Глава 4
8 марта
01:13
Городская больница №220
После ночного приступа у Лёши моё расписание кардинально изменилось. Теперь я была ответственна за его состояние не только днем, но и ночью, что превратило больницу в мой второй дом. Возле его койки стояло маленькое кресло, которое мне предоставили, чтобы я могла хотя бы немного отдохнуть во время дежурства. Этот небольшой кусочек комфорта стал моим постоянным местом, где я проводила долгие часы, пытаясь не задремать, хотя усталость порой брала верх.
Каждое утро, когда за окнами только начинало светать, я наконец-то могла уйти домой. Но времени на отдых было катастрофически мало — всего несколько часов, которые пролетали незаметно, прежде чем снова возвращаться в больницу к 15:50. Дом больше не был для меня местом покоя; он стал временным убежищем, где я могла лишь немного перевести дух, прежде чем вернуться в холодные и стерильные стены больницы.
Я никогда не любила больницу. Этот резкий, удушливый запах антисептика, который впивался в кожу и одежду, холодные, бесконечные коридоры, где шаги эхом разносились под тусклым светом ламп, всегда вызывали у меня беспокойство и желание как можно быстрее оттуда уйти. Но теперь мне приходилось проводить там большую часть суток, и от этого никуда не деться.
Однако, несмотря на все неудобства, была одна вещь, за которую я, как ни странно, была благодарна этому новому ритму жизни — я больше не видела пианино. Этот инструмент стал для меня символом всего, что пошло не так, напоминающим о несбывшихся мечтах, разрушенных надеждах и болезненной неудаче. В больнице не было пианино, и это давало мне небольшое облегчение от мыслей, которые неизбежно возвращались бы, если бы я снова оказалась в его присутствии. В определённом смысле, больница стала для меня убежищем от самого себя, от моих собственных демонов, с которыми я так и не смогла справиться.
Но был и другой аспект, который делал это пребывание здесь не таким тягостным — Лёша. Он оказался человеком, с которым я могла поговорить, не чувствуя тяжести осуждения или необходимости скрывать свои мысли. В его компании я находила странное, почти успокаивающее утешение. Его спокойный голос и способность слушать без лишних вопросов помогали мне отвлечься от всего, что происходило в моей голове. С каждым новым разговором я начинала всё больше ценить эти моменты, которые постепенно становились для меня чем-то важным, почти необходимым.
Больница всё ещё оставалась местом, которое вызывало у меня дискомфорт, но благодаря Лёше она перестала быть только источником боли и страха. Вместо этого она стала местом, где я могла хотя бы на время отвлечься от своих тревог и найти маленькую, но всё же радость в общении с человеком, который, возможно, понимал меня больше, чем я готова была признать.
***
Темная ночь окутала больницу, придавая ей ещё более зловещий и угнетающий вид. Я сидела на своем неудобном кресле, стараясь не заснуть, сохранять бдительность и чувство ответственности. Сон коварно подкрадывался, но я заставляла себя оставаться бодрой. Вокруг царила гробовая тишина, нарушаемая лишь редкими скрипами старого здания и приглушёнными звуками медицинских приборов.
Мой взгляд периодически скользил к Лёше, лежащему на своей койке. Он спал, но даже во сне его лицо сохраняло тень усталости и боли. Иногда его тело невольно вздрагивало, словно он пытался сбежать от чего-то ужасного, что преследовало его даже в этом состоянии покоя. Эти подрагивания вызывали у меня беспокойство. Я гадала, мучают ли его кошмары или это очередные приступы болезни, от которых ему не удается укрыться даже ночью.
Лёша спал, его лицо было спокойно, но в этой тишине крылась какая-то неуловимая хрупкость. Его карие глаза, обычно полные жизни и задумчивости, сейчас были скрыты под густыми ресницами. В этих глазах всегда была особая глубина, что-то, что говорило о внутренней борьбе и надежде, которую он не хотел отпускать. Но теперь они были закрыты, и это добавляло в его облик некую ранимость, словно болезнь отняла у него больше, чем просто здоровье.
Густые волосы падали на лоб, придавая ему вид человека, у которого впереди могло бы быть ещё столько всего — столько возможностей, столько дорог. Но эти пути были отрезаны, и волосы, такие живые и плотные, казались единственным напоминанием о той жизни, которой у Лёши, возможно, уже никогда не будет.
На его теле были татуировки — простые, без особого смысла или претензии на уникальность. Они словно рассказывали историю обычного парня, который просто хотел жить, любить, радоваться каждому дню. Эти татуировки говорили о том, что у него были обычные мечты и желания, такие же простые, как и сам Лёша. И от этого становилось ещё больнее.
Глядя на него, я не могла не чувствовать жалости — не потому, что он был слаб или беспомощен, а потому что эта ситуация казалась бесконечно несправедливой. Я не могла помочь ему, не могла изменить то, что уже произошло, и от этого становилось горько. Хотелось вернуть ему всё, что он потерял, но это было невозможно. Всё, что оставалось, — это сидеть рядом и надеяться, что хотя бы во сне он найдёт тот покой, который ему так нужен.
Единственный источник света в комнате был слишком слаб, чтобы рассеять тьму, но достаточно яркий, чтобы осветить пространство вокруг меня и чуть дальше, в коридоре. Лампочка тёплого оттенка горела, создавая иллюзию уюта в этой стерильной и безликой обстановке.
Моё внимание вдруг привлёк календарь, стоящий на тумбочке. Его простая обложка не выделялась на фоне остальных предметов, но дата, отмеченная на нём, заставила меня замереть на мгновение. 8 марта — женский праздник.
Мгновенно в голове вспыхнули воспоминания о маме. Я вспомнила, как в детстве бегала в сад, чтобы сорвать для неё самые красивые цветы, как старательно рисовала рисунки, желая сделать ей приятное. Мне тогда казалось, что она радовалась этим подаркам лишь из-за того, что я была её дочерью, но теперь, взрослая, я понимала: маме было дорого каждое моё внимание, каждое проявление заботы и любви. Её глаза светились счастьем не потому, что подарки были совершенны, а потому что я дарила ей частичку своего сердца.
Тепло этих воспоминаний на миг согрело меня, но затем холодная реальность вернулась. Мама больше не могла принять от меня ни цветов, ни рисунков. Я давно не была у неё на могиле, и чувство вины, тихое, но настойчивое, начало подниматься в груди.
Т/И - надо на могилку сходить...
Слова прозвучали в ночной тишине, будто напоминание самой себе, что время идёт, а воспоминания остаются. Я знала, что завтра, после всех дежурств и забот, найду время, чтобы навестить её, хотя бы на этот праздник, чтобы почувствовать, что связь между нами всё ещё жива, несмотря на годы и расстояние.
Я вздохнула и уронила голову на спинку кресла, пытаясь немного расслабиться, но тут услышала тихий голос. Лёша вовсе не спал.
Лёша – Про мою могилку говоришь?
Его слова прозвучали неожиданно и от этого резанули по сердцу. Я повернула голову и увидела, как он смотрит на меня с лёгкой улыбкой, но в его карих глазах читалось что-то совсем другое — что-то, что он пытался скрыть за этими словами.
Т/И – Что? Нет, ты что, Лёш... – я попыталась выдавить из себя уверенный голос, но слова застряли в горле.
Лёша – Да ладно, не смущайся, – он слегка приподнял брови, будто хотел разрядить обстановку шуткой, но я видела, что ему самому от этого не легче. – Я ведь не глухой, слышу, как ты о чем-то думаешь.
Я не знала, что ответить. От его спокойствия и готовности шутить над такими вещами мне стало ещё тяжелее.
Лёша — о чем ты думаешь? О чьей могиле?
Я почувствовала, как перед глазами снова появляется образ мамы, её ласковое лицо и теплые руки. Я сжала веки, пытаясь удержать слезы.
Т/И — о могиле мамы.
Я услышала тяжелый вздох Лёши. Видимо, ему не понравилась эта новость. Он помедлил, как будто искал слова, чтобы выразить свои чувства. Я понимала, что могу только предполагать, что он думает, ведь читать мысли я, к сожалению, не умела.
Лёша — как её не стало? –спросил он томно.
Т/И— рак груди , её не стало 5 лет назад . Потеряла я ее в шестнадцать .
Лёша — понимаю. Это трудно, когда приходится сталкиваться с потерей.
Я кивнула, стараясь сдержать слезы. Лёша, как всегда, сохранял спокойствие, но в его голосе звучала искренняя забота.
Леша — Т/И.
Т/И— да Лёш?
Лёша немного отодвинулся к стенке и похлопал по свободному месту на койке, приглашая меня лечь рядом.
Леша - идем ко мне.
Его жест был полон доверия и тепла, и, хотя я понимала, что это может выглядеть немного необычно, я решила не возражать. Я аккуратно поднялась с кресла и осторожно улеглась рядом с ним на кровать. Я ожидала, что место окажется слишком тесным, но, когда я легла рядом, поняла, насколько она широка для нас двоих.
Лёша был окружён мягким светом, который проникал из коридора. Его карие глаза в тусклом свете выглядели особенно выразительно. Я заметила, как его густые волосы немного растрепались, и, несмотря на его обычные мужественные черты, он выглядел хрупким. Мне было трудно и, даже страшно смотреть в его глаза, осознавая, что передо мной — человек, который медленно уходит. Поэтому я скользнула чуть ниже, на уровень его губ.
Я старалась сосредоточиться на его лице, замечая каждую деталь — линии губ, которые иногда искривлялись в слабых попытках улыбнуться. Его лицо, хотя и немного иссушённое болезнью, сохраняло ту самую черту, которая когда-то привлекала внимание. Лёша, несмотря на всё, оставался человеком, с которым было легко говорить, даже если порой его слова звучали глухо и уставшим голосом.
Я легла, не думая о неудобствах. Он был настолько раним, и я ощущала, что это важно — быть рядом. Мои мысли о маме и других заботах постепенно улетучились, уступая место тишине и спокойствию этого момента.
Иногда я слышала стук его сердца — такое тихое и медленное, что казалось, оно вот-вот остановится. Каждый удар был как напоминание о хрупкости жизни, о том, как быстро и неотвратимо она может измениться. Звуки его сердца были ритмом, который я боялась потерять, и в каждом его стуке я пыталась найти смысл и надежду.
Мы не говорили, просто лежали рядом, и я чувствовала, как его дыхание медленно выравнивается, становясь более ровным и спокойным. Этот момент был необычным, но в нём было что-то успокаивающее и невероятно близкое.
Конечно же спать я себе не позволила , будет страшно и странно проснуться на одной койке с мертвецом . Когда глаза закрывались , я резко их открывала и старалась напевать песенки в голове .
Лёша все понял по моим тяжелым вздохам .
Лёша — ты можешь отдохнуть , умирать я пока не планирую .
Т/И— смешно.
Лёша — Т/И , ты и так делаешь для меня многое , не отдыхаешь даже . Поверь мне , все хорошо .
Т/И— хорошо.
Я кивнула, а затем , закрыла глаза. Тепло, исходящее от его тела, ощущалось на мне, и это было одновременно комфортно и странно. Мы лежали в тишине, прерываемой лишь редкими звуками его дыхания и стуком сердца, который всё ещё был слышен.
***
8 марта
15:42
Городская больница №220
Когда я снова приехала в больницу, всё было удивительно спокойно. Дома за время моего отсутствия не произошло ничего особенного. Я приготовила ужин, который оказался достаточно простым, но сытным, а затем смогла немного поспать — около двух часов. Этот короткий сон был как раз тем, что мне было нужно, чтобы восстановить силы.
По дороге в больницу я заехала за цветами и поехала на кладбище, чтобы посетить могилу матери. Проведя там немного времени, я подумала обо всём, что случилось, и почувствовала, как эти размышления помогают мне собраться с мыслями. После этого я снова уехала оттуда и направилась к больнице.
Когда я снова приехала в больницу, всё было удивительно спокойно. Пожалуй, это было самое расслабленное время, которое я проводила здесь за последние дни. Из дома я захватила две коробки настольных игр , что бы поиграть и развлечь Лешу.
В коридоре я встретила Серёжу. Я не могла не улыбнуться, увидев его, и сразу задала несколько вопросов о том, как проходит время у Лёши.
Сережа — ого! Мы теперь умеем улыбаться ? Какой у нас повод? Свадьба? Крещение ?
Т/И— Сережа!
Сережа - все все!
Т/И— как там Лёша ? Ничего тут не происходило без меня?
Сережа снова показал свою ехидную улыбку .
Сережа — случилось !
Т/И— что ? –опешила я.
Сережа - успел он соскучиться по тебе.
Т/И- понятно , но пугать так зачем? Дурак?
Сережа - извини.
Когда я собралась уже уходить, Серёжа неожиданно добавил:
Сережа — Он всё скучал и скучал, грустный был какой-то. Ну и я начал рассказывать про тебя.
Я застыла на месте, и в голове засела одна мысль: «Надеюсь, ты не рассказывал о пианино и консерватории»
Слова Серёжи повисли в воздухе, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Моя голова заполнилась мыслями, и я попыталась сосредоточиться на том, чтобы не выдать свой внутренний страх.
Т/И— О, правда? — сказала я, стараясь сохранить спокойный тон. — И что же ты рассказал?
Серёжа немного помолчал, будто подбирая слова.
Сережа— Ну, я рассказал , как познакомился с тобой , рассказал как ты шикарно играешь на пианино ! Сказал что очень любишь ко..
Сережа не успел договорить о том , как я люблю кошек , как вдруг я взорвалась .
Т/И- что ты ему сказал?!
Во мне кипела злость, стыд и, что важнее всего, страх. Я понимала, что теперь меня ждут долгие допросы, и как бы я ни старалась избежать обсуждения, это неизбежно.
Сережа — Т/И? Я сказал что то не то?
Т/И- пианино! Пи-а-ни-но! Зачем ты ему сказал? Ладно пианино , про консерваторию тоже сказал?
Серёжа вдруг отвёл взгляд в сторону и кашельнул, его лицо немного покраснело. Я заметила, что он явно пытался скрыть что-то важное. Внутренне напрягаясь, я поняла, что, возможно, он упомянул и консерваторию.
Сережа — сказал – сказал он тихо и виновато.
Мою тайну рассказал Серёжа. Внутри меня буря эмоций: злость на себя за то, что тайна была раскрыта, страх перед возможными последствиями и стыд за то, что личные детали стали известны.
Т/И- Сережа ты.! Ты дурак!
Я развернулась и пошла прочь от Серёжи, чувствуя, как сердце забилось быстрее от волнения. Я знала, что долго на него сердиться не смогу — всё равно я вернусь и извинюсь, как и он наверняка сделает. Но сейчас меня тревожило другое: мысли о том, какие вопросы может задать Лёша. Его любопытство могло стать источником множества неловких и даже болезненных разговоров.
Я остановилась у палаты Лёши, глубоко вздохнула и сделала усилие, чтобы успокоиться.
Т/И — Вдох — выдох! Привет, как ты себя чувствуешь? — старалась говорить я как можно более естественно и уверенно, хотя внутри у меня все ещё бурлило.
Я открыла дверь и вошла в палату, смотря в пол, чтобы скрыть волнение. Мне казалось, что настольные игры и небольшое внимание помогут скрасить Лёше время.
Т/И — Привет! Как ты себя чувствуешь? Я вот настольных игр тебе принесла!
Мой голос звучал уверенно, но я сразу услышала незнакомый кашель. Сначала я подумала, что это просто звук из коридора или случайный сбой в атмосфере палаты. Но, когда кашель повторился, я почувствовала, как меня охватывает неловкость.
Т/И — « Вошла не в ту палату? позор..» — подумала я, чувствуя, как мой румянец растет.
Я решилась поднять голову, чтобы выяснить, что происходит. И тут же увидела неожиданную картину. Возле кровати Лёши стояли шестеро мужчин, которые явно не имели никакого отношения к медицинскому персоналу. Они одеты в дорогую одежду и смотрят на меня с удивлением и любопытством.
Т/И — « еще хуже...» — прокрутилось в голове. Я была ошеломлена и не знала, как реагировать на эту неожиданную встречу. Все, что я могла делать, это стоять в дверном проеме и надеяться, что ситуация разъяснится сама собой.
Вдруг Лёша сразу засиял, его лицо озарилось улыбкой.
Лёша — Т/И! Привет!
С его стороны это выглядело как искренняя радость, но парни все так же смотрели на меня с недоумением, как будто я была чем-то необычным.
Т/И — Я мешаю? Ну, пожалуй, подойду позже...
Я уже собиралась повернуться и уйти, но Лёша быстро меня остановил.
Лёша — Стой! Ты чего?
Лёша вопросительно посмотрел на меня, явно не понимая, что происходит.
Лёша — Это же мои друзья. Помнишь? Я рассказывал про них.
Я почувствовала, как в моем лице появляется румянец. Лёша действительно упоминал своих друзей, но я их не помнила. Эти мужчины выглядели так, словно они были частью какого-то важного события. Я вздохнула и, немного смущённая, вернулась к Лёше.
Т/И — О, да, конечно. Привет всем. Приятно вас видеть.
Я попыталась улыбнуться и выглядеть уверенной, хотя внутренне я все еще чувствовала неловкость.
Леша тоже заметил мою неловкость , поэтому, он махнул рукой друзьям и нахмурился .
Первым представился высокий мужчина с черными волосами, собранными в хвостик. Он протянул руку и с улыбкой сказал:
Саша ф — Вы ведь Т/И? Нам Лёша рассказывал про такую, говорит, что вы очень заботливая.
Я немного улыбнулась в ответ, чувствуя, как неловкость начинает спадать.
Саша ф— Кхм! Это мой тезка — Саша! Можете давать нам клички, если хотите, мы не против!
Он кивнул в сторону другого парня, который выглядел полностью противоположно первому Саше: его волосы были светлыми, а черты лица — мягче. Новый Саша смотрел на меня с доброжелательной улыбкой. Атмосфера стала немного менее напряженной, и я почувствовала, что могу немного расслабиться.
Затем появился парень, которого я сразу узнала. На нем была та самая шапка с заячьими ушами, которую он никогда не снимал.
Костя — Здрасте! Я Костя, очень приятно познакомиться!
Т/И — Здравствуйте! Очень милая шапка.
Костя — Спасибо.
Костя засмущался, явно не ожидая такого внимания от женщины. Его друзья рассмеялись, и я заметила, что Костя немного покраснел. Ощущение неловкости постепенно улетучивалось, и я начала чувствовать себя более комфортно среди этих людей.
Следом за Константином вылез кудрявый парень , выглядел он богато , и лицо такое знакомое.
Влад — я Влад , приятно познакомиться!
Т/И- взаимно.
Влад просто улыбнулся мне и посмотрел на следующего . Другой парень был чем то занят в телефоне , видно что занятой человек . Его пнул светлый Саша .
Саша п — Илюха! – сказал он громко , но шепотом.
Илья оторвался от экрана и посмотрел на меня с любопытством.
Илья — ой ! Хе-хе! Я Илья ,очень приятно познакомиться!
Т/И — Привет, приятно познакомиться.
Илья кивнул и снова погрузился в свой телефон, хотя его интерес к общению был очевиден.
Следом за Ильей, я заметила большого парня с густой бородой и добрыми глазами. Его внушительная фигура и приятная улыбка сразу привлекли внимание.
Данила - я Данила , очень рад знакомству !
Т/И- ох! Здравствуйте !
Костя - хаха! Сказал же , напугаешь !
Т/И- все нормально , вы все тут очень приятные.
Я снова встала в ступор, после того , как все представились , и в голове сразу возникла мысль о том, что лучше всего будет просто не мешать. Мне не хотелось мешать разговору или создавать неловкую атмосферу.
Т/И — Мне очень приятно познакомиться с вами всеми! У вас замечательный и очень сильный друг, правда!
Лёша аккуратно улыбнулся мне в ответ, а его друзья кивнули с улыбками.
Т/И — Но так как время на посещение у нас ограниченное, я оставлю вас одних. Ничего страшного?
Влад — Все нормально, мы позаботимся о нем.
Т/И — Спасибо! Если что, зовите!
С этими словами я, немного успокоившись, направилась к выходу из палаты. Но вдруг я услышала шепот Леши , затем , он позвал меня.
Лёша — Т/И!
Я остановилась и развернулась, увидев, что Лёша кивнул своим друзьям. В этот момент вся компания парней собрала свои силы и поздравила меня с Женским днем. Они стояли неловко, но искренне, и поздравили меня все хором, как в детском саду. Несмотря на всю неловкость момента, мне было невероятно приятно.
Т/И – спасибо большое! – я широко улыбнулась и покинула палату .
Я еще раз улыбнулась, попрощалась с каждым из парней и направилась к выходу. На душе стало легче, когда я увидела, что Лёша окружен дружелюбной и поддерживающей компанией.
Покидая больницу, я решила ненадолго пройтись по улице, чтобы освежиться и размышлять о том, что произошло. Я чувствовала, что этот день, несмотря на все сложности, стал немного ярче благодаря искренним поздравлениям и поддержке друзей Лёши.