Музыка Тьмы

Little angel, go away!

Come again some other day,

Devil has my ear today

I'll never hear a word you say!

© A Perfect Circle "Weak and Powerless"

Этот мир пытается превратить меня в монстра так долго, сколько я себя помню. И наступил тот день, когда тьма одержала верх над светом, когда последние догорающие частички души были на грани между великим воскрешением и пропастью смерти, когда все заволокло пеленой безумия и страха. Моя темная сторона стала увереннее, мысли стали свободны от оков морали, я думал, что для меня больше не существовало ни сожаления, ни сострадания. Меня влек к безумию голос демона, и он же влек по дороге хаоса, а анархия и сумасшествие — важная часть, без которой не было бы темного осколка души Кори Маркса. Это ее основа.

Зло восстало. Перед тем, как я вышел из комнаты, электричество в доме мгновенно вырубилось. Генераторы не работали. Источники энергии иссякли. Демон вел меня к комнате моего отца, где Дэн упаковывал наши вещи в большие чемоданы при тусклом свете карманного фонарика, тихо чертыхаясь и пытаясь найти свою любимую рубашку. Немного понаблюдав немного за тщетными попытками отца отыскать среди кучи белья заветную тряпку, я снова услышал призыв демона к действию. Пора. Бесшумно проследовал на кухню и взял самый большой нож для разделки мяса. Когда Дэн готовил свинину или телятину он часто пользовался им, разделывая крупные куски мяса. Теперь он сам станет мясом. Демон не сомневался, что убить отца будет легко. Для него это было ничуть не сложнее чем приготовить себе ужин. Но я колебался между черным и белым: все-таки я ошибся, голос света еще не погиб, он во мне еще слабо трепетал, заставляя одуматься. Однако поздно воспрял, потому что я уже настроен решительно и следую голосу тьмы, в моих руках нож. Многие убийцы называли своих жертв «мясом» или «оно». Потому что, когда ты понимаешь, что перед тобой настоящий человек, почти что твой брат, если верить идее, что все произошли от Адама и Евы, тебе в голову лезут мысли о морали и божьих чертовых заповедях. А когда ты представляешь, что это некое странное существо, животное или просто мусор, совершить задуманное гораздо проще. Думаю, если мне удастся убить Дэна, то это перевернет всю мою жизнь. Что со мной будет и кем я стану — вопросы, которые отошли на второй план, пока мысли наполнились только безжалостным равнодушием ко всему происходящему. Я слышал, что, когда убийцы собираются напасть на свою жертву, они ровным счетом не испытывают ничего: ни страха, ни жалости, не презрения, ни совести. Раскаяние приходит только потом, а то и вовсе не приходит. Все потому, что перед преступлением в мыслях у убийцы только один вопрос: что я почувствую, когда убью? Он полностью поглощен одной только целью — ощутить чужую кровь на руках. Теплую, согревающую холодные руки, скользкую, темно-красную кровь. Быть может, когда первые ее капли коснутся моей кожи, ко мне придет наслаждение или ужас, упоение или гнев. А может и остаться пустота. Она и только она — это всё, что останется, и мне не будет ни горько, ни грустно, ни больно. Равнодушие. Безразличие и безысходность.

Скрип полов раздражал, тихий шорох вещей и ругательства отца злили, огни города в безоблачной тихой ночи за стеклами окон немного успокаивали, а настойчивый голос демона заставлял забыть обо всем на свете и слепо довериться ему. Это идеальное равновесие: ненависть, спокойствие в человеке и сила тьмы, завлекающая во грех. Убийство должно быть безупречным, потому что убийца идеален. Когда эта мысль кометой пронеслась в голове, я сильнее сжал нож в руке. Сглотнул ком в горле и острием лезвия чуть отворил дверь, осторожно подсматривая за отцом. Он стоял посреди комнаты, осматривая каждый ее уголок и что-то приговаривая себе. Как лучше было его убить? Я спрашивал об этом демона, но тот молчал, позволяя мне действовать самому. Хотелось исподтишка напасть, ударить в спину и покончить с этим. Но это неправильно. Мне хотелось видеть его угасающие глаза, смотрящие на меня. Хотелось услышать последний вздох и почувствовать его на холодной щеке. Должен был столкнуться лицом к лицу с отцом... и убить. Я тяжело выдохнул и полностью растворил скрипучую дверь. Дэн медленно обернулся, и я видел взгляд его светло-карих глаз и вздрогнул: я не смогу его прикончить. Прости, демон, в другой раз, я еще недостаточно тесно связан с тьмой. Я собирался развернуться и поспешить обратно в свою комнату, но...

— Кори? — окликнул он, подходя ближе. — Подожди. Извини, что я так спонтанно выпалил эту новость, просто ждать больше нельзя было. Я ведь так сильно за тебя переживаю, хочу, чтобы ты был образованным и умным мальчиком. Не злись, сынок, я же всего лишь хочу... Постой, почему у тебя в руках нож, зачем он тебе?

Я косо посмотрел на орудие несостоявшегося убийства в руках и по-глупому пожал плечами, мол, не знаю. Я чувствовал себя очень не комфортно, словно меня уличили в мелкой шалости, приведшая к плачевным последствиям. Чувствовал себя маленьким ребенком, который случайно разбил мамину любимую вазу, и смиренно ожидал самого сурового наказания. Но я ничего не разбивал, ничего не делал! Просто взял нож. Почему мне кажется, что моя совесть предъявила обвинение разуму? Монстр переполошился:

«Ты же знаешь, что тебе нужно, не так ли, маленький мальчик с большим черным сердцем? — вздохнул демон в моем разуме. — Он хочет отнять тебя все, Кори Маркс: твой талант, твое наследие, твое будущее. Желает засадить тебя к ботаникам и погубить тебя наукой. Будь выше, будь сильнее! Разруби его кости за то, что он однажды отрекся от тебя и перестал обращать на тебя внимание. Обескровь его за то, что он перестал быть отцом для тебя. Ты все еще помнишь, как он уходил рано утром на работу, иногда и ночевал там, оставив своего маленького сыночка дома совершенно одного? Убей за то, что ты стал собой. Убей его, убей его!»

Я словно ощутил его сильный толчок в спину и еле удержался, чтобы не потерять равновесие. Слова будто повергли в оцепенение, и перед моими глазами словно пронеслась череда кадров, которая показывала все то, за что я держал сильную обиду на Дэна. Демон использовал любое орудие ради достижения цели.

— Извини. — Я набрал в грудь как можно больше воздуха и увереннее взялся за рукоять ножа. — Будь это по моей воле, я бы не стал убивать тебя. Однако я себя не контролирую, больше нет. Монстр... демон... оно... тьма желает твоей смерти. И я следую ей. Иначе меня сведет с ума тот голос. Прости меня, за все, отец.

Занес руку и сделал шаг вперед. Мгновение. Это так мало и много одновременно. Всего лишь за миг я успел принять решение отречься от мрака и вновь захотеть слушать его голос, снова прекратить вникать словам демона и заново выполнить его волю. Прежний я — тот самый маленький Кори Маркс, который еще помнил о тех счастливых днях вместе со своим отцом, который был осколком чего-то светлого — попытался побороть настоящего меня. Меня: мрак и страх, злость и ненависть, бесчеловечность и равнодушие. Перерожденного меня.

«Какой же ты слабый! — взвыл демон, и в моем воображении я увидел его острые клыки, с которых падали капельки свежей крови. — Какой уязвимый! Какой... противный! Не ты ли каждое утро просыпаешься с мыслью, что ненавидишь людей? Не ты ли засыпаешь каждую ночь с мыслью, что тебе нравится быть другим? Маленький мой Кори, чтобы не быть похожим на ненавистных ему людей, примерил маску социопата с психопатическими наклонностями. Но нам вдвоем с тобой известно, что ты за тварь, Маркс. Изнеженный сопляк, пытающийся доказать миру, что он плохой. А его душа такая бархатная и прекрасная, сердце такое хрупкое и ранимое. Он боится и ненавидит людей, но не желает причинять им зла. Кто ты такой? Мальчик с добрым сердцем, воображающий себя сыном тьмы. Ты не достоин своего имени. Ты — просто ноль!»

Лицо отца не выражало никаких эмоций в эту бесконечно тянущуюся секунду, кроме как нескрываемого удивления. Если бы я увидел хоть толику страха, все обернулось бы иначе. Я не смог бы вынести в его глазах неподдельный ужас, и отбросил бы орудие в сторону. Но Дэн не шелохнулся: в изумлении выгнул одну бровь и раскрыл рот, собираясь сказать что-то. Не выдержав такой силы ярости, я ударил его в грудь ножом, в сердце. Это было так дико и безумно, и казалось, словно я убивал самого себя. Прилив адреналина заставил вонзить лезвие по самую рукоять и держать его в плоти, пока жертва не начала падать. Ноги отца подкосились, как и мои, и вместе с ним мы грузно упали на пол. Его голова лежала на моих коленях, губы стали алыми, глаза медленно тускнели, свет его души угасал, словно догорающий уголек в кострище. Он ничего не произнес. Его кровь умыла мое лицо, руки, шею. Я надеялся, что алая кровь на мне сделает спокойнее, но нет. Я был переполнен от бесконечной тревоги. Папа от шока и боли легонько постанывал, и это были последние отголоски его голоса, которые мне ужалось уловить за всю свою жизнь. Сложно было представить, как я выглядел, но одно знаю точно: чувствовал в ту ночь и злость, и ужас, и сожаление, и ненависть, и спокойствие одновременно. Я запутался в собственных чувствах и не могу их объяснить даже самому себе. К тому же стало ясно кое-что еще... Нет, все-таки я не равнодушен. Я куда чувствительнее к тому, что происходит со мной. Уж лучше бы ничего не чувствовал. Ибо пережить это сумасшествие было пределом моих возможностей, как мне тогда казалось. Отец умирал. И я вместе с ним. Светлые частички, пылинки счастья и доброты рассеялись и растворились во тьме. Больше не было маленького мальчика Кори, который так хотел быть похожим на тьму, но оставался верным свету. Демон одолел сияние во мне, и теперь казалось, будто он окончательно захватил власть над моим сознанием, подавив все мятежи светлой стороны. Однако ему не подвластно было одолеть мои чувства. А они были маленьким тайником для света. Этот тайник нужно было всего лишь раскрыть... Как жаль, что он был открыт так поздно. Когда уже все было потеряно.

Раскаяние. Это бушующее в груди чувство. Я снова ненавижу, и куда сильнее, чем раньше. Изменилось лишь то, что ненависть направлена буйным разрушительным потоком на меня. Снова больно. И я кричу от нее. Когда люди кричат от безнадежности, их крик полон безответной боли. Словно она из самой глубины, никем не измеримой до конца бездны, которой люди отдают себя, находясь на грани. Эта безысходность... просочилась в мое мертвое сердце и окутала все. Вспыхнула мысль о самоубийстве. Однажды я сказал отцу, что смысла в жизни нет, и я окончательно сломлен, не хочу продолжать свое существование. Тогда мне было двенадцать, и монстр во мне подал первые звуки. Мысли о суициде для меня были первыми шагами на пути к мраку. Папа тогда сел рядом со мной на кровать и ответил: «Сынок, попробуй поверить, что наша жизнь далека от простого существования на бренной земле. Смысл нашей жизни есть, мы просто его не разглядели в облачных долинах нашего разума. И если ты думаешь, что окончательно сломлен, стоит знать: ты все еще жив. Как тяжело бы ни пришлось, главное — никогда не сдавайся, иначе пропустишь все счастье в своей жизни. Мне, несомненно, знакомы твои чувства. Тебе кажется, что терять больше нечего, так пускай все горит синим пламенем. Пора кончать с бессмысленной жизнью. Но... знаю, как трудно тебе приходится. Будто ты не чувствуешь себя, будто вся твоя душа онемела. Кажется, что внутри одновременно опустошенность и тонна боли. И ты словно медленно тонешь, идешь на дно вместе со своим судном, и при этом не сопротивляешься приближению конца. И все-таки тебе хочется быстрее окончить эти мучения, отдаться воле Господа и забыть обо всем, что было с тобой прежде. Когда я потерял Сару, я испытывал то же самое. Порой кажется, что сдаться воле судьбы — это лучший выход. Отпустить все то, что держит в беспощадных воспоминаниях, отвергнуть всё и забыться... забыться хоть на один блаженный миг. Не чувствовать больше дикого ужаса, переполняющего душу, не слышать скрежета отчаяния в голове, не мыслить, не слышать, не думать. — Он говорил об этом так легко, словно все, что происходило со мной в ту юную пору, посещало и его. — Но вскоре все изменится, поверь. Чтобы пережить это, найди себе то увлечение, которому ты готов посвятить душу. Отдавай всего себя. И однажды ты все-таки оглянешься назад и поймешь, что темные дни уже позади». И после этих слов на душе потеплело, я ни разу больше не задумывался о смерти. Но кто теперь спасет меня? Кто заставит посмотреть в будущее с надеждой?

— Я убил его, убил родного отца, который был таким слепым в любви ко мне... — я едва сдерживался, чтобы снова не сорваться на крик, не потерять разум. Пытался сохранить кусочки разбитого вдребезги сознания. Если мне не удастся это, я погибну. — Он всегда был ласков и добр со мной. Он не чаял души в своем единственном сыне. Все свои силы он тратил на мое счастье и радость. Трудился днем и ночью, только чтобы обеспечить мне яркую жизнь. Бывали споры и разногласия, и он всегда первым шел на примирение. Он любил меня и не видел, во что я превращаюсь. Что поселилось внутри меня. За что я так жестоко расправился с ним? Почему... Почему я убил его? — Ответ был прост и ясен. Меня подтолкнул к этому демон. Мой демон, таящийся в закоулках темного сердца, в котором уже давно гнездится тьма. — Кто ты такой, черт тебя дери!?

«Меня зовут Амдусциас. Демон музыки. Я твой покровитель, Кори Маркс», — глухо ответил он и замолчал.

— Я убийца, убил человека... — в полусознании проговорил я. — Это грех, верно? Ты меня заставил совершить его, ты повел меня прямой дорогой в ад, жалкое ты создание, исчадие зла. Я убил, украл жизнь!

«Да, "не укради, не убий" — звучит очень даже неплохо, но мы-то оба знаем, что эта хрень редко соблюдается, — проворчал Амдусциас. — К тому же, порождение тьмы и исчадие зла — это ты, мальчик!»

— Я чувствую холод, — дрожащим голосом ответил я и закрыл глаза. Нет, я не разревусь, нет, никогда...

«Это твой холод, твоя безнадежность и твоё отчаяние. Они принадлежат тебе так же безоговорочно, как и мысли, что отравляют душу. Попробуй избавиться от них — и нет тебя. Все это часть тебя, Маркс. Ты чувствуешь не холод, ты чувствуешь свою душу. О, не сомневайся, она у тебя есть, — сказал демон, опередив мои мысли о том, что больше души у меня нет. — У любого существа, будь оно грешно или праведно, есть она. Просто, мальчишка, у светлых тварей она тепла и нежна; у темных — искалечена и холодна. Но она есть»

— Что я за существо, раз посмел поднять руку на собственного отца? — спросил я себя, тихо всхлипывая. Отчаяние уже понемногу сходило на нет, но боль потери все еще оставалась в сердце. После своего первого убийства многие тоже чувствовали себя так же плохо? Или только я один — слабый маленький Кори — чувствую все это? — Кто я? — спросил я монстра, отталкивая от себя труп отца. — И что мне уготовано, демон?

«Уготована? Судьба наследника Лилит, — торжествующе-ликующим голосом провозгласил он. — Ты просто безупречен, Кори Маркс, как бы противно ни было. Ты — потомок Лилит, величественной демонессы, матери всех демонов, и простого смертного человека. Союз смерти и бессмертия порождают нефилимов. Ты обладаешь безграничной силой. У тебя есть дар от твоей матери — музыка. Дар, позволяющий управлять этим миром. Ты не замечал, что когда ты поешь свои песни, некоторые события из них сбываются наяву? Вот твой великий дар! Музыка! Музыка!»

— Это просто невероятно... — Мне с трудом верилось его словам. В детстве каждый ребенок мечтал, что добрый ангелочек или принц, или кто-нибудь еще явится за ним и скажет, что он потерянный наследник королевства, что у него есть сверхъестественные способности. Но ко мне, в столь позднем возрасте, взаправду явился демон и сказал, что я принц тьмы, обладающий даром музыки. О, дьявол, неужели этот мир настолько безумен? — Не могу поверить. Нет, кажется, я сошел с ума, и все это происходит только в моем изувеченном воображении! Я не хочу продолжать такую жизнь. Без сверхъестественных сил мир казался не таким уж страшным, но теперь все изменилось. Я боюсь, мне страшно... пусть кто-нибудь другой проживет мою жизнь!

«Слабак! — грозно пророкотал демон. — Лилит столько надежд возложила на тебя. Твой путь — путь воина и завоевателя, и эта ноша досталась не кому-то другому, а именно тебе. Значит, только ты с ней можешь справиться блестяще. Все, что предстоит пройти, должен пережить ты сам, ведь никто не в силах поднять тебя с колен, если ты не продолжишь дышать. Борись, дерись со всем этим. Не позволяй инею покрыть твои внутренности, а давящей реальности проломить ребра. Ты сможешь, я знаю. Ведь я очень давно наблюдаю за тобой и, несмотря на твою слабость и отчаяние, верю: ты можешь побороть свои мелочные недостатки и стать великим нефилимом. Имя твое приведет людей в ужас, а мир падет к твоим ногам. Со временем. Для того чтобы стать великим, нужны годы тренировок и много усилий. Позволь помочь, и я сделаю тебя Нефилимом».

— Не могу довериться, — словно в полусне произнес. — Но мне все еще больно. Помоги пережить боль.

«Я знаю, что ты чувствуешь боль и желание все изменить. Снова стать простой маской на равнодушном лице. Но без этой частички истории твоей жизни не может быть преображений в тебе, ты никогда бы не начал свое перевоплощение в настоящего принца тьмы. Кори, прекрати быть маленьким мальчиком, потомком презренного людского рода. Возьми себя в руки! Твой дар поможет тебе в трудные минуты. Спой мне что-нибудь, — мягким голосом попросил демон. — Спой про то, что мы сможем дожить до рассвета и не умереть от тоски. Спой про то, что мы никогда не разрушимся и не сломаемся от этого жестокого мира. Спой мне»

— Что я могу тебе спеть? — всхлипнул, вытирая уже высохшие на щеках соленые капли. — Это не так просто, взять и мгновенно сочинить строки. Для этого нужно, чтобы на... душе было спокойно. А мне плохо.

Но Амдусциас настоял на своем. Как бы ни было мне противно от его оскорблений, я все же попытался что-то сочинить в уме. Вышло все проще, чем я ожидал. Строки отлично рифмовались, и они выплескивали наружу мою боль, помогая мне оставить ее вне себя. Я слышал в голове мелодию: гитара, ударные и...

Закрою глаза и вздохну тяжело —

Мрачное солнце надо мною взошло...

Мне было так больно и страшно, но вновь

Я забыл про любовь, и осталась лишь кровь.

Рассветное солнце пробилось сквозь тяжелые тучи и коснулось моей кожи своими холодными лучами. Оно вовсе не приносило свет, не приносило никакого тепла или надежды. Казалось, что сквозь свинцовые облака пробился мрак, пробивающий себе путь в сердце. Мгновенно я забыл обо всем, что случилось со мной. Боль рассеялась, словно ее никогда не существовало. Страх и ужас отступили и больше я о них не слышал никогда. И чудилось, будто бы я  в жизни не любил отца так сильно, чтобы сейчас оплакивать его остывший труп. Разве это возможно? Все, о чем я пел, перешло в реальность. Не прошло и мига, но я догадался обо всем на свете. Все странности, происходящие со мной на протяжение всей жизни, обрели объяснение и раскрылись все загадки, которые никто не мог разгадать. Когда меня обижали, я сочинял про своих недоброжелателей гневные песенки с пожеланиями мучительной смерти. Тогда поочередно все несчастные глупые мальчишки умирали той смертью, которую я им придумывал. Как тогда я не догадался о моем даре? Когда я пел на своих концертах про всепоглощающий мрак, иногда в зале полностью вырубалось электричество. Мы с парнями тогда думали, что проводка в зале плохая, и следовало бы заменить ее. Но как же мы ошибались! Когда я напевал себе вечерами про падших ангелов, можно было увидеть звездопад. И — о, черт, это же случилось совсем недавно! — когда я пел про убийство и голоса в голове на последнем концерте, те копы говорили, что поймали безумца, который напевал, как мне кажется, мою песню. Судя по их словам, тот психопат слышал голос в голове, который просил убить всех. И это слышал не только тот идиот, но и полицейский. Он слышал голоса и песню. Музыку, которую сочинил я. Сколько смертей и поломанных судеб! И все по моей вине.

Что мне делать? Спрячу труп, уничтожу орудие убийства, сотру отпечатки, закопаю все мотивы для убийства, которые вели бы тропинку ко мне? Но вскоре мою вину точно докажут. В конце концов, я убил отца. На работе заметят отсутствие начальника, поднимут тревогу, начнут поиски... Конечно же, первым делом проверят дом, где один в темноте сидит маленький Кори без отца. Удастся ли сделать вид полного недоумения? Смогу ли я солгать правдоподобно? Если мои актерские и мошеннические таланты не подведут, от меня отстанут. На время. После, если хорошо копы постараются, найдут труп. Это Лондон, здесь труп можно закопать только в парке или в озере утопить. И то везде патрули и охранники: захочешь спрятать тело — придется потрудиться с еще пятью трупами! После определят время смерти, инструмент убийства. Проверят, где все же мертвец был в момент убийства. «Он поехал домой, к сыну, они вместе улетали на следующий день в Берлин,» — скажут подчинённые или коллеги по работе. «Я лично его довез до дома и проводил до самого подъезда, он не встречал на пути никого,» — скажет отцовский водитель. «Вот камеры видеонаблюдения, как видите, он благополучно добрался до своей квартиры... а вот и пришел его сын!» — подтвердит консьерж. И потом все узнают обо всем. Я — преступник. Меня в тюрьму. И вместе с демоном будем мы сходить с ума. Конец.

Бежать. Придется бежать прочь из города на самые его окраины, оставив все здесь, как есть. Не вспоминать, не оглядываться. Наслаждаться одиночеством и принять смерть от одиночества. Такова моя судьба. Я не хочу убивать людей, но... порой желание затягивает. Я вдруг вспомнил о существовании обидевших меня недавно парней: Брайана, Саймона и Дина. Им тоже нужно показать, каким чудовищем я стал. Глаза снова загорелись глубоким стремлением отомстить, но вопреки всему, особенно своему естеству, демон в голове зашевелился:

«Ты молодец, Кори, мой мальчик. Я очень ценю твое стремление уничтожить людей, испробовать на них свое мастерство. Но не сейчас, еще не пришло твое время, твои мгновения великолепия. Все они умрут от твоего голоса, я клянусь тебе. Но теперь нужно уметь выбирать подходящий момент. Он наступит, когда ты станешь по-настоящему готов ко всему. Когда ты научишься концентрировать гнев и им управлять, разрушать душу одним словом, убивать одной нотой... тогда ты станешь готовым. Понимаешь, Кори Маркс?»

— Это значит, что мне нужно время для того, чтобы улучшить свой дар и развить его, — догадался я. — Ты прав, Амдусциас, я должен совершенствоваться. Быть идеальным убийцей и завоевателем всего этого мира. Новички и самонадеянные безумцы, только обретшие могущество и силу, которые самозабвенно рвутся в бой, всегда проигрывают. Миру нужен превосходный уничтожитель. Он не позволит себе пасть от руки молокососа. Он умрет только от руки великого. Верно? — Демон кивнул и улыбнулся. — Научи меня, — попросил я. — Научи меня всему, что знаешь. Как? Я хочу знать все! Хочу уничтожить всех! Всех убить!

Амдусциас с удовольствием согласился. И мы собирались в долгий путь. Мне нужно было бежать от копов. Пришлось пересечь половину Британии, чтобы добраться до побережья Атлантики. А пока в моей голове играла музыка, которая преследовала меня всю жизнь и была частью моего существования.

Dead inside, can't deny what is real,

The pain I feel.

Dead inside, can't deny always suffering,

It's just my way...