Павшие

 После трех разогревочных песен они окончательно влились в новый ритм: конец песни; радость бурным овациям; небольшой монолог или диалог, в конце которого один из них начинал как-бы пропевать первые строчки песни; снова довольные возгласы. Рома и Саша, чтобы не находиться в стороне тоже старались вливаться в этот новый ритм, вставляя свои монологи.

- Понимаю, понимаю, вы все хотите поговорить, но дайте мне тоже кое-что вам сказать! В следующие выходные концерта в ДК не будет, - вышел Рома вперед, выхватывая из рук Тима микрофон. Своим появлением на переднем плане парень вызвал неимоверно громкий вскрик самых ярых его фанаток, а если прислушаться, то, кажется, кто-то только что заявил, что хочет от него сына.

Улыбнувшись подобной реакции, Рома довольно кивнул, продолжая свой театр одного актера:

- Но не спешите расстраиваться! Мы обязательно к вам вернемся через месяц, просто нам нужен небольшой отдых. Да и инструменты нам бы обновить, как думаете? - подойдя к Тимофею, парень, пользуясь их разницей в росте, положил руку ему на плечо, немного опираясь на него, скрещивая ноги, перенося центр тяжести. - Может нам заменить Тима на какого-нибудь более привлекательного пианиста? - зал бурно запротестовал, а Тим сверкнул на друга глазами, как бы говоря: «Понял? Меня тут любят».

Выхватив у друга микрофон и скидывая его большую руку со своего плеча, Тим спросил у зала:

- А что, может быть нам и вправду нужна замена в команде. Что скажешь, Рома, не хочешь поменяться со мной местами? Например, спеть следующую песню?

Тут в разговор вмешался Сашка, проводя рукой между парнями, как будто бы разнимая их, хотя они совсем и не ссорились.

- Ой, Тим, а можно я спою следующую песню? Давно хотел побывать на твоем месте: отношения с красоткой; собственная квартира; побывать заграницей. Это все сложно воплотить в жизнь, но знаешь, спеть какую-нибудь песню я все-таки смогу! Тем более я знаю одну, которая тебе, надеюсь понравится.

Набрав побольше воздуха в грудь и прикрыв глаза, он запел, тотчас же поднимая зал на уши:

На каменном обрыве гибнет свет

И вот уже Луны тот блеск совсем невиден.

А мы с тобой вдвоем над пропастью во ржи

Где каждому судьба дает надежду.

Тим ошарашено посмотрел на Сашку, который, разом заработав у публики признание, начал петь, да так чисто, что ему бы позавидовали любые певцы и певицы.

Пока Тимофей словно обухом оглушенный стоял у края сцены, Рома вернулся к барабанной установке, предварительно оттащив его за кулисы, говоря взглядом: «Прости, но все объяснения позже». Перед выходом он аккуратно вытянул из руки Тима микрофон, чуть ли не бегом возвращаясь в зал.

Акустика, медленно окутывала слух, лаская невероятно красивой, но такой же грустной мелодией, - сразу видно руку профессионала. Было совершенно очевидно кто был композитором данной мелодии, тем более что в их команде кроме него и Сашки никто инструментал не пишет. Тим слышит ее вообще впервые.

После совсем коротенького проигрыша, буквально в четыре такта, Тимофей услышал голос Маши, невольно замирая от его силы и красоты.

Ты был так близок, что коснуться мог,

Сказав мне о любви всего лишь слово.

Но, к сожаленью, скверный был итог:

На чувствах ты сыграл, и был доволен.

Настала тишина, в которой прячась,

Моя к тебе все плещется тоска.

Я руку протяну, напрасно, знаю.

Коснуться мне тебя уж не судьба.

Обида сковывала сердце и душу, а по венам теперь бежала ледяная кровь, замораживая все: мысли, чувства, эмоции. Может бросить все и уйти? Но это будет совершенно трусливый поступок, какой-то бабский, совсем в духе Маши, но не его.

Припев, который, судя по всему, они не будут петь вместе, слился с куплетом.

На каменном обрыве гибнет свет

И вот уже Луны тот блеск совсем невиден.

А мы с тобой вдвоем над пропастью во ржи

Где каждому судьба дает надежду.

- Я бы ни за что не поставил припев в этом месте. На худой конец его должен был петь Саша. - зло буркнул себе под нос Тим, пиная не вовремя попавшийся под горячую руку, а точнее ногу, табурет. С грохотом упав с лестницы, попутно громко ударяясь о ступеньки, он приземлился не совсем мягко, потеряв по пути ножку.

Шипя от обиды непонятно на кого, Тим, на зло в первую очередь Сашке и Маше, вслушивался в слова, чтобы потом как следует раскритиковать их, давая понять, что без него они совершенно не способны на нормальный текст и прочее.

Ему стало любопытно, как на это все реагирует зал. Подойдя к стенке, к которой были отодвинуты тяжелые ткани занавеса, он аккуратно выглянул, приоткрывая их. Увиденное потрясло его до глубины души: тысячи фонариков, зажигалок и рук, мерно раскачивающиеся из стороны в сторону. Тимофея мигом съела зависть, оставляя в горле неприятный осадок. Это ему должны были светить фонарями, это он должен был купаться в такой нежной любви фанатов, это для него была написана эта песня. А теперь в этом всем купается Сашка, забирая таким образом всю любовь и признание фанатов. Не справедливо, совершенно не справедливо.

После длинного, на удивление, проигрыша, Саша снова запел, встрепенув в груди Тима невольную гордость за друга и за то, что тот, похоже, все-таки научился петь.

Как от меня сегодня далека,

Твоя рука, что раньше согревала.

Боюсь, что ты теперь нежна,

К тому, о ком ночами так мечтала.

И я сижу, стараясь осознать,

Понять, к чему я так не весел.

Пусть не угоден для тебя, но все же знай:

Моя любовь хранит твои куплеты.

Глаза у Тима округлились, понимая, в чем смысл песни. В груди резко заворочался гнев, находя выход через обвинения и прочие недостойные мелочи:

- Это что, ты обо мне песни пишешь? Тоже мне друг! Это не ты должен петь, а я! - гнев, выходя из-под контроля обрушился поочередно на еще один табурет, стол для вещей и верхнюю одежду. Все это теперь составляло компанию табурету без ножки, покоясь в темноте лестницы.

После такого же короткого проигрыша, - четыре такта, - Маша нежным шепотом, которым она, бывало, переговаривалась с ним после бурной ночи вместе, протянула:

Моя любовь хранит твои куплеты.

Два такта и Саша точно так же прошептал, окончательно поднимая зал на уши:

Коснуться мне тебя уж не судьба.

***

- Тим, ну куда ты, подожди! Давай я тебе все объясню. - Сашка бежал за ним по темному коридору ДК, пытаясь нагнать быстроходного друга.

После этой выходки с песней, Тим, словно совершенно ничего не произошло, вернулся на сцену, принимая из рук Сашки свой микрофон. Пусть изнутри его просто распирало: хотелось ударить Сашку изо вей силы, припечатывая того кулаком к полу, обязательно сломав при этом другу нос, но он же профессионал, а потому держал все свои эмоции в узде, откладывая разбирательства на потом.

И вот, выскочив из-за кулис в темный коридор, он решил для начала сходить в туалет, чтобы умыться и остудить свой пыл. Сашка все-таки друг, а друга бить не хотелось.

Окатив себя ледяной водой, Тим посмотрел в зеркало. На него смотрела пара сверкающих синих глаз, в которых плескались эмоции, так и не смевшие найти выход. Засунув голову под кран и обмыв руки по локоть, он все-таки выключил воду, отталкиваясь от края раковины.

Развернувшись, Тим резко врезался в кого-то, тут же отступая на шаг назад, скомкано бормоча извинения.

- Не ожидал, что встретимся в подобном месте. - низкий голос заставил Тима замереть, не поднимая глаз. - Неужели вам удалось найти свободное окно, чтобы втиснуть свой концерт? Не ожидал я такого промаха, конечно, но обещаю тебе: впредь такого не повторится.

Тим внутренне похолодел, от чего-то не решаясь оторвать глаза от пола, чтобы посмотреть на собеседника, который явно был враждебно настроен против его группы или него самого.

- Что тебе нужно? - бросил он, стараясь чтоб голос не дрогнул от накопившихся за этот час эмоций.

- Мне? - Жора гулко засмеялся, возможно, даже качая головой. - Ничего мне от тебя не нужно, Тимофей. Я хочу только что бы ты понял, - ты сам совершенно ничего не можешь. Тебе нужна поддержка со стороны, моя поддержка.

- Засунь себе эту поддержку знаешь куда?

Несмотря на то, что у Тима и Жоры в последнее время были «совместные дела», они так и не начали общаться. После того случая в «Зале славы» Тим, затаив обиду работал только с Богданом, получая задания через него. Жора тоже никак не выходил на контакт, ровно так же, как и Тим, который посчитал что извиняться первым - выше его достоинства.

- Посмотрим, как ты запоешь через месяц, когда не сможешь найти никакого места для своих ребят. Я понимаю, что это ваше хобби, но и ты должен понимать, что для того же Ромы это хобби - половина его жизни. Кем они тебя будут считать, если ты не сможешь им помочь?

- Так это из-за тебя у нас проблемы с графиком? - Тим не верил своим ушам. Жора сейчас в открытую ему угрожал, пытаясь надавить на него. - Какого черта, Жора? Что я тебе сделал, что ты решил нам всем нагадить?

- Ты - нечего, но вот только дружок твой, Саша, совершенно не умеет следить за своим языком. Сидел, угрожал мне, говорил, что может на меня настучать. Это все, конечно, просто впрыск в воду, но знаешь, - совершенно не приятно. Тем более что ты, вместо того чтобы его остановить, начал ему поддакивать, словно не знаешь, что со мной нельзя так поступать, Тимофей. - Жора, положив свою руку Тиму на плечо, наклонился, прошептав на ухо: - В следующий раз хорошенько подумай, с кем тебе выгодней дружить: с сопляком-пустословом, который «что-то про тебя знает», или с тем, кто имеет хоть какое-то влияние и связи.

Похлопав парня по плечу, Жора отошел от него. Шаги, отражаясь от стен, резко прекратились, а до Тим долетел полный уверенности и веса голос:

- Не смей мне переходить дорогу, Тимофей. Ты же не хочешь, чтобы твои друзья остались без чего-то важного для них? Например, без работы, которую только-только нашли, учебы, благодаря которой можно добиться в будущем неплохой работы и положения в обществе, или жизни, на худой конец. Один неверный шаг, Тимофей, лишь один.

Закончив, Жора вышел, даже не попрощавшись, оставляя Тимофея все так же тупо смотреть в пол.