Просто быть
На следующее утро Лилит проснулась раньше обычного. Свет едва пробивался сквозь плотные шторы. Воздух был застоявшимся, но в комнате — по-прежнему тихо. Лукас дремал в кресле у стены, уронив голову на плечо, с гитарой на коленях. Он заснул с ней, когда она уже не могла держать инструмент.
Она смотрела на него какое-то время. Потом медленно поднялась, прошла на кухню. Всё ещё в той же одежде. Не мылась, не ела нормально — но впервые за недели вышла из комнаты сама.
Йокубас был на кухне. Варил кофе. Он удивлённо приподнял бровь, но не сказал ни слова. Просто поставил перед ней кружку.
— Спасибо, — тихо.
Он кивнул. Ничего больше. Ни взглядов. Ни вопросов.
Она сделала первый глоток. Горько. Обжигающе. Живое.
— У тебя получится, — только это сказал он. — Не сразу. Не всё. Но получится.
Лилит кивнула. Неуверенно. Слёзы застряли где-то в горле, но она не расплакалась. Уже нет.
Позже, когда проснулся Лукас, они сидели втроём на балконе — кто бы мог подумать. Эмилия присоединилась позже, принесла тёплые пледы. Аланас — гитару. Просто положил рядом, ничего не говоря.
Они начали проводить такие вечера чаще. Без обсуждений. Без темы. Просто сидели, что-то напевали. Иногда кто-то шептал строчку — и другой подхватывал аккорд. Лилит не пела. Пока что. Но слушала.
Первые слова она произнесла через неделю.
— Я хочу попробовать сыграть. Совсем чуть-чуть.
Эмилия, обернувшись, только кивнула. Аланас протянул гитару. Лукас отодвинулся, чтобы не мешать.
Пальцы дрожали. Она не помнила, как держать аккорды. Всё будто забылось. Но звук был. Живой. Тёплый. Неуверенный.
Она сыграла один аккорд. И остановилась.
Лукас не проронил ни слова. Просто положил ладонь на пол рядом с её рукой. Она не убрала её.
— Спасибо, — прошептала она.
Он улыбнулся.
— Ты здесь. Этого достаточно.
Прошло две недели. Лилит по-прежнему не выходила из дома одна. Всё ещё спала в одежде. Всё ещё прятала лезвие, но всё реже к нему прикасалась.
И однажды ночью, лёжа на полу в своей комнате, она шепнула Лукасy:
— Иногда мне кажется, что я всё равно не смогу.
Он посмотрел на неё. Глаза у него были уставшие. Но спокойные.
— Это тоже нормально. Но если ты снова решишь не жить... хотя бы скажи мне.
Она молчала.
Потом кивнула. Очень медленно. Не как обещание. А как просьбу: «Поймай, если сорвусь».
И он понял.