Глава 10
21 апреля
5:32
Спортивный зал
Мы сидели за пианино, спрятавшись за большой красной шторой в спортивном зале, и этот момент казался таким спокойным и уютным, что все тревоги и боль будто бы отступили на задний план. Огромные окна заливали помещение мягким светом, который ложился на пол и отражался от стен, создавая ощущение тепла и безопасности. Здесь, в этом укромном уголке, где мы скрывались от внешнего мира, казалось, что время замедлилось.
Лёша сидел рядом, наблюдая за моими пальцами, которые скользили по клавишам. Он не просто слушал, он как будто впитывал каждую ноту, каждый звук, создаваемый нашими усилиями. В его взгляде читалась глубокая сосредоточенность, но при этом и спокойствие, которое всегда действовало на меня умиротворяюще. Иногда, когда я забывала слова или сбивалась с ритма, он не укорял меня — просто молча продолжал слушать, позволяя мне самой вернуться к нужному моменту.
Я старалась играть безупречно, прокручивая ноты в голове, стараясь запомнить каждую деталь. Хотелось, чтобы мелодия прозвучала так, как я её представляла, чтобы не разочаровать Лёшу. Хотя я знала, что он никогда не покажет разочарования, даже если я ошибусь. Он просто мягко скажет: «Попробуй снова» или «Ничего страшного». Его поддержка всегда ощущалась, даже без слов, и в этой его сдержанности я находила ту уверенность, которая помогала мне двигаться дальше.
Лёша, со своей невероятной способностью создавать вокруг себя спокойствие, был тем, кто понимал меня без лишних слов. С ним я могла быть собой — совершать ошибки, останавливаться, искать верные ноты. Я знала, что он всегда будет рядом, с этой его тихой, но неизменной уверенностью в том, что всё получится. И это делало наши моменты за пианино особенными. Здесь, за большой красной шторой, мы могли мечтать, играть и просто быть теми, кем хотели быть.
Т/И – Солнце , ты слышишь?
Ты почти у воды и все ниже..
И солнце сказало , что они жить на небе устало..
Я продолжала тихо напевать, позволяя звукам пианино уносить нас вдаль от реальности, скрытой за большой красной шторой. Сначала казалось, что в этом маленьком мире, скрытом от посторонних глаз, ничего не может нарушить нашу гармонию. Но стоило мне почувствовать, как Лёша осторожно положил голову на моё плечо, как я поняла, что его силы на исходе. Его дыхание стало медленным, спокойным, как будто всё напряжение дня ушло в этот момент, оставив только желание отдохнуть.
Я склонилась чуть ближе, чувствуя его тепло, и произнесла мягко, но настойчиво:
Т/И— Тебе нужно отдохнуть.
Лёша лишь покачал головой, не открывая глаз, его голос звучал почти сонно:
Лёша — Нет, мне так хорошо сейчас...
Но я знала, что его упрямство может обернуться для него же плохо. Я нежно, но твёрдо настояла:
Т/И— Это не обсуждается, Лёш. Тебе нужен отдых.
Его вздох показался мне почти тяжёлым. Лёша медленно поднялся, будто каждая мышца протестовала против движения. Я посмотрела на него, наблюдая, как он, хоть и с неохотой, подчинился моим словам. Но когда он встал, я снова погрузилась в музыку, позволив нотам унести меня от тревог. Но вдруг почувствовала его нежное прикосновение, которое заставило меня замереть. Он подошёл сзади и осторожно провёл пальцем по моему позвоночнику, едва касаясь.
Лёша — Ты мало ешь? — его голос прозвучал неожиданно серьёзно, с ноткой беспокойства, и это застало меня врасплох. — Выглядишь не очень хорошо.
Я вздрогнула от его слов, стараясь скрыть свою тревогу. Продолжала играть, пытаясь не выдавать себя, но ответ вышел натянутым:
Т/И— Всё в порядке, не обращай внимания...
Его молчание казалось долгим, как будто он собирался с мыслями, прежде чем добавить:
Лёша — Или... это из-за тех таблеток?
Эти слова ударили меня словно молнией. Моя рука замерла на клавишах, и тишина окутала нас, как плотный покров. Я почувствовала, как сердце замерло, а затем бешено заколотилось. Как он узнал? Я ведь никогда не рассказывала ему о своих таблетках, не упоминала ни о бессоннице, ни о её последствиях. Эти лекарства были моим секретом, способом справиться с тем, что не давало покоя ночами. Да, они истощали меня, но я не думала, что Лёша это заметит.
Я медленно повернула голову к нему, мои глаза встретились с его, и я увидела в них не только беспокойство, но и что-то ещё — глубокое понимание. Он всегда был внимателен к деталям, всегда замечал то, что другие упускали. И в этот момент я осознала, что его забота была глубже, чем я представляла. Лёша знал о моей борьбе, знал, что я старалась скрыть от него.
Мои мысли смешались, слова застряли в горле. Я хотела что-то сказать, но не могла найти правильных слов. Мы просто стояли там, в нашем маленьком укрытии, под тихим светом зала, окружённые музыкой и невысказанными признаниями.
Моё молчание повисло в воздухе, гнетущей тишиной, слишком тяжёлое, чтобы его прервать. Внутри меня бушевал ураган чувств: стыд, вина, страх. Я стояла перед Лёшей, зная, что он борется за свою жизнь, а я... я будто бы играла с огнём. Я понимала, что он видит больше, чем я готова признать. Мысли одна за другой заполняли мой разум, утаскивая в тёмные глубины.
Но в этот момент я почувствовала его прикосновение. Тёплый палец Лёши нежно скользнул от моего затылка вниз, по шее, замедляясь на каждом сантиметре, словно пытаясь вернуть меня в реальность, отогнать мои тревоги. Его ладонь легла на мою шею — уверенно, но осторожно. Это прикосновение не было ни упрёком, ни осуждением. Оно казалось якорем, тянущим меня обратно, туда, где царили спокойствие и понимание.
Лёша — Зачем? — повторил он, его шёпот был полон заботы, но также скрытой боли.
Я не сразу смогла ответить. В горле встал ком, и слова словно застряли на языке. Я знала, что он спрашивает не просто о таблетках, не просто о моём состоянии. В этом вопросе было больше — тревога, непонимание, даже страх за меня.
Т/И— Лёша , я..— начала я, но замолчала. Объяснить было сложно, а может, и невозможно.
Его ладонь, всё ещё лежавшая на моей шее, сжалась немного крепче, словно он пытался передать мне свою силу, чтобы я могла продолжить.
Лёша произнёс эти слова, и его голос был пронизан глубокой болью.
Леша — Ты мне так дорога, такая заботливая, единственная, кому на меня не плевать. — Он сделал паузу, и я почувствовала, как его слова проникают в меня. — А затем я вижу, как ты пьёшь эти таблетки, худеешь, и эти синяки. Я ведь думал, это из-за меня.
В его словах была не только тревога, но и самообвинение. Он казался сломленным, словно виня себя за то, что происходило со мной. Я увидела, как его лицо осветилось выражением глубокого сожаления и боли, и это пронзило меня.
Т/И— Я не принимаю их, — повторила я, стараясь быть спокойной. — Давным-давно. Это не из-за тебя, совсем! Мне снились кошмары, и... я не могла спать. Лёша, прости, я...
Лёша тихо, но уверенно ответил:
Лёша снова сел рядом и аккуратно взял мою ладонь в свою. Я почувствовала, как его холодные пальцы слегка дрожат. Он заговорил, его голос был полон искренности и заботы.
Леша — Знаешь, какая бы причина ни была, это не выход. Таблетки — это не выход! Если тебе трудно, поговори со мной. Пока я рядом, я тебе помогу.
Его слова были как теплое прикрытие от холода, который я ощущала внутри. Я посмотрела на него, видя в его глазах неподдельную обеспокоенность и желание поддержать. Это придавало мне уверенности и силы, которых мне так не хватало.
Т/И— Спасибо, Лёша, — сказала я тихо. — Мне очень важно знать, что ты рядом и готов помочь. Это многое для меня значит.
Лёша легко улыбнулся, но вскоре его улыбка поблекла, и на его лице застыло выражение глубокой серьёзности. Его взгляд был пронизан таким выражением, будто он хотел оставить что-то важное и неотвратимое для меня.
Леша — Я ведь умру— произнёс он тихо, почти шёпотом, как бы искренне извиняясь за свои слова. — Умру совсем скоро. Я хочу тебя запомнить настоящей, яркой и счастливой. Просто будь собой, это всё, что я прошу.
Слово "умру" эхом отозвалось в моей душе, словно холодная рука обхватила моё сердце. Я чувствовала, как горячие слёзы начинают заполнять мои глаза, но я старалась их удержать. В его словах было столько искренности и боли, что я не могла позволить себе отвернуться.
Т/И— Лёша, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие, — я буду такой, какой ты хочешь меня видеть. Я буду стараться быть счастливой и яркой, потому что это то, что ты заслуживаешь видеть. Ты же знаешь, как ты важен для меня.
Он сжал мою руку крепче, и я почувствовала его тёплое прикосновение. Его глаза, полные грусти и любви, смотрели на меня, и в этот момент я поняла, как сильно я привязана к нему. Его просьба была не просто словами, а отражением его стремления оставить после себя только самые светлые воспоминания.
Лёша — будь собой.
Мы сидели в тишине, и я чувствовала, как каждое мгновение с ним становится всё более ценным. Его слова и желание увидеть меня счастливой напоминали мне о важности каждого мгновения, которое мы проводим вместе. Я кивнула, стараясь передать ему свою искренность и поддержку, и мы продолжали сидеть так, каждый в своих мыслях, но объединённые глубокой эмоциональной связью.
6:37
Палата Леши
Я обняла Лёшу, чувствуя, как его тепло проникает в меня, и, стараясь сдержать слёзы, сказала:
Т/И— До встречи!
Лёша— Увидимся. — ответил он с лёгкой улыбкой.
Мы обменялись взглядами, полными любви и поддержки, и я направилась к ресепшен, чтобы сдать отчёты и анализы Лёши. Но когда я подошла к стойке, вместо знакомой вечно злой тётушки Нины, я увидела другое лицо. Высокий, с пепельными кудрями, зелёными глазами и белой футболкой — это был Саша, друг Лёши. Я подошла к нему.
Т/И— Саш! Привет, а ты чего тут? Время посещения ещё не началось.
В его руках я заметила конверт и небольшую коробочку. Саша заметил меня, и тревога в его глазах стала ещё заметнее. Он немного картавил, но я понимала каждое слово.
Саша — Здравствуй, Т/И! Да, я знаю...
Т/И— Что-то случилось? — спросила я, чувствуя, как тревога начинает захватывать меня.
Саша— Случилось, — ответил Саша, его голос был полон тяжёлого предчувствия.
Я внимательно посмотрела на конверт и коробочку, которые Саша положил передо мной.
Саша— Мы с ребятами решили прийти навестить Лёшу сегодня в последний раз, — сказал он, и в его голосе чувствовалась боль.
Т/И— Что? Почему? Он же нуждается в вас! — воскликнула я, не веря своим ушам.
Саша— Мы больше не можем видеть, как наш друг медленно умирает от неизлечимой болезни, — продолжал Саша, его глаза были полны слёз. — Лёша сам нам запретил приходить к нему.
Т/И— Сам? — повторила я в шоке. — Почему?
Саша — Он не хотел, чтобы мы видели его таким. Он думал, что это будет слишком тяжело для нас. Но он сам не знал, как это трудно для нас — быть в стороне и не поддерживать его.
Слова Саши как ножом разрезали моё сердце. Я понимала, что Лёша был гордым и стремился защитить своих друзей от своих страданий, но это только усложняло ситуацию. Саша был здесь, с теми же чувствами, что и я, и понимал, что происходит.
Саша — Мы принесли это, — сказал Саша, указывая на конверт и коробочку. — Надеюсь, это принесет Лёше хоть какую-то радость.
Я кивнула, взяв конверт и коробочку. В моих глазах заблестели слёзы, но я постаралась быть сильной. Мы вместе пройдем через это, и пусть наше присутствие поможет Лёше почувствовать, что он не один в этой непростой борьбе.
Саша посмотрел на меня с надеждой, его глаза блестели от нескрываемой боли.
Саша— Можно вас попросить о чем-то? — спросил он с трудом.
Т/И— Да, конечно, — ответила я, чувствуя, как моё сердце сжимается от тревоги.
Саша— Вы теперь единственный близкий человек у Алексея. Побудьте с ним до конца, — произнёс Саша, его голос был полон умоляющей искренности.
Я кивнула, ощущая, как тяжесть ответственности ложится на мои плечи.
Т/И— Я поняла, — сказала я, стараясь сохранить спокойствие.
Саша — Спасибо, — выдохнул Саша, его благодарность была искренней и глубокой.
Я взяла конверт и коробочку, чувствуя, как от их тяжести в груди образуется комок. Моё сердце сжалось, и, как только Саша ушел, я тихо схоронила их на ресепшене, стараясь скрыть свои эмоции. Но едва я покинула двор больницы, почувствовала, что мне становится трудно дышать.
Я села на скамейку возле больницы, и тут же, как будто скрытая тёмная буря разразилась внутри, слёзы полились из глаз. Они текли бесконтрольно, горячие и солёные, будто с каждой каплей вырывая из меня всю боль и страх. Я сидела там, опустив голову, и не могла остановиться. Слёзы затопили мои глаза, смачивая мою одежду и оставляя влажные следы на скамейке.
Ветер, дующий сквозь осенние листья, не мог охладить пламя горечи, которое разгоралось внутри. В этой пустоте, на скамейке, окруженной холодом и серостью, я почувствовала, как тяжесть на душе становится невыносимой. Я была погружена в свои мысли, которые, как волны, накрывали меня, не оставляя шансов на спокойствие.
Я представляла, что бы я чувствовала, если бы оказалась на месте Лёши. Каково это, когда близкие люди, с которыми ты делил большую часть своей жизни, вдруг перестают навещать тебя в самый трудный период? Мысли о том, что он остался бы один, заполнили меня ужасом. Сначала это был страх, а затем он трансформировался в глубокую горечь. Мне стало больно, представляя, каково ему в эти моменты, как каждый день он сталкивается с безмолвием и одиночеством.
Моё сознание погружалось в туман горечи и печали. Я ощущала, что эти слёзы и чувство беспомощности были не только моими, но и частичкой той боли, которую он испытывал. Внутри меня возникла глухая тоска и бессилие. Я плакала за него, за его страдания, которые были невидимы для всех, кроме меня. Эти слёзы казались вестниками его одиночества, его уязвимости, которую он не мог скрыть.
С каждым глубоким вздохом и каждым порывом ветра я чувствовала, как всё это проникает в меня, становится частью моей жизни. Я осознавала, что его горечь и страдания стали частью моего мира. Эта пустота, этот ужас от мысли, что его жизнь могла быть так одинока, так полна боли — всё это накрывало меня, не позволяя найти покой.
Моё тело дрожало, и я не могла остановить этот поток слёз. Я чувствовала, что готова сделать всё, чтобы хоть немного облегчить его страдания, чтобы быть рядом, поддерживать и разделять с ним каждый момент этого тёмного пути. Эти слёзы, этот комок в горле, вся эта горечь — всё это было частью моего обещания быть с ним, несмотря ни на что.
После того как я выплакала все свои чувства, усталость овладела мной, и я погрузилась в глубокий, непрерывный сон. Сон был настолько крепким, что я проспала почти целый день. В этом состоянии покоя и расслабления, как будто я освободилась от тяжести эмоционального бремени.
Первый раз за долгое время я смогла уснуть спокойно, без мучительных кошмаров и тревожных мыслей, которые не давали мне покоя. Это был сон, который не прерывался на середине ночи, когда я просыпалась в панике, вспоминая события или беспокоясь о будущем. Я проснулась, когда солнечный свет проник в комнату сквозь шторы, ощущая себя удивительно отдохнувшей и обновленной.
Пока я лежала в постели, я почувствовала, что что-то изменилось внутри меня. Я не могла точно определить, что именно, но была уверена, что это внутреннее изменение было важным. Возможно, это был результат того, что я наконец осознала и приняла свои чувства, позволив себе чувствовать и проживать их полностью. Или, может быть, это была возможность избавиться от внутреннего напряжения и страха, которые накопились за долгое время.
Проснувшись, я почувствовала лёгкость и ясность, которые не испытывала долго. Хотя проблемы и переживания никуда не исчезли, я ощущала себя более готовой справляться с ними. Это внутреннее спокойствие дало мне сил и решимости продолжить двигаться вперёд, быть рядом с Лёшей и поддерживать его в трудные моменты.
Т/И— теперь , вся надежда только на меня.