Нулевой меридиан

Разочарование, обман, печаль — всё осталось за воротами мэнора. Казалось, что там её дожидается брошенный потрёпанный чемодан. Неподъёмный, но тем не менее всё ещё принадлежащий ей. Позже придётся взяться за ручку и вернуться с ним в школу. А пока...

      Огонь завораживал. Языки пламени медленно раскачивались, точно змеи, и Гермиона не могла оторвать взгляд. Сейчас любое действие смогло бы ввести в состояние гипноза, казалось, что она покинула не Хогвартс, а ушла из себя. Было пусто и безразлично.

      Дома никого нет. Оставьте сообщение.

      Может, виной был не один стакан бренди, выпитый с Малфоем. А ещё тепло — они сидели бок о бок, склонив головы друг к другу.

      Молчали.

      Драко не был назойливым, он подхватывал настроение без лишних вопросов и делал то самое верное, чего от него и хотела Гермиона — находился рядом. Крепкое плечо, спокойное дыхание и всё тот же мягкий древесный аромат, в котором теперь она могла различить нотки лимона и полыни. Совсем как Малфой: горький, вяжущий, но в то же время тёплый. Ему шло.

      Хоровод мыслей тоже остался за воротами поместья, а алкоголь и вовсе смёл лишнее. Голова приятно опустела, и на языке завертелись глупости.

      И, чёрт возьми, почему нет?

      — Как думаешь, — спросила Грейнджер, еле шевеля губами, — если бы «Берти Боттс» решили выпускать конфетки со вкусом Драко Малфоя, то какими бы они были на вкус?

      Он хмыкнул и зашевелился.

      — Странный вопрос даже для тебя, — она представила, как тёмная бровь ползёт вверх. — Может, клубника в шампанском?

      Гермиона издала удивлённый смешок, посмотрев на Драко. Он казался расслабленным, а во взгляде плескалась та добродушная снисходительность, от которой хотелось закатить глаза.

      — Серьёзно?

      — А что тебя смущает? Конфеты были бы шипучими. Взрывались на языке, подобно фейерверкам.

      — Подобно фейерверкам...

      — Да, — кивнул Малфой. — Сначала шипели бы так, что приходилось поворочать языком, дабы они не щекотали нёбо. Но потом игристость пропадала, и хотелось съесть ещё, чтобы повторить впечатления.

      — Но почему клубника?

      — Всем нравится клубника, — и сразу прибавил: — У тебя была бы конфета с карамелью.

      — Как мои глаза?

      Драко рассмеялся.

      — Какая пошлость, Грейнджер. Уверен, что-то подобное мог сказать Уизли, но точно не я, — он оглядел её сверху вниз и скривил губы. — Карамель пристаёт к зубам — не отлепишь.

      — Ну, спасибо! Тебе, значит, клубника в шампанском, а мне карамель, которая липнет к зубам!

      — С характером не поспоришь. Ты та ещё прилипала. Но я купил бы все конфеты с твоим именем. Никто не попробовал бы ни одной карамельки.

      Она в притворном жесте приложила руку к груди, но было приятно услышать подобные вещи. Слова могли согревать. А другие лишь морозили. Язык уже шевельнулся спросить, каков на вкус был бы Снейп, но вовремя себя остановила.

      «Дерьмо на палочке» — она не сомневалась, что ответит Малфой.

      А так как она была зла и обижена, то с лёгкостью согласилась бы. Так же, как с лёгкостью придумала ответ за Драко.

      — Хотела бы попробовать на вкус конфетку с моим именем?

      — А ты бы обещал те фейерверки, про которые говорил?

      — Я приложил бы все усилия, чтобы ты попросила ещё одну.

      Только идиот не уловил бы подтекст, которым пропитан вопрос Драко. Но не смотря на ошибки, допускаемые ею в последнее время, идиоткой Гермиону мало кто назвал бы.

      Малфой нравился ей, она не могла не заметить, что нравилась ему тоже. Складывать очевидное в уме не приходилось. Это всё равно что достать калькулятор и сложить один и один. Результат — два. Ровно такое место он занимал в сердце. А ведь всё могло сложиться иначе. А быть может, всё ещё могло.

      И Грейнджер расслабилась. Настолько, насколько может позволить себе такое удовольствие человек, привыкший держать каждую ситуацию (и себя в том числе) под контролем. В жизни случалось выбирать: следовать плану или следовать выбранной роли. В этот вечер Гермиона выбрала совсем иной вариант — альтернатива, способная помочь ступить на другую дорогу. Забыться.

      Это ведь в вашем случае у реки два берега.

      Она дёрнула головой, откидывая назад непослушные пряди. С задумчивым видом Драко смотрел куда-то в пол и, казалось, видел что-то только одному ему доступное.

      — Может быть, — приподняв брови, неуверенно спросила она, — нам стоит проверить, не обманываешь ли ты меня?

      Малфой медленно повернулся, на секунду во взгляде промелькнуло удивление вперемешку с настороженностью.

      — Прости?

      Гермиона натянуто рассмеялась.

      — Ну, знаешь... не соврал ли ты насчёт фейерверков.

      До этого момента их общение держалось в рамках дружбы. Если и была возможность испортить всё в миг, то, определённо, это именно та ситуация.

      — Грейнджер, ты напилась? — на губах расцвела привычная ухмылка.

      Большой и указательный пальцы сложились вместе, словно показывая количество выпитого. Драко снова ухмыльнулся, при этом закинув руку на спинку дивана. Позади неё. Теперь серые глаза смотрели хитро, смеялись. Он никуда не торопился, но весь вид кричал о том, что намёк для него ясен.

      — Есть ли вероятность, что я мог тебя неправильно понять? Ну так, на случай, если в итоге мне придётся щеголять с отпечатком твоей ладони на щеке.

      Малфой понял всё правильно, и теперь она сама попалась на свой крючок. А он смотрел неотрывно, и в глазах отчётливее, чем на бумаге читалось:

      «Рискнёшь?»

      — Только если ты солгал про фейерверк, — решительно ответила Грейнджер. — Только в этом случае.

      Сердце ударило точно раскат грома. А серые дождливые глаза напротив уже заволокло тучами. Гермиона не знала, чем закончится эта гроза, но молнии предвидела. Вид Малфоя: то, как он смотрел, как изгибались губы — молнии будут! Их не могло не быть.

      Сейчас он казался опасным. Следил за ней с видом человека, который уверен в себе. Движения стали медленными и ленивыми, как у зверя, готового выпустить когти. Потому что у него были когти.

      Почему нет? Почему нет?

      Может, давно пора было вымокнуть до нитки под этим дождём.

      Грейнджер стало так любопытно, что усидеть на месте не представлялось возможным. Она встала, стараясь не глядеть на Драко, и подошла к окну. Снаружи была непроглядная чернота, но она и не собиралась вглядываться в окружающий пейзаж. Лицо горело, а воздух застревал в лёгких. Гермиона не боялась, не терзалась содержимым «чемодана», оставленным за воротами, но было интересно — способен поцелуй с Драко Малфоем изменить хоть что-то. В конце концов, она никого не предаст этим.

      Воля к жизни.

      Желание почувствовать себя необходимой, укрыться другим человеком, как тёплым пледом. Хотелось, чтобы никто не играл с ней, не вводил в заблуждение. Чтобы взяли за руку и были рядом, не отпуская. Вдохнули жизнь.

      Много времени прошло с момента, когда Грейнджер могла сказать, что чувствовала себя счастливой и беззаботной. Наверное, это всё происходило с ней до войны, и теперь краски давно засохли, а воспоминания поблекли. Стоило бы начать привыкать жить так, но когда перед глазами есть возможность забраться выше, ближе к солнцу, то грех не воспользоваться лестницей.

      — Значит, я нравлюсь тебе?

      Позади послышались шаги, хотя ступал он тихо, почти бесшумно. Спрашивать подобное — пик бестактности. Но она помнила, с кем общалась.

      — Проблемы с самооценкой — худшее, что могло с тобой произойти, — хмыкнул Малфой. Его отражение появилось в окне. — Я не должен был говорить этого вслух, как думаешь?

      — Не хочу сейчас думать.

      Он покачал головой и приблизился. Теперь его лицо отчётливо просматривалось, подсвечиваемое отблесками огня. Черты лица смягчились, волосы были немного взъерошенными. И Гермиона поймала себя на мысли, что хочет прикоснуться к нему. По-настоящему.

      — Потому что рядом со мной у тебя отключается мозг? — насмешливо поинтересовался он, встав позади. Еле ощутимым движением пригладил пряди волос на макушке. — Или от того, что завтра придётся краснеть, и ты это понимаешь?

      Стекло успело запотеть от горячего дыхания. В голове слова складывались в чёткие мысли и картины, нанизывались, как бусины, но сказать вслух хоть что-то вразумительное оказалось проблематично.

      — А мне придётся краснеть или... — из горла вырвался смешок, — или так и будем болтать?

      — Грейнджер.

      — Малфой?

      Гермиона повернулась к нему лицом, рассматривая сталь в глазах Драко.

      — Насколько сильно ты готова краснеть?

      — Я ещё не видела фейерверков.

      Он кивнул и приподнял бровь.

      — Знаешь, ты сука, Грейнджер, — одна рука впечаталась в стену, рядом с её головой. — Не знаю, что у тебя произошло. Но ты считаешь, что смеешь забыться вот так просто, за мой счёт.

      — Драко, нет. Я не ...

      — Но ты тогда уж сделай вдох поглубже, — зло прервал он. — И держи глаза открытыми. Чтобы ни на секунду не забыть о том, кто тебя целует.

      Рывком мужские руки сжали плечи почти до боли, и Грейнджер оказалась плотно прижата к его телу, к твёрдым мышцам и костям. Губы, хранящие вкус бренди, безжалостно впились в рот. Внутри сразу что-то оборвалось, падая вниз. Поцелуй не был нежным, в нём чувствовалась злость, с которой Малфой чеканил последние слова. Подняв руку, Гермиона прикоснулась к его щеке и привстала на цыпочки. Она позволила языкам найти друг друга. Сразу после этого по телу пробежала первая дрожь.

      Как раскат грома.

      Руки Драко опустились на талию и дёрнули её на себя. Вырванный вдох перемешался с горячим дыханием Малфоя.

      Удушливая волна поднялась в груди, когда Грейнджер обхватила лицо Драко и притянула ближе. Не разрывая поцелуя, он подхватил и усадил её на подоконник, вставая между ног. Пальцы сразу же запутались в светлых волосах, которые скользили как шёлк. Вторая рука сжимала его шею, вонзаясь ногтями в кожу. Глубже и глубже. Он позволял.

      Грудь Малфоя тяжело вздымалась, руки были упёрты в стекло. А язык проталкивался всё дальше, выбивая из головы другой мужской образ. Стирая вкус других губ.

      Грейнджер хотелось, чтобы Драко вышиб из неё все мысли. Чтобы они сгинули прочь в этой грозе, а на небе расплывчатыми вспышками взорвался фейерверк. Вернуться в школу с пустыми руками и пустой головой.

      — Я хочу тебя ближе, — услышала она свой хриплый голос.

      Малфой замер. На несколько секунд он закрыл глаза, а Гермиона смотрела, как на лице ходят желваки и сходятся брови. Затем глаза распахнулись.

      Сложная гамма чувств. Вожделение, приносящее удовольствие, смешивалось с тревогой. Будто она ступала на дорожку, где впереди клубился туман, который уже полз вверх по щиколоткам. Было прохладно. Только вот разобрать, хорошо оно или нет, нельзя. Во взгляде Малфоя всё то же самое. Кажется, что он взвешивал в голове её слова.

      В одно мгновение Драко подхватил её на руки, и Грейнджер ничего не осталось, как обвить ногами его талию. Глоток воздуха, который она успела втянуть, сразу же вылетел, когда он вжал её в стену. Боль прошила спину, но разряды тока уже неслись по венам. Она обхватила его лицо ладонями и снова притянула, попутно отмечая, как мрак комнаты поглощает их.

      Оказалось, что тени не всегда хранят в себе кошмары. Порой они оказываются единственным местом, где можно спрятаться и найти магию.

      Гермиона могла поклясться, что ещё несколько минут, и она просто исчезнет или растает. Потому что от Малфоя исходил такой жар, будто под рубашкой он горел и дымился. Она прижалась ещё ближе, желая полностью раствориться в этих руках, поцелуе и его аромате, который сносил голову.

      Когда длинные пальцы прошлись по бедру, отодвигая юбку вверх, Грейнджер почувствовала, как загудели и задёргались нервы во всём теле. Губы Драко переместились к шее, где теперь прокладывали скользкие хаотичные дорожки из поцелуев, прихватывая кожу зубами. Гермиона откинула голову назад, давая возможность вырваться громкому стону. Всё шло кругом.

      Малфой слегка изменил позу, и в её ягодицы упёрся твёрдый член. Сомнений в том, что она ему нравится, больше не оставалось. Аргумент был каменным.

      Тело Гермионы словно ожило, и она зашевелилась, расстёгивая пуговицы чёрной рубашки.

      — Грейнджер! — почти что рык. — Будешь так ёрзать, я возьму тебя прямо у этой чёртовой стены. И забери дьявол любого, кто помешает мне сделать это!

      — Думаешь, стоит верить тебе на слово?

      Драко ещё сильнее вжал её в стену, от чего на его лоб упала прядь волос. Весь привычный лоск стёрся, уступив место какой-то животной притягательности. Крепкие руки, сильное тело, необузданность и эта пепельная прядь на лбу.

      Касаться Малфоя сейчас — всё равно что взяться за оголённый провод. Повезёт, если там только двести двадцать.

      — Не стоит. Но ты уж поверь.

      Раздался металлический лязг. Малфой вытащил ремень и уже собирался отбросить его в сторону, когда Грейнджер перехватила руку. Отобрав ремень, который ещё хранил тепло, Гермиона перекинула его за шею Драко и притянула к себе. Серые глаза многообещающе сверкнули.

      — А ты всё-таки грязная девчонка, да? Может, мне связать тебя и делать всё, что захочется? — пальцы щёлкнули её по белью между ног. Она вздрогнула и склонила голову, судорожно выдыхая. — Потому что ты уже готова. Для меня.

      Усмехнувшись, Малфой снова завладел её ртом, а руки заскользили по бёдрам, приспуская чулки.

      Словно в тумане, Грейнджер зачарованно смотрела на Драко, чьи пальцы начали сдвигать бельё в сторону — его руки постепенно заряжали фейерверки.

      Когда по телу пронёсся очередной раскат грома, двери с грохотом распахнулись.

      — Хей, йо, Драко! — прогремел голос, они вздрогнули и замерли. — Банти сказала, что ты в кабинете. Чем зани... Твою мать! Если вы там трахаетесь, то я вас прикончу!

      На пороге стоял Блейз, который под мышкой держал бумажный пакет. Его рука замерла на молнии куртки. Ошарашенный вид уже начал сменяться медленной лукавой улыбочкой, точно он почувствовал запах жареного.

      Малфой резко опустил её, успев поправить юбку, и заслонил собой.

      — Какого хрена! — гневно крикнул он, возвращая ремень обратно. — Не пробовал стучать, кретин?

      — Я стучал, — подмигнул Забини, вытягивая шею, но наткнулся лишь на ледяной взгляд Драко. — Ладно, не стучал. Салют, Грейнджер. Третьего возьмёте?

      Пелена перед глазами рассеялась, пока Гермиона стыдливо поправляла одежду. Она чувствовала, как краска заливает лицо, хотя внутри всё уже остывало и гасло, словно огонь, на который вылили ведро воды. Реальность снова неприятно ударила в лицо, подкидывая образ, от которого хотелось убежать. Но неожиданно для всех, Грейнджер просто рассмеялась. Весело не было, и вряд ли кто-то понял это.

      — Выйди, — мрачно сказал Драко другу.

      Когда Блейз прикрыл двери, подмигнув ещё раз, он обернулся к ней.

      — Всё в порядке? — тёплые пальцы коснулись ладоней. — Прости, что так вышло. Я оторву голову Забини.

      — Может, это провидение? — пожала Гермиона плечами. — И лучше всё оставить как есть?

      Драко покачал головой. Он взял её за плечи и пристально посмотрел на неё.

      — Нет, — твёрдо возразил он. — Всего-навсего возможность закончить начатое в следующий раз. Повод встретиться снова, Грейнджер.

      Но ощущение неправильности происходящего закралось в душу. Тревога медленно поднялась из живота и теперь ползла вверх, добираясь до горла. А потом его словно схватили длинные тонкие пальцы. Она кивнула и убрала платиновую прядь со лба Малфоя. На слова не хватило уверенности.

***

      Директорский кабинет не претерпел изменений. Разве что на столе появились мелкие женские безделушки, типа шпилек, и шаль-шотландка с бахромой на стуле. Лимонные дольки всё также лежали в хрустальной вазочке, скорее как приятное воспоминание, с которым Минерва не желала расставаться. Зато лакричные конфетки исчезли. И квадратные очки по-прежнему сидели на носу Макгонагалл, которые она поправила, вглядываясь в пергамент перед собой.

      — Я предполагала, что ты придёшь ко мне с этим, — она подняла документ и проницательно уставилась на Гермиону, — но не ожидала, что так скоро.

      Грейнджер уселась поудобнее, разглаживая мантию на коленях.

      — Во мне сейчас нуждаются в другом месте. Думаю, всё шло к подобному шагу, Минерва.

      — Учебный год в разгаре. Или есть то, о чём я не знаю?

      Гермиона положила ногу на ногу и взяла чашку с чаем.

      — Нет, ситуация не изменилась. Но затишье зачастую оборачивается бурей. Я уверена, что Пожиратели готовят очередной удар. Уход — лучшее решение. Вы сами говорили о рисках нахождения здесь.

      Макгонагалл отложила пергамент в сторону и размешала сахар ложечкой.

      — Северус не говорил со мной об уходе, — задумчиво сказала директриса. — Вы обсуждали данный шаг?

      От плохого к худшему. Грейнджер не считала, что должна что-то обсуждать со Снейпом. Она никогда не строила относительно него планов, пусть они провели вместе время, которое навсегда отложится в памяти. Но в свете последних событий, ей хотелось, чтобы он услышал новость вместе со всеми преподавателями. Как все.

      — Как вы можете заметить, на вашем столе лежит только одно заявление об уходе, — заметила Гермиона, кивком указывая на пергамент, — и оно моё. Мы ничего не обсуждали с профессором Снейпом. В этом нет нужды.

      — Довольно странно, дорогая, учитывая ситуацию.

      — Едва ли вам хочется лишиться сразу двух преподавателей. Если меня способны заменить вы, то замена Снейпа может стать проблемой.

      — Это верно, конечно, — признала Макгонагалл. — Специалисты в области зельеварения не горят желанием работать в школе. Что правда, то правда. Но я помню, по какой причине Северус жив, поэтому решила узнать, что он думает.

      — Вы — единственный человек, кому я сказала о решении. Считаю правильным сперва ставить в известность именно директора, Минерва. Спасение профессора Снейпа, без сомнения, было важным шагом, но моё намерение его не касается.

      Женщина нахмурилась и отставила чашку в сторону.

      — Глупо полагать, что всё разрешится без него.

      Гермиона сохраняла спокойствие. Кто бы мог подумать, что взвешенность и самоконтроль возвращаются, стоит лишь окунуться в пучину обид, предательства и капельку позора? Время охладиться.

      — О необходимости участия в возможных сражениях его оповестит либо Кингсли, либо Министерство, — всё также сухо сказала Грейнджер. — Я ничего не решаю.

      Макгонагалл ещё раз окинула Гермиону взглядом зелёных глаз. Она тяжело вздохнула. Очевидно, у директрисы были вопросы, но она решила промолчать.

      — Ладно. Созову собрание, на котором объявлю о новости. Отговаривать тебя я не хочу, потому что сама считаю решение правильным. Не обижайся, милая, но все мы чем-то руководствуемся, — чашка снова появилась в её руках, она сделала глоток чая. — Куда ты отправишься? Одной находиться может быть небезопасно.

      — Спасибо, я понимаю. Поживу у Гарри. Вряд ли Пожиратели намерены растягивать или откладывать свои планы.

      — Если они у них есть.

      — Их глава Долохов, — резонно заметила Гермиона. — Конечно, у них есть план.

      Минерва поставила чашку на стол и откинулась в кресле, осматривая портреты своих предшественников. Большая часть волшебников на полотнах дремала, а кого-то и вовсе не было на месте. Профессор Дамблдор задумчиво разглаживал бороду и смотрел, казалось, сквозь время.

      — Всю жизнь не перестаю задаваться вопросом: мир, в котором есть магия, чтобы облегчить жизнь — почему он так опасен?

      — Любой мир опасен. Просто люди не задумываются об этом, пока их самих не коснётся правда.

      — Должно быть так, — кивнула Минерва. — Время не ждёт?

      — Нет, я и так слишком долго была в стороне.

      — Ты никогда не была в стороне, милая.

      — Но я пряталась.

К этому вряд ли можно было что-то добавить.

***
      Избегать встреч, будучи полным решительности — верх глупости. Но Гермиона была полна мнимой и, отчасти, напускной решительности. Это заставило её вызвать с утра школьного домовика, неловко прося подать завтрак прямиком в гостиную. Она хотела отсрочить встречу со Снейпом и мисс Оверли, которая наверняка светилась похлеще рождественской ели на Трафальгарской площади, что впору было иметь при себе солнцезащитные очки.

      Грейнджер призывала себя к благоразумию, но мысль о том, что в каком-то роде она отомстила сама за себя, грела душу. Ни черта она не мисс Хэвишем, чтобы скорбеть по лучшим моментам своей жизни и оплакивать несложившуюся любовь. А с другой стороны, Гермиона была одна и начинала подумывать о том, чтобы вести дневник. Она непременно начинала бы новый день с фразы «дорогой дневник», зачитывая Живоглоту особо удавшиеся строчки.

      Весь день Грейнджер с опаской передвигалась по коридорам, иногда фантазия играла шутку, и она принимала высоких старшекурсников за декана Слизерина. Тогда приходилось притормаживать и на всякий случай принимать самое безразличное выражение лица, на которое только она была способна. В голове уже сложилась вполне чёткая речь, и пару раз Гермиона даже порывалась броситься в подземелья, чтобы сказать, насколько ей безразличны поступки Снейпа. В итоге просто избегала людных коридоров, как когда-то избегала встреч с Маклаггеном. Но преподавателям полагалось присутствовать на трапезах, поэтому прятаться она смогла только до ужина.

      — Дышишь как загнанная лошадь, — шептала Гермиона, подходя к дверям Большого зала. — Успокойся.

      Находиться в своём теле вдруг стало некомфортно. Её бросало то в холод, то в жар, а ладони потели не переставая. Вот, что скрывалось за фасадом Гермионы Грейнджер. Чем больше внимания уделялось её персоне, тем сильнее каменело лицо. Тактика давно отработана и ни разу не подводила. Просто были более удачные моменты, и моменты, когда приходилось сжать зубы покрепче.

      С виду могло показаться, что шагает она уверенно и смело, но на самом деле к ногам будто привязали гири. По столу преподавателей она мазнула взглядом сразу, как только вошла, но это было настолько хаотично и бегло, что все лица слились в большое яркое пятно. Но Грейнджер чувствовала взгляды на себе. Тяжёлые пристальные взгляды.

      Уже огибая стол, Гермиона перебросилась парой фраз с коллегами, украдкой снова утирая ладони — все профессора были на своих местах.

      Ладно.

      Какое счастье, что их со Снейпом разделял прекрасный, чудесный Невилл, который уже махал ей. Голова Северуса начала поворачиваться, но она успела сесть быстрее.

      — Привет, — улыбнулся Долгопупс. — Тебя сегодня не было ни с утра, ни в обед. Я уже начал волноваться, но судя по вздохам четвёртого курса, которые жаловались на три свитка домашней работы, с тобой всё в порядке.

      — Более чем, — усмехнулась она. — Много дел, вот и весь секрет. Как дела? Что с твоей практикой?

      — Отлично, на следующей неделе завершаю практическую часть у профессора Стебель.

      Грейнджер покосилась на коллегу, которая с одухотворённым лицом делилась какой-то историей с профессором Синистрой.

      — О, Помона наверняка уже расстроена, — хмыкнула она.

      Долгопупс практически склонился к столу и зашипел:

      — Тише, тише! Ещё не хватало, чтобы она услышала. Если честно, я рад. Она, конечно, замечательная и всё такое, но я немного...

      — Изнурён знаниями? — усмехнулась Гермиона.

      — Можно и так сказать. Не подумай, но она согнала с меня десять потов. Впору требовать половину её оклада.

      — Скорее всего, Помона рада компаньону вроде тебя.

      Парень состроил гримасу.

      — Из которого можно вить верёвки?

      — Прекрати, Невилл, — строго посмотрела на него Гермиона, но понизила голос. — С которым можно потрепаться про растения. Будем честными, они уже не молоды. Им хочется общения.

      Он украдкой посмотрел на профессора Стебель, которая весело подмигнула ему, и отвернулся.

      — Ладно. В общем, теперь у меня останется только целительство и зельеварение.

      Грейнджер немного помедлила.

      — Отлично. С Поппи не должно быть проблем.

      — В целом...

      Со стороны Снейпа послышалось покашливание.

      — Вы так тактично промолчали про мою дисциплину, мисс Грейнджер, — глубокий голос вмиг откликнулся мурашками на коже.

      Невилл отодвинулся, впуская в разговор третьего участника. Изобразив вежливую улыбку, Гермиона бросила на мужчину мимолётный взгляд, сразу же возвращаясь к содержимому тарелки.

      — Не знала, что вы подслушиваете, Северус, — светским тоном ответила она. — Говорила бы громче.
     
      Невилл округлил глаза и пнул её ногой под столом.

      — Гермиона!

      На лице Северуса проскочила лёгкая усмешка. Он подался вперёд, в то время как Грейнджер намеренно отклонилась ближе к спинке стула.

      — У вас имеются опасения относительно успешной работы мистера Долгопупса под моим началом?

      — В Невилле сомневаться не приходится.

      Она получила повторный пинок под столом.

      — Гермиона, пожалуйста, — одними губами проговорил парень, умоляюще глядя на неё.

      Снейп сложил руки в замок, рассматривая её с каким-то ироничным любопытством.

      У негодяя слишком хорошее настроение.

      — Стало быть, сомнения вызывают мои методы преподавания?

      — Отчасти так, профессор, — с удовольствием протянула Гермиона. — Нам с Невиллом довелось обучаться у вас, и будем честными — запугивание вкупе с насмешками — не лучшая почва для знаний.

      Повисла тишина. Невилл тяжело вздохнул, а Снейп продолжал неотрывно пялиться. Лишь заходившие на скулах желваки подсказывали о том, как ему пришлась подобная наглость.

      — Чудно, — наконец сказал он и отвернулся.

      Невилл, на лице которого уже расплылись красные пятна стыда, сипло переспросил:

      — Чудно?

      — Чудно, — отозвался Северус, гремя приборами. — Не беспокойтесь за мистера Долгопупса, усердие и старание делают ему честь. Вчера он одержал победу в шахматной партии. К сожалению, вам не удалось увидеть игру.

      У Невилла вырвался вздох облегчения. Очевидно, сейчас он предпочёл бы любую компанию, чем оказаться зажатым между ними.

      — Просто профессор Снейп был задумчивым, а так победа мне точно не светила, — натянуто рассмеялся он. — Кстати, где ты была, Гермиона?

      — Встречалась с другом.

      — С Гарри? — его пальцы образовали подобие кавычек. — Или с твоим «парнем»?

      — С моим парнем, Невилл.

      Долгопупс хохотнул и повернулся к Снейпу.

      — Представляете, осенью по школе прошёл слушок, что Гермиона встречается с Драко Малфоем. Но вы, наверное, не обращаете внимания на все эти сплетни, сэр.

      Снейп сделал глоток кофе.

      — Нет, отчего же.

      — Это же просто смешно.

      — И что же в этом смешного? — хмыкнула Грейнджер.

      Долгопупс пожал плечами.

      — Это же Малфой.

      — Перестань. Он давно вырос, и вовсе не тот, за кого ты его принимаешь.

      — Так себе аргумент, — отмахнулся Невилл.

      — Может... может, он отлично целуется, — вспылила Гермиона, приподнимая брови. — Как тебе такой аргумент?

      Звякнула чашка — мужчины разом обернулись к ней. На лице Долгопупса читалось недоумение. Снейп нахмурился и прочистил горло.

      — Мисс Грейнджер, к слову, у меня возникли некоторые вопросы с графиком дежурств, — сухо сказал он. — Не могли бы вы уделить мне пару минут после ужина?

      Но Гермиона поняла, что обида слишком сильна, чтобы идти на уступки. Хотелось сделать всё наоборот и вопреки. В ушах снова появился звук разбитого стекла, по которому пришлось идти, чтобы спустя мгновение увидеть правду.

      — К сожалению, у меня дела, Северус, — врать приходилось на ходу. — Можете изложить свои мысли в учительской. Минерва созывает собрание сегодня вечером, поэтому я буду там.

      — Просто охренеть, — прошептал Невилл, качая головой и пытаясь выцепить её взгляд. — Гермиона?

      Грейнджер отсалютовала ему бокалом с тыквенным соком, сохраняя спокойствие. Но внутри всё дрожало, повинуясь громким ударам сердца.

      Снейп ещё какое-то время молча сидел, больше не притрагиваясь к еде, а потом также молча встал и пошёл к выходу. Обычно стремительный темп отсутствовал. Он шёл медленно — так, что мантия не поднималась в воздух чёрным всполохом.

      Долгопупс тронул её руку и обратил к ней взгляд.

      — Вот что, — со вздохом сказала она. — Не спрашивай меня ни о чём.

      — Ладно. Но тебе не стоило так грубо разговаривать со Снейпом. Он ничем не заслужил этого.

      — Ах, если бы, Невилл.

      Грубость, слетавшая с губ, не приносила никакого удовлетворения. Северус как и прежде нравился ей, только теперь при мысли о нём что-то щемило в груди. Ей хотелось причинить ему вред, наорать, ударить, возможно, даже оскорбить. Гермиона желала не думать о причинах такого поведения, но в глубине души понимала эту простую истину — причиняя ему боль, она скрывала свою собственную.

      После ужина никаких планов у Грейнджер не было. Она просто сидела в своей гостиной, наблюдая в окно, как на горизонте исчезают последние алые полоски света. Живоглот пригрелся на коленях, а она не переставая накручивала прядь на палец.

      Внутри шевелилась тревога. По сути, Гермиона уже сидела на чемоданах и не могла понять, что делать дальше. Одна её часть твердила, что она подала заявление нарочно, а другая утверждала, что решение верное. В конце концов, Минерва подтвердила это.

      Но мысль, что она уходит в никуда, не нравилась. Привычка жить с постоянным планом в голове плотно въелась, а всё, что предстояло сейчас — ждать. Ждать, когда Пожиратели объявятся, чтобы покончить с этой историей. Но она опять сбегала. Это становилось проблемой.

      Сначала Грейнджер ухватилась за работу в Хогвартсе, потому что желала избежать прикосновения с окружающим миром, а сейчас сбегала из школы. Она всё время куда-то бежала.

      И, наверное, пока об этом никто не догадывался, иначе привычный образ Гермионы Грейнджер рассыпался бы на миллион осколков, которые она больше никогда не собрала бы воедино.

      Когда всё закончится, одна или с кем-то, но я начну искать себя. Может быть, это станет самым тяжёлым исследованием в моей жизни. Начать с себя.

***

      Преподаватели понемногу начали заполнять пространство учительской. Работы студентов были проверены, и теперь большая часть проводила время за чаепитием или просмотром газет. Невилл заканчивал очередную партию в шахматы. В этот вечер его компаньоном стал профессор Флитвик, который то и дело бросал недовольные взгляды на особо шумных коллег. Минерва уже заняла место во главе стола, тихо переговариваясь о чём-то с мистером Долишем. Мракоборец редко появлялся на общих собраниях, поэтому его присутствие стало неожиданностью для Гермионы. Она могла предположить, что сегодня его нахождение в школе носит чисто министерское значение.

      Сидя в кресле с утренним «Пророком», Грейнджер украдкой обводила взором коллег, но всячески избегала даже мимолётного поворота головы в сторону Снейпа. Она чувствовала его внимание, как и перекрёстные взгляды Грейс. На эту ведьму она не собиралась смотреть ни под каким предлогом. Гермиона знала, что стоит их взглядам встретиться, и та выложит весь спектр ответов на вопросы, которых она не задавала. Мысль, что Оверли так и не сумеет поделиться триумфом, грела душу. Пусть пялится, пока у неё глаза не вылезут.

      Грейнджер отложила газету как раз в тот момент, когда Макгонагалл постучала ладонью по столу.

      — Что ж, давайте начнём, — громко сказала она, отодвигая документы в сторону. — Занимайте, пожалуйста, места.

      Медленно двигаясь в сторону длинного стола, некоторые ещё держали друг друга под руку, тихо разговаривая. Загремели стулья, слышались смешки. Каждое собрание начиналось всегда одинаково. Когда все наконец уселись и обратили взгляды на Минерву, она сдержанно кивнула. Гермиона давно заметила то, как быстро женщина способна переключиться на рабочий лад. Остальные профессора оставались расслабленными и беззаботными, что Грейнджер считала особенностью многих людей в пожилом возрасте.

      — Спасибо за ожидание, — в самом конце стола послышалось перешёптывание, и директриса снова выдержала паузу. — Друзья, минуточку внимания, пожалуйста. Сегодня, к сожалению, радостными новостями поделиться не получится.

      Мадам Трюк хмыкнула.

      — Попечительский совет решил урезать оклад?

      Многие рассмеялись.

      — Нет, Роланда. Об этом можешь не переживать.

      — Слава Мерлину!

      Проигнорировав веселье, Минерва продолжила:

      — К моему глубокому сожалению, в скором времени наш коллектив покинет профессор Грейнджер. Новость, лично у меня, вызывает огромное огорчение, но обстоятельства не позволяют ей больше оставаться в стенах школы. Пока не найдётся новый кандидат на должность, временно исполнять обязанности преподавателя буду лично я, — преподаватели возбуждённо зашумели, бросая вопросительные взгляды на Гермиону. Директриса повысила голос. — Стоит сразу сказать, что патрулирование школы в вечернее время и дежурство в Хогсмиде будут предварительно поделены между собравшимися. Пожалуйста, согласуйте между собой заранее данный вопрос. Профессор Грейнджер покинет Хогвартс в течении двух недель, поэтому если у кого-то остались незавершённые дела личного или профессионального характера, подумайте об этом заблаговременно.

      Первой подала голос мадам Пинс, которая обычно молча слушала и незаметно ускользала под шумок, стоило собранию закончиться.

      — Мисс Грейнджер, не забудьте сдать книги в библиотеку!

      Профессор Вектор стрельнула в неё осуждающим взглядом, а потом повернулась к Гермионе.

      — Дорогая, почему вы решили покинуть нас?

      — У вас что-то случилось? — спросила Поппи.

      — Это точно связано с Пожирателями, правда? Будь они неладны! — хлопнула по столу Стебель, нахмурившись.

      Сразу поднялись разговоры про нападение оборотня, убийства маглов, которые всё-таки просочились и были освещены «Пророком», а также усиление защитных чар Хогвартса. Пока коллеги громко обсуждали Пожирателей смерти, Грейнджер незаметно покосилась на Снейпа. Его лицо как всегда ничего не выражало, только еле заметно дрогнули брови.

      — Я... — прочистила она горло, пытаясь подобрать слова. — Появились дела, которые требуют моего присутствия в Лондоне. Очень жаль, что придётся вас покинуть. Мне несказанно повезло работать вместе с вами. Хотя, кто знает, возможно, я ещё вернусь в школу. Профессор Слизнорт не единожды практиковал подобное.

      — Слизнорт — старый пройдоха! — ворчливо изрекла Помона, разводя руками. — У него даже сейчас жизнь красочнее, чем у меня была в двадцать лет.

      Раздались смешки, речь подхватила Трюк, которая сложила руки на груди.

      — Вот именно! — фыркнула она. — Пусть девочка тоже живёт насыщенной жизнью. Вернуться к старикам она всегда успеет. Правильно, дорогая.

      Долиш, сидевший до этого закопавшись в бумаги, откашлялся. Он поправил галстук и поднял голову.

      — Мисс Грейнджер, перед тем, как вы покинете школу, мне будет необходимо ваше присутствие, чтобы произвести изменения в охранных чарах школы, а также внести корректировки в трансгрессионном допуске на территорию Хогсмида. И будет нелишним, если вы сообщите о предполагаемом месте проживания на ближайшее время.

      — Конечно, мистер Долиш.

      — Скажите-ка, Джон, — поинтересовалась профессор Синистра. — Вы, как всегда, в курсе всех дел. Нам стоит опасаться возможных восстаний?

      Мужчина покачал головой.

      — Хогвартс в полной безопасности, можете быть уверены.

      — А вне Хогвартса?

      — Если быть честным, — вздохнул он, а его плечи непривычно опустились, — то сколько я живу — восстания вне школы никогда не прекращались.

      Все задумчиво кивнули. На несколько мгновений в учительской воцарилась тишина, в которой были слышны удары напольных часов.

      — Не питайте иллюзий, — мрачно подвёл итог Флитвик. — Пока Пожирателей — этих ублюдков — не отловят до единого, мирной жизни нам не видать, как своих ушей.

      — Всех точно не отловят, — хмыкнула Синистра, покосившись на Снейпа.

      Когда волнующие моменты были обговорены, а профессора вдоволь наболтались, все вернулись к привычным занятиям. Кто-то сразу покинул учительскую, пока другие позволили себе расслабиться в компании коллег за стаканчиком бренди. Оглядывая всех коллег, Гермиона согласилась с тем, что когда-то сказала Помона — среди преподавателей царила атмосфера семьи. Большинству из этих чудесных волшебников и волшебниц уже давно некуда было возвращаться. Хогвартс для многих стал домом и наверняка последним пристанищем.

      Она никогда не задумывалась об этом будучи студенткой. Тогда вокруг неё и друзей постоянно крутились приключения, раз за разом затягивая их в водоворот. Теперь же она знала, что происходит за дверью учительской по вечерам; какие житейские темы обсуждают профессора. Знала, что мистер Филч тоже уставал. Знала, что Помона ненавидела встречать праздники у своего брата Фрэнка, а Флитвику нравилось подшучивать над всеми. За фасадом строгой мадам Трюк скрывалась женщина, которая смеялась громче всех и удивительным образом могла разрядить любую обстановку. А Минерва по-прежнему выписывала журнал «Трансфигурация сегодня». Теперь она знала многое о каждом. И эти особенности делали их ещё более значимыми и близкими для Гермионы.

      За разговорами она не заметила, как колокола на Часовой башне пробили девять вечера. Свечи на столах преподавателей стали гаснуть одна за одной, пока в учительской не осталось всего несколько человек. Краем глаза, Грейнджер выловила в углу высокую фигуру, которая пряталась во мраке помещения. Обычно он сразу покидал подобные собрания. Но в этот раз ждал. Ждал её. Гермиона не сомневалась, что Северус последует за ней.

      Когда она вышла в коридор, рука стремительно метнулась к волосам, ощупывая причёску.

      О, Господи, как это глупо!

      Злясь на себя, она ускорила шаг — пусть догонит — и уже видела лестницу, когда её схватили за локоть и толкнули в кабинет мистера Филча. Несмотря на порывистость движений, дверь за ними закрылась бесшумно.

      Адреналин резко выстрелил в голову. Грейнджер физически ощущала, как кровь начинает бурлить, закипая в венах. Сердце отбивало все девяносто ударов, а на месте прикосновения пальцев Снейпа горела кожа.

      Безучастный вид оказалось непросто нацепить, но Гермиона помнила о том, что видела. И видела то, что додумала.

      Северус был зол. Вряд ли причиной раздувающихся ноздрей послужила попытка поймать её — кажется, это его обычный темп ходьбы. Она усмехнулась своим мыслям, продолжая вопросительно смотреть на него.

      — Позволь узнать, какого чёрта ты творишь? — грубо бросил он. — Уход из школы? Ты в своём уме?

      — А почему я не могу уйти?

      Она облокотилась на угол стола, скрестив руки.

      — Смею предположить, что решение ты приняла под давлением Малфоя, верно? — спросил Северус, коротко усмехнувшись. — Мне казалось, ты благоразумна.

      — Ну, извини, что не оправдала твоих ожиданий. Мои тоже не всегда оборачиваются нужной стороной.

      Снейп сделал шаг навстречу, но сразу же застыл. Его глаза обвели комнатку, останавливаясь пару раз на керосиновой лампе под потолком, прежде чем он открыто посмотрел на неё.

      — Ты исчезла сразу после дежурства, а теперь тебя как будто подменили. Что случилось?

      — Интересно, как ты можешь знать, что я пропала сразу после дежурства, если сам в это время целовался с Грейс на Астрономической башне? — она натянуто рассмеялась. — О да, Северус, мне довелось стать тайным наблюдателем вашей романтичной сцены. Но не переживай — у меня было отличное место. Надеюсь, вы не замёрзли.

      Снейп покачал головой, делая к ней ещё один шаг. Более нерешительный шаг.

      — Нет, всё было не так...

      — Всё было так, Северус! — зло процедила Гермиона, чувствуя, как обида начинает сжимать грудную клетку. — Всё было так. Вот почему ты был холоден ко мне, да?

      — Гермиона, нет.

      Насмешливо посмотрев на него, она оттолкнулась от стола и стала мерять комнатку шагами. К горлу подкатил ком, который обещал скорые слёзы. Пришлось сфокусировать внимание на оранжевых коробках с конфискатом Филча.

      — Брось. Я не дурочка, чтобы купиться на чушь типа «всё было не так» или «ты неправильно поняла». Она таскает тебе шоколад уже несколько месяцев. Вьётся рядом.

      Снейп тяжело вздохнул.

      — В самом деле, разве это доказательство моей виновности?

      Резко остановившись, она уставилась на него.

      — Вы целовались, этого недостаточно? — она угрожающе ткнула в его грудь пальцем и грубо воскликнула: — Ты разрешил ей пользоваться своей библиотекой, как только она появилась в школе, чёрт тебя дери!

      Можно добавить что-то мерзкое про то, что Грейс, очевидно, раньше раздвинула ноги, но Гермиона не хотела. Всё это и так достаточно больно. Но больно должно быть ему. Ей хотелось, чтобы Северусу стало хоть капельку больно.

      — Ты была у Малфоя, верно? — словно не услышал её, тихо спросил он.

      — Да, я провела остаток выходных у Драко.

      Снейп на мгновение замялся, а потом посмотрел под ноги.

      — Он... он прикасался к тебе?

      Как смеешь ты спрашивать такое у меня?!

      — Рассказать? — на её губах уже сложилась усмешка. Почти шёпотом прибавила: — Если хорошо попросишь, то я могу сравнить вас обоих.

      Рывком Снейп схватил её за плечо, вонзаясь ногтями в ткань мантии. От неожиданного движения тело Гермионы пошатнулось, и на мгновение она почувствовала себя тряпичной куклой, с такой же приклеенной улыбкой на губах. Северус пристально смотрел ей в глаза, словно искал там правду. Она знала, что при желании он запросто смог бы применить к ней легилименцию, но проскользнувшая неуверенность в чёрной бездне глаз подсказала, что он не посмеет. Каким бы Снейп ни был, но он точно не станет использовать этот грязный приём в личных целях.

      От улыбки сводило челюсть, а глаза хотелось закрыть. Ведь то, что она старалась показать в них — не было правдой. Но Северус, казалось, смотрел на неё целую вечность, пока она вдыхала знакомый аромат его кожи и разглядывала лучики в уголках глаз.

      А потом он оттолкнул Гермиону от себя, будто ему стало противно касаться её. Его рука замерла, пока пальцы не сжались в кулак. Снейп отошёл, но взгляд был прикован к ней. Грейнджер пожала плечами, снова улыбаясь.

      Северус коротко кивнул и вышел.

      Дверь так и осталась распахнутой. На пороге сидела миссис Норрис, глядя на неё огромными жёлтыми глазами. Гермиона чувствовала, как очертания животного начинают размываться, пока по щекам не побежали тёплые дорожки слёз.

      Под каким дождём она мокла сейчас?

      Гермиона выбежала из кабинета Филча, как ошпаренная кошка.