Когда замолчали четыре Туза

Q♠

Новый день встретил Жанну нравоучениями Лжина, неодобрительными взглядами Ожье и яростью Этьена, которого десятка винил в том, что его сестра нечаянно покинула тронный зал во время бала и потерялась во дворце. Не нашла дорогу обратно — самое простое объяснение. И самое наилучшее, логичнее не придумаешь. Единственная загвоздка — Жанне то и дело приходилось бросать молебные взгляды на служанку, что прятала в гардеробе ее изрезанное в лоскуты платье. Только вот Пиковая шестерка в любом случае расскажет Лжину об этой странности. Это лишь вопрос времени. Однако, так или иначе, канцлер ни за что не догадается, что натворила его подопечная. И пусть серьезный разговор с главным советником Туза Черненаза неминуем, но это будет потом.

А пока у ее Пикового высочества намечалась важная встреча, которую лично она назвала бы бестолковой. Ей грозило знакомство с его высочеством Роландом, валетом Бубен, старшим сыном короля Тьерри, наследником престола Бубнового Королевства. И да, это все — один человек.

— Этьен, Лжин считает, что ты причастен ко... вчерашнему происшествию, — краем уха Жанна услышала, как начал разговор с младшим сыном король Давид. Он произносил слова осторожно, как бы говоря, что не разделяет убеждений канцлера. Хриплый голос был тише, чем обычно. Впрочем, даме Пик не с чем было сравнивать, отец никогда ни о чем не беседовал с ней. Ни разу. Новообретенной дочки для него словно не существовало. Только это отнюдь не беда, это совсем не плохо. Ведь взаимоотношения с Давидом у Жанны пока-что были наилучшими. Чуть хуже, чем нейтральные, они в разы превосходили ненависть Этьена, презрение Ожье, и желание Лжина сделать из неё марионетку.

— Отец, — тем временем отвечал Этьен, — я глубоко разочарован, что ты так спокойно воспринимаешь происходящее в нашей семье. — В отличие от короля, ее сводный брат едва не срывался на крик. — А Лжин пускай благодарит меня, что на вчерашнем балу я не озвучил во всеуслышание его выдумки, которые впору назвать клеветой!

— Этьен, Этьен... — Давид снисходительно покачал головой, а Жанна слегка ускорилась, чтобы не отставать от отца и чётко слышать каждое слово. — Ты же знаешь, Сеятель Смерти больше не принадлежит нашей масти. Черненаз лишился этого преимущества. И с тех пор ему приходится добиваться желаемого не честным путём завоевания, а ложью, обманом, хитроумными замыслами, интригами, лицемерием, шантажом... — все перечисленное королём среди Пик считали самыми грязными способами достижения цели, хотя сама Жанна придерживалась мнения, что насилие, угрозы, грубая сила и принуждение за ее счет ничуть не лучше.

Канцлер никогда не говорил своей подопечной ничего лишнего. От него она не услышала ни крупицы полезной информации. Правила этикета, предостережения и попытки вдохновить ее на добровольную помощь Черненазу Жанна полезными не считала отнюдь. Таким образом, ей самой приходилось разбираться в происходящем. Вот и в это раз было так же.

На следующем повороте семья Пик была вынуждена разделиться. Король Давид и Ожье, его старший сын и наследник, отправлялись по своим жутко важным королевским делам. А сопровождать даму опять выпало Этьену. Лжин оправдывал это как искупление вины за то, что вчера младший валет недосмотрел за ней. Однако, Жанна догадывалась — канцлер намеренно пытается навязать ее общество Этьену, чтобы вызвать у того неприязнь к сводной сестре. Десятка боялся, что в обоюдной неприязни к нему Жанна и Этьен внезапно станут союзниками. Найдут общий язык. Для Лжина это стало бы новой проблемой.

Но Этьен был вспыльчив, а выводы делал чересчур поспешно. Такими людьми легко управлять. Он, конечно, не понимал, что разногласия между ним и дамой Пик Лжину только на руку. И потому покорно — вернее, сам того не замечая, — он позволял канцлеру вить из себя веревки.

Еще несколько поворотов и они попали в залу, где дамы и валеты иногда собирались по утрам, дабы скоротать время до обеда за чашкой чая и беседой о тех, кого в комнате не было. Туда Лжин отправил и Жанну с Этьеном в надежде, что они найдут валета Бубен. Канцлер говорил, что это необходимо, что Жанна, как новый член четы Пик, обязательно должна быть представлена онерам — семье Козырной масти. То, что она не познакомилась с ними еще вчера, он называл вопиющим нарушением правил и считал, что это надо исправлять как можно скорее.

Стоило Этьену с его сестрой шагнуть в залу, как там прервался смех и бурное обсуждение. Даже шестерки, подающие чай замерли. Пика — символ горя и несчастья. Недаром они одевались в черный цвет. Представителей этой масти тайком называли вестниками бед. Жанна подумала, что их в этой залитой солнечным светом комнате никто не ждал.

Если б они с Этьеном пришли хотя бы чуточку раньше, то услышали бы, как эти люди обсуждают саму даму Пик. В нелестном ключе.

Однако, неловкое молчание было прервано валетом Бубен. Время Козырей — праздник дружбы четырех королевств. И он, как представитель Козырной масти, не должен был допустить между придворными разногласий:

— Этьен, мой дорогой друг! — он встал и раскинул руки, явно намереваясь обнять гостей. — Как я рад тебя видеть...

Едва ли угрюмый валет Пик был склонен обниматься. Отвечать фальшивой любезностью он также не собирался.

— Здравствуй, Роланд, — отрывистая фраза была данью вежливости, но не более. Этьен протянул Роланду руку, но не с целью рукопожатия, а с намеком, что не испытывает желания оказаться в объятиях старого знакомого. Впервые Жанна была солидарна с неприветливостью сводного брата.

Замешательство валета Бубен было совсем мимолетным. Роланд просто не имел права терять самообладание, находясь в комнате, полной придворных. Он повернулся к Жанне, полагая, что она будет более расположена к общению, нежели Этьен.

— О, прекрасная и непревзойденная дама Пик, — он поцеловал ее руку и, пока Жанна не успела ответить, поспешно продолжил, — знаю, нас еще не представили друг другу, но я наслышан о вас в самом наилучшем свете и теперь лишь убеждаюсь, что придворные не лгут ни о вашей красоте ни об очаровании...

— Полагаю, представлять вас не надо? — прямолинейно спросил Этьен. Может он побоялся, что Жанна забудет поблагодарить Роланда за комплименты, а может ему самому надоели сладкие речи валета. Второй вариант был гораздо более вероятным...

Между тем и аристократы и слуги потихоньку возвращались к своим делам. Дамы продолжили обсуждение тканей и нарядов, шестерки вновь принялись наливать чай и разносить по столам посыпанные пудрой булочки. К разговору Этьена и Роланда больше особо не прислушивались.

— Ох Этьен, — притворно расстроился Роданд. — Ты будешь жесток, если не сделаешь нас с твоей прекрасной сестрой знакомыми.

— Ее высочество Жанна, единственная дочь короля Давида и дама Пикового Королевства. — Монотонно сказал Этьен. Словно этот титул — ничего не значащий набор звуков. Ну ладно, в этом Жанна тоже была с ним солидарна.

Аналогично он представил Жанне валета Бубен. От звука своего имени Роланд улыбнулся. Это было почти не заметно, ведь верхняя часть его губ была наполовину скрыта усами. Во всем его образе сквозило самодовольство. Расшитый золотом камзол был украшен красными ромбами, которые выделялись на ткани такого же цвета лишь блеском и яркостью оттенка, из-за чего напоминали чешую. Каштановые волосы были собраны в хвост. И даже татуировки масти и ранга он чуть подкрасил для яркости. Что б уж наверняка никто не ошибся, что перед ним будущий король. А то мало ли...

— Дорогая Жанна, сделайте одолжение, — дама сразу напряглась, — позвольте представить вас моему отцу. Он будет так же счастлив знакомству с вами, как и я.

Памятуя об указе Лжина Жанна ответила:

— Да, конечно... приму за честь.

— Превосходно! Тогда идемте.

И, словно опасаясь, что гости передумают, он спешно вышел в коридор. Этьен не сразу пошел за Роландом и, пользуясь возникшей заминкой, Жанна тихонько спросила у брата:

— Почему он говорил мне так много комплиментов?

— Уж точно не потому что ты этого заслуживаешь, — фыркнул валет Пик и чуть погодя добавил, — думаю, он тебе льстит. Постарайся понять, с какой целью.

Дельный совет. Но потом Этьен нагнал валета Бубен и к ужасу Жанны произнес:

— Роланд, ты не против, если я отлучусь? Мне бы хотелось вернуться к Ожье, а с таким надежным человеком, как ты, и сестру оставить не страшно.

Он что, хочет бросить ее на растерзание онерам? Подлый трус! А как же приказ Лжина?.. Этьена хотелось назвать предателем или козлом. Или пригрозить ему, что она пожалуется канцлеру. С языка Жанны рвались возражения, но из-за присутствия Роланда пришлось их проглотить. Ей оставалось только смириться и надеяться, что бледная кожа на лице не покраснела от негодования.

— Ну разумеется! — Роланд обернулся. Его ядовито-зеленые глаза сверкнули, и Жанне это очень не понравилось. То ли валет обрадовался, что Этьен, вопреки своим принципам, назвал его надежным человеком, то ли был доволен, что останется наедине с дамой Пик.

Обреченным взглядом она проводила брата. «Ну и пусть! Мне его помощь вовсе не нужна!» — так Жанна пыталась себя утешить. Главное — не паниковать. И пусть с Этьеном она не ладила, но в его присутствии сохранять спокойствие было чуть легче.

— А как во дворце Пик празднуется Пасьянс? — Жанна вздрогнула, когда осознала, что Роланд задал ей вопрос.

— Что, простите?

Валет украдкой усмехнулся и снисходительно пояснил:

— Пасьянс, праздник, который принято отмечать четвертого дня Времени Козырей. Однако, чета Пик всегда является во дворец Козырной масти с недельным опозданием и на Пасьянс не попадает.

— Но в этом году мы прибыли вовремя, — возразила Жанна.

— И все же, может, вы по-особенному отмечаете день Пасьянса? — не успокаивался Роланд. Да чего он от нее хочет? Немного подумав, дама Пик решила, что не найдет ответа лучше признания:

— Я не могу ответить на ваш вопрос так как отношусь к свите Черненаза менее полугода, — и она тоже попыталась улыбнуться с превосходством, будто это он дурак: «Ты сам это прекрасно знаешь, ведь именно поэтому мы не были знакомы, именно поэтому я первый раз в жизни появилась на Времени Козырей».

— Верно, я помню об этом, — в голосе аристократа послышалось раздражение, и Жанна с удовлетворением подумала, что своей улыбкой все-таки затронула некотороые струнки его души.

— В таком случае, вопросов больше не последует? — она решила окончательно завершить неприятный разговор. Но это не принесло результатов. Ведь Роланд был склонен игнорировать реплики, которые ему не нравились.

— Вы могли присутствовать на празднике и в роли фоски.

— Фоски? — не поняла Жанна.

— Кхм, — обычно так запинаются перед тем, как произнести нечто неприятное. — Это люди рангом ниже девятки.

Жанна едва не поперхнулась от изумления. Фоска? Какое красивое слово! Гораздо чаще таких людей называли по-другому — шваль.

— Позвольте, вы что сомневаетесь в том что я дама? Стало быть и мое родство с королем не считаете настоящим?

Возмущение Жанны только развеселило Роланда. Но его притворство не ведало границ:

— Ну что вы! Конечно, нет! Разве я говорил, что не считаю вас родной дочкой его Пикового величества? Нет, нет, нет... — Жанна уже понадеялась, что на этих оправданиях все и кончится, но он продолжил. — А вот ранги Тузы умеют повышать, и Черненаз мог бы сделать это с вами...

Намек был понят и Жанна невольно подумала, что бы сделал Лжин. Она недолюбливала его, но стоит отдать советнику должное, он мастерски умел увиливать от ответа, обладал хорошей силой убеждения и способностью грамотно избегать неприятных разговоров. Сейчас канцлер сказал бы, что лучшее средство защиты — нападение. «Ты дама, а он тебя оскорбил. Негодование здесь будет уместнее всего». Однако, простые возмущения, яростные крики, не будут иметь веса. Поэтому нужно было продумать каждое слово.

— Я давно смирилась, что мое рождение вне брака оставит неизгладимый след на репутации: моей и отца. Но если бы не ранг, мое родство с королем никто не смог бы установить. То, что я сейчас стою перед вами, и есть неоспоримое доказательство — во мне течет королевская кровь. И в том, что я дама от рождения, я сомневаться не позволю никому! — Жанна говорила уверенно и заставляла себя смотреть прямо в глаза валету. А вспомнив, как ловко Лжин умел манипулировать людьми, добавила: — И даже вам.

Словно Роланд имеет для нее какое-то значение. Да пусть катится к чертям собачьим! Но Лжин давно настоял на исключении бранных выражений из ее лексикона. А глаза Бубнового валета широко раскрылись. У Жанны получилось его и удивить и убедить.

— Прошу прощения, и уверяю, вы не оставили никаких сомнений...

— Обидно, что они были! — перебила его девушка. На деле она не испытывала и половины той ярости, которую пыталась сыграть. Но что поделать — дама Пик вжилась в роль! И если Этьен всегда так быстро выходит из себя, то она сохраняла спокойствие слишком долго. — К тому же теперь мне немного не верится, что ваше желание познакомить меня с его Бубновым величеством возникло из хороших побуждений. Пришла моя очередь сомневаться в ваших намерениях. И если вы, ваше высочество, преследуете корыстные цели, то рекомендую поведать о них сейчас же.

Роланд растерялся, и теперь эта эмоция не казалась поддельной. Стоит ли говорить, какое удовольствие получила Жанна от вида смятения на лице самовлюбленного валета? Впрочем, ему на поиск пышных фраз требовалось меньше времени, нежели ей:

— Что вы! Гореть мне в аду, если из-за моих глупых подозрений отец лишится удовольствия от знакомства с вами!

Ее высказывание о корыстных целях он предпочел оставить незамеченным. Это безусловно настораживало, но что Жанна могла поделать? Лжин сказал бы сейчас, что переступать черту не стоит. Поэтому дама Пик решила ограничится оценивающим взглядом. Они поменялись с Роландом местами, теперь она смотрела на него свысока, а он был виноват. Безусловно, чувство раскаяния валета, склонного к лицемерию, тоже было наигранным. Но это почти ничего не меняло.

— Ладно, — ответила она после недолгого молчания, и протянула руку валету Бубен, как бы позволяя вести себя к королю.

«Притворись, что делаешь одолжение даже просто своим присутствием. — Часто говорил Лжин. — Ты удивишься, когда поймешь, как часто это помогает».

Еще несколько поворотов, подъем по лестнице — и они подошли к двери, украшенной резьбой с вкраплениями драгоценных камней. Она, очевидно, вела в королевские покои. И из-за нее доносилась приятная мелодия, которую Жанна не ожидала услышать во дворце. Не скрипка и не рояль, не вальс и не минуэт. И на торжественное завывание труб не похоже отнюдь. Мягкий, нежный, красивый голос струн гитары.

Роланд остановился у двери, его рука замерла в дюйме от ручки.

— Что-то не так, ваше высочество? — насмешливо спросила дама Пик.

Вместо ответа валет открыл дверь и пропустил девушку вперёд.

★

Шедо прервал игру на гитаре, когда в комнату вошли дама Пик и валет Бубен. Вместо того, чтобы поздороваться с королём Тьерри, Роланд тут же выдвинул ему свои обвинения:

— Отец, я очень надеялся поговорить с тобой. Неужели прикажешь беседовать в присутствии этого... — на мгновение валет умолк, чтобы смерить шута неприязненным взглядом, — разносчика сплетен!

Жанна замерла у дверей. Очевидно, чувствовала она себя очень неловко. Мадам Миррух, которая сегодня находилась в превосходном расположении духа прекратила занятие вышивкой, принялась с интересом наблюдать за своим внуком и еще не знакомой ей дамой. Жанна любопытство старухи не замечала и даже на короля Бубен не посмотрела. После того, как девушка зашла в комнату, она только и успела бросить на Шедо испуганный взгляд, тут же отвела глаза и теперь предпочитала рассматривать плитку на полу.

— Роланд, но не мог же я дожидаться твоего прихода в полном одиночестве, — между тем стал оправдываться Тьерри. — Вот решил провести время со своей тетушкой, а она... ну ты знаешь.

«Единственная во дворце, кто относится ко мне более менее терпимо», — мысленно закончил Шедо. Мадам Миррух тем временем осуждающе покачала головой, как бы упрекая их за обсуждение себя в третьем лице. Пожалуй, она снова взялась бы за иголку и нити, чтобы вернуться к своему занятию, если бы не интерес с даме Пик. И ее любопытство было столь сильным, что, наплевав на все нормы приличия, старая вдова приставила к глазам лорнет и попыталась рассмотреть девушку через увеличительное стекло.

Роланд тем временем вновь придал своему лицу невозмутимое выражение и с наигранной торжественностью произнес:

— Дорогие отец и тетушка Миранда, я должен — и обязанность эту принимаю за честь — представить вам ее высочество Жанну, дочь короля Давида, непревзойденную даму Пик.

Жанна вздрогнула и запоздало сказала:

— Мне очень приятно познакомиться с вами, ваше величество... — и она присела в неком подобии реверанса.

Невооружённым глазом было видно, с каким трудом дама выполнила это движение. Девушка, которая лазила по деревьям проворно, словно белка, отвратительно делала реверансы.

— Вытянешь карту, дорогуша? — к удивлению Роланда и Тьерри мадам Миррух веером раскрыла свою колоду. На Шедо это произвело меньшее впечатление, он к странностям обезумевшей вдовы немного привык. Гораздо сильнее его интересовало, как себя поведет Пиковая дама...

— Боюсь, что расклад мне делали недавно, а значит ближайшие три месяца все другие предсказания скорее всего будут недостоверными, — Жанна похвально быстро нашлась с ответом. Уверенность в собственных словах, видно, прибавила ей решительности.

— Ну да, ну да, — Миррух недовольно цокнула языком. — Держу пари, нужную карту ты вчера подобрала с пола!

Жанна открыла рот, но растерялась. Она не знала, как ответить, потому что не понимала, что хотела сказать мадам Миррух. Как ни странно, выйти из положения девушке повог валет Бубен. Роланд откашлялся и с укоризной ответил старухе:

— При всем моем к тебе уважении, Миранда, твое замечание сейчас было очень неуместно, — и он попытался улыбнуться растерянной Жанне, как бы извиняясь за бестактное поведение своей родственницы.

Про присутствие Шедо все словно позабыли. С языка у шута так и рвались колкие замечания. Но именно молчание делало его незаметным свидетелем довольно интересной сцены.

— Роланд, ну что же ты так жесток к моей тетушке, — король Тьерри нервно заламывал пальцы, досадуя на неловкость разговора. — Такая холодность отнюдь не к чему. А раз уж тема зашла за гадание... Скажите, пожалуйста, дорогая Жанна, не выпадала ли вам в раскладе восьмерка Червей.

Неожиданно вдова Миррух разразилась громким неприятным смехом. Король Тьерри продолжал сверлить Жанну испытующим взглядом, который слишком несуразно смотрелся на его пухлом лице. Тогда девушка в поисках поддержки повернулась к Роланду, но и тот с нетерпением ждал ее ответа.

— Я... Я не... — дама не могла не заикаться: вопрос короля поставил ее в тупик, смех старухи, возомнившей себя колдуньей, выбил из колеи, а из-за необходимости отвечать из головы вылетели все дельные мысли.

Прошло лишь пару секунд, пусть в несуразной ситуации они растянулись на целую вечность. Неожиданно для самого себя Шедо почувствовал желание выручить Жанну. Он был единственным, кто мог развеять обстановку или ловко перевести тему. Недолго думая шут сильно дернул за самую звонкую струну своей гитары, которую так и не убрал с колен. Комнату наполнил неприятный звук, все взгляды обратились на него. И тогда Шедо как бы невзначай заметил:

— Господа, напомню вам, что раскрывать посторонним людям карты, выпавшие в гадании, нельзя. Иначе будущее может обернуться совсем не так, как показал расклад. Мадам Миррух, я прав? — он повернулся к вдове, ожидая от нее поддержки.

Хорошенько отсмеявшись, старуха рьяно закивала головой. Король Бубен поник, а его сын обратил на Шедо полный злости взгляд, отчего любопытство только сильней захватило шута. Что же все-таки подразумевал вопрос? И может зря Шедо помог Жанне на него не отвечать?..

— Что ж, — в заключение надменно изрек Роланд, — раз уж на то пошло, то я предлагаю закрыть столь неприятную тему. Отец, не составишь нам с Жанной компанию?

Тьерри согласился и поднялся с кресла, дабы проследовать за сыном в коридор. Роланд же вежливо придержал дверь даме Пик, пропуская ее вперед. И тогда Жанна в последний раз мельком взглянула на Шедо перед тем, как уйти. Он ободряюще улыбнулся девушке и подмигнул. Может, после этого она охотнее согласится укоротить свою косу?..

Дверь за ними закрылась, никто не беспокоился о мадам Миррух, которая осталась наедине с шутом. Старая вдова с брезгливостью отбросила пяльцы с вышивкой и потянулась к картам, приговаривая:

— Ну Тьерри! Ну удивил! Внаглую задать такой вопрос... Отнюдь не ожидала!

Пока мадам Миррух перебирала карты в костлявых пальцах, Шедо поднялся с места и поставил гитару к стене. Он подошел к книжному стеллажу, где просто не могло не оказаться толкователя карт и их значений.

— Эта странная девчонка что-то скрывает, помяните мое слово! — скрежетала вдова, пока Шедо торопливо перелистывал страницы в поисках главы о восьмерке Червей.

— Не пойман — не вор, — рассудительно и как бы между прочим заметил шут. Дама Пик и ему показалась странной, но она впервые во дворце. Внебрачная дочка короля, да еще и Пиковой масти — что с нее взять?

Трактовка восьмерки Червей оказалась очень простой. Не понадобилось много ума, чтобы разом понять все. И зачем Роланд привел к своему отцу даму Пик и причину, по которой Тьерри так настырно интересовался ею. Догадался Шедо и о чем они, вероятно, разговаривали теперь, после того, как вышли из гостиной. И почему посмеивалась над своими сыном и внуком лукавая мадам Миррух, он тоже понял.

«Осталось только придумать, как провернуть это в свою пользу...»

— Она отличается от других дам, как думаешь?

Шедо в ответ только с наигранной заинтересованностью поднял брови, демонстрируя свое участие в разговоре.

— У остальных глаза настолько безжизненные и пустые, что иногда кажется, будто сквозь них видно стенку затылка, — изрекла мадам Миррух.

— А эта чем лучше? У Пик глаза такие черные, что сливаются с зрачками, — фыркнул Шедо, захлопнув толкователь карт.

— Ты можешь врать другим, но только не себе.

Шут отложил книгу в сторону и, пряча неловкость за насмешливой улыбкой, ждал пояснений.

— Ты же захочешь ей помочь, — старуха кивнула на толкователь.

— Но не безвозмездно.

— Если она откажется от сделки, ты все равно ей поможешь, — возразила мнимая гадалка.

— А вам карты говорят, что она откажется?

— Нет, — Миррух рассмеялась. — Но потом ты вспомнишь наш разговор и будешь скрежетать зубами от досады.

— Какая глупость! — Шедо подошел к двери, чтобы покинуть покои старухи, чьи прогнозы нравились ему все меньше и меньше.

— Но она все равно будет твоей! — крикнула вдогонку мадам Миррух, и Шедо невольно передумал уходить столь стремительно.

— Вы не в своем уме. Она дама, а я шут...

— Самый бестолковый аргумент!

— Прекратите нести чепуху! — он торопливо шагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Бегство их неловкой ситуации... Это здорово бьет по самолюбию.

И все же вещейка сказала быть честным хотя бы с самим собой. Прислушиваясь к ее совету, Шедо отметил, как крепнет неприязнь к Роланду и как греет душу последнее предсказание старухи.