3
Шедоу не стал ждать. Он знал, что чем дольше Соник будет вариться в своих мыслях, тем крепче станут стены, которые он сам возвёл. Утром следующего дня Шедоу направился прямиком к дому Соника. Он обнаружил синего ежа на крыше, наблюдающего за восходом солнца, как обычно, пытаясь изобразить беззаботность, но его поникшие уши выдавали внутреннее беспокойство.
Шедоу приземлился бесшумно, его присутствие было таким же неотъемлемым, как тень. Соник вздрогнул, но быстро взял себя в руки, делая вид, что появление Шедоу его ничуть не удивило.
— С добрым утром, Шедоу, — Соник попытался изобразить свою обычную небрежную улыбку, но она получилась натянутой. — Пришёл проверить, не захватил ли Эггман завтрак?
Шедоу проигнорировал его шутку. Он подошёл ближе, его алые глаза пронзительно смотрели в глаза Соника.
— Ты лгал, Соник.
Улыбка сползла с лица Соника. Он отвёл взгляд.
— О чём ты? Я никогда не лгу.
— Ты лгал вчера в кафе, — продолжил Шедоу, его голос был ровным, но в нём чувствовалась стальная решимость. — Ты сказал, что не хочешь играть с нами. Хотя на самом деле это было совершенно не так.
Соник напрягся. — Какое тебе дело? Мои друзья правы. Я герой. У меня нет времени на… развлечения. Это несерьёзно.
Шедоу сделал шаг вперёд, вынуждая Соника посмотреть на него.
— Неужели? Твои "друзья" определяют, кто ты и чем тебе заниматься? Я думал, ты самый свободный из нас. Самый независимый. Или твоя "свобода" заканчивается там, где начинается чужое мнение?
Слова Шедоу ударили Соника сильнее, чем любой физический удар. Он попытался возразить, но Шедоу не дал ему и слова вставить.
— Твои "друзья" видят только одну грань тебя, Соник. Героя, который всегда спасает их. Они боятся, что если ты отвлечёшься на что-то "несерьёзное", то станешь менее эффективным. Менее "героическим". Но ты не их марионетка. Ты не должен соответствовать их ожиданиям.
Шедоу подошёл к краю крыши, глядя на город.
— Я видел, как ты играл, Соник. Даже по столу. Это была не просто случайность. Это была страсть. Ритм был в тебе. И ты пытаешься это подавить. Почему? Потому что Наклз думает, что это не "героично"? Потому что Тейлз сомневается в твоей "серьёзности"? Потому что Эми хочет, чтобы ты был только "её" героем?
Соник молчал, его обычная самоуверенность рухнула. Он знал, что Шедоу прав. Эти слова его друзей, сказанные без злого умысла, засели в его голове и заставили его усомниться в себе.
— Если ты действительно самый быстрый, Соник, — продолжил Шедоу, поворачиваясь к нему. — То ты должен быть быстрым во всём. Быстрым в принятии решений, быстрым в познании себя. И быстрым в признании своих истинных желаний. Разве героизм – это ограничение? Или это способ использовать все свои способности на полную? Твоя музыка – это сила. Другая форма силы. Она может вдохновлять людей. Она может быть такой же важной, как спасение мира.
Шедоу подошёл к Сонику вплотную.
— Я не прошу тебя бросить геройство, Соник. Я прошу тебя быть собой. Использовать все свои таланты. Или ты настолько труслив, что боишься просто взять в руки барабанные палочки, потому что кто-то может тебя осудить?
Последнее слово – "труслив" – прозвучало как пощёчина. Соник вскинул голову, его глаза вспыхнули.
— Я не трус!
— Докажи, — тихо сказал Шедоу. — Докажи себе. Докажи Мефелису. И докажи этим, — он кивнул в сторону, подразумевая друзей Соника, — что ты больше, чем они о тебе думают.
На мгновение повисла напряжённая тишина. Соник тяжело дышал, переваривая слова Шедоу. Он посмотрел на свои руки, затем на Шедоу, затем на горизонт. Его внутренняя борьба была очевидна. И затем, медленно, на его лице появилась та самая, знакомая уверенная ухмылка.
— Хорошо, Шедоу, — сказал Соник, его голос звучал по-новому, с оттенком решимости. — Ты прав. Я не позволю чужому мнению ограничивать меня.
Уголки губ Шедоу едва заметно дрогнули. Он выиграл.
— Отлично. Мефелис будет ждать тебя на репетиционной базе. Через час. Не опаздывай. И так же бесшумно, как появился, Шедоу исчез. Соник остался один, но уже не с чувством подавленности, а с новым ощущением свободы и решимости. Он почувствовал прилив энергии, которого давно не испытывал. Ему не терпелось взять в руки барабанные палочки. Геройство было его сутью, но теперь он понял, что его суть была намного шире. И эта музыка, этот ритм, были неотъемлемой её частью.