего я вообще прицепился к этой девчонке? Она балованная, невоспитанная, легкомысленная, пустоголовая...
Она! Она. Она...
Пульс зашкаливал – голова начинала кружиться из-за быстрых ритмов. Продолжая сидеть в машине, я пытался успокоиться, но не выходило. Потянувшись за телефоном, разблокировал его и прочел сообщение, пытаясь найти в нем ответы.
— Прости, куколка, я был занят.
Она слишком гордая, чтобы перезвонить или ответить на звонок?
Чертова девчонка с еще худшим характером, чем у меня!
Достав ключи из зажигания, я засунул их в задний карман и вышел из машины. На меня тут же обрушилась какофония автострады, а из приоткрытых дверей собора донеслось молитвенное пение. В этом районе Чикаго было спокойнее, чем в той же Петле или Саут-Сайде, где на парковках, не стесняясь, снимали колеса машин.
Вудлон был кварталом для бедняков. Тем местом, где чаще всего можно было встретить парнишку мойщика стекол или девчонку с печеньями в парке. Где жизнь поставили на паузу, потому что у людей не было медицинской страховки или бассейна на заднем дворе. У них вообще не было двора. Или трейлер, или квартирка – такие правила существуют для низшего класса?
Обойдя капот, я распахнул дверь заднего сиденья и достал ящик с соком и пакеты со сладостями. Надеюсь, дети такое любят. Там лакрица, M&M's, маршмеллоу и еще какие-то разноцветные пачки конфет. У меня не было братьев и сестер, так что малыши – сплошная загадка. Я только знал о том, что они громко кричат, когда недовольны, и любят жевать всякую гадость.
Мда, я буду отстойным отцом, если когда-нибудь решусь завести ребенка.
Телефон в заднем кармане зазвонил. Придерживая покупки одной рукой, второй я выудил айфон и не глядя ответил. Стеклянные бутылки сока забренчали из-за того, что пришлось наклонить ящик.
— Неужели, ты засунула свою гордость в задницу и решила...
— Ты что, блять, натворил, Франклин! — заорал Хилс.
Я отвел мобильник от уха, морщась. Он визжал, как девчонка, обнаружившая прыщ перед свиданием.
Что за херня?
— И тебе привет, Беверли, — заворчал я.
Обернувшись по сторонам, я дождался, пока поток машин разрядится, и перешел дорогу. У тротуара возвышалось двухэтажное кирпичное здание с растянутым плакатом на фасаде «Подари миру улыбку – спаси детскую жизнь». «Martlet» - частный фонд – каждые два месяца устраивал благотворительные ужины. Этот владелица приурочила ко Дню матери. Несмотря на свою нелюбовь скопления людей, таких мест я не остерегался. Что может сделать толпа детишек? Разве что расстрелять меня из водяного пистолета или принять за пиньяту гризли.
Хотя...
Я рассмеялся про себя, замечая девчонок скрывающихся в дверях офиса.
— Слушай, я не знаю, что ты там вчера натворил, но давай это, — его голос был взволнован, как еще никогда. Даже не могу представить, что так растрогало Хилса. — Исправляй, на хер, все!
— Ты можешь объяснить мне, что именно я сделал, и что именно я должен исправлять? — с нажимом повторил я, начиная злиться.
Друг тяжело вздохнул. На том конце что-то звякнуло, он присел на свой скрипящий диван и затараторил.
— Откуда мне знать? — я закатил глаза. — Энни буквально наорала на меня и послала к черту! Ты и твой лживый дружок можете поцеловать мой зад, ясно? Мне насрать на твои яйца, Беверли, но передай гребанному Лаарсону, что его я оторву, если он еще раз посмеет обидеть Тиффани. Такое «доброе утро» она устроила мне, когда я позвонил! ТЫ, ЧТО НАТВОРИЛ, БЛЯТЬ?!
Я замер посреди тротуара, растерянно смотря перед собой. Если он еще раз посмеет обидеть Тиффани. Что?! Куколка восприняла мой пропущенный звонок, как что-то оскорбительное? Или во время поцелуя я смазал ее розовенькую помаду и потревожил тонкую душевную организацию? Серьезно, что могло произойти за прошедшие сутки?
Теперь уже пришел мой черед волноваться.
— Да я... — я напрягся, мысленно возвращаясь в наш вечер, когда она дрожала в моих руках. — Хилс, я ничего такого не делал. Ничего, понимаешь? Тиффани уехала от меня зацелованная и довольная. Я не понимаю.
Позади меня проехал парень на велосипеде, сигналя, чтобы я уступил ему дорогу. Я вновь начал двигаться в сторону центра, удерживая на весу килограмм тридцать веса.
— Мне насрать, что ты сделал, но если из-за тебя Мэриэнн бросит меня, — он устало покачал головой. — Старик, я не хочу потерять ее, понимаешь? Ни с кем так хорошо мне не было. Разберись с Тиффани. Или уже трахни ее, или не пудри девчонке мозги. Я думал такие истории – это моя тема, но видимо и ты преуспел. Даже в школе ты не смотрел в сторону таких куколок, потому что, как ты говорил...
— В них нет души, а только внутренняя пустота, — одновременно с ним произнесли мы.
— Ага, но в то же время ты спал с теми, кто не утруждался даже спросить твоего имени, — Ким зацокал и после добавил. — Разберись с Тиффани. Прошу тебя, Франклин, ладно? Когда сегодня вечером я позвоню Энни, она не должна говорить, как ей не нравятся мои яйца. Хотя это не правда, ведь прошлой ночью...
Я сбросил вызов, не желая слушать его пустую болтовню. Внутри меня жгло от непонимания. Мне казалось, ей нравилось наше общение? Да, может, я и вел себя, как сволочь, но Тиффани была не лучше и вообще! Чего это я, как мальчишка, должен гадать на кофейной гуще, узнавая причину надутых губок куколки? Мы не пара, мне плевать на нее, она просто играет мной и...
Что я натворил?
Голова закипала. Приоткрыв дверь, я пропустил вперед мужчину и зашел вслед за ним. Благотворительный ужин – что-то вроде жеста доброй воли для бездомных и их малышей, которые из сладостей видели только сигареты нерадивой мамаши. Помещение внутри оказалось просторным – размером в футбольное поле – и достаточно светлым из-за окон. У стен стояли столы со сладостями и флаерами с логотипом ласточки, а по центру находилось что-то вроде живой кухни. Вереница двигалась с подносами, на которые расставляли тарелки с супом, салатами и мясным.
Замявшись у входа, я попытался отыскать кого-то из организаторов. Все, как на одно лицо, девушки сновали туда сюда. Гул разговоров и детских визгов заставил виски покрыться испариной. Я тоскливо глянул на дверь, но заставил себя унять панику.
Да, ладно, Франклин, тебе уже не четыре.
— Де́низ, стой! — раздалось совсем рядом.
Не успел я и опомниться, что-то маленькое врезалось в мои ноги. Ребенок закряхтел и плюхнулся на задницу. Я опустил голову, уставившись в его яркие голубые глазища. Парнишка - ему было от силы три года - показал мне язык, уже собрался было подняться, но его перехватили руки матери.
— Господи, прошу прощения, он просто сущий Дьявол, — женщина сдула с лица каштановые волосы. Она была довольно привлекательной с точеной фигурой и румянцем на щеках. — Вы спонсор? — я кивнул, указывая на продукты в своих руках. — Отлично, меня зовут Вероника Хэлл. Сегодня я здесь главная, так что можете оставить это на вон том столе, — она указала на северную стену. — А чек бросить вон в тот ящик.
— Спасибо, — дежурно бросил я, все еще косясь на мальчика.
Вскоре к нему присоединилась сестренка... Двойняшки? Они были маленькими копиями друг друга, только девчонка не выглядела, как потенциальный уголовник через десяток лет.
Оставив за спиной администратора, я прошел в указанном направлении и выложил бутылки сока и сладости на деревянный алтарный стол. Вообще это здание принадлежало церковному колледжу – кое-где можно было заметить вывески с религиозной чушью. Стараясь не натыкаться на малышей, я выписал чек на сто тысяч баксов и без сожаления расстался с ним. За харлей мне заплатили кругленькую сумму, но еще большую обещали за свежий заказ. Я не был особым весельчаком, чтобы прогуливать все деньги в барах, так что не видел смысла копить их на счете.
Там они нужнее, чем мне.
Уже развернувшись к выходу, я направился к дверям, когда боковым зрением заметил девушку. Она стояла за раздачей и подавала кексы в бумажных коробочках. Ее сарафан – ну, конечно, розовый – расходился колокольчиком от груди, а две косички на голове делали ее совсем юной. Со стороны могло показаться, что она просто ребенок, пришедший получить свою порцию сахара, но от окружающих ее отличали золотые украшения и чистая, не измученная кожа.
У меня челюсть отвисла.
Тиффани и это место? Тиффани и благотворительный ужин? Тиффани и дети?
Это как совместить гребанных янков и Мартина Лютера Кинга! Или пиццу и ананасы. То еще дерьмо!
Кто-то снова пихнул меня, тут же принося извинения, но я не обратил внимания, полностью поглощенный ею. Внутри происходил диссонанс – картинка и звук не совпадали. Я привык видеть маленькую стерву, плюющую ядом и совершенно избалованную детку, но сейчас она была... настоящей? Вот она Тиффани Стэн?
Я расплылся в улыбке из-за покалывающего трепета в кончиках пальцев.
Куколка прекрасно ладила с детьми. Иногда она протирала руки мальчишек салфетками, прежде чем передать им пирожные, иногда обнималась с малышами, когда она просили ее об этом. Я был далеко, так что не мог знать, что она говорила, но если дети веселились, значит что-то хорошее? Явно, не: мой парень трахает киску, которую ты возбудил, или попробуй узнать меня на ощупь.
Господи, это вообще она говорила? Я не мог поверить, потому что сейчас увидел... Ангела? Как тогда на сцене... Даже где-то в глубине души, я захотел, чтобы она оказалась моим призраком. Вряд ли это так, но почему бы и нет?
Не знаю сколько я так стоял и просто следил за ней. В помещении было достаточно жарко – Тиффани вытирала лоб, оставляя руками разводы глазури. Она двигалась так непринужденно и умело, словно справлялась с задачей не первый раз. Ее семья вносит пожертвования? Интересно, что пришлось сделать ее папочке, чтобы его доченька приехала в место вроде этого?
Нет, все же я не могу поверить, что это она.
Стэн присела на корточки, поправляя платьице девчонки лет шести, и в этот момент ее взгляд устремился в зал. Когда мы пересеклись глазами, окружающий мир потерял краски. Ресторан. Темнота. Ее губы и вздохи. Тогда мне было так просто прижиматься к ней. Я не видел перед собой лицо отвратительной девчонки, а просто слушал и мне это нравилось. Как бы я ни хотел, не мог отыскать в ней глупость или легкомыслие. Я ни знал о Тиффани ничего, кроме состояния ее семьи, но, что если я попытаюсь и...
На ощупь, Франклин. Попытайся почувствовать ответы, а не увидеть их.
В конце концов, она сама меня пригласила.
Я прочистил горло, вспоминая разговор с Беверли. Стэн не выглядела оскорбленной. Не знаю, что произошло за эти гребанные двадцать четыре часа, но я это обязательно выясню! Прямо сейчас! Она не сможет больше не отвечать на мои звонки и игнорировать сообщения!
Сжав кулаки, я направился к ней. Тиффани сделала вид, будто и не заметила меня, распаковывая новую коробку с кексами. Остановившись справа от ее столика, я протиснулся через детей и сложил руки на груди.
— Что ты здесь делаешь, куколка?
Девушка повела плечом, сухо отвечая.
— Это благотворительный ужин фонда моей тети. Я помогаю на каждом ее мероприятии, — Стэн выложила на поднос пирожные с синей глазурью. — А вот что здесь делаешь ты, сво... — мы оба перевели внимание на детей. — А что здесь делаешь ты, ужасный лживый человек?
Ужасный лживый человек?
Они сегодня сговорились все? А такое настроение прекрасное у меня было! По меньшей мере, я не ненавидел весь этот мир и даже хотел помочь Беверли с ремонтом!
Во мне проснулось раздражение.
— Я жертвую деньги на благотворительность.
Тиффани даже не смотрела на меня. Мы находились на расстоянии вытянутой руки, но сейчас я не ощущал от нее ничего. Не ярости, которая наэлектризовывала воздух вокруг нас, ни пылающей страсти, которая испепелила мои губы день назад. Только сейчас я заметил, что у нее красные глаза, а сапфиры не так сияют, как всегда.
Она плакала?
— Куколка...
— Вали отсюда Клинт Иствуд к своей блондинке и укатите в закат! За твои несчастные пару баксов тебе точно светит Рай, придурок!
Договорив, она развернулась и бросилась прочь. На место Тиффани встала другая девушка, но я не обратил на нее внимания, бросаясь вслед за задницей Стэн. Ее косички хлестали по спине, а подол сарафана сексуально подпрыгивал, оголяя стройные ножки.
Клинт Иствуд? Что еще, блять, за цирк такой? Блондинка...
И тут меня осенило. Клинт Иствуд – ковбой Дикого Запада, а блондинка – Филисити? Неужели, это ее взгляд я тогда почувствовал в толпе?
Навалившись на дверь, я вылетел на улицу вслед за Тиффани и поймал ее за руку. Девчонка резко развернулась и замахнулась, но я вовремя перехватил ее. Прижав к себе, крепко обнял, чтобы она не убежала и выслушала меня.
— Эй, тише ты!
— Отпусти меня, я буду кричать! Помогите! Он маньяк! Помоги-и-и-и-и...
— Тиффани, — зашипел я, прикрывая ладонью ее блестящие шиммером губы. Прохожие начали странно коситься в нашу сторону. — Ты была в «Строптивой Милли» вчера вечером?
Зрачки ее глаз расширились. Девчонка покраснела – сосуды на лбу и шее начали пульсировать. Стэн все еще брыкалась в моих руках, но даже такая, строптивая близость, возбуждала. Я шумно втянул носом воздух, ощущая тяжесть в паху.
— Ты много видела, да? — куколка закивала. Она впилась со всей силы ногтями в мои бицепсы – острая боль прошлась по рукам. Но я не обратил на это внимания. — Послушай, Сити – моя бывшая любовница. Я приехал за ней в бар, чтобы расстаться, потому что целовать тебя и держать перед ней обещания – по-ублюдски. Она набросилась на меня и...
— Ты, кретин, не смей затыкать мне рот! — Тиффани все же удалось вырваться. Она сплюнула и ткнула меня в грудь. — Какой несчастный? Тебя же так легко изнасиловать, Лаарсон. Ты двухметровый верзила и тебя домогалась хрупкая барменша, да? Клоун!
Женщина, проходящая мимо, обернулась и покачала головой. Я зыркнул в ее сторону, вновь схватил ладонь Стэн и завел ее на боковую парковку. Здесь стояло пару машин, но было не так много народа. Ветер разносил вонь Вудлона, смешиваясь с духами Тиффани. Как бы то ни было отвратительно, я не мог насытиться даже таким ароматом.
Господи, что же меня так манит?
— А какого хрена ты вообще там делала? — не нашел я ничего лучше.
Девчонка заправила выбившиеся пряди шоколадных волос за уши и вздернула нос.
— Знаешь, круто проводила вечер со своим парнем. Ленсен устроил мне свидание, — я прищурился, чувствуя, как вскипает кровь. — Мы много выпили, а потом целовались и он...
Пульс звенел в ушах. Тысячи елочных шариков лопались в моей голове, заглушая посторонние звуки. Я смотрел на ее, почти детскую невинность в этом платье, и уже видел грязную стерву, которая трахалась на заднем сиденье машины. В том зале она была настоящей, а сейчас снова нацепила свою отвратительную маску. Тиффани не показывала душу, не потому что ее не было, верно?
Просто она считала, что эта привилегия не для меня.
— Целовалась, говоришь? — угрожающе наступил я.
Девчонка сложила руки на груди и кивнула.
— Ага.
— И тебе понравилось?
— Даже не представляешь насколько. Ты просто не умело целуешься, Лаарсон. Лезешь с языком и своими слюнями! Лучше спусти свои жалкие пару баксов на курсы. Может, хоть там тебе расскажу, как нужно.
Не буди во мне зверя, детка.
Продолжая надвигаться на нее, я возвышался на целую голову. Тиффани постепенно запрокидывала затылок, и тень страха пробегала по ее лицу. Наверное, в моих глазах отразилось все, о чем я сейчас думал? То, как хочу выпороть ее своим ремнем. То, как мечтаю погрузить в нее свой член, заставляя молиться на меня. Как изнываю от желания сломать пару конечностей ее Ленсену! Не могу даже думать о том, что он прикасался к ней. Это тело пело в моих руках!
— Говоришь, я отвратительный? — поймав двумя пальцами ее за подбородок, я сжал его больше, чем было нужно. — И ты не течешь, как сучка, при виде меня?
— Ага, — выплюнула Тиффани.
Она дернулась, но я не отпустил. Положив ладонь на ее талию, рывком притянул к себе и накрыл ртом. Стэн оторопела, стиснула челюсть и начала бороться. Я покусывал ее губы, целовал самые их уголки, постепенно тая рядом с ней. Девчонка обмякла и обняла в ответ. Слегка приподняв ее над землей, я стиснул в руках ткань сарафана. Она впустила в меня свой язык и сладко простонала.
Господи, клянусь, на вкус она была еще прекрасней, чем пахла. Я терял голову в ее горячем дыхании, овевающем мое лицо, в ее ноготках на затылке и робких ласковых движениях губами. Между нами бушевала страсть, но этот поцелуй был не тем, чему должны предаваться враги. Казалось, сейчас я держал в руках ту Тиффани, которая минуту назад раздавала детишкам пирожные.
И такая она нравилась мне.
Чистая, невинная, милая и робкая.
— Пусть так, куколка, — оторвавшись от нее, прошептал я. Я поставил Тиффани на ноги, но не выпустил из рук. Вместо этого я начал осыпать прикосновениями ее напряженную скулу. — Лги, но я не буду. Это самый охринительный поцелуй в моей жизни. Ты на вкус, как сладкая конфета. Сити была моей любовницей, но, знаешь что? У меня на нее не встал даже вчера, потому что в мыслях была одна очень вредная девчонка.
— Я ненавижу тебя, Франклин, — простонала Стэн.
Кожа искрила в местах ее прикосновений. Мне хотелось сорвать с нас всю гребанную одежду, но только для того, чтобы пропитаться ароматом друг друга. Это было невероятно. У меня дыхание перехватывало, когда я держал ее в руках. Эйфория туманила сознание.
— Я тоже ненавижу тебя, Тиффани, но не лгу. У меня ничего не было с Филисити тогда. Мы расстались.
Куколка отодвинулась. Она неожиданно ласково улыбнулась – сердце екнуло. Ее лицо озарилось светом, а в глазах заблестели искорки. Уголки моих губ начали взлетать вверх, потому что она наконец-то успокоилась. Не боясь, что Стэн сбежит, я отпустил ее, но остался рядом.
Неожиданно захотелось снова устроить ей что-то вроде свидания.
Так же называют все эти романтические походы?
— Я так рада тебя видеть, — медовым голоском пропела девчонка. — Правда, уже заждалась. С твоего сообщения прошла, будто вечность. Сейчас я соберусь, и мы куда-то поедим, ладно? Подождешь меня?
— Д-да, — недоуменно протянул я.
Куколка перевела взгляд поверх моего плеча и... прошла мимо.
Какого...
Я развернулся ей вслед, натыкаясь на этого блондинистого ублюдка. Ленсен? Вот кому она все этого говорила?!
Засранка!
Парень смерил меня презрительным взглядом, обнял ее за талию и кивнул.
— Он не оставил тебя еще в покое?
Я тихо зарычал, уже слыша хруст его носа!
— К черту его, Ленсен, — кокетливо протянула Тиффани. — Мистер Гризли выбрался из леса и перепутал дорогу к «Строптивой Молли». Я так соскучилась по тебе.
Смотря на меня, куколка привстала на носочки и чмокнула этого кретина в щеку. Я задохнулся от ярости и острой боли в груди. Словно все ребра разом вывернулись наружу, пронзая легкие. Под скрип моих зубов парочка удалилась. Я прикрыл глаза и сжал переносицу, мысленно сосчитывая до ста.
Вдох... Выдох...
Гребанная девчонка!