.
Солнечный октябрь неожиданно прорезал ноябрь — тёплым ветром, сухими листьями, ярким, почти весенним светом.
Казалось, сама погода решила продлить им эйфорию: ещё один день, ещё одно «завтра», в котором можно будет проснуться вместе.
С утра Сера снимала уличный фестиваль — разноцветные зонты, детские карусели, сладкую вату, открытые улыбки прохожих. Город гудел музыкой и смехом; она ловила кадры, замирая всякий раз, когда слышала знакомые ноты — вдруг Эд где-то играет?
Но Эда не было.
Он не писал с рассвета — и это тоже казалось подарком: доверие, при котором можно исчезнуть на день, не объясняясь, и всё равно знать, что вечером встретитесь.
Когда, уставшая и счастливая, она вернулась к нему домой, дверь открыл не звук гитары, а тишина.
Ключ в замке провернулся туже обычного.
В прихожей — разбросанные листки нотной бумаги.
На полу, будто покинутый, лежал открытый чехол от гитары.
На кухонном столе — два пустых стакана и тарелка с недоеденным тостом.
В воздухе — чужой запах: лёгкий шлейф дорогого парфюма, мужского, холодного.
— Эд? — позвала она. Голос сорвался шёпотом. — Я пришла…
Ответом — шорох бумаги и глубокий вздох. Он вышел из гостиной, держа телефон в одной руке, папку — в другой. Лицо было бледным, как в первые дни, когда он боялся сцены, — но глаза горели иначе: смесь восторга и парализующего испуга.
— Ты рано, — произнёс он и попытался улыбнуться. Улыбка вышла ломкой.
Сера медленно сняла пальто.
— Что случилось? Здесь кто-то был?
Он положил телефон на стол, папку — сверху, подошёл ближе и взял её ладони — горячие, запылённые солнцем фестиваля. Его пальцы дрожали.
— Сера… Мне позвонили два часа назад.
— Кто?
— «Aurora Records». Лондон. Ты слышала?
Она моргнула: тот самый лейбл, о котором он говорил однажды, шутя: «Когда-нибудь они захотят мой альбом».
— Они прослушали демо?
— Да. — Он выдохнул. — Они предлагают контракт. Полноценный релиз, тур по Европе, запись с симфоническим оркестром. Шесть месяцев работы… там.
Тишина вспыхнула между ними — быстрая, как спичка, но обожгла до боли.
Сера отвела руки, словно боялась обжечься.
— Это же… мечта, Эд. Ты должен радоваться.
Он кивнул, но радости в лице не прибавилось.
— Я думал, буду кричать от счастья. А стою… и понимаю: шесть месяцев — это пол-года без тебя. Без нас. Контракт жёсткий: переезд, расписание, промо. Они хотят, чтобы я «сфокусировался на музыке без отвлекающих факторов».
Он усмехнулся горько:
— Перевод: никакой личной жизни на публике. Ни интервью о ком-то, кто важен. Ни свободных недель.
Сера сделала шаг назад.
— Ты уже… согласился?
— Они дали два дня подумать. — Он стискивал папку так сильно, что бумаги внутри смялись. — Я не знаю, что сказать. Два дня, Сера. Мечта — и мы.
Она провела рукой по волосам, пытаясь поймать мысли.
За окном ветер раскачивал голые ветки, и в их постукивании слышалось: «выбор, выбор, выбор».
— Что ты чувствуешь? — тихо спросила она.
— Панику. Радость. Страх. Всё сразу. А главное — я вижу твоё лицо и не знаю, имею ли право просить тебя ждать.
Она подняла взгляд.
— А ты хочешь?
Он закрыл глаза, будто на мгновение потерял равновесие.
— Хочу, чтобы ты поехала со мной. Но понимаю, что это эгоизм: твоя работа, твои проекты. Это твоё городское солнце, которое любишь ловить в объектив.
Сера подошла ближе, положила ладонь ему на щёку.
— Я поеду, если почувствую, что нужна тебе там не как… багаж, а как часть. Но боюсь быть тенью в твоей новой жизни. И боюсь… что, если останусь, мы потеряем что-то большее, чем время.
Он схватил её пальцы, прижал к губам.
— Я не знаю, что правильно. Знаю только: без тебя мне будет половина музыки, половина дыхания. Но и держать тебя, лишая твоего света, — неправильно.
Слёзы подступили ей к горлу, но она выдохнула:
— У нас есть двое суток. Давай проживём их не в страхе, а в музыке и фотографиях. А решение… примем последним кадром, последней нотой.
Он кивнул.
— Двое суток.
Сера улыбнулась сквозь дрожащий воздух.
— Значит, сегодня ночью идём на крышу — сниму город в огнях, а ты сыграешь ему новую песню. Согласен?
Он притянул её к себе, так крепко, будто уже отпускал.
— Согласен.
И в этом объятии слышалось далёкое эхо будущего — того, где их шаги разойдутся в разные стороны. Но пока что впереди были два дня: две точки отсчёта, в которых любовь могла ещё сверкать полной силой, прежде чем столкнётся с реальностью.