VII
Я просил её играть дальше - и она играла и играла! Новые мелодии пели мне её воздушные пальцы и старенькие клавиши её друга! Новые миры порождались в моём воображении, которое я всегда считал скудным, до тех пор, пока его не оживил, не воскресил талант белокурого призрака! Я позабыл о существовании самого времени!
Вот только, к сожалению, время помнило обо мне...
«Скоро рассвет», - прошептала пианистка, не успев завершить исполнение очередного произведения - последней сонаты Шуберта.
Её волнительный взгляд устремился к распахнутому окну. Она вновь прервала молчание:
- Я должна уходить.
- Но куда же Вы? - откликнулся я.
- Каждое утро лучи Солнца растворяют меня. Каждую полночь я воскресаю вновь.
- И так всегда?
- Увы! Я так долго жду покоя, что, наверное, его не обрету.
Привидение продолжало смотреть в окно, и я подошёл к нему. «Пианистка здесь так давно, что уже не помнит, сколько... Лет? Десятилетий? Веков? И каждая ночь полна одиночества, в каждой ночи боль беспамятства». Вечные скитания состарили юную душу, и лишь звуки былых эпох придавали ей сил и огня.
Конечно, ей хотелось покоя. Хотелось раствориться утром, не возвращаясь к полуночи. Не возвращаясь никогда.
«До свидания!» - тихо произнесла девушка. В голосе её сквозила тревога. Пианистка провела на прощание рукой по дереву фортепиано и, погладив меня по щеке, добавила: «Берегите своё сердце».
Одетая в чёрное фигурка взлетела вверх, и пару мгновений спустя её ножки в крошечных туфельках приземлились на подоконник. Весь мир замер в ожидании восхода Солнца.
- Он обязательно придёт! - воскликнул я.
- Кто он? - посмеялась девушка, слегка повернув голову.
- Час, когда Вы больше сюда не вернётесь!
В ответ призрак лишь устало улыбнулся. Первые лучи утреннего светила коснулись её рук, подола, груди, плеч и лица. Её силуэт уже начинал таять, когда привидение сделало шаг вперёд и захлопнуло за собой окно.
Силы покинули меня. Я отвернулся от окна, упёршись взглядом в стену. В таком положении, как мне казалось, я провёл лишь несколько минут, бессвязно и бессознательно водя указательным пальцем по воздуху в поисках чего-то.
Впоследствии дверь комнаты распахнулась, и в ней оказалась миссис Вуд.
- Я как раз собиралась Вас будить! Можете спуститься на кухню, я приготовила овсянки. Вид у Вас совсем неважный, мистер Грегори!
- Признаться, я сегодня плохо спал... Ах да, спасибо, что похлопотали с завтраком!
- Сначала съешьте и не помрите, в могиле ещё никто благодарностей не раздавал, - проворчала она. - Ваш друг ещё не проснулся?
- О да, сон у него крепкий и долгий, - посмеялся я.
- Вот уж лентяй! А Вы наверняка забыли покормить птиц. Эх! Ступайте, сама разберусь попрошайкой-жаворонком.
Я покорно кивнул и направился к кухне. Честно говоря, с утра винтовая лестница представлялась намного короче. При входе на кухню я бросил взгляд на часы - толстая стрелка близилась к отметке «восемь».
На столе стояли два блюдца, наполненные с горкой кашей, и по чашке свежего кофе из турки, стоявшей на плите. Быть может, готовила хозяйка не очень, но лучшего завтрака в то утро я бы не пожелал.
Когда я уже заканчивал свою трапезу, на кухню вернулась миссис Вуд. Она выглядела разочарованной, потерянной. Покачав головой, хозяйка уставилась на меня, говоря (подумать только - не на английском, а на русском языке, который вчера выдавала за неизвестный себе!):
- Нонеча жаворонок не стучался... Ай, всё вздор!.. Пока твой друг проснётся, вся стряпня остынет. Вы, знаете, поезжайте сами, я провожать не буду. Шибко сердце разболелось. Наверное, после вас моей постоялицей станет дева с косой.
- Даже не думайте! Всё будет хорошо. Вам нужен отдых, - ответил я, и, взяв её за руку, проводил до спальни.
Выйдя, я невольно услышал монолог миссис Вуд (она, судя по всему, полагала, что я ушёл достаточно далеко и что её слова останутся тайной для других):
- Ну вот, теперь и жаворонка нет... Вы, вы, вы все меня оставили!.. Солнце за окном. Неужели! Какой удобный был бы день для того, чтоб умереть. Но нет, именно сегодня мне не повезёт отойти в мир иной. Проклятый туманный Альбион, с твоей вечной пасмурностью придётся отдавать душу в сырость и слякоть! Ну, ничего, в аду отогреемся...
Было слышно, как старушка, лёжа в кровати, повернулась на бок. Я оглядел этот викторианский дом. Старинный, но роскошный. Работа великого мастера. «О дом, на что всё это убранство твоей несчастной хозяйке?»
Я долго бродил по комнатам и коридорам, пока моё одиночество не нарушил Валя. Встав около часов десяти и позавтракав, он направился заводить машину. Уже сев в салон, Валя закурил сигарету и, нажимая на газ, небрежно бросил:
- Ну-с, долгих лет хозяйке Вуд!
Мне почудилось, что в этот момент кто-то коснулся моего плеча. Но задние сидения были пусты. Пусто было крыльцо дома. Только фортепиано в окне недвижимо меня провожало.