глава №4.
Несколько дней девушка ходила в неведении, пытаясь просто вычеркнуть все происходящее, что случилось за последнюю неделю. Эмили не хотела думать, что все снова рушиться на глазах, как тогда, два года назад.
Даже сейчас, нервно ходя по своей комнате, борясь с желанием что-либо сломать, темноволосая думает о том, как бы все могло сложиться иначе. Что, если бы она не променяла счастье, на красивую обложку.
Руки дрожали. В висках стучало. Словно всё внутри неё кричало. Мать, которую забрали, насовсем — окончательно. Не в больницу, не на терапию. А туда, откуда редко возвращаются такими, какими были. Живцы, которых она оставила, как только реальность стала слишком болезненной. И Джей Джей. Имя, которое даже мысленно ранило, как лезвие по оголённому нерву.
Она скинула подушку с кровати, затем задела стул, который глухо ударился о шкаф. Всё вокруг казалось ненастоящим. Слишком светлым. Слишком аккуратным. Как и её жизнь. Удобная ложь, в которую она долго старалась поверить.
Слёзы не шли. Наверное, их уже не осталось.
Она долго смотрела в зеркало. Тёмные круги под глазами, волосы спутаны, губы обветрены. Не девочка с открытки, не идеальная наследница, а просто Эми. Та, что осталась с отцом, потому что некуда было больше идти. Та, что закрывает двери на ночь и проверяет окна трижды.
Её пальцы скользнули по коже за ухом, где под тонкими волосами почти стерлась татуировка — «JJ». Почти незаметная, но всё ещё держащая её за прошлое. За то, что болит, но всё ещё важно.
— Чёрт с ним, — пробормотала Эми, подхватывая куртку. — Если всё горит, я хотя бы сделаю это по-своему.
Тату-салон, где она набивала татуировку два года назад, всё ещё работал, что даже удивительнт. Парень по имени Джейден, мастер с ярко-зелёными глазами и задерганными нервами, узнал её сразу.
— О, Картер, — протянул он с ухмылкой, — думал, ты ушла в мир чистых кож и скучных пижам.
— Обновить кое-что, — бросила она, снимая куртку. — Никаких бабочек, обещаю.
Он лишь хмыкнул и кивнул на кресло. Пока он подготавливал машинку, Эми сидела, рассеянно разглядывая стены салона. И только когда игла коснулась кожи, она поняла — внутри что-то отпустило. Боль — честная, понятная. Не как боль от предательства, от маминых пустых глаз, от взгляда Джей Джея, в котором была и злость, и всё, чего они не сказали друг другу.
Спустя полчаса она вышла с обновлённой татуировкой, будто вновь прошла обряд инициации. Это не про него. Это про неё. Про выбор, который она когда-то сделала. И про тот, который сделает теперь. На улице было беззвездно, с дня на день, должен был начаться шторм. Эми закинула капюшон и направилась туда, куда меньше всего хотела идти. К Хантеру.
***
Он жил в той самой квартире с видом на океан, которую её отец помогал оплачивать. Когда-то они мечтали проводить здесь лето, целоваться на балконе, засыпать под шум прибоя.
Теперь этот балкон вызывал отвращение. Эми стучит один раз. Второй. И только с третьего удара он открывает дверь, будто совсем не спешил.
— Эми? — голос удивлённый, будто он не думал, что она ещё когда-нибудь появится. — Ты что…
— Расслабься, я не по тебе скучала, — перебивает она холодно, проходя внутрь. — Мне нужен ключ от гаража. Я знаю, что он у тебя.
Хантер морщится, словно его ударили. Он не ожидал такой подачи. Но и не протестует — отступает, давая ей дорогу.
— Ты могла бы хотя бы… позвонить.
— О да, и дать тебе шанс не открывать? Или подумать, что я соскучилась? — Эми оглядывает квартиру. Ничего не изменилось. Даже запах тот же — дорогой парфюм и какое-то дешевое предательство. — Не льсти себе, Хантер. Ты в моём прошлом, и, поверь, там тебе самое место.
— Я был мудаком, я знаю.
— Был? — она смеётся. — Ты не «был», ты *есть*. Ты спал с той девчонкой из Йельского, пока я сидела с матерью в психушке. Даже для тебя это дно.
Он молчит. Знает, что спорить бессмысленно. А она не остановится — накопилось.
— Ты же всегда мечтал о такой, как она, да? Светская, блестящая, папочка не в маразме, мать не в диспансере… Только вот беда, Хантер. Она тебя не любит. Да вы друг друга не любите, но от этого ещё противнее наблюдать за вашим союзом.
— Эми… — он делает шаг вперёд, но она отступает. — Я хотел…
— Хотел?! — она резко поворачивается к нему. — Если бы ты хотел, ты бы не трахался с первой попавшейся, пока я вытирала слюни с подбородка матери! Не притворяйся, будто тебе есть дело.
Молчание. Звенящее, тяжёлое. Даже океан за окнами вдруг затих. Эми выдыхает, устало. Вся злость будто уходит в пол. Она уже не злится. Она просто опустошена.
— Мне просто нужен ключ, Хантер. Мне не нужен ты, не нужны объяснения. И уж точно не нужны воспоминания.
Он тянется к ящику, достаёт пучок ключей, снимает один, протягивает ей.
— Я знал, что когда-нибудь ты вернёшься.
— Я не вернулась, — отвечает она, глядя прямо в глаза. — Я зашла за тем, что принадлежит мне.
Она разворачивается, и уже у самой двери он говорит:
— А тату? Обновила от большой любви ко мне, да? Ты же сама изменяла мне, пока я был в институте. Не зря ты набила его имя за своим ухом, дабы каждый при прикосновении к тебе, мог знать, что все помечено, — он драматизирует и явно гиперболизирует всё сказанное, своими размашистыми движениями.
Эми застыла. Её рука уже была на дверной ручке, но слова Хантера впились в спину, как нож. Медленно, как будто борясь с каждым мускулом, она повернулась. Смотрела на него, как на чужака. Как на человека, с которым у неё никогда не было будущего — только иллюзия, дешевый маскарад и ложь, в которую она сама когда-то захотела поверить.
— Серьёзно? — голос её был ледяным. — Ты всё ещё меряешь любовь по набитым буквам на теле?
Он смотрел на неё, глаза затуманены чем-то, что могло быть жалостью, а может, жалким эгоизмом. Руки в стороны, будто собирался что-то доказывать, оправдываться. Эми слабо усмехнулась, качнула головой.
— Я изменила тебе? Правда? — шагнула ближе. — Да, Хантер, я думала, что у таких родителей, как твои — рождаются адекватные дети. Но, если тебе будет легче, то скажу одно, целуется он куда лучше, нежели ты. Он умеет слушать и слышать, в отличии от тебя. Он.. — девушка осеклась, она будто бы не слышала себя и говорила то, что могло бы обидеть Хантера. — Он хотя бы знал, каково это — терять.
Хантер больше ничего не сказал. Просто опустил глаза, потерев рукой шею, как делал всегда, когда чувствовал себя пойманным с поличным. Она видела это раньше, много раз. Но теперь — всё было по-другому. Никакой боли. Ни укола сожаления. Только отстранённость. Холод, который укоренился в ней ещё тогда, когда мать её впервые не узнала.
— Закрой за мной дверь, — бросила она и вышла в ночь. Воздух на улице казался плотным, будто пропитан электричеством. Влажный ветер с океана хлопал капюшоном, волосы лезли в глаза. Эми крепче сжала ключ, что дал ей Хантер. Он был холодным, металлическим, как и всё вокруг неё в последнее время.
Она шла пешком. Сквозь накрапывающий дождь, сквозь чужие взгляды, не замечая ни машин, ни вывесок. Только дорога и боль, что давно стала привычной спутницей. И память. Упрямая, назойливая.
Она вспоминала Джей Джея.
Как он смотрел на неё тогда, после шторма, два года назад, когда они остались вдвоём на острове. В его глазах было столько ярости — но не к ней, а к тому, что они не смогли быть вместе. К тому, как мир снова всё разрушил. Они оба были изломаны, неправильно собраны обратно, и всё же… всё же тянулись друг к другу.
Татуировка пульсировала под кожей. Не от боли — от смысла. Это была не просто надпись, это было напоминание о том, что в её жизни был кто-то, кто понимал. Кто знал, каково это — потерять мать, себя, будущее. Кто не притворялся.
Она добралась до старого гаража на окраине, где когда-то хранили всё, что могли утаить от родителей. Скутеры, коробки с детскими вещами, сломанный проигрыватель. Но ей нужен был не он. Ей нужно было то, что они спрятали два года назад, в последнюю ночь перед её уходом.
Металлические двери скрипнули, впуская её внутрь. Тишина. Пыль. И одна единственная лампа, которую она щёлкнула, прежде чем войти.
Эми прошлась вдоль стеллажей, достала с верхней полки ящик. Там, под покрывалом, лежала старая доска для серфинга — их с Джей Джеем. А под ней — маленький тубус с документами и плёнкой. Они тогда хотели снять фильм. Показать, что значит жить на грани, быть живцом. Настоящим. Не игрушечным, не на витрине.
Она провела пальцами по пленке. Чёрт, сколько они мечтали. Сколько планов и, как быстро всё сгорело. Рассматривая кипу бумаг, Эми перелистывала фотокарточки, где они с Джей Джеем, ещё совсем маленькие. Каждая фотография, символизировала то, что давно у них все было хорошо. Конверт, что уже пожелтел от времени, с тщательно выписанными инициалами «JJ. М.», снова вернул её на два года назад.
Пальцы развернули конверт. Бумага — тоже немного пожелтевшая, в уголке след от кофе. Она помнила, как писала его. В ту ночь, когда она прогнала его, сама не понимая зачем. Когда она не знала, вернётся ли он вообще? Когда в её голове звучал только один вопрос: «Почему ты не остался назло мне?»
«Родной Джей Джей, чёртов ты Мэйбанк!
Я не умею говорить. Ты и сам знаешь. Всё, что ты слышал от меня — это маска. Я хотела быть сильной. Я пыталась.
Но каждый раз, когда ты говорил: “Не держи это в себе”, я только сильнее сжимала кулаки.
Ты был моим побегом. Моим штормом. Моей свободой.
А теперь я сижу тут, в доме, полном тишины.
И думаю, что, может, если бы я тогда сказала тебе: “Останься”… — может, ты бы не ушёл.
Но я промолчала. Ты же знаешь, как я умею молчать.
Я боюсь, что ты никогда не узнаешь, как сильно ты меня изменил.
Как много ты вообще значил для меня.
Если ты читаешь это — значит, ты вернулся.
Если нет — пусть это письмо сгорит вместе с моей глупой надеждой.»
Эми долго сидела на полу гаража, зажав письмо в ладонях. Лампа над головой мерцала, отбрасывая длинные тени по бетону. Всё внутри было неподвижно — только её сердце стучало глухо, как удары по стенке, которой она давно хотела пробить выход наружу.
Она перечитала письмо раз, другой. И в какой-то момент захотелось порвать его, стереть, сделать вид, что этих слов никогда не существовало. Что она не была настолько уязвима, не писала этого, не плакала тогда, зарываясь в подушку, не молила в пустоту, чтобы он просто вернулся и простил все, что она наговорила тогда.
Но, к сожалению, это было.
Эмили Картер, наследница, сильная, дерзкая, — и в то же время девочка, которая потерялась во всём этом хаосе. Джей Джей был единственным, кто видел в ней не витрину, не статус, а настоящую её. И она не удержала его. Не потому что он ушёл. А потому что сама не знала, чего хотела.
***
Он стоял у ворот, не нажимая на кнопку вызова. Просто смотрел.
Проливной дождь лил, будто небо давно не плакало и теперь рвало из себя все остатки злости, боли, тяжёлых слов, не сказанных вовремя. Холодная вода пропитывала его толстовку, стекала по вискам, будто слёзы, которые он не мог себе позволить. Ни тогда, ни сейчас.
Забор, некогда безупречно вылизанный и отполированный до глянца, теперь напоминал лицо, изуродованное дракой. Треснувший лак, клочья облупившейся краски. А поверх — граффити. Чёрное, дерзкое, кричащее, написанное чужой яростью. Слово «КРЫСЫ» в самом центре — будто клеймо. Ниже — слипшиеся от влаги потёки мата. А ещё — молния, перекрещенная с инициалами, как будто кто-то пытался оставить тут своё проклятие.
Джей Джей смотрел на это и моргнул. Его губы чуть дрогнули — не в улыбке, а в той болезненной гримасе, что появляется, когда узнаёшь слишком знакомую боль.
— Похоже, папаша всё-таки перешёл кому-то дорогу, да, Эми? — хрипло пробормотал он, засунув руки в карманы. Или не просто кому-то, а многим. Он знал этот стиль. Узнавал не по буквам, а по ритму — резкому, беспощадному. Так мстили только те, кому правда больно. Или страшно. А может, и то, и другое.
Он стоял здесь раньше. Много раз. Когда был другим — глупее, злее, и влюблённый до срыва. Влюблённый в девушку, в запах её шампуня на подушке, в её бунт против всего мира и в то, как она позволяла ему быть собой, когда никто другой не позволял. Тогда он бросал камешки в её окно, шептал «поехали», и они удирали с шумных вечеринок, с банкетов, где блестело шампанское и скользили пустые взгляды. Он увозил её туда, где не было правил. Где можно было быть настоящими. Где они — бедный, поцарапанный, рваный Джей Джей и золотая девочка с разбитыми глазами — были не врагами миру, а беженцами из него.
Они ездили туда, где кончался свет — на старую пристань или в трейлер, где пахло морем и сигаретами. Он говорил, что однажды они свалят отсюда, а она верила. Но, все разлетелось не в самый подходящий момент.
Теперь всё было другим. Она — по ту сторону. За этим забором, за этими рваными словами на досках, за этим домом, что будто больше не принадлежал ей. Джей стоял и думал: а может, он просто придумал себе ту Эмили? Ту, которая вылазила через окно босиком, смеялась в голос, когда он разбивал ящик с её драгоценностями, ту, что шептала ему, как ей страшно быть частью этого мира.
Может, он придумал, что она была с ним по-настоящему. А она просто играла, как и всё в этом городе. Он не пришёл ради встречи. Чёрта с два.
Светловолосый пришёл — просто увидеть. Убедиться, что она ещё здесь, что дом всё ещё стоит, что за этим осталась хоть какая-то форма. Потому что смысл давно утёк сквозь пальцы, как песок с того самого пляжа, где они однажды лежали, не заботясь о времени. Помнил, как она спала рядом, обняв колени, и как её волосы путались у него на груди. Тогда небо тоже было серым. Но не таким тяжёлым.
Джей поднял взгляд выше — на окна особняка. Закрытые ставни, занавески. Ни света, ни тени. Никакого признака жизни, а ветер все гнал капли по крыше, по листве, и всё вокруг было похоже на декорации — безжизненные, мёртвые.
Но она была там — он чувствовал, где-то внутри. Слишком сильно чувствовал, чтобы это было ложью.
Он шагнул в сторону и пошёл вдоль ограды. Его ботинки чавкали по мокрой траве, рубашка прилипла к спине, волосы промокли насквозь. Но он не торопился укрыться. Эта влага… она его не пугала, она была честной.
За углом дома — тонкая тропинка, ведущая вниз, к побережью. Он знал этот путь, даже если кто-то вырвал бы у него все воспоминания, ноги всё равно привели бы его сюда, как на автопилоте. Мимо стройной живой изгороди, которая теперь казалась запущенной, словно её давно никто не стриг. Ветви касались плеч, будто узнавали.
Гараж. Тот самый. Маленькое строение из выбеленного дерева, стоящее чуть в отдалении от основного дома, ближе к океану. С открытыми створками, в которых светился слабый тёплый огонь. И рядом — чёрная машина отца, укрытая брезентом. Она не изменилась. Только теперь казалась какой-то чужой, словно у неё был другой хозяин.
Он не подошёл ближе. Остался в тени, под деревьями, наблюдая.
Эмили сидела внутри, сгорбившись. Не разглядишь, чем она занята — то ли рисует, то ли держит в руках старый плеер. Ветер трепал прядь её волос, несмотря на укрытие. И свет лампы бил в лицо так, что не видно было выражения.
Джей Джей замер, в груди сдавило да так, что дышать стало совсем тяжело. Не потому что она была красива, хотя была. Не потому что скучал, хотя и скучал. А потому что она была живая. Реальная. И он мог бы шагнуть — просто сделать шаг — и снова стать частью той жизни, которую они прекрасно помнили. Всего один шаг, мог бы изменить все в их жизни.
Но он не делал этого. Он мог свалиться ей на голову, лишь пьяным, избитым всеми терзаниями жизни, но не в трезвом состоянии. Нет, это было бы даже смешно. Он прекрасно помнил, как пришел в ту ночь, как проснулся в её объятьях и не смог остаться, так же резво выпрыгнул в окно, как и забрался.
— Ты заслуживаешь кого-то нормального, Картер, — сказал светловолосый сам себе. — Не того, кто может только любить и разрушать одновременно. А я — Джей Джей Мэйбанк, только так и умею.
[очень благодарна вам за прочтения и отзывы! после некоторых просьб и осознавая свои возможности, я решилась на создание телеграмм канала, где буду делиться с вами спойлерами, примечаниями и многими другими приколами к своим работам! кому это будет интересно, то милости прошу 🫶🏻
ссылочка: https://t.me/wxstrfy
юз: wxstrfy (катя философствует)]