5.
Соню рвёт в туалете. Молюсь всем богам, чтобы она запачкалась, и это уменьшило бы ее шансы оказаться изнасилованной.
— Как только она выйдет, мы уходим! — почти грубо отвечаю я Глебу.
Но она не выходит. Гриша выносит её без сознания.
И как она успела так надраться? Господи…
— Наверное, травка не пошла, — пожимает плечами Гриша.
Точно. Это были не сигареты. Они курили здесь наркотики. Несмотря на то, что Глеб совсем недавно вышел из рехаба. Какая же мерзость.
Смотрю на остальных. Как раз в этот момент «музыкантша-бухгалтерша» сладко затягивается косячком.
— Пожалуйста, можно мы пойдем?
— А твоя очаровательная подружка сможет идти? — усмехается Гриша, глядя на обмякшее тело в своих руках.
Соню укладывают в одну из спален. Она стекает из рук Гриши на постель, словно тряпичная кукла. Сажусь рядом, вцепляюсь в ее руку.
— Сонечка, милая, вставай. Пожалуйста, Сонь, — наклоняюсь, мягко трясу. Паника начинает захлестывать, в горле застревает ком. Я совсем не хочу оставаться здесь на ночь. Я бы могла отволочь её в такси, если бы она чуть-чуть помогла мне. Но Соня лишь мерно сопит, ни на что не реагируя.
Я ничего не могу сделать, кроме одного — умолять.
Встаю, поворачиваюсь к Грише. Он выглядит таким светлым и добрым, что по нему и не скажешь, что он наркоман, а его друзья уроды.
— Пожалуйста, не обижайте её… Не трогайте её…
— Малыш, ты чего? — Гриша расплывается в широкой улыбке, делает шаг и… внезапно обнимает, прижав к себе так тесно, что я начинаю задыхаться от еще большей паники. Я не справлюсь, если он решит свернуть мне шею. А еще в таком положении я не вижу, что в этот момент делает Глеб и где он вообще.
— Он изнасилует её, — отчаянно всхлипываю я, — он специально ее споил.
Гриша заливисто смеется и отпускает меня. Я тут же отстраняюсь. Вижу Глеба. Слишком близко. Даже не заметила, как он подкрался. На Соню он не смотрит, и от сердца отлегает.
За то внимательно глядит на меня.
— Вот что значит «хреновая репутация», — продолжает хохотать Гриша, — Ну, в таком случае, чтобы тебе было спокойнее, давай уведем этого монстра отсюда, да, малыш? А красавица пусть пока поспит.
Они оба выходят. Дрожа, следую за ними. Плотно закрываю дверь спальни, в которой остается спящая Соня. За это время значительная часть гостей разошлась. Остались лишь мы, те две девочки, которые, видимо, не теряют надежду оказаться в группе, и еще один парень из группы. Кажется, его зовут Данил. Гриша садится к ним. Я тоже собираюсь, но меня толкают сзади, и, будто в трансе, я направляюсь в сторону, в которую меня увлекают.
Мы оказываемся на кухне. Вдвоем.
— А Гриша? — мямлю я, чувствуя страх. Ладони потеют. Он закрывает дверь и становится напротив, смотрит. Думает. Над чем?
В конце концов, всё не так плохо, потому что этот человек, по крайней мере, не в одной комнате с Соней, которая не сможет себя защитить. Не сможет, например, укусить или ударить ногой, схватить за волосы, заорать так, что услышат все соседи… Но всё это могу сделать трезвая я.
Кухня светлая и большая, как и все комнаты в этой квартире, поэтому, когда я теснюсь к подоконнику, пока Глеб продолжает стоять у двери, мы оказываемся достаточно далеко друг от друга. На нем те же самые темные джинсы, что и на концерте, но верх другой: темная футболка и серая толстовка сверху. Волосы так же растрепаны, лицо уставшее и вымотанное. Глаза… нечитаемые. Я никогда не видела таких черных глаз. Два мутных оникса, за которыми словно бы нет души. Квинтэссенция всего отталкивающего.
Он отстраняется от закрытой двери и медленными шагами направляется ко мне, заставляя всю поджаться. Будь моя воля, я бы слилась с этим подоконником, или провалилась бы на нижний этаж. Легкие набирают воздуха.
Пусть попробует хоть дернуться, я закричу так, что его перепонки взорвутся.
Словно читая мысли, он не делает резких движений, приближаясь плавно. И вдруг шепчет:
— Извини, что пугаю тебя.
Я замираю в полном непонимании.
— Ч-что?..