Komorebi

Тэхен заставляет Моми лечь на кровать, нависая сверху. Он неотрывно целует её, вслушивается в чужое дыхание, носом втягивает ненавязчивый аромат шампуня и духов. На его шее нежные, девичьи руки, которые притягивают еще ближе, пальцами зарываясь в спутанные волосы. Тэхен упирается ладонями о кровать, чувствуя, как она прогибается под весом двоих, и сглатывает, когда Моми отрывается и смотрит на него так, будто он – самое чудесное, что она когда-либо видела.

Ладонями гладит его лицо, большим пальцем касается нижней губы, пока закусывает собственную. Трогает брови, ведет линию от уха к подбородку, будто рисует, будто лепит из золотой глины.

— Ты такой красивый.

— Ты уже это говорила, — шепчет Тэхен и целует кисть.

— Буду говорить, пока ты сам не признаешь.

— Не надо, — он опускает к её шее, мягко-мягко целует, идет ниже к открытой коже. — Не говори. Слушай.

Моми кивает, нервно трется коленкой о коленку, глубоко дышит и закрывает глаза.

Тэхен сжимает пальцами постельное, шумит тканями, обдает горячим дыханием холодную кожу. Стягивает с Моми рубашку, длинными пальцами касается топа, переступает через собственную нерешительность и снимает.

Сердце сейчас вырвется наружу. Тэхен вообще не помнит, когда в последний раз слушал тихий, размеренный ритм. Постоянно хаос из-за неё.

Моми лишь слегка смущается, но не прикрывается. Волнуется, моргает, следит за глазами Тэхена, который облизывает губы и очень аккуратно сжимает ладонями открытую грудь.

Вау. Так... приятно. Такая упругая, мягкая, такая... нежная.

Сжимает и сжимает, чувствуя, как заново возбуждается, но тело еще не отошло от прошлого раза. Чувствует себя извращенцем, наслаждаясь тем, что ласкает девичью грудь, но...

Те звуки, которые издает Моми – прекрасные. Она сама подставляется, слабо стонет, пальцами сжимает простыни.

Тэхену так хочется коснуться языком. Просто до невозможности зудит.

Она ведь сказала не останавливаться. Ей должно понравиться, она... может стонать еще громче.

Тэхен наклоняется, проводит языком и чувствует, как Моми дергается. Обхватывает губами, посасывает и сам не сдерживает тихого мычания. Почему он получает от этого настолько много удовольствия? Почему? Он всего лишь ласкает её, всего лишь слушает, как она сходит с ума, и с каждой секундой становится всё напористее и напористее.

Прикусывает, дразнит кончиком языка, увлажняет собственными слюнями и переходит вправо, не упуская возможности коснуться губами ложбинки и оставить легкий поцелуй.

Моми дергает тазом. Тэхен тоже.

Черт.

Рукой опускается вниз, не думая. В какой-то момент, он полагается на собственное чутье, собственные желания.

Больше всего хочется сделать ей так же приятно, чтобы она ощутила то же, что и Тэхен. Хочется увидеть, как она дрожит, почувствовать её удовольствие, утопиться в нем, оглохнуть.

Расстегивает пуговки на брюках, тянет змейку вниз, отрывается, чтобы стянуть с Моми всё, что осталось. Замечает, что сам действует несколько торопливо, несдержанно, как будто ему не терпится приступить к самому главному лакомству, как будто он сдохнет, если не попробует Моми везде.

Гладит талию, бедра, ноги. Без одежды она еще красивее. Необыкновенный музыкальный инструмент, стройный, гибкий, мелодичный, громкий.

Тэхен наклоняется, чтобы поцеловать в губы, чтобы словить её дыхание. Он не может сдержать улыбки, не может не ощущать, как ей хорошо, и ведь дело в нем. Тэхен делает так, что она буквально скулит, что она извивается под ним, что она дрожит от любого контакта.

Опускается поцелуями ниже, ниже, еще ниже, ладонями раздвигает её ноги. Облизывает губы, сглатывает и не знает, правильно ли он поступает, но он не может остановиться. Хочется испробовать, узнать, почувствовать.

— Тэхен, — шепчет так, будто хочет остановить, но от этого тона, от этого голоса, от этих нот он будто срывается и проходится языком вдоль.

Бо-же. То, как Моми вздрогнула, как втянула в себя воздух... нужно еще, хочется еще послушать.

Тэхен повторяет, чувствуя, какая же она мокрая. Водит языком, надавливает, сглатывает, хмурится, закрывая глаза. Понимает, где ей приятнее всего, и старается, чтобы она стонала всё громче и громче.

Моми сгибает ноги в коленях, закрывает рот рукой, чтобы быть тише. Как же жаль, что нельзя посмотреть на неё со стороны. Она настолько очаровательно стонет, издает такие милые звуки.

Хочется продолжить, хочется проникнуть внутрь, но Тэхен сомневается, что он сможет сделать так, как надо, и в какой-то момент Моми его останавливает, хватая за волосы. Сначала приходит страх, что он сделал что-то не так, что он причинил ей боль, когда укусил, но как только он поднимает глаза и смотрит на возбужденную, совсем другую Момиджи, то взгляд меняется.

— Можешь... лечь на спину? — хрипит, сглатывает, волнуется.

Тэхен кивает. Он сделает всё, что она попросит.

Меняются местами. Теперь она сверху. Теперь он смотрит на неё с совершенно другого ракурса, и это так... великолепно.

Свет от уличного фонаря пробивается сквозь шторы, падая светлыми полосками на оголенное тело. Тэхен не может оторваться, смотрит на неё жадно, боясь упустить малейшее движение.

Но Моми не позволяет ему просто лежать и смотреть. Она садится так, что нога Тэхена оказывается между её, опускается и...

Трется.

Она трется о него.

Руками упирается в грудь, тем самым прижимая. Волосы свисают, Моми смотрит прямо в глаза, закусывает губы, выглядит так, будто сейчас заплачет, но Тэхен чувствует всем своим телом, как же ей хорошо.

Моми наклоняется, чтобы поцеловать, но Тэхен так резко притягивает к себе, сам давит ногой, чувствуя, сколько же на ней влаги. Ладонями обхватывает её бедра, начинает управлять ею, понимая, чего она добивается.

Мягко мычит в губы, зная, что ей нравится, что она хочет как можно больше Тэхена. Кусает, облизывает, дышит, смотрит в глаза, лбом прижавшись к её.

Хочет увидеть всё.

— Тэхен..., — стонет, и от одного имени всё внутри переворачивается.

— Да?

— Тэхен, я...

— Моми, — он целует шею, оставляет засос, практически не соображая, что делает. — Моми, — шепчет на ухо, и она дрожит.

— Черт...

Она шипит, сглатывает, трясется, стонет. Ноги напряжены, руки слабеют, она опускается всем телом на Тэхена, утыкается носом в его плечо, не в силах наглотаться воздуха.

Такая горячая, такая... доступная. С ней можно сделать всё, что захочется. Открытая, искренняя, прекрасная.

Тэхен не знал, что это так приятно. Не знал, что интим может быть таким шелковистым, таким сладким. Всё, что он видел, читал, слышал. Всё не то, ведь это не с любимым человеком, не с тем, кого целовал под дождем, кого увидел совсем случайно, от кого принял Киндер Сюрприз.

Сердце так стучит. Тэхену хочется столько всего сказать, но у него будто сдавливает горло. Эмоции так засели, требуя выхода, но он всё еще не может, не знает...

Моми ложится рядом, на бок. Тэхен поворачивается к ней лицом, наблюдая, как у неё блестят глаза, как она улыбается. Выглядит счастливой, довольной, немного удивленной.

— Может... может это не то, что стоит говорить сразу после того, как мы мастурбировали друг другу, — хрипит Моми, — но... как для первого раза, ты очень... очень... умелый.

Тэхен ухмыляется, гладит по щеке, вздыхает и просто рассматривает её.

— Я старался.

— Я бы еще раз повторила. Но серьезней, — решительно говорит, и прямо видно, как у неё от предвкушения открывается второе дыхание. — На камеру. Вдвоем. Только мы. Вместе.

— На камеру? — хмурится, не понимая, к чему она клонит, но Моми выглядит очень воодушевленной.

— Хочу запечатлеть твоё лицо, тебя, ведь ты... ты..., — аж задыхается.

— Моми, — тихо произносит, пододвигается ближе и пальцами проходится по плечу, руке, талии. — Не забывай и о себе. Я бы смотрел на тебя вечно, зная, что в твоих глазах темнеет из-за меня. Я бы слушал, как ты называешь меня по имени, как ты шепчешь и...

— Хватит, — резко закрывает его рот, а затем опускает глаза. Тэхен еще не видел, чтобы она так краснела. — Ты..., — она сглатывает, переворачивается на спину, смотрит в потолок и вздыхает.

— Я... что-то не то сказал?

— Нет-нет! Тэхен, ты... ты говорил, что тебе сложно рассказывать чувства, а сейчас ты говоришь настолько романтичные, теплые вещи, что я не могу остановить себя, не могу вести себя, как здравомыслящий человек, — облизывает губы и поворачивает к нему... влюбленный взгляд. — Я не хочу, чтобы ты думал, что я с тобой только из-за внешности. Я схожу с ума от всего тебя, от того, какой ты необычный, не такой, как остальные. В тебе столько всего, что я не уверена, что мне хватит пленки, чтобы раскрыть твою сущность, — говорит вновь слишком быстро, вновь выглядит, как та, кто создает настоящее, трогающее за душу искусство. — Я, вроде, никогда ничего не держу в себе, но... ты настолько сильно влияешь на меня, что я путаюсь, что я... не понимаю, что происходит, и единственное, что я хочу делать – снимать тебя, трогать тебя, любить тебя и просто вместе исследовать, и...

— Что?

Тэхен привстает на локте, смотрит на Моми, которая, видимо, и сама не до конца поняла, что сказала, но после недолгого молчания, закрывает рот и сглатывает.

Черт. Наверное, он опять слишком погорячился. Придает слишком много значения обыкновенному слову, слишком зацикливается и выглядит, как совсем глупый ребенок и...

— Да, Тэхен. Я влюбилась в тебя.

Моми улыбается, тянется к шокированному Тэхену, который, кажется, не умеет дышать. Она целует его, заваливает обратно на кровать, будто пытается привести в чувство, предугадывая реакцию.

Влюбилась. Кто-то... влюбился в Тэхена? В того самого неуверенного в себе, нежного мальчика Тэхена?

Моми нависает над ним, подперев ладошкой щеку.

— Ты очень интересный.

— Я...

— Ты можешь не отвечать сейчас, если не хочешь.

— Нет. Нет, я... я хочу и...

— Я чувствую, как быстро у тебя стучит сердце. Если ты мне не веришь, то послушай моё, — берет его ладонь и просто прижимает к ребрам, где что-то бьется, словно вот-вот взорвется, как тикающая бомба. — У тебя такая большая ладонь, и пальцы длинные...

— Я люблю тебя, но не уверен, что слово "любовь" описывает то, что я чувствую к тебе, — низким голосом объясняет Тэхен, пока Моми слушает. — Не уверен, что я могу подобрать правильное, есть ли то слово... но я слышу музыку, и она вся принадлежит тебе и только тебе.

Сказал. Он сказал, потому что разрывало. Да, потому что не мог держать в себе и... и тогда, с ней, было не так. Тогда он промолчал, ведь был трусом, а сейчас он не мог остаться безмолвным, ведь Моми обязана знать, ведь она столько всего преподнесла, столько показала, так поменяла его и...

Просто была тут, с Тэхеном, с настоящим Тэхеном, которому не нужно притворяться и бояться самого себя.

Момиджи облизывает губы, почти не дышит, но позже улыбается, целует и обнимает его так, что вот-вот задушит.

— Мне... еще никто такого не говорил.

Тэхен обнимает её в ответ, прижимает к себе, зарываясь носом в коротких, темных волосах. Он никогда бы подумать не мог, что будет так лежать с девушкой, что будет меняться с ней самым сокровенным и ощущать настоящее счастье.

Так... хорошо. Так спокойно, так тихо, чудесно.

Вот бы каждый миг, проведенный с Моми, можно было повторить, прокрутить, продлить на вечность.

Но, вроде как, он обещал себе никогда не влюбляться? Неужели он настолько сильно слабеет перед другой, перед той, чей голос готов слушать часами?

— Тэхен... а у тебя не было еще девушки, да?

— По мне, наверное, видно, — улыбается и вздыхает.

— Наоборот. Я, наверное, уже говорила тебе, но на тебя много кто засматривается, просто никто не может найти к тебе подход или вообще просто осмелиться заговорить, — жмет плечами Моми. — Я помню, ты ушел с вечеринки очень грустным...

Тэхен знал, что когда-то ему придется открыть душу кому-то еще, кроме как Чимину. Он знал, что ему будет нелегко, ведь прошло не так уж и много времени, но что-то подсказывало, что Моми не будет осуждать. Она просто выслушает.

Не уверен, сколько точно времени проговорил говорил, но не помнит, когда вообще так много болтал. Горло пересохло, воспоминания немного спутались, даже образ Юонг в какие-то моменты казался искусственным. Тэхен держал многое в себе, никогда не произносил в голос, не слышал себя, а сейчас всё кажется выдумкой.

С ним и вправду такое произошло? Он так долго был влюблен в неё...

— Дай угадаю. Ты чувствуешь себя виноватым?

— Не знаю. Возможно. Чуть-чуть.

— Ты поступал так, как считал нужным, правильным. Моя старшая сестра всегда говорит: "Всё к лучшему". Возможно, это такой способ утешения, но... в некоторой мере, я с ней согласна, — Моми вновь приподнимается, чтобы посмотреть Тэхену в глаза. — Может, тебе было суждено пройти такой путь, чтобы ты увидел разницу между "одержимостью" и "любовью".

— Я звучал так, будто был одержим Юонг? — ухмыляется и гладит Моми по голому, холодному плечу.

— Ну... у меня была похожая ситуация.

Тэхен не настаивает, он не подгоняет, но, наверное, на его лице всё написано.

— Давно?

— Я очень падкая на людей, которые будто бы не с этого мира, — ухмыляется, ложится обратно, ближе прижимается к Тэхену и вздыхает. — В садике, в школе. Не помню точно, когда это случилось, но я тогда ходила на курсы по фотографиям и съемкам. Такой бред бесполезный, но то другая история. В общем, там был парень с другой школы, и мы с ним начали ближе общаться, — облизывает губы, говорит так, будто читает с листа, будто видит всё перед собой. — Он был тоже красивым, но... если ты играл бы богатых принцев, то он бы больше подошел на роль главаря мафии. Высокий, с темными волосами, холодным взглядом. В общем, пафосный, — смеется, как будто рассказывает анекдот, а не историю из жизни. — Ему явно льстило то, как я хотела снять его, как хотела сделать актером в своем фильме, но... я совсем не слышала его.

— То есть?

— Мы расстались, даже не начав встречаться. Ему было мало, он говорил, что я странная, громкая, что меня много, — Тэхен не может представить, чтобы говорил такое Моми в целях оскорбить. Да, он считает её странной, но очаровательно, а не пугающе. — Вместо того, чтобы смотреть кино в кинотеатре, он лез ко мне. Меня это бесило. Я пришла смотреть на Нолана и Земекиса! — вздыхает, цыкает и переворачивается на спину. — Нет, ну ты представь. Выходит "Безумный Макс" от Джорджа Миллера, который в прошлом снял фильм о говорящем поросенке, и делает самый настоящий шедевр! Вместо того, чтобы смотреть на невероятные кадры, он просто брал и приставал ко мне. Что в этом интересного?

Тэхену не очень приятно представлять, как какой-то парень лапает Моми посреди сеанса, в темноте, когда она не хочет. Он всегда был против насилия, не считая того раза с Чонгуком, но он бы точно вновь применил свои навыки дзюдо, если бы встретился с бывшим Момиджи.

— А как его звали?

— Никак. Не хочу даже его имя вспоминать, — вздыхает, раздражается. Тэхен еще не видел её злой. — Да. Мы тогда не встречались, мы просто были... были. Он говорил, что я интересная. Однажды развел меня на минет, но... не знаю. С тобой мне хотелось, а с ним – чувствовала, как должное, ведь... я была им одержима. Его внешностью, его повадками, его взглядами.

Тэхен не успевает за ней. Он буквально без понятия, какую эмоцию выбрать. Смущение, что Моми понравилось ему отсасывать или злость, что тот парень заставлял её отсасывать?

Наверное, и то, и другое.

— Но... вы не дошли до...?

— Нет. Нет, конечно. Я не хотела. Мне было противно. Просто... я узнала его изнутри. Несмотря на свою внешность, он оказался говнюком. Так он и на курсах снимал отвратительно! У него кадры были ужаснейшие! Да таких вообще нельзя допускать до камеры!

Тэхен вздыхает. Желание обнять Моми появляется неожиданно, но он не может ему противостоять. Притягивает к себе, утыкается носом в волосы, чувствует, как она обхватывает его талию рукой, ноготками проходится по спине. Она не грустная, не расстроенная, и уже даже не злая. Странная.

— Я рад, что смог показать тебе другое... что-то лучше.

— Тэхен. Ты должен помнить, что тебе надо оставаться собой, — бурчит в шею, дышит им, трется носом. — Никогда не изменяй самому себе. Плевать, что говорят другие, что от тебя требуют другие. Ты – невероятный. В тебе есть всё: красота, ум, сердце. Ты романтик, который проявляет чувства не словами, а действиями, — слегка отодвигается, чтобы вновь словить его взгляд. — Может, у меня не так всё трагично, как у тебя, но я, отчасти, понимаю.

— Тебе хорошо со мной?

— Ты представить не можешь, насколько, — улыбается и как-то влюбленно вздыхает.

— Могу. Я могу представить. Но... не думай, что мне было хуже, чем тебе. С тобой поступили... неправильно. Так ведь нельзя с девушками, — он хмурится, мотает головой, а Моми почему-то хихикает. — Особенно, с тобой.

— Ты и вправду воспитан книгами и музыкой.

— Может быть.

— Ты мне нравишься. Знаю, что уже говорила, но скажу еще раз. И еще раз. И еще раз.

— Моми, перестань, — улыбается, прижимается своим лбом к чужому, а затем чувствует, что она вся замерзла. — Давай укроемся.

— Нет-нет. Пошли в душ.

— Вместе...?

Моми выгибает бровь и смотрит на Тэхена так, будто он сказал самую глупую глупость. Затем смеется, встает, поворачивается к нему лицом и вновь напоминает Афродиту во плоти.

— Я еще не видела тебя под каплями горячей воды. Могу поспорить, что зрелище очень соблазнительное.

Тэхен вздыхает, перекатывается на спину, прикрывает ладонью красное лицо и смеется. Он вряд ли когда-то привыкнет, вообще не уверен, что сможет спокойно реагировать или говорить грязно. Да от одной мысли, что он произносит что-то пошлое, хочется скрыться.

— Вставай, карсавчик!

— Встаю, — улыбается, поднимается с кровати и следует за Моми, которая берет за руку и ведет в душ.

Столько всего нового, не открытого, и всё он познает с ней.

Тэхену очень нравится. Тэхен не хочет останавливаться.

///

Чимин ничего не должен знать. Как бы он не пытался выудить информацию у своего друга, ссылаясь на странные засосы у Моми на шее, Тэхен молчал и отнекивался. Однажды, Чимин устроил ему бойкот и сказал, что будет молчать до тех пор, пока не узнает всё от и до. В итоге, он не продержался и одной пары – прилетел на перерыве с криками, какой же Тэхен ужасный друг.

Но он пока не хочет что-либо раскрывать, ведь после того раза, у них с Моми всё пошло слишком... резво.

Он часто приходил к ней домой, когда не было родителей, и они не заходили дальше обыкновенной мастурбации. Обнимались, целовались, исследовали друг друга, но как будто не решались переступить черту. Тэхен хотел, чтобы всё было сказочно красиво и чувственно, а Моми – кинематографично прекрасно и жарко.

И так продолжалось месяц, пока Тэхен не смог накопить достаточно денег благодаря стипендии, некоторым распроданным мелодиями на СаундКлауде и парочки рецензий на безымянных сайтах к новым альбомам.

Он решил снять номер в отеле, но ничего не сказал Моми. Тэхен просто пригласил её на обыкновенное свидание, и она моментально согласилась. Ей было жутко интересно, что же её парень придумал в этот раз, но, как и Чимин, никакой информации не получала.

Тогда-то ему пришлось детальнее изучить то, что он никогда не изучал.

Как сделать девушке приятно? Как сделать так, чтобы ей не было больно при первом проникновении? Насколько важна прелюдия? Как узнать её кинки? Что вообще такое "кинк"? Что такое "фетиш"? Любит ли она боль? А боль можно любить?

Признаться честно, он раз двадцать закрывал ноутбук, делал глубокий вдох, пытался остудить лицо, глотал немного водички, и только тогда возвращался к прочтению. Столько картинок, столько техник, столько всего... любопытного.

Женское тело – очень странная вещь. Так много эрогенных точек, так много условий и особенностей. Всё намного сложнее, чем в порно, всё вообще не так, как в порно.

Тэхен хочет, чтобы всё было идеально, чтобы Моми была в восторге. И... да, он, всё-таки, без ума, когда она кричит его имя, когда она стонет по слогам, когда она просит еще и еще, и...

Благодаря их развлечениям, он смог хоть немного свыкнуться с собственными желаниями. Не отрицает, а принимает. За месяц он успел узнать, как и где ей нравится больше всего, но... также он узнал, что нравится ему.

Он никогда не думал, что его уши такие чувствительные.

Тэхену пришлось прочитать целую инструкцию о том, как надевать презерватив. Он посмотрел несколько видео с бананами, огурцами и баклажанами, а после начал тренироваться и сам, купив самую дешевую пачку. Всё не так просто, как казалось бы. Тэхен дважды надел не той стороной, а на третий раз презерватив соскользнул и упал на пол.

Главное не облажаться в самый ответственный момент, но вроде бы он приловчился. К тому же, ему очень сложно было найти подходящий размер, и Тэхен очень не хочет вспоминать, как краснел, когда покупал в аптеке XXL, ловя на себе взгляды всех посетителей, которые с интересом осматривали его с ног до головы.

Почему всё так сложно? Почему столько стресса? Разве секс – это не просто? В фильмах всё просто, так почему в жизни не так?

Но ему не стоит так нервничать, ведь... это же Моми. С ней всё будет правильно, с ней всё будет прекрасно. Тэхен хоть и смущается, хоть и не может никак набраться смелости спокойно читать о пестиках и тычинках, но ему нравится.

Он уверен, что всё будет прекрасно, потому что им управляют чувства, сердце, то, что делает Тэхена Тэхеном.

Любовь.