Пианистка: Музыка ангела

Поместье Зелмана оказалось просто огромным. Оно больше походило на небольшой замок, скрытый от посторонних глаз высокой оградой, увитой плющом и виноградом. Его окружал небольшой сад, состоявший по большей части из кипарисов и подстриженных кустарников без цветов. Здесь не было ни единого фонтана или пруда, песчаные дорожки были выложены неровной плиткой из ракушняка. Само поместье не выглядело покинутым, но в нем... не было души. Какой-то изюминки, что была в особняке Зелмана в Шалле. С его слов, большую часть дизайна того дома он сам прорабатывал с рабочими, нанятыми для его отделки. Здесь же бал правил прагматизм отца Зелмана и его любовь к тому, чтобы все оставалось практичным. Ничего лишнего, никакой излишней вычурности. Где-то сбоку от дома скрывались большие конюшни, а сразу за поместьем начинался широкий пустынный песчаный пляж. А затем, докуда хватало взора, простиралось безгранично синее Средиземное море.

Жерар давно уже прибыл, сообщив местной прислуге о том, что господа изволили задержаться. Выразись он иначе, в этом доме его могли не понять и осудить. Тогда же предусмотрительный дворецкий велел подать обед в столовую, за что Зелман, да и вся прибывшая компания, были несказанно благодарны. Поев и накормив запуганную Монику, Рей, выяснил у нее, что она несколько дней назад сбежала с корабля, который должен был отправляться в Алжир. С ее слов, она не впервые пыталась сбежать от Кейдара, но тот преследовал ее, каждый раз находя и возвращая. Его терпению и упорству можно было только позавидовать.

— А кем был этот... Кейдар? — поинтересовалась Роза у Зелмана, когда покончила со своей порцией.

— Мм... — Зелман явно не был заинтересован в разговоре, — напомни, как он представился? — лениво протянул аристократ. В мечтах, он уже плескался во все еще теплых морских волнах и эта мысль не давала ему покоя ни на минуту. Что бы он ни говорил о своей нелюбви к отчему дому, но море Зелман любил всем сердцем.

— Его зовут Кейдар, — подала голос Моника, обернувшись в сторону разговаривающих.

Зелман лишь пожал плечами, заметив, что не знает каждого торговца в огромном городе, а вот Рей мгновенно помрачнел, переводя взгляд на друга.

— Я слышал о нем. Его полное имя Кейдар ал Казааб Мешеди Мохсен ат Мчинджи. Ни о чем тебе не говорит?

— О! — Зелман чуть было не поперхнулся вином. — Такое имя сложно забыть. Ты прав, я о нем слыхал. Он работорговец. Уроженец какой-то южной страны. То ли Египта, то ли Алжира, точно не скажу. Уже лет пять на кораблях перевозит рабов из Рэмайро на юг, где перепродает тамошним рабовладельцам. А девушек либо прибирает к рукам, ибо, по слухам, владеет собственным гаремом, либо распродает в гаремы тамошним богачам. Я даже слыхал, что он состоит в дружеских отношениях с султаном Микен. Но это только слухи.

— Откуда столь глубокие познания? — удивленно вскинул бровь Рей.

— Обижаешь, — улыбнулся Зелман, вставая из-за стола. — Я же все-таки вырос в Рэмайро. Сплетни и слухи — моя стезя.

— Ах да, подзабыл...

— Так, хватит киснуть! — Аркур хлопнул в ладоши. — Быстро все по комнатам. Искать купальные костюмы, и на пляж! На пляж я сказал!

— Хорошо, мы тебя поняли, я не против, — Рей тихо хохотнул, глядя на серьезное лицо друга. — Но, — он обернулся к Монике, — что нам с тобой делать?

Девушка лишь смущенно пожала плечами.

— Оставим, чего уж, — отозвался Зелман, направляясь к выходу из столовой. — Ты как, не против остаться у меня, скажем, в услужении? Документы я тебе сделаю, это для меня не проблема.

— Остаться и служить вам? — робко переспросила Моника.

Аркур лишь приложил руку ко лбу, явно намекая на то, что он, вообще-то, шутил. Или на него так подействовал взгляд Розы, в котором, на миг, но мелькнула тень страха?..

— Нет, — отозвалась Роза, которую Моника уже мысленно окрестила своей спасительницей. — Он предлагает тебе остаться как... другу. По документам ты хоть и будешь являться его слугой, но он от тебя этого не потребует. Так, Зелман?

— Умница, — аристократ, довольный понятливостью Розмари, погладил ее по голове. — Да, будешь как она, — Зелман кивнул на Розу. — По документам, она наложница вот этого вот господина, — он хихикнул, глядя на удивленное лицо Рея. — А на самом деле, его верный друг и спутница вовек. Все, голубки, марш в комнату я сказал!

— Стоп, что?! Комнату? Я не ослышалась? — Розмари вскочила из-за стола, впервые в жизни понадеявшись на проблемы со слухом.

— Ах да, забыл упомянуть, — Зелман замер в арке, отделявшей столовую от гостиной. — Ваша комната на втором этаже. И я говорю «ваша», потому что она предназначена для двух персон. Рей, Роза, надеюсь, вы меня поняли. И нет, это не потому, что у меня какие-то тайные договоренности с одним из вас. Не обессудьте, но остальные гостевые комнаты находятся в старом крыле дома, где уже много лет никто не ходит, не говоря уже о проживании. Договорились?

— Хитрый лис, — хмыкнул Рей, вместе с Розой, которая слегка смущенно шла за ним, направляясь к лестнице.

— Вы мне еще спасибо скажете! — отозвался Зелман, удаляясь в свои покои.

Монике он велел пройти с одной из служанок, дабы та помогла ей переодеться. Девушка долго благодарила аристократа, на что тот реагировал весьма сносно. Он спокойнее относился к обращениям «господин» и «хозяин» нежели Рей.

Через двадцать минут троица уже стояла на теплом песке, радуясь ласковому солнцу. Жерар идти отказался, сказал, что лучше выспится дома. Ибо, какая разница, спать на песке или дома? Для всадника ее не существовало. Моника же, стоило ей только переодеться, уснула на диване в гостиной. Видимо, она была сильно измотана своим побегом и долгим голоданием. И по этой причине, поев, и осознав, что опасность ей больше не грозит, девушка уснула почти мгновенно, стоило ей лишь на секунду прилечь на диван.

— Купаться, — улыбнулся Зелман, стягивая с волос ленту, державшую их собранными.

Он заранее предупредил друзей, что терпеть не может купальные костюмы, а потому предпочитает плавать в обычных хлопковых шортах да легкой рубашке. Правда, рубашку он, конечно же, расстегнул, отчего Розмари тут же залилась румянцем. Рей скинул с себя брюки и рубашку, оставаясь в привычном для всех полосатом купальном костюме. Розмари же тем временем с интересом изучала свои опущенные руки, и пальцы, которые она заламывала, чтобы успокоиться.

— Милая, — раздался ободряющий голос Рея, — ты чего? Красная как помидор. Стесняешься нас? — улыбнулся аристократ, наклоняясь к девушке.

Та лишь слегка кивнула.

— Ой, Роза, чего ты? — к ним подошел Зелман. По его лицу было понятно, что еще две, максимум три, минуты, и аристократ подхватит девушку прямо в платье и потащит ее к воде. — Ты же не хочешь сказать, что боишься предстать перед нами в купальном костюме?

— Побаиваюсь слегка, — призналась Розмари, медленно и неловко развязывая бантик на левом плече. — У нас в городке все купались прямо в одежде. А это... слишком открыто, что ли.

Розмари потребовалось минуты две, чтобы управиться с завязками, на которых держалось ее легкое платье. Упав к ее ногам, легкая ткань открыла взору темный купальный костюм девушки. Полностью закрытый, только с большим вырезом на спине.

— Мило, — улыбнулся Зелман. — Эта французская мода никогда не была мне понятна. Здесь всегда все было как-то попроще, да и костюмы для плавания тут не напоминают... это. Но, как знаешь.

Через минуту он уже радостно плескался в воде. Волн почти не было, ровно как и ветра, отчего жара ощущалась еще более явственно. Рей присоединился к другу, и вскоре эти двое уже вовсю гонялись друг за другом и брызгались, в духе «кто кого». Розмари, улыбаясь, присела на песок около кромки воды, и начала строить песочную крепость. Достигнув немалых успехов в своем деле, девушка внезапно заметила тень, упавшую на ее творение. Подняв голову, она увидела мокрого и довольного Зелмана.

— Эй, зайчонок, а ты чего сидишь тут как неприкаянная? Особое приглашение нужно? — поинтересовался он, глядя на смутившуюся девушку.

— Я не хочу...

— Брось! Не верю я, чтобы ты, ни разу не побывав на море, не бросилась сразу в теплую воду. Что-то тут нечисто, — сделав шаг вперед, он наклонился и заглянул Розе в глаза. — Признавайся.

— Я плавать не умею, — выдавила из себя Розмари, наблюдая за тем, как вытягивается лицо аристократа.

— Ты сейчас серьезно?.. Ты жила около реки, и не умеешь плавать?! Чем же ты все свое сознательное детство занималась в своем городке-то? А, впрочем, не важно. Вставай, — Зелман хитро улыбнулся. — Научу.

— Нет-нет! Не надо, я тут посижу! Мне вполне... ааа! Пусти!

Не дождавшись объяснений девушки, Зелман подхватил ее и закинул на плечо. Попытки отбиваться оказались бессмысленными, тем более, аристократ уже по колено зашел в воду, и Роза молилась, чтобы он не уронил ее.

— Зелман, что происходит? — к ним подошел Рей. Розмари умоляюще взглянула на него, однако под таким углом он физически не мог этого заметить.

— Учу нашу Розу плавать, — спокойно отозвался Зелман.

— Пусти! Пожалуйста, Зелман, отпусти! — взмолилась Роза, заметив, что аристократ стоит в воде уже по пояс.

Прикинув их немалую разницу в росте, Розмари осознала, что если она сейчас опустится в воду, то та будет достигать ее груди. Возможно, слегка меньше. В Розе ведь и было-то всего чуть больше полутора метров роста. Зелману же всего какого-то жалкого десятка не хватало до отметки в два метра.

— Как пожелаешь, — хитро отозвался аристократ, опуская, точнее, сбрасывая Розмари с плеча.

Погрузившись в довольно теплую морскую воду, девушка мгновенно поспешила вскочить на ноги.

— Малышка, почему ты так дрожишь? Тепло ведь, — непонимающе отозвался Рей, помогая ей встать.

— Я воды боюсь, — сглотнула Розмари, отряхиваясь.

— Потому что плавать не умеешь? — ответом ему был короткий кивок. — Так мы научим. Не бойся, с нами ты в безопасности, — Рей ободряюще улыбнулся Розе, кивая на воду. — Давай, будет весело!

Через какие-то пол часа уже вправду было весело. Решив немного поиграть, троица уже вовсю гонялась друг за другом, улыбаясь и брызгаясь. Любимым трюком Зелмана было нырнуть в воду, подплыть к ничего не подозревающей Розе, резко поднять ее и подбросить в воздух. Девушка визжала в полете, однако когда выныривала из воды, радостно смеялась. Выбравшись на берег только спустя часа полтора, аристократы помогли Розмари достроить ее песчаную крепость. Они сидели на песке, любуясь закатом, и обсуждая все на свете.

Подобные посиделки на морском берегу за несколько дней стали чем-то вроде ритуала. Когда Рей не был занят, он мог подолгу лежать на пляже, выслушивая нравоучения Зелмана о том, что на море ездят за тем, чтобы купаться. Рей любви друга к постоянному плаванию не разделял, потому предпочитал отлеживаться с книгой. А Розмари же, напротив, страсть как полюбила плескаться в теплых волнах. Она могла часами лежать в волнах у берега, позволяя воде играть с ее волосами. Зелман же, каждый раз проходя рядом, только посмеивался, выкидывая шутки о том, что девушка рисковала покрыться чешуей и стать сиреной. Как-то раз он даже добавил, что был бы не против, чтобы на дно морское его утащила именно эта русалочка. Благо, Рей этого не слышал.

Он вообще многого не слышал из того, что говорил Зелман. Каким-то удивительным образом Аркуру удавалось почти не понижая голоса подшучивать над Розмари, иногда флиртуя, а иногда просто посмеиваясь над ней. И Роза солгала бы, если бы сказала, что ей это не нравилось. Нет, напротив, хоть Зелман и злил ее порою, но с ним было действительно весело. Не такой спокойный и закрытый как Рей, Аркур умел заставлять смеяться и заражать весельем. Живой, энергичный, Зелман буквально вынуждал следовать его ритму жизни, может, неосознанно, но подчиняя окружающих себе. Распространяя вокруг себя ауру позитива, он прекрасно умел пользоваться произведенным ею эффектом. И это подкупало. Заставляло хотеть проводить с ним время. Благо, Рей не возражал, спокойно отпуская Розмари к морю, когда там плескался его неугомонный друг.

Один из редких дождливых вечеров, правда, стал исключением. Зелман покинул поместье, забрав с собой Монику и сетуя на то, что необходимо было прикупить ей какой-то одежды. Девушка протестовала, однако аристократ был непреклонен в своем стремлении отправиться за покупками. Рей с Розой остались наедине. Посреди пустынного пляжа, укрываясь от редких капель дождя под огромным зонтом, они лежали, обнявшись, и смотрели на серые волны.

— Ты когда-нибудь был там? — Розмари вытянула руку, указывая пальцем куда-то за горизонт. — За морем.

— Нет, не был, — честно признался Рей, поправляя на плече девушки мягкий плед. — Я объехал не так много стран, как может казаться. Большую часть жизни мне пришлось положить на то, чтобы сохранить и приумножить силы компании во Франции.

— Но ты ведь знаешь языки!

— Этому меня обучали с малых лет, — он улыбнулся. — Детей в семьях, подобных моей, учат всему, что может помочь им выжить в высшем свете. В том числе и языкам, ведь чем больше мы их знаем, тем с большим количеством людей сможем заключить сделки, не приглашая переводчика.

— А где ты бывал? — Роза опустила голову на грудь Рея, вслушиваясь в то, как спокойно билось его сердце.

Рядом с ним было хорошо. Тихо и размеренно, как когда-то давно, когда ее мама еще была здорова. Они также могли, обнявшись, подолгу лежать на диване у камина, читая книги или обсуждая какую-то ерунду. Розмари не знала, как стоило бы любить по-настоящему, ей негде было этому учиться. Но она была свято уверена в том, что любила Рея, а он ее.

— Объехал почти всю Францию, несколько раз доводилось бывать в Германии и здесь, в Италии. Но в Рэмайро я прежде не заглядывал, — Рей призадумался. — Раньше отец часто ездил в Россию, встречался там со своими партнерами. Все они отказались от дальнейшего сотрудничества с Оком, когда в их стране ввели запрет на торговлю людьми. С тех пор в России я больше не бывал, хоть где-то там мои корни...

— Твоя семья из России?! — Розмари поднялась, заглядывая в глаза мужчины. — Серьезно? Ты никогда об этом не рассказывал.

— Как-то к слову не приходилось, — Рей почти виновато улыбнулся, пожимая плечами. — Мой прапрадед состоял на службе у тогдашнего русского царя. Но что-то пошло не так, ему пришлось вместе с семьей бежать во Францию. Там он взял новую фамилию, но до конца своих дней сохранял титул, дарованный царем. Барон Радомир Салэс... звучит глупо?

— Ну, странновато, если честно, — призналась Розмари, тихо хихикая.

— Забавно то, что этот титул передается от отца к сыну по наследству, — внезапно вспомнил Рей. — Так что, если мне сейчас взбредет в голову вернуться на историческую родину, то там я окажусь Бароном.

— Действительно, забавно. А... — Роза запнулась, не зная, как и спросить-то. — ...какой титул у Зелмана?

— У Зелмана? — переспросил Рей, задумавшись. — Ну, вообще, по матери он...

— А я птица не титулованная! — раздалось из-за их спины, и в следующую секунду рядом на диванчике уселся сам Зелман. — В Италии титулы передаются только от отца к сыну, а мой отец себе как-то титул за жизнь не отрастил, — Аркур пожал плечами.

— А как же твоя вторая родина? — Рей сделал неопределенный жест рукой, указывая куда-то на север.

— Я туда не слишком, знаешь ли, стремлюсь, — Зелман улыбнулся, но не той улыбкой, которая заражала всех позитивом. Нет, в этой была горечь. — Да, в Германии я унаследовал фамилию и титул матери, у меня даже земли там есть. Но, признаться, я никогда там не был.

— Почему так? Разве тебе никогда не хотелось вернуться туда, где жила твоя мама? — все-таки подала голос Роза.

— Возвращаются, милая, туда, где ждут. А меня там никто не ждет, — Зелман вновь пожал плечами, продолжая спокойно, но не слишком искренне, улыбаться. — Германия для меня — это побег от жизни. Там я никто, но с легкостью смогу стать кем-то, если вдруг здесь все рухнет. Это спокойная бухта, вода в которой давно поросла тиной, где стоит еще старенький баркас. Он все еще на плаву, но его придется хорошенько отмыть, чтобы он не потонул под весом пыли, что на нем скопилась.

— Ну, а если вдруг поедешь, возьмешь меня с собой? — не унималась Розмари, которой не нравилась наклеенная на лицо Аркура улыбка. — Я всегда мечтала увидеть немецкие замки, и все те места, о которых пишут в романах.

— Я не поеду туда, Роза, — Зелман прикрыл глаза. — У меня есть дорогие люди здесь, зачем мне куда-то ехать? Туда я направлюсь только в том случае, если здесь у меня никого не останется.

Замолчав на несколько минут, Аркур словно бы мысленно перенесся в те времена, когда мама рассказывала ему о той стране, которой он должен был принадлежать. Судьба распорядилась иначе, конечно же, но Зелман не был тем человеком, который бы о чем-то жалел. Но слова Розмари о том, что она мечтала увидеть все то, о чем читала в романах, заставили его искренне улыбнуться. Все-таки он и сам был любителем почитать, и в детстве часто представлял себе, как пересечет океан на плоту и отправится исследовать пустыню. Там, среди барханов, маленький Зелман должен был отыскать какое-то невероятно ценное сокровище, что было бы дороже золота, но почему-то легче перышка. Превозмогая жажду и голод, кладоискатель вернулся бы домой, и подарил то сокровище матери.

Аркур никогда и никому бы в этом не признался, но больше всех на свете он скучал именно по маме. Тоска, пожиравшая аристократа изнутри с момента ее гибели, никуда не девалась с годами. Она лишь могла на время затаиться, чтобы в нужный момент накрыть с головою, сломив далеко не стальную волю. Рею это чувство было не ведомо, ведь он со своей матерью никогда и не виделся. Поэтому именно Зелман в полной мере понимал чувства Розмари, когда та ночами сидела на широком подоконнике в гостиной, глядя через окно не звездное небо. В такие моменты аристократ забывал, почему-то, о своем амплуа Дон Жуана, и просто оставался рядом с Розой. Он слушал те истории, что она рассказывала маме, глядя на звезды, и с трудом сдерживал слезы. И почему-то Зелман был уверен, что Рей не знал об этих ночных встречах. И он не собирался ему рассказывать, нет. Подобное казалось ему куда более интимным, чем секс.

— Пойдем со мной, — Зелман внезапно поднялся, подавая Розмари руку.

— Что? — девушка приподнялась, непонимающе хлопая ресницами. — Куда?

— Сюда, — Аркур отошел на несколько шагов, скинул обувь, и остался босиком стоять на песке. — Повторяй за мной.

— Но зачем? — Розмари все-таки послушалась, снимая свои туфельки и выбираясь из-под зонта. — Зелман, тут же дождь! Мы промокнем, и...

— Не волнуйся, — аристократ улыбнулся, беря руки девушки в свои. — Доверься мне, Роза. В своих романах ты наверняка читала о том, как принцессы танцуют с принцами на балах? Так вот, это все — скука смертная. Настоящие танцы, они только такие!

И, не говоря больше ни слова, Зелман потянул Розмари за собой, подталкивая ее потанцевать с ним. Босиком, чувствуя мокрый песок между пальцев и ловя лицом теплые капли. Сперва Роза не понимала, чего от нее хотели, постоянно спотыкаясь и сыпля вопросами. Но аристократ ее не слушал, увлекая девушку в совершенно глупый и бессмысленный танец. Он по-ребячески плясал на песке, громко смеясь, иногда отступая к кромке воды и брызгая той на одежду Розмари. И на свою собственную, конечно же, тоже.

Спустя недолгие минуты, странная легкость поселилась в душе у Розы. Она смеялась, сперва тихо и почти неуверенно, но громче с каждой секундой. Глупый и абсолютно бессмысленный танец на песке каким-то удивительным образом принес в ее душу новую порцию радости и спокойствия. А Рей, с улыбкой наблюдавший за этим со своего места на диване, впервые для себя отметил, что рядом с ним Розмари никогда еще так не смеялась.

Вернувшись домой лишь вечером, когда небо уже посерело, троица разошлась по своим комнатам. Роза, скрывшись за ширмой, искала в комоде одежду и белье, дабы снять уже, наконец, теплый махровый халат, надетый после душа. Рей же, уже переодевшийся в домашние брюки и рубашку, разбирал свой портфель. Какие-то документы он раскладывал по полкам в застекленном шкафу, другие оставлял прямо на письменном столе.

— Рей, — раздалось из-за ширмы, — можешь помочь? — тут же спохватившись, девушка добавила, — только не заходи сюда!

Хмыкнув, и догадавшись, что необходимо Розе — аристократ молча подвинул к ширме стоявшую чуть поодаль сумку. Кажется, именно там лежали купленные накануне ночные рубашки.

— Спасибо, — улыбнулась Розмари, через минуту найдя желанное, и выходя из своего укрытия. Все еще влажные, ее волосы были слегка спутаны и растрепаны, Роза еще не успела причесаться. В руках она держала щетку. Предстояла трудная миссия — вычесать спутавшиеся во время плавания волосы.

— Тебе помочь? — улыбнулся Рей, глядя на попытки девушки справиться со своими кудрями.

— Как ты поможешь? — хихикнула Роза. — Ой!

Щетка из руки девушки пропала столь стремительно, что Розмари даже и не успела опомниться.

— Присядь, — Салэс кивнул ей на мягкий пуфик, стоявший около туалетного столика.

Послушно устроившись на пуфике, Роза зажмурилась, ожидая ужасной боли. Все-таки, вычесывать волосы не такое уж простое занятие, как может показаться на первый взгляд. Щетка коснулась светлых волос Розмари, и довольно мягко прошлась по ним. Девушка была поражена, как нежно Рей старался помочь ей. Пытался доставить как можно меньше неприятных ощущений. И у него это, на удивление, получалось!

Когда через несколько минут волосы девушки были побеждены и схвачены заколкой с цветком, Рей, явно довольный своей работой, достал из шкафа какую-то бумагу.

— Я получил письмо. От твоего отца, — констатировал он, глядя на удивленное лицо Розы.

— Но как? Он же не знает, где мы! — вскочила девушка, одергивая ночную рубашку.

— Не знает. Он отправил его мне, когда мы были еще в Шалле. Гильом, получив почту, отправил его сюда с первым же почтовым составом, — пожал плечами аристократ.

— Ты его уже прочел? — поинтересовалась Роза, предчувствуя недоброе. Рей никогда не был так серьезен, если не случалось что-то плохое.

— Да. И был весьма удивлен, — покачал головой аристократ, глядя на девушку, и протягивая ей бумагу. — Прочтешь?

— Если письмо было адресовано тебе, зачем мне его читать?

— Оно о тебе.

Розмари взяла бумагу из рук Рея, и, присев около него на кровати, принюхалась. Бумага пахла выпечкой и свежим хлебом. Видимо, отец писал его, находясь в пекарне. До боли знакомый запах разбудил дремавшие в душе воспоминания, и Розе стоило больших усилий не провалиться в них с головой. Но, взяв себя в руки, она заставила взгляд заскользить по строчкам.

«Господин Салэс, надеюсь, Вы меня все еще помните. Я очень сожалею о том инциденте, произошедшем у Вас дома. Я был пьян и ослеплен своими чувствами к дочери, и болью от утраты любимого человека. Надеюсь, Вы сможете меня простить.

То, что я изложу в этом письме — конфиденциальная информация. Она была известна лишь мне, все эти годы. Эта информация ни коим образом не должна попасть к Розмари. Прошу Вас, поймите, что у меня не было другого выхода».

Роза остановилась.

— Рей, ты уверен, что мне стоит это читать?

— Нельзя скрывать такое от взрослого человека, — впервые девушка видела Рея настолько встревоженным в лишь ее присутствии.

Сглотнув, она продолжила чтение.

«Роза — не наша с Натали дочь».

У девушки появилось такое чувство, словно ее использовали. Она не могла даже ничего сказать. А что следовало бы говорить в такой ситуации? Кричать и истерить было бы бессмысленно. Плакать? А зачем? Задавать глупые вопросы тоже не хотелось. Роза не нашла лучшего выхода, чем продолжить читать, чувствуя комок в горле.

«Моя жена была очень больна во время своей беременности, и потеряла нашего ребенка. Она могла сойти с ума, и была близка к этому. Тогда мы, отправившись в город, взяли ребенка из детского дома. Девочку звали Шерри, но Натали захотела сменить имя. Полностью мы этого не добились, родное имя осталось, но в качестве второго, дополнительного. Тогда малышке почти был годик, но мы решили отпраздновать ее День Рождения в тот день, когда взяли ее из детского дома. То был прелестный осенний денек. Как мы позже выяснили, девочка родилась 17 октября. То есть, мы отпраздновали ее первый день рождения с нами, почти в тот самый день, когда ей исполнялся годик. Считайте, целый год „пропал" из ее жизни. Но мы не захотели менять дату в свидетельстве о рождении, которое нам сделали в суде.

Если Вы все же решитесь рассказать ей об этом, то не забудьте поздравить малышку с ее восемнадцатилетием! Ей исполнилось восемнадцать в тот день, когда Вы принесли в наш дом весть о смерти моей жены. Но я не виню Вас в этом, господин Салэс.

Позаботьтесь о моей девочке. Я и забыл, что она уже совсем взрослая, совершеннолетняя. И, если она решила остаться с Вами, то так тому и быть. Пусть она будет с Вами счастлива!

С уважением, Пьер Вэлис».

— Поздравляю, — вздохнул Рей, обнимая девушку.

А Розмари так и осталась сидеть, сжимая в дрожащих пальцах отцовское письмо. Она... совершеннолетняя?

***

Следующим вечером Розмари, опустив голову, бродила по поместью, разыскивая его хозяина. Заглянув в кабинет Зелмана, затем в его комнату, она аристократа так и не нашла. И не увенчались бы эти поиски успехом, если бы пробегавшая мимо Моника не подсказала девушке, что видела Зелмана на пляже получасом ранее.

Выйдя на песчаный берег, Розмари почти сразу разглядела фигуру Зелмана. В лунном свете он напоминал духа океана, что решил показаться людям. Высокий молодой человек стоял по пояс в воде, на его влажной коже блестели капли, а серебристый лунный свет переливался среди прядей мокрых волос. Завидев Розу, Зелман помахал ей рукой, приглашая искупаться.

— Прости, я подожду тебя здесь, ладно? У меня нет купального костюма! — крикнула Роза, присаживаясь на песок у воды.

— Я не слышу, что ты там бормочешь! — воскликнул Зелман, ударив руками по воде и поднимая волну сияющих брызг. — Быстренько неси свое грустное высочество сюда. Купание при полной луне — редкой красоты наслаждение.

Розмари могла бы еще долго отнекиваться, но вдруг решила: а не все ли равно? Оставив обувь на песке, она шагнула в приятную прохладу моря. Тонкое льняное платье тут же облепило ее подобно второй коже, а юбка же напротив причудливо вздымалась под водой, напоминая купол медузы.

Девушка думала, что Зелман сразу начнет говорить с ней, но он молчал. Только кивнул каким-то своим мыслям, поманив Розу за собой. Она все еще боялась плавать на той глубине, где не могла коснуться дна хотя бы кончиками пальцев ног, потому Аркур просто молча поднял ее на руки, перенося поглубже. Уложив Розмари на воде, он и сам улегся рядом, глядя в небо с россыпью алмазных звезд. Трудно даже сказать, сколько эти двое так лежали. Но море словно бы вымывало всю усталость, накопившуюся за день, унося ее куда-то в свои темные глубины.

Розмари заговорила первой.

— Я тебя искала, — она улыбнулась, слегка повернув голову и встречаясь взглядом с аристократом. — Но в комнате тебя не было, вот я и пришла сюда.

— Все мое внимание сейчас твое, зайчонок, — Зелман коротко усмехнулся, вновь подхватывая Розу на руки и направляясь к берегу.

— Думаю, ты был прав, — Розмари вырвалась из его рук, стоило ей понять, что глубина уже была нормальной. — Море действительно какое-то волшебное в лунные ночи.

— Мне ли не знать.

Выбравшись на берег, эти двое уселись на песок прямо у воды, не сильно заботясь о том, что тот мог облепить мокрую одежду. Не все ли равно? Розмари, возможно, и не заметила того, что ее тонкое платье, после подобных купаний напоминавшее вторую кожу, сейчас слишком хорошо подчеркивало ее фигуру. Но Зелман это уж точно заметил, и даже сделал мысленную пометку о том, что русалка из Розмари действительно получилась бы очень красивая. Особенно если учесть то, что, в понимании Аркура, русалки в одежде не нуждались.

Минуты сменяли одна другую, уносимые вместе с морской пеной. А Розмари все молчала, не находя в себе сил вновь заговорить.

— Тебя что-то беспокоит? — Зелман лениво выводил пальцем узоры на песке, через плечо глядя на девушку.

Розмари притянула ноги к груди, глядя на поблескивавшую на спокойных волнах лунную дорожку. Покачала головой, утыкаясь лбом в колени и позволяя мокрым прядям скрывать ее лицо.

— Понятненько, — аристократ откинулся на спину, укладываясь на песок. — Целый день ходишь как в воду опущенная, потом приходишь ко мне в спальню... не находишь меня там, и отправляешься искать. Если ты не хотела предложить мне незабываемую ночь любви, то могу сделать вывод, что тебе нужно было с кем-то поговорить. Но ты не пошла к Рею. Хочешь поговорить о нем?

— Ты — ходячее чудо проницательности, — буркнула Роза, все-таки улыбаясь и глядя на собеседника. — Он... оттолкнул меня. Вчера вечером.

— В каком плане оттолкнул? — Зелман перевернулся на бок, подпирая голову рукой.

— Говорил, что любит меня. И я... ведь в романах люди любят друг друга иначе. Они не только целуются и гуляют по садам, обсуждая книги. Они... по другому это делают, — в ночном полумраке не было видно, как щеки девушки алели, когда она говорила об этом.

— Хочешь сказать, что начиталась романов, где описывали плотскую любовь? — Зелман насмешливо изогнул бровь. — Я тебя умоляю, ты серьезно потянулась к Рею чтобы заняться с ним любовью, он тебя оттолкнул и ты теперь из-за этого коришь себя?! — Розмари только хлюпнула носом, кивая. — Я тебя умоа-а-а-аляю! Рей — ханжа в этом плане. Он никогда не подпустит к своей постели ни одну девушку до свадьбы. При этом ему наплевать на то, была ли эта девушка с кем-то до него.

— То есть дело не во мне?.. — Роза вытерла слезу со щеки.

— Ну, частично и в тебе. В том, что ты не его жена, — Зелман пожал плечами. А затем хитро улыбнулся. — А нашей милой Розмари хочется испытать то, что она читала на страницах романов, которые тайком таскала из родительского шкафа?

— Что?! Я не...

Зелман подался вперед, приподнявшись на локте. Убрал прилипшую к щеке девушки прядку волос, провел пальцами по скуле. На миг Розе даже показалось, что его изумрудные глаза светились в полумраке, но она спешно тряхнула головой, сгоняя это наваждение.

— Ты сказала, что он оттолкнул тебя. Значит, ты пришла к нему, хотела этого. Маленькой девочке хочется повзрослеть, понять, что же это такое «заниматься любовью», — Зелман понизил голос до шепота. — Я мог бы показать...

Его пальцы скользнули ниже, опускаясь к ключицам девушки. По телу пробежалась странная волна тепла, но Розмари тут же отпрянула, отводя руку Зелмана в сторону.

— Нет, пожалуйста, не надо, — она вновь всхлипнула, поджав губы.

— Почему нет, зайчонок? — аристократ склонил голову набок, однако не двинулся с места. — Ты ведь солжешь, если скажешь, что тебе это не интересно. Что тебе не интересен Я.

— Прошу... умоляю, не делай этого. Не вынуждай, — Розмари стиснула зубы, зажмурившись, — не заставляй любить тебя. Я не вынесу этого!

— Что?.. — Зелман опешил, опуская руку.

— Я люблю Рея, правда, — она всхлипнула. — Но ты... Зелман, умоляю, не заставляй меня нуждаться еще и в тебе. Я не вынесу, если мне придется потерять еще одного дорогого человека. А ты... становишься мне дорог каждую минуту, что находишься рядом. И я знаю, что все границы, стены, что я возвожу между собою и чувствами к тебе, разрушатся, стоит тебе поцеловать меня.

— Розмари...

— Прости, Зелман, просто я... прошу, не заставляй меня этого желать. Если бы не ты, я бы не пошла к Рею!

— Ага, это я виноват в том, что тебя к мужчинам тянет, конечно, — аристократ фыркнул. — Извини, но это матушка природа постаралась.

— Зелман! Все было хорошо, пока в моей жизни не появился ты! Черт побери, ты мне снишься, я думаю о тебе, когда просыпаюсь. Будто бы чувства диктуют разуму, что ему делать.

— Зайчонок, — Зелман все-таки приблизился, опустив руку на плечо девушки. Но без намека, не заигрывая. По-дружески. — Я могу что-то сделать для тебя?..

— Не заставляй нуждаться в тебе, — Розмари подняла на него заплаканные глаза. — Ты можешь знатно облегчить мою жизнь. Пообещай... пообещай мне, что сделаешь это. Не заставляй меня любить тебя ради твоей игры. Только...

— Только что?

Аристократ склонил голову набок, ловя каждое слово. Он определенно не ожидал от Розы подобных откровений. Настолько чистых, наполненных страхом и болью. Искренних.

— Только если сам не полюбишь меня, наверное.

Тяжело вздохнув, Зелман притянул девушку к себе, обнял. Она приняла этот жест, обнимая его в ответ, опуская тонкие пальцы на лопатки. От этого жеста аристократ на миг вздрогнул, словно его прошиб озноб. Будто бы Роза коснулась какой-то из струн его души, что давно уж не пела.

— Обещаю.

— Что? — не веря собственным ушам, Розмари подняла голову, отняв ее от груди мужчины.

— Я обещаю тебе, зайчонок. Не заставлять любить меня, если сам не полюблю тебя.

— А... — Роза вдруг поняла, что в порыве чувств выдала не совсем правильную формулировку. — А если полюбишь? Чисто случайно.

— То тебе будет не до пространных размышлений о правильности выбора, — Зелман хохотнул. — Потому что моя любовь это штука стра-а-ашная.