Идти - не значит быть готовой
С тех пор как Лилит впустила Лукаса в свою комнату, многое изменилось — и ничего одновременно. Боль не ушла. Панические приступы не исчезли. Она всё ещё не спала по ночам, вздрагивала от резких звуков, прятала лезвие в тайнике за зеркалом. Но рядом с этим — был кто-то. Просто кто-то.
Лукас приходил каждый вечер. Иногда они не говорили ни слова. Он садился в кресло у окна, Лилит — на пол с гитарой. Она не играла. Просто держала её, как будто гитара могла удержать её на грани. И ему хватало этого.
Однажды, через несколько дней, он сел ближе, к её стене. И вдруг спросил — очень тихо:
— А может... попробовать выйти?
Она замерла.
— Куда?
— Не обязательно куда-то далеко. В парк. На углу. Или просто на балкон.
Тишина. Минуты. Она отвела взгляд.
— Я не готова.
— И не нужно быть готовой. Достаточно просто попробовать. Если станет плохо — мы уйдём. Сразу. Ты можешь даже не говорить — я пойму по глазам.
Он говорил мягко. Так, будто не торопит. Просто предлагает руку.
На следующий день, к вечеру, Лилит стояла у входной двери. В куртке. В ботинках. Губы сжаты. Пальцы дрожат.
Йокубас стоял рядом, чуть сзади. Лукас держал ключи. Эмилия и Аланас — в коридоре, тихо наблюдали, не приближаясь. Даже не дышали, чтобы не спугнуть.
— Только до подъезда, — шепнула она.
— Только до подъезда, — подтвердил Лукас.
Дверь открылась. Потянуло холодом. Вечер был тёмным, но улица не казалась враждебной — пока Лилит не сделала первый шаг.
Сердце заколотилось. Уши заложило. Всё напоминало о той ночи. О скорой помощи. О крови. О родителях.
— Я не могу, — прошептала она и вжалась спиной в стену.
— Смотри на меня, — попросил Лукас.
Он встал прямо перед ней. Не касался. Просто смотрел. Его голос — якорь.
— Я здесь. Это не тот день. Ты не одна.
Она кивнула. Глубоко вдохнула. И вышла на улицу.
Всего на пять шагов. Но это были её шаги.
Они не пошли в парк. Не пошли в кафе. Даже не дошли до угла. Она развернулась и побежала обратно в квартиру, задыхаясь. Но села не в комнате, а на диван в гостиной. С ними. Рядом. И это было больше, чем кто-либо мог ожидать.
В ту ночь она уснула, прислонившись к стене, в той же одежде. Гитара — на коленях. А Лукас сидел рядом. Не уходил.
И никто не сказал ей, что гордится. Никто не хвалил. Просто остались. И это было важнее.