7
Двигатель бесшумно завёлся. Азат плавно тронулся с места, и массивный Гелендваген выехал на ночные улицы. Мимо мелькали огни города, размытые в цветные полосы через лобовое стекло. Музыка в салоне была тихой, но ощутимой – глубокие басы и расслабленный бит, который, кажется, был частью его самого. Это была не та какофония из клуба, а что-то более интимное, обволакивающее.
Я чувствовала, как пьянящая усталость накрывает меня с головой. Веки тяжелели, сознание плыло. Я боролась со сном, но это было бесполезно. Комфорт дорогого сиденья, мягкое покачивание машины и приглушенный звук музыки действовали как колыбельная. Я могла бы заснуть прямо здесь, прямо сейчас, посреди незнакомого города, в машине человека, которого я терпеть не могла.
Но алкоголь, как это часто бывает, прежде чем усыпить, решил развязать мне язык. Голос Азата, тихий и ровный, вдруг прозвучал где-то издалека.
«Куда едем, Мелисса? Адрес назови». Я попыталась сфокусироваться, но его лицо, освещенное приборной панелью, расплывалось. «Адрес...» — пробормотала я. «Какой адрес? Ты... ты и так знаешь, где я живу. Ты же... ты же все знаешь, да?» Я почувствовала, как на меня накатывает волна обиды, и она была сильнее, чем когда-либо, усиленная выпитым.
«Ты... ты невыносим, Азат. Просто невыносим», — начала я, и каждое слово, кажется, обретало какой-то нездоровый вес, который я несла в себе весь день. Он ничего не ответил. Просто продолжил вести машину, его профиль оставался непроницаемым. Лишь краешек его губ слегка дрогнул.
«Вот так всегда, — продолжала я, с трудом ворочая языком. — Ты приходишь, когда тебе вздумается. Делаешь вид, что ничего не понимаешь. А потом... потом смотришь на меня с этой своей усмешкой. Думаешь, это смешно? Думаешь, мне это нравится?» Я поймала его взгляд в зеркале заднего вида. Его глаза были темными, но в них мелькнул какой-то отблеск. Интерес? Забава? Я не могла разобрать.
«Я... я работаю. Я стараюсь. А ты... ты просто... Такой... такой весь таинственный. С этой своей космической грустью. Что это вообще такое? Что, черт возьми, это значит, космическая грусть?» Мой голос слегка повысился, и я, кажется, стукнула кулаком по сиденью. Мягко. Совсем не так, как хотела.
«Ты... ты специально. Специально выводишь меня из себя. Наслаждаешься, да? Наслаждаешься тем, как я злюсь. Думаешь, что я... что я маленькая девочка, которая не понимает ничего в музыке. А я... я ведь знаю. Я всё знаю!» Слёзы подступили к глазам. Или это просто алкоголь так действовал? Я не могла сказать точно. Я лишь чувствовала, как весь гнев, всё разочарование, все бессонные ночи и его ехидные ухмылки вырываются наружу. «Появляешься из ниоткуда. Никто не знает, чего ты хочешь. Что ты задумал? Хочешь разрушить мой проект? Мою карьеру? Почему ты это делаешь, Азат?» Я замолчала, тяжело дыша. Слез не было, но голос дрожал. Он всё ещё молчал, но я чувствовала его присутствие, его внимание. Машина замедлила ход, проезжая мимо какого-то парка, освещенного тусклыми фонарями. «Успокоилась?» — наконец спросил он, и в его голосе прозвучало нечто, что могло быть насмешкой, а могло быть и... чем-то другим. «Нет!» — выкрикнула я, хотя на самом деле чувствовала, как силы оставляют меня.
«Я никогда не успокоюсь, когда ты рядом. Я... я ненавижу тебя, Азат. Ненавижу твою самоуверенность, твою наглость, твою... твою чертову загадочность!» Я закрыла глаза, откинувшись на спинку сиденья. Темнота за окном поглощала меня. Его слова о том, что он "не любит, когда к моим людям пристают", эхом отдавались в голове, смешиваясь с моими пьяными обвинениями. Чего он хотел? Зачем он меня подвез? Это было за пределами моего понимания, за пределами моего упорядоченного мира. Я ненавидела его, но прямо сейчас, в его черном Гелендвагене, посреди ночного города, я чувствовала себя странно... защищенной. И это бесило меня еще больше. Я рванулась вперёд, чтобы открыть дверь. Моя рука скользнула по холодной кожаной обивке, нащупывая ручку. Я дернула её. Раз, другой. Ничего. Дверь оставалась запертой.
«Заперто», — раздался его голос. Спокойно, без какого-либо оттенка триумфа, просто констатация факта.
Я обернулась. Азат по-прежнему вел машину, его взгляд был прикован к дороге. Лишь лёгкая ухмылка вновь тронула его губы.
«Открой!» — прохрипела я, снова дергая ручку, но теперь уже с каким-то отчаянием. Мои пальцы, казалось, отказывались слушаться. Я чувствовала себя такой нелепой, такой жалкой.
«Мелисса, ты дома через пять минут. Зачем тебе выходить посреди трассы?» — спросил он, и в его голосе теперь явственно прозвучала насмешка.
Я попыталась что-то ответить, возразить, но слова застряли в горле. Вся энергия внезапно покинула меня. Голова, казалось, превратилась в камень, и я почувствовала, как мозг отключается. Звуки города, шум двигателя, его голос – всё это смешалось в один глухой гул, который медленно растворялся.
Мои веки окончательно опустились. Я не могла сопротивляться. Внутренний мир Мелиссы, с его строгим порядком и контролем, рушился, погружаясь в алкогольный туман. Я не понимала, где мы, куда едем, что происходит. Не понимала, кто я. Только лишь смутное ощущение его присутствия, его запаха.
Последнее, что я почувствовала, прежде чем окончательно провалиться в забытье, это мягкий толчок, когда машина остановилась. И его взгляд. Я не видела его, но *чувствовала*, как он смотрит на меня.