Venenum

– Как долго нам еще идти? – раздраженно спросил теоретик.
– Госпожа ожидает вас у болота Павших.
– Что еще за дрянь?
– Так мы именуем кладбище, где покоятся наши умершие, – холодно ответил Диаваль.

Ребята шли за существом уже добрую половину часа, но никак не могли понять куда они углубляются.

Впереди был только лес. Со всех сторон на них зловеще смотрели черные деревья и кустарники. Птицы в этой части деревеньки будто и вовсе перестали существовать.

Кроме сухих пней, колючих кустарников и старых деревьев поблизости ничего не было, а живые звуки пения птиц заменял, пробирающий до костей, шелест ветра.

Шон, как рекрут порядком посвятивший всего себя Лиге, всегда считал, что знал окрестности Дна от входной стены и до конца поселения. Каждый закуток в этом месте был хорошо ему знаком, ведь он побывал абсолютно в каждой части деревни и под каждым ее кустом.

Эти же леса он видел впервые, а о болоте-кладбище и вовсе никогда не слышал.

Рекруты, всячески старающиеся сохранить спокойствие, мирно шагали за спиной летящего призрака и только Райли всем своим нескрываемым недовольством нарушал эту тихую и умиротворенную идиллию.

Юноша по-прежнему не доверял новому знакомому, а уж после его выходки в «Северной Авроре», которая глупцу могла стоить жизни, полностью довериться ему было бы просто невозможно.

Пока командир альфы, мальчик-сладкоежка и теоретик изучали сухие ветки у себя под ногами, Рэй не сводил глаз с Диаваля. Как тому казалось, призрак был взволнован и осторожно озирался по сторонам, будто выискивая кого-то или наоборот, боясь найти.

Сказать, что поведение существа напрягало скептически настроенного к нему рекрута – ничего не сказать. Райли не верил, да и не хотел верить в благие намерения нечисти. Что если это ловушка?

Диаваль же некогда мирно плывущий перед лицами ребят, резко затормозил, услышав грохот где-то позади компании, чем очень напугал рекрутов.

Никто не понимал, что произошло, пока позади не послышались негромкие стоны товарища – это был Райли, упавший на землю от внезапного удара кого-то, кто напал на него со спины.

Обернувшись на источник звука, солдаты вместе с трусливым приведением увидели тварей, что напали на Райли.

Это были огненные саламандры. Опасные существа, выглядели которые на редкость отвратно: если видеть исключительно по пояс, то существа были как типичные земноводные, только гигантских размеров, по сравнению со своими обычными хвостатыми собратьями.

Все тело амфибии было черным как смоль, а по нему разбросаны огненно-красные пятна, составляющие различные узоры. У каждой особи положение этих пятен было различным.

На длинном и широком туловище не было коротких лап, на их месте красовались мощные змеиные хвосты, на конце которых и стояли саламандры.

Белые, словно снег глаза демонической твари, излучали столько злобы, сколько, казалось, и не видело это место.

Оскалив пасти, земноводные угрожающе шипели на побеспокоивших их сон, а с острых клыков-клинков стекала ядовито-зеленая слюна.

Само собой, упавший наземь рекрут спокойствием не отличался, а уж прощать такую дерзость и подавно было не его отличительной чертой.

Достав из расписных ножен небольшой, но остро наточенный кинжал, Райли, с глазами полными азарта, устремился к обидчику.

Удар – земля обагрилась кровью. Еще удар – оборвалась чья-то жизнь.

Кровь подобно фонтану лилась на сырую землю окрашая в алый ботинки рекрутов и невысокие травинки-памятники.

Повсюду смрадило смертью и желанием жить. Такова была реальность этого места: ты сможешь выжить, если вместо тебя умрет кто-то другой.

Кто знает, сколько бы еще продолжалась эта бесполезная бойня, если бы не женский и величественный голос, что возник будто из неоткуда и также спонтанно ушел в никуда.

– Пошли вон, – прошептала ведьма так тихо, что рекруты едва расслышали.

Расслышали – слишком громко сказано, юноши скорее догадались о произнесенных словах, наблюдая за движением белесых губ чародейки.

Глядя на величественную колдунью мороз пробегал по коже. Освещенная светом закатного солнца, женщина выглядела волшебной феей.

Феей, что хранила свои секреты и в любой момент, могла стать твоим палачом.

От былой битвы осталась лишь кровь и запах пороха, что обволакивал все пространство, заменяя привычный кислород.

Рекруты были порядком удивлены, что женщине хватило всего пары тихих слов, дабы решить судьбу их битвы.

Некогда напавшие на них саламандры сейчас же пятились назад, хрипло шипя на незваную гостью и расплескивая яд с острых клыков.

– Они тоже твои подружки? – выругался Райли, выплюнув сгусток крови. Напряжению рекрута не было предела, но тем не менее, он первый решился открыть рот после столь затянувшегося молчания.

– О, малыш, не уж то тебе больно? – оскалилась ведьма, умиротворенно улыбаясь каплям крови, стекающим по подбородку парня.

– Не представляешь насколько, – таинственно и чертовски сладко прошептал Райли, – Но ты еще можешь залечить мои раны, – ухмыляясь, произнес парень уже на порядок громче, медленно приближаясь к ведьме.

Чародейка же широко улыбалась, скаля острые зубы и явно забавлялась таким исходом сражения нечисти и заядлых убийц.

– Ты что-то путаешь, милый, я не излечиваю раны, я их наношу, – медленно протянула ведьма, когда игра рекрута начала набирать обороты, а его смуглая оголенная грудь поравнялась с ее собственной.

– Кто-нибудь, изолируйте его от общества! – завопил Присли, не собиравшийся смотреть как друг изрядно пытается соблазнить чародейку, возраст которой давно пробежал отметку «сто».

– Черт бы тебя побрал, Присли, такой момент испортил, – разочарованно произнес рекрут, огибая взглядом тоненькие женские ключицы.

– Вы непростительно долго. Нельзя девушек заставлять ждать. Тем более тех, от которых зависят ваши жизни, – улыбнулась Сабина, взглянув на недовольное лицо Кристофера. Ему явно не нравилось поведение друга, но вступать в очередной конфликт он не стал.

Чародейка, приблизившись вплотную к разгоряченной груди Райли издевательски медленно направилась к поодаль стоящим рекрутам, соприкасаясь своим телом к телу раненого юноши.

Опустив голову и ехидно ухмыльнувшись своему поражению, рекрут искоса смотрел на уходящую спину женщины.

– Что это за место? – озираясь по сторонам, спросил командир Альфы.

– Это? Диаваль разве не сказал вам?

– Ага, кладбище, мы помним, – процедил Присли, что плелся самым последним.

– Почему эти существа напали на нас? – Шон, конечно, думал о том, что нападение было случайным, саламандры просто охраняли свой дом, но не рассматривать намеренного нападения он попросту не мог себе позволить.

– Боюсь, что все намного серьезнее, чем кажется. Огненные саламандры весьма спокойные существа, хоть и имеют нрав огненной стихии, но первыми просто так нападать эти твари не станут. Они миролюбивы.

– Видели мы их стремления к миру во всем мире, с клыков стекало, – иронично прошипел Присли.

– Вы первыми атаковали?

– Нет, моя го-с-с-пож-а-а, я тому свидетель. Земноводные первыми нанесли удар.

– Кто-то напугал их или же натравил на вас. С этим уж, пожалуй, вы разберетесь сами, не так ли, Кристофер?

– Разберемся, можешь быть спокойна. Ответь-ка мне на один вопрос: почему именно кладбище? Более радужного места ты найти не смогла?

– Это мое любимое место. Это не просто кусок замшелой воды со скелетами внутри. Откройте глаза и увидите намного больше.

– Есть здесь двойное дно, я нутром чую, – подал голос Райли, только поравнявшийся с Шоном и Сабиной.

– Везде есть двойное дно, милый, только не каждому даровано его увидеть. Болото Павших – особенное место. Впусти его в свое сердце и поймешь, что есть и него два лика.

– Что еще за лики?

– Алтарь оно для тех, кто верит и трупные земли для не ведающих, – Сабина любила говорить загадками и уж об этом трубно было не знать.

Это была ее любимая манера говорить, которая казалась такой сладостной как первый в жизни рассвет.

Под личиной метафор и олицетворений она подносила кинжал с ядом, который станет твоей погибелью. Разгадаешь ее загадку – найдешь спасение, а если нет – то лезвие его проткнет тебя насквозь, внося в твое тело жестокую правду. Правду, пережить которую тебе уже будет не по силам.

Предсказания женщины для многих были как опиум, поедающий жертву изнутри. Каждый рекрут знал об этом, но лишь один из них прочувствовал это на своей шкуре.

Каждый раз слова ведьмы заседали в его голове настолько прочно, что хотелось либо как можно скорее найти ответ, либо попросту застрелиться. Жить с ними казалось невозможным. Это было медленным сумасшествием.

– Госпож-а-а, Зачем они вам? Только прикажите и я сам найду эти камни. Не пора ли избавиться от них?

– Я всегда ценила твою верность, друг мой, но на сегодня хватит смертей. Жизнь каждого из них в руках судьбы и лишь она их палач.

– Их время еще не пришло, – задумчиво прошептал Диаваль, подняв голову в потемневшее небо.

– Отправь весточку нашему королю. Пускай не забывает, как его любят его подданные, – зло усмехнулась ведьма и не успела она договорить, как существо, что привело сюда друзей в одно мгновение обратилось в смог, а через какое-то время и вовсе исчезло.

– Кто он? Он не похож на призрака, уж слишком живым выглядит, – поинтересовался Кристофер.

– Заблудшая душа.

– Это еще что за новость? – оживился Райли.

– Когда умирает любое живое существо пред ним открываются две двери. Одна из них ведет в один мир – мир загробный, там, где есть жизнь после смерти, а другая дверь в небытие ведет. И душа твоя сама решит, в какую дверь ей войти. Души усопших в отличие от сердца безгрешны пред создателем и хранят в себе все мирские воспоминания и боли, радости и печали, а дойдя до дверей решают, хотят ли они жить или их срок подошел к концу. Загробный мир принимает все, свободные от бытия, души. Небытие же уничтожает душу. Существо просто перестанет существовать. Такова смерть после смерти.

– Но если у души спокойствия нет, что-то тянет ее к земле, тянет ее обратно и не дает уйти ни в одну из дверей. Она застревает в зазеркалье – пространстве между мирами.

– Зазеркалье граничит с нашим миром?

– Верно, командир. Души, попавшие в это пространство вновь возвращаются в мир живых, но оказываются по другую его сторону. Если душа сильна, то она сможет достучаться до живых или даже сделать то, что не успело существо до смерти.

– Что бы она не сделала, она сможет уйти только испытав удовлетворение, – мрачно подытожил Крис, заглядывая в глаза ведьме. Сейчас, в ночном свете они были особенно красивы. Светящиеся радужки глаз очаровывали своей таинственностью и в них хотелось смотреть вечно.

– Да, но не все души хотят возвращаться. Многие проводят в зазеркалье настолько долго, что попросту забываются и начинают ненавидеть живых.

Диаваль тоже не смог уйти ни в одну из дверей. Но он был поистине силен и смог достучаться до снов ведьмы – до моих. Я нашла его душу и помогла прочнее укрепиться в этом мире. В мире, где после смерти не живут.

– Стой, укрепиться, значит, он не собирается уходить обратно?

– Его душа еще не обрела покой, его миссия в этом мире не завершена. Он будет влачить свое жалкое существование до тех пор, пока этот мир его не отпустит. Пока душа не станет возможной либо жить после смерти, либо исчезнуть вовеки.

– Что же гложет его?

– Всех нас что-то гложет. Всем нам что-то не дает спать ночами. Ты не один, кто хранит свой секрет, даже заблудшая душа имеет на это право, – прошептала ведьма, склонившись к уху Шона и заглядывая в его изумрудно-зеленые и до смерти напуганные глаза.

Больше не нужно было слов. Она все знала. Она видела это в нем. Этот дар, как маяк светил для тех, кто хотел увидеть дальше собственного носа.

Добротных пять минут рекруты углублялись в лесную чащу, семеня за спиной Сабины. Со всех сторон на них смотрели покосившиеся надгробные плиты, деревянные кресты и огромное болото, на поверхности которого плавали некогда сорванные цветы.

На болоте было тихо. Никто больше не смел потревожить это гробовое молчание. Рекруты истребляли нечисть, но перед ее могилами даже они отдавали дань уважения павшим. После смерти нет разделения на хороших или плохих – после смерти все равны.

Друзья умеренным шагом направлялись в глубь кладбища, оглядывая растительность под ногами. Ни один из них не проронил ни единого звука, да и сама ведьма не решалась убить пленительную тишину.

Каждый из присутствующих обитал в своем темном мире мыслей и страхов, даже могущественная чародейка выглядела встревоженной и весьма задумчивой, что на фоне общего спокойствия невероятно ярко выделяло ее из коллектива.

Присли же в отличие от своих товарищей совсем не мог думать о чем-то, кроме этого места. Парень всегда был теоретиком и о всех существах дна, и о нем самом читал в книгах, что хранила библиотека Лиги или на худой конец выпытывал у товарищей, патрулирующих дно.

Сейчас же он все видел своими глазами – его чуть не убили огненные саламандры, заблудшая душа, а невероятно сильная ведьма ведет его в глубь кладбища, под которым покоятся другие сверхъестественные существа.

Присли тщательно смотрел под ноги, осматривал каждый уголок жуткого кладбища и каждую травинку, что встречалась на его пути.

Заходя все глубже в чащу, находясь все ближе к болотистой воде, парень поражался тому, что на такой болотистой почве прекрасно растут кустарники и цветы. Правда они были черными как сама смерть. Но все же цветами им быть никто не запретит.

Холодный воздух пробирал до костей. С каждый шагом идти было все тяжелее, ведь уже порядком стемнело, а фонарем, скудно освещающем путь была только луна. Убить уже всем привычную тишину никто так и не решился.

Рекруты изо всех сил напрягали зрение, дабы не потерять ведьму из виду. Заблудиться здесь ни у кого желания не было.

Сабина все ускорялась и ускорялась, а друзья всякий раз насиловали и без того уставшие глаза, пытаясь в кромешной мгле отыскать ее стремительно исчезающий силуэт.

– Нам сюда, – произнесла Сабина, наконец остановившись у старой могилы, находившейся возле самого берега дурно-пахнущего болота.

Дожидаясь отставших рекрутов, женщина оперлась на покрывшееся плесенью надгробие и устремила взгляд в него.

Небо сегодня было особенным – его украшала красная луна.

– Удивительно, – присвистнул Присли.

– Тут ты прав, дружок, красная луна удивительна, – прошептала женщина.

– Она может и прекрасна, но не просто так ее прозвали кровавой луной, – подметил Кристофер, поравнявшись с восхищенной ведьмой.

Кровавая луна или луна алая была вестником скорых неприятностей. По крайней мере так считал народ и никогда он не ошибался.

Именно после восхода кровавой луны на землю градом сыпались смерти и убийства, многие начинали болеть или теряли рассудок.

Все, что только не происходило, люди списывали на дурной глаз луны, а дети, рожденные под ее ликом считались проклятыми, и заботливые мамаши старались как можно скорее избавиться от особенного дитя.

Сегодня кровавую луну могли видеть все жители Ройда. А здесь, на дне, она была видна особенно близко, словно парящее в небе огромное зерно сочного граната.

– Сейчас самое время для поисков камней. Луна опустилась ниже – хороший знак. Но не забывайте, что красноликая луна дарует людям возможность узреть ее ровно за тридцать дней до страха, что в себе таит, и которым так охотно поделится со смертными, когда ее сияние достигнет пика. Через месяц от этого города не останется и следа, а может быть даже и от всех близ стоящих. Ваш вененум сожрет их изнутри и видимо он очень голоден, – прошептала ведьма, опускаясь на колени пред могилой у которой стояла.

Серсея ненавидела вестник бед и несчастий. Каждый раз она пыталась изменить пророчество судьбы и прогнать луну с небосвода, но никогда ей этого не удавалось.

А вскоре и над ее любимой дочерью нависла персональная кровавая луна, как вечное напоминание о том дне, когда рухнул ее мир. Когда от любящей матери осталась лишь надгробная плита.

– Где их искать, Сабина?

– Сначала ты должен найти не их, Шон, – ведьма таинственно замолчала, давая парню возможность самостоятельно додумать смысл ее слов, а потом неожиданно для всех запела, распевая каждое слово на мотив колыбельной, с которой укладывали спать всех детей Лунного Королевства.

Только это была особенная колыбельная. И такая ему знакомая:

Тили-Дили-Дон.
Она с тобою рядом,
Тили-Дили-Дон.
Страшится она взгляда,
Тили-Вили-Ди.
Ее скорей найди,
А если не найдешь –
Малышку ты убьешь.

– Она укажет тебе на камни. Только вот кто она? – лукаво улыбнувшись, Сабина окинула взглядом Криса, что с интересом наблюдал за всем происходящим и про себя отмечал, что поет ведьма чудесно.

Сабина невольно улыбнулась поняв, о чем рассуждает парень, но поспешила отвернуться, ведь сейчас было не самое лучше время, чтобы проявлять симпатию к кому бы то ни было, только вот это было зря – порядком уставший от этого цирка Райли подметил заинтересованный взгляд чародейки и задетый прошлым отказом не смог промолчать:

– Святые угодья, да забирай ты его уже, только скажи прямо, куда идти и чью голову тебе принести, – выпалил парень, чем очень насмешил Присли. Шон же слегка улыбнулся, но улыбка чересчур быстро улетучилась, а Кристофер был мрачнее ночи.

– Я не согласен! – завопил тот, желая задушить товарища и раз уж так совпало, что они уже на кладбище, прикопать где-нибудь неподалеку.

– А может лучше тебя, милый?

– О-у, ну что вы, как мы выяснили, я не настолько сладок, – понизив тон и жестами, прибавив себе парочку процентов галантности, прощебетал Райли.

Его очень забавляла и эта ситуация, и мертвенно-бледное лицо возмущенного товарища.

– Будь добр, заткнись, – обращаясь к чересчур восторженному другу, ни один мускул на лице Шона, что до последнего держался в стороне, даже не дрогнул.

Указательным пальцем потирая надгробие матери, Сабина настолько тихо произнесла, словно боялась нарушить эту все обволакивающую тишину. Потом еще раз. За ним еще один. И еще.

«В чаще лесной
Тайна сокрыта,
В чаще лесной
Спит ее имя,
Чаща лесная
Хранит ее тело,
Найди ее в чаще,
Пока не сгорела.»

– Больше мне нечего вам сказать, но ты, – обратилась она к Шону, медленно поднимаясь с колен и крепко схватив его запястье.

Рука ведьмы оставила на коже рекрута выжженный след. Кровь в одночасье окутала руку парня как теплое одеяло и стремительно стекала вниз, а на запястье сиял красный полумесяц из плоти и крови.

Шон, стиснув зубы от боли, крепко сжал руку чародейки, оставляя на белоснежной коже внушительного размера синяки.

Ребятам же не понравилась излишняя дерзость ведьмы и оголив оружие они были готовы защищать своего командира, но Шон, сдерживая дикую боль, пронзающую все тело не позволил друзья остановить ведьму.

– Нет, – сквозь зубы прошипел тот.

Все это время Сабина крепко сжимала запястье настороженного и порядком испуганного рекрута, не отрываясь от его зеленых глаз она прошептала что-то, что должен был слышать только он.

Женщина шептала совсем не подавая голоса, лишь движение белесых губ выдавало окружающим ее маленький секрет – особенные слова, обращенные к особенному рекруту.

– Луна дала жизнь одним, у других же она ее отнимет. Всех тебе не спасти. Запомни, есть души, что сожраны мраком будучи еще невинными... Души, что призваны пасть во имя ее света, дабы вернуть мрак ее истинному хозяину... Его душа пала, очернив лик Луны. Ему нет спасения.

Так они и стояли: жрица, припав коленями к холодной земле держала руку рекрута, что каждый день вставал с постели ненавидя себя за переполненный шкаф скелетами, которые так тяготили его сердце. Его душу.

Шон морщился от боли, но не освобождался от руки ведьмы. Он всем телом ощущал в ней что-то родное и от этого бросало в жар. Он чувствовал тепло ее рук и твердо знал – она не хотела вредить ему. Он знал это. Он чувствовал ее доброту и что-то еще... Он чувствовал ее боль. Переживал ее вместе с ней.

Всю свою жизнь касаясь кожи других людей, он видел все, что хранило самое святое – душа.

Он видел их боль и слезы, страдания и радость, взлеты и падения. Ему были доступны все ключи от чужих шкафов, таивших в себе скелеты. Он видел их всех и так боялся, что когда-нибудь появится кто-то, кто сможет отпереть и его шкаф.

Он просыпался и выл от боли, понимая, что рано или поздно родится душа, которая сможет увидеть шрамы, что опоясывают его сердце.

Шон держал ее руку, но не видел ничего, кроме тьмы. Словно та возвела между ними огромную стену, которая больно слепила его сиянием своих тайн.

Да, он был слеп, но чувствовал все, что творилось внутри хрупкого сердца женщины. От крика ее души и стонов сердца все внутри парня сжималось от боли, наровясь и вовсе исчезнуть.

Сегодня он увидел ведьму, что знал уже три года, под другим углом. Хотя нет, он увидел не ведьму. Он увидел маленькую девочку, которая слишком долго страдает.