.
Свет пробрался в комнату сквозь тонкие занавески — неяркий, рассеянный.
Запах сосен, дыма и чего-то тёплого заполнил воздух.
Сера проснулась первой.
Он спал рядом.
Его рука всё ещё обнимала её за талию. Тепло его тела — как мягкое одеяло.
Он дышал ровно.
И она смотрела. Просто смотрела.
Словно старалась выучить наизусть каждую черту, каждую ресницу, чтобы потом... не забыть.
Она аккуратно высвободилась, накинула его рубашку и вышла босиком на крыльцо.
Озеро было гладким, как стекло. Мир будто затаился.
Она села на деревянную ступеньку, поджала ноги, обняла колени и закрыла глаза.
> — Я счастлива.
Эти слова прозвучали в голове.
Она не сказала их вслух. Но они — были.
Позади скрипнула дверь.
— Ты сбежала? — спросил он с лёгкой хрипотцой сна.
— Проверяла, исчез ли ты, — ответила она, не оборачиваясь.
— Ну?
— Пока что — нет.
Он сел рядом.
Молчал.
— Здесь так спокойно, — сказала она.
— Я хотел, чтобы ты это почувствовала. Чтобы мы были не в городе. Не среди людей. Просто... ты и я.
— А теперь?
Он посмотрел на неё.
— А теперь я знаю, что могу молчать рядом с тобой. И это не тишина. Это — дом.
Она повернулась.
Улыбнулась.
И склонилась к нему.
Это был их первый поцелуй.
Не страстный.
Не кинематографичный.
Просто — естественный.
Как будто все их взгляды, паузы, объятия — шли к этому.
Он провёл ладонью по её щеке, задержался.
— Я не хочу, чтобы это когда-нибудь кончилось, — сказал он.
— Всё когда-нибудь кончается, — мягко сказала Сера.
— Но не сейчас?
Она молча покачала головой.
— Не сейчас.
---
Они долго завтракали — блинами, кофе из старой кофеварки, в которой вода кипела слишком долго.
Он напевал что-то под нос, пока она фотографировала его в профиль — как будто уже знала, что будет возвращаться к этим кадрам.
И когда они собирались назад, она сказала:
— Эд?
— М?
— Спасибо.
— За что?
— За то, что всё это... было.
Он не понял оттенка её голоса.
И не должен был.
Пока.
Они вернулись в город другими.
Он — будто дышал свободнее.
Она — будто оставила в том домике свой страх.
Теперь у них были не просто встречи, а маленькая жизнь.
Не отношения. А связь. Глубже, чем слова вроде «пара», «любовники» или «влюблённые».
Они делили утренний кофе.
Он приносил ей плёнку, если видел хорошую скидку.
Она записывала за ним строчки песен, когда он забывал, что только что спел.
Они могли не переписываться целый день — но всё равно думать друг о друге, как о чём-то встроенном в реальность.
Сера начала снимать его. Не портреты — моменты.
Как он курит на балконе, уставившись в небо.
Как засыпает на диване, держа гитару.
Как гладит ей волосы, думая, что она спит.
Каждый снимок — как выдох: он рядом. Он настоящий.
Они всё ещё не говорили «люблю».
Но однажды он сказал:
— Я раньше думал, что любовь — это громко. Как песня.
А теперь понимаю: она — как тишина рядом с тем, кто не мешает тебе быть собой.
---
Он начал писать альбом. Сказал, что не может иначе — с тех пор, как она появилась.
Он стал другим. Мягче. Честнее. Глубже.
Сера однажды, сняв его, когда он не знал, сказала:
— Ты не просто в кадре. Ты — кадр.
И он понял, что теперь она тоже в его музыке.
В каждой строчке.
В каждом аккорде.
В каждом молчании между песнями.
---
— Ты думаешь, мы идём к чему-то? — спросила она однажды, лежа на его груди.
— Мы уже в чём-то, — сказал он. — Просто ещё не дали этому названия.
— А если не дадим?
Он пожал плечами.
— Тогда пусть будет так. Я не тороплюсь.
Сера улыбнулась.
Она не знала, что он врал.
Он уже знал, что время — их враг.
Он уже знал, что скоро что-то изменится.
Просто — не говорил.
Пока.