.
Всю ночь она не спала.
Она не прокручивала в голове их разговор.
Не пересматривала фото.
Не пыталась додумать, кем он был и кем не был.
Просто лежала. Смотрела в потолок.
И ловила себя на мысли, что впервые за долгое время не хочет быть одна.
Утром — кофе. Горький. Чёрный. Без сахара.
Пальцы дрожали. Не от усталости.
День тянулся как дым. Работа была — фоном. Люди — мимо.
Всё казалось слишком ярким, слишком громким, слишком ненужным.
Около восьми она стояла у окна.
Смотрела на небо. Оно серело, как пыльное стекло.
> — Если придёшь — я буду ждать.
— Если нет — буду помнить.
Слишком просто, правда? Просто — дойти до угла Лоренс и Пятой.
Просто — открыть дверь.
Просто — сесть напротив.
Просто?
Нет.
Это — шаг в неизвестность.
А Сера не делала таких шагов давно.
Она надела серое пальто. Без макияжа. Без камеры.
Просто — она.
Выйдя из дома, не взяла ни зонт, ни музыку в уши. Только себя.
И сердце, которое почему-то стучало, будто убегает вперёд.
---
Кафе действительно было на углу.
Старинное. С витражами. Свет мягкий, янтарный. Через стекло можно было разглядеть граммофон и полки с книгами.
Она остановилась в двух метрах.
Внутри — он.
Он сидел спиной к двери, но она узнала бы его в любом отражении.
Не в куртке. Не на сцене. Не в образе.
Он просто сидел.
И ждал.
Она стояла. Несколько секунд. Минуту?
В голове была тишина.
А потом…
Она открыла дверь.
Колокольчик звякнул. Он повернул голову.
И улыбнулся. Не удивлённо. Не резко. Просто — так, как будто всё правильно.
— Ты пришла, — тихо сказал он.
Сера опустилась на стул напротив.
— Ты же сказал, что будешь ждать.
Он кивнул.
— Я бы ждал. Сколько угодно.
— Не говори так, — прошептала она.
— Почему?
— Потому что это — начало чего-то, что нельзя остановить.
Он замолчал.
И больше ничего не сказал.
И не надо было.
Потому что это было их первое по-настоящему настоящее «вместе».
Маленькое. Ненадёжное. Настоящее.
Официантка принесла им чай в старинных фарфоровых чашках. Не модный латте, не коктейль. Просто — чай. Горячий, немного терпкий.
Как будто этот вечер сам выбрал, каким быть.
Эд смотрел на неё, не отрываясь.
Не нагло. Не вызывающе.
А будто боялся, что если моргнёт — она исчезнет.
— Ты всё ещё думаешь, что это — начало чего-то, что нельзя остановить? — спросил он, держа чашку обеими руками.
Сера усмехнулась.
— Думаю.
— И это пугает?
— Очень.
Он кивнул.
— А меня — нет.
Она приподняла бровь.
— Почему?
— Потому что я слишком долго жил, ничего не начиная.
— Зато безопасно.
— Но пусто.
Снова пауза. Но уже — не тишина.
Она не давила. Не отталкивала.
Наоборот — обволакивала, как плед, как вечерний свет, как пар от чая.
— Ты не такой, каким казался на сцене, — сказала Сера.
— А ты не такая, как на фото.
— Ты их не видел.
— Я тебя видел. В парке. В том кадре, который ты не сделала. Ты держала объектив так, будто боялась поймать правду.
Она отвела взгляд.
Он продолжил:
— Я чувствовал себя тогда... неуверенным. Одиноким. Я играл не для толпы. А чтобы хоть кто-то остался рядом на пару минут.
— А я снимала, чтобы не исчезнуть самой.
— Похоже, мы оба спасались.
Они улыбнулись.
Честно. Тихо.
— Скажи что-нибудь, что я не должен знать, — неожиданно сказал он.
— Что?
— Ну, что-то личное. Неудобное. Слишком честное для первого вечера. Но ты всё равно скажешь. Потому что я тоже скажу.
Она задумалась.
Потом тихо произнесла:
— Я всегда ухожу первой. Потому что если кто-то уйдёт до меня — я не выдержу.
Он кивнул.
Долго.
С пониманием. Без жалости.
— Я никогда не зову дважды, — ответил он. — Потому что один отказ — звучит у меня в голове, как приговор.
Они замолчали. Но уже по-другому.
Теперь между ними не было фальши.
Ни вопросов, кто они друг другу.
Ни масок.
Он смотрел на неё и говорил:
— Я не обещаю тебе "вечно".
— А я не жду.
— Но я хочу — сейчас. Хочу тебя, здесь. Без оглядки.
— Тогда мы с тобой — на одной волне.
Он протянул руку через стол.
Не требовательно. Не как жест притяжения. А как признание:
> Я здесь. Я рядом. Я — не ухожу.
И она вложила в его ладонь свою.
Мир не изменился.
Но между их пальцами — что-то возникло.
Слабое, хрупкое, но сильнее многих слов.