конец?
В комнате пахло пересохшим алкоголем и кожей, пропитанной ночью. Солнце упиралось лучами в окно, разбивалось о плотные шторы, но всё равно пробиралось внутрь, вытаскивая из темноты очертания тел, спутанных в одно.
Первой открыла глаза Виолета. Голова будто была набита гравием, всё вокруг дрожало на грани рвоты и воспоминаний. Она не двигалась - только смотрела в потолок, пытаясь нащупать, что за вчерашний вечер следует отпустить, а что принять.
Он дышал рядом - ровно, спокойно. Её лоб почти касался его шеи. Рука всё ещё лежала на его груди, но она аккуратно убрала её, будто извинялась за свою наглость. И тут же холод наполнил всё тело.
Вставать не хотелось, но оставаться рядом было куда хуже.
Она поднялась, натянула первое, что попалось - кажется, вчерашнюю футболку - и прошла в ванную. Каждый шаг отдавался гулом в черепе. В зеркале отражалась она - с серыми тенями под глазами, растрёпанными волосами и каким-то не своим выражением лица. Ни слова, ни эмоции - просто пустота и бесконечное: что дальше?
В комнате он уже проснулся. Сидел, свесив ноги с кровати, упёршись локтями в колени, глядя в пол. Между ними снова легла тишина. Густая, тягучая, непреодолимая.
Никто не начал разговор. Не было даже неловкой попытки пошутить. Оба будто знали - любое слово будет либо недостаточным, либо слишком острым. Лучше промолчать.
Он прошёл мимо неё в ванную, слегка задев плечом. Она не повернулась.
Сборы были механическими. Никто не спросил, как ты, никто не сказал «поехали», никто не вспомнил ни вчера, ни завтра. Только чемоданы, куртки, холодные бутылки воды и две парные тени, выцветшие от бессонной ночи.
На ресепшене они почти не стояли вместе. Всё происходило так, будто они просто оказались в одном городе по странной случайности. Он курил у выхода, она листала телефон, глядя в экран, не читая ни слова.
Такси приехало тихо. Водитель выдохнул через нос, глядя на них в зеркало заднего вида - не пара, не друзья, не чужие. Просто двое в глухом похмельном молчании.
Поезд отходил через сорок минут. Они сидели на скамейке у второго пути, оба в солнцезащитных очках, несмотря на утреннюю тень. Голова болела так, как будто в висках кто-то стучал палкой. Желудок тихо протестовал.
Когда объявили посадку, они встали синхронно. В вагоне попался двухместный купе-салон. Без слов она опустила чемодан на верхнюю полку и села у окна. Он сел напротив, сунув рюкзак под сиденье. Закрытая дверь купе сделала тишину ещё громче.
Виолета прижималась лбом к прохладному стеклу. Снаружи пейзаж тянулся лениво: станции, деревья, забытые дачи. Всё будто растворялось, как и слова, которые не сказали. Его голос она слышала в голове, но он молчал. Её губы ещё помнили его поцелуй, но она молчала.
Иногда он смотрел на неё, но отворачивался раньше, чем она могла это поймать. Пальцы постукивали по колену. Один раз он уже открыл рот, будто хотел что-то сказать, но только вдохнул и снова замолчал.
Им обоим было стыдно - и одновременно почему-то тепло. В груди что-то клокотало, но ни один из них не решался поджечь это заново. Они не договаривались, что не будут обсуждать ночь. Просто... не могли. Пока - не могли.
Когда проводница принесла чай, он взял себе. Ей он предложил жестом, она покачала головой. Он выдохнул, посмотрел в окно и, наконец, сказал:
- Всё нормально?
Она ответила не сразу. Не обернулась.
- Да, - тихо. - Просто голова болит.
Он кивнул. Они снова замолчали.
Так прошли часы пути. Два чужих человека с общим вчера. Два близких тела с холодными руками. Две души, боящиеся собственного «да» и не готовые к «нет».
---
Поезд ехал медленно - как будто сам тянул момент их прибытия, не желая выпускать из своих стен двоих, что даже разговаривать уже разучились. За окном мелькали окраины Москвы, серые, ранние, липкие от жары и запоздалого летнего утра. В купе было тихо. Виолета сидела у окна, прижавшись щекой к стеклу, как будто там, снаружи, могла найти что-то яснее, чем внутри себя.
Он молчал. Просто сидел рядом, чуть привалившись к двери, со всё тем же отрешённым выражением лица. Вчера казалось - ближе уже некуда. Сегодня - дальше не придумаешь.
Проехали мост, длинный, знакомый. Потом ещё один поворот. Стало понятно: скоро Москва. Скоро - всё.
И вот - вокзал. Много людей, спешащих, гудящих, кто-то с кофе, кто-то с чемоданами, кто-то, как и они, просто тихо шёл сквозь толпу, не узнавая себя. Руки держались отдельно. Плечи не касались друг друга.
Утро было холодное, на удивление. Не по погоде - по ощущениям. Они не обсудили ни вчерашний вечер, ни объятия, ни поцелуи, ни мягкое тепло чужого тела, так точно врезавшееся в память. Словно этого не было. Словно не они. Словно другой сон, чужая пьянка, не их любовь.
Оба выглядели плохо - опухшие веки, покрасневшие глаза, мутная усталость на лицах. Виолета накинула капюшон, спряталась. Он шёл рядом, с рюкзаком через одно плечо, неся свой ступор как броню.
Она закусила губу. Смотрела в окно, будто там будет ответ. Он смотрел в никуда, зарывшись в наушники, которые даже не были включены.
Виолета не выдержала. Она медленно повернулась, не глядя прямо, будто в пространство между ними:
- Через три дня... концерт... ты же справишься без меня? - голос тихий, будто боялась сломать хрупкое равновесие.
Он чуть дернулся, но не сразу ответил:
- Наверно. - сухо, просто. Потом всё же добавил, мягче: - Думаю, да.
Виолета кивнула, глядя себе на колени:
- Там же всё будет - организаторы, площадка, ребята. Всё будет нормально...
Он не ответил. И не кивнул. И не улыбнулся.
Молчание потянулось ещё на пару станций.
Когда поезд остановился, оба встали синхронно, но всё ещё словно на разных орбитах. Она держала в руках свою сумку, тяжёлую не весом, а воспоминаниями. Он - зевнул и потянулся, избегая взгляда.
Они вышли на платформу. Вокзал встретил столичной суетой, грубостью шума, жарой асфальта. Вдруг стало ясно: сейчас - и всё.
- Ну... - начал он. И запнулся. - Я, наверное, поеду...
- Конечно, - прервала она. - Я тоже. Мне туда.
Они оба вызвали такси. В разные стороны. Виолета стояла чуть поодаль, когда его машина подъехала первой. Он бросил взгляд - почти виноватый, почти беспомощный.
- Ладно. Пока, Виолета...
- Пока, - тихо, глядя куда-то мимо него.
Он открыл дверь. Задержался. На миг показалось, что скажет что-то важное. Но не сказал. Просто сел и уехал.
Её такси прибыло минут через пять. За это время она не пошевелилась. Только стояла, как будто вросла в бетон платформы. Когда шагнула к машине, резко подул ветер, смахнув слезу, которая покатилась по щеке.
Она не вытирала её. Просто села в салон, тихо сказала адрес и отвернулась к окну.
И поняла: она не смогла его отпустить. Не разобрала. Не избавилась. Не освободилась.
Наоборот - полюбила сильнее. Глупее. Глубже. Бессмысленнее.
А ведь может быть... это была их последняя встреча.