Времени вопреки

Утро наступило, как всегда — медленно, равнодушно.
Словно не знало, что сегодня мир может закончиться. Лина проснулась не в штабе, а у Маринетт — как в ту ночь, когда просто осталась, не имея сил идти куда-то ещё. Она лежала, глядя в потолок, чувствуя, как сердце отбивает странный ритм: не страх, не тревогу, а что-то большее. Неизбежность.

Из кухни доносился запах ванили.
Маринетт уже не спала. Лина встала, медленно подошла к окну, Париж за ним выглядел слишком обычным, тот самый Париж, который они сегодня должны были защитить.

— Ты тоже не спала? — спросила Маринетт, поставив перед ней чашку горячего какао.

— Только немного. — Лина взяла чашку, но не сделала глотка. — Сегодня всё начнётся, да?

— Сегодня всё закончится, — мягко ответила Маринетт. — Или начнётся заново.

Лина кивнула, будто соглашалась.
Но внутри — всё дрожало. Через час она вышла в утренний город, спрятанная под капюшоном.
Шла быстро, по давно выученному пути, к боковому входу штаба в переулке, где окна всегда закрыты.
Они договорились собраться к восьми утра.

Восемь утра. И мы идём на войну.

Когда она вошла в зал координации, там уже были Рена Руж, Карапас, Весперия, Пегас и другие чудесные. Они переглядывались, молча кивали друг другу.  Свет мониторов казался неестественно холодным. Леди Баг уже стояла перед картой, руки сжаты в кулаки.

— Все здесь? — её голос прозвучал твёрдо, но в нём ощущалось что-то хрупкое.

— Веперион на подходе, — отозвалась Рена.

Когда появился Веперион, взгляд его задержался на ней чуть дольше.
Лина почувствовала: он хочет что-то сказать или, может, просто прикоснуться взглядом — на случай, если вдруг не успеет больше. Леди Баг поднялась на платформу, она чуть дрожала от ветра.

— Сегодня день, которого мы ждали. К которому готовились неделями. Тьмокор проявил себя и теперь он уязвим. Наши силы ограничены, но мы не одни. Париж за нами, а мы за Париж. — Она сделала паузу. — Возможно, не все из нас вернутся. Возможно, кто-то исчезнет. Но если мы сдадимся — исчезнет всё.

Весперия опустила взгляд, Пегас сжал губы.Хиноко стояла молча, слишком многое крутилось в голове, чтобы выбрать одно чувство.

«Мальчик из сна. Пепел. Глаза Луки.»
«Только ты сможешь всё исправить, если поверишь."

Она сжала кулак. Да, она боится, но она пришла. Когда они поднялись на крышу, день уже начался по-настоящему. Солнце било в глаза. Пары автомобилей двигались по шоссе, люди на улицах — шли на работу, не подозревая, что это утро может стать последним.

Вдруг — резко, будто кто-то перерезал небо — воздух над Монсо треснул.
Как стекло. Беззвучно. Из трещины вытекло нечто. Он, Тьмокор.

Гражданские закричали. Кто-то бросился в сторону метро. Крики наполнили улицы. Люди прятались под деревьями, машины тормозили в панике, малыш заплакал, женщина уронила сумку и не успела поднять — кто-то схватил её за руку и повёл прочь. А он — просто смотрел. Без глаз, без лица, просто зияющая воронка, сгусток небытья. Он видел только её. Хиноко. И она знала: сегодня он придёт за ней.

— Приготовиться! — крикнула Леди Баг.

Герои встали в боевые позиции. Это было только начало. Вечер ещё далеко. Но время пошло.

Париж замер. Над крышами, над башнями, над улицами — висела тишина. Не та, что приносит покой, а та, что приходит перед концом. В самом центре парка, где всё и должно было завершиться, стояла Хиноко. Её хвост трепетал на ветру, глаза горели жаром, а в сердце было спокойствие. Пугающее, ясное спокойствие перед последним выбором.

Вокруг — остатки битвы. Рена Руж, Супер-Кот, Карапас, Леди Баг, Веперион и остальные. Все выложились до конца, все держались. Но Тьмокор был слишком стар, слишком сломлен, чтобы его победить силой. Он разросся, охватив полнеба, тьма жила, дышала, шла к ним. И тогда — Хиноко шагнула вперёд.

— Хиноко, нет! — сорвался голос Вепериона.

Она не обернулась. Она уже решила. Иллюзии, что всегда были её силой, рассыпались в свет, и каждый увидел её настоящую суть. Не Хиноко, не героиню, а девочку из будущего, у которой остался один шаг до невозможного.

Она посмотрела на Леди Баг, на Маринетт, та плакала. Тихо, без крика, потому что уже понимала. Рена смотрела на Лину, придерживая Карапаса, по ее губам можно было прочитать, что она просила не делать, то что задумала Лина. Веперион бросился к Хиноко, но было поздно — тьма сомкнулась, поглотила её, затянула, как бездонное море.

Она исчезла. Лина исчезла.

...Но не совсем. Внутри — не было боли, был голос.

— Ты хочешь победить меня? — произнёс Тьмокор. — Уничтожить то, что осталось от меня?

— Нет, — сказала она. — Я хочу остаться собой. Даже если ты — часть меня.

Они стояли в её сознании. Она — вся в искрах, он — весь в бездне. Тьмокор открыл ей прошлое: когда-то он был квами, сильным, добрым. Он хотел создать новый порядок, но его сломали. Они все отвернулись и он стал тем, что есть теперь — одиночеством, болью, искажением.

— Ты не победишь, — прошипел он. — У тебя нет такой силы.

— У меня есть вера, — прошептала она. — И любовь. Я верю в них, даже если исчезну.

В тот момент она сгорела изнутри, вспышкой иллюзий. Тьмокор взвыл, но не от боли, а от освобождения. Он растворился, как дым на ветру. И с ним — она.

Её тело опустилось на землю. Молчаливое, без движения.

— Хиноко?.. — выдохнул Веперион, подбегая. — Он опустился на колени, прижал её к себе, пальцы дрожали. — Пожалуйста, открой глаза, пожалуйста...

Он обнимал её, как будто мог передать ей тепло, но её кожа становилась прозрачной и холодной.  Пламя изнутри — растворяло её во времени. Леди Баг зажала рот ладонью, Супер-кот опустил голову. Все стояли, никто не мог подойти, только Веперион, только он, держал её, не отпуская, даже когда её руки начали исчезать у него в пальцах.

— Не уходи, — прошептал он, не сдерживая слёз. — Пожалуйста...

— Спасибо за всё, — прозвучал её голос в его сознании.

И её не стало.

Но конец — это начало. Правда? 

Она открыла глаза, перед ней расстилались зелёные холмы, залитые мягким золотым светом. Небо было нежно-голубым, ветер — как дыхание мира. Перед ней — стоял он. Мастер, тот кого она встретила в самом начале своего пути, тот кто дал ей надежду.

— Ты хорошо справилась, — мягко сказал он. — Горжусь тобой.

— Где я? — прошептала она.

— Там, где судьба выбирает дорогу. Здесь ты можешь сделать последний шаг.

Он протянул ей две иллюзорные двери.
Одна — покрыта огоньками, знакомыми силуэтами: Лука, Маринетт, их мир.
Вторая — ведёт в её родное время, в семью, в дом, в будущее.

— Если ты вернёшься в своё время, ты больше никогда не увидишь их, но останешься в памяти своей семьи, как будто ничего не было.

— А если останусь?

— Тогда твоя семья тебя забудет. В их мире ты никогда не родилась, никаких фотографий, никаких воспоминаний. Только пустое место за столом, но ты останешься там, где тебя любят. Где ты нужна. Где ты — ты.

Лина смотрела на две дороги. Долго, пальцы дрожали, Но сердце, сердце уже знало ответ

— Я выбираю остаться.

— Почему? - удивленно вскинул брови мастер.

— Потому что впервые я живу не ради будущего, а ради настоящего. —  Она улыбнулась.

Париж. На берегу Сены, спустя несколько дней после победы, Лука сидел с гитарой. Один. Он всё ещё не мог забыть её прикосновений, её смеха. Её, исчезающей у него на руках.

И вдруг — голос, который Лука совсем не ожидал услышать, тот который давал ему сил, тот который он думал, что потерял.

— Неужели ты думал, что я исчезну навсегда?

Он обернулся и она стояла там. Без костюма, в своём пальто и с огоньком в глазах.

— Лина?— прошептал он, боясь дышать.

— Навсегда это скучно. — она улыбнулась и распахнула объятия.

Он бросился к ней. Сжал её так крепко, как только мог.

— Ты выбрала нас

— Я выбрала тебя, — ответила она. — Каждый раз буду выбирать. Всегда.