Venenum

Присли был настолько счастлив, получив свое первое задание, что вот уже битый час не мог оторваться от учебника ботаники. Фолиант, который юноша держал в руках, на учебник совсем похож не был, но рекруты любили подобные книги называть именно так.

Стрелки небольших настенных часов, подобно старому другу, сопровождали время в его извечном путешествии. Путешествии, которое не имеет ни начала, ни конца. И вот время уже давно перевалило за полночь, только этого никто и не заметил.

Парень перелистывал страницу за страницей, будто игнорируя время и его законы. Увлеченный важностью своего поручения, Присли почти сточил карандаш, которым делал пометки на полях фолианта.

С тех пор как он получил это задание прошло два дня. От друзей вестей не было и как он уже понял, просто так рекруты на чай не собирались. Каждый был занят своим делом, а уж если ты захочешь пивнуть чайку или даже чего-нибудь покрепче, то будь добр спасти мир, обезвредить опасного преступника или просто узнать что-то, что непременно стоит доложить руководству.

Присли, будучи человеком жизнерадостным, частенько подмывало позвонить друзьям и пригласить в свою одинокую обитель. Что-что, а гостеприимство было заложено у этого парня на клеточном уровне.

Время все неумолимо шло, один фолиант сменялся другим, а останки карандаша покоились в каждой части стола. Лишь спустя три часа сон все-таки взял верх, и заставив парня сомкнуть глаза, оторвал его от чтения.

Проспал парень не то чтобы долго, из-за мерзостной погоды в комнате было невыносимо холодно. Прохудившаяся крыша подтекала и от звука капающей воды хотелось застрелиться. Ливший как из ведра дождь совсем не хотел утихать. А вместе с дождем пришел и сильный ветер. Комната будто приветствовала незваного гостя, завывая из всех щелей, кое как заделанных чем-то серым и на вид совсем ненадежным.

Еще мгновение и широкие деревянные ставни старенького окна с грохотом распахнулись, впуская в дом непогоду и срывая со стола блокнот, на странице которого неестественно причудливым почерком было выведено всего одно слово «Вененум»

– Рэй, оставь девчонку в покое, – нахмурившись, Крис одарил Райли суровым взглядом.
– А что я такого сказал? Всего-то пригласил малышку на нашу пижамную вечеринку, – пожал плечами парень, театрально разводя руками и активно жестикулируя.
– Мне вот интересно, ты хоть когда-нибудь изменишься?
– Зачем, Криси?
– Райли, святые угодники, я сейчас твою сопливую физиономию с асфальтом сравняю. У вас явно много общего, – что ни говори, а Кристофер уж очень не любил, когда кто-либо осмеливался коверкать его имя. Этот широкий парень, подобный платяному шкафу хоть и был радушным и излишне дружелюбным, но всегда мог лишить тебя парочки зубов, раз они уж так мешают. Пожалуй, Крис был один из самых воспламеняющихся рекрутов и злить его не очень разумно, особенно для Райли. С первых дней отношения этих двоих были особенно доверительными: Райли доверял Крису свою челюсть, а тот наполняя могучий кулак любовью и лаской иногда заставлял ее редеть.

– Хватит вам, – мрачно произнес Шон. Если долго слушать, как он говорит, то можно заметить одну удивительную вещь – голос этого рекрута был холодным и суровым, но звучал он также сладко как пахнет чашечка горячего кофе. Он будто согревал изнутри заставляя забыться. Ярко выраженная мимика этому человеку была совсем не свойственна, чего не скажешь о его друзьях Присли и Крисе.

– Я понимаю, женская юбка интереснее дна, хотя бы симпатичнее, но все же, помолчите хотя бы минуту, – произнес раздраженный голос Шона.

– Что ты планируешь делать? – практически одновременно выпалили друзья, приближаясь к замшелой каменной стене, что отделяла скудный городок Ройд от грандиозной свалки.

– Есть у меня на примете одна торговка артефактами. Может с полгода назад я спас ее сына, думаю она не откажет мне в помощи, – взгляд командира альфы был прикован исключительно к каменной стене, которая с каждый шагом становилась все ближе.

Эта стена была сущим наказанием для всех выездных рекрутов. Зрелище, царившее в ее окрестностях было никак не для слабонервных. Ото всюду смрадило гнилью, на земле же мирно покоились останки выброшенной техники и растерзанных животных, а вместо птиц небо украшали жирные до одури мухи.

Друзья, некогда поднявшие ворот пальто, чтобы хоть как-то спастись от губительного запаха, повязали на лицо черные платки. Оставив открытыми лишь глаза, рекруты добротно завязали ткани под затылком.

Стена была все ближе, если бы она находилась в другом месте, то выглядела бы явно приличнее, а на фоне этой смрадной ямы и ее красные кирпичики будто источали яд.
Хотя, кто знает, этой стене уже очень много лет. Когда-то, совсем давно, ее построили с целью отгородить два мира друг от друга. Люди слишком боялись тварей, что раньше свободно гуляли в ночи. А они в свою очередь истребляли население, не желающее покориться. Но судьба распорядилась иначе и покоряться пришлось им.

В тайне ото всех бывший наставник трех подразделений Альфа-Бета-Гамма, взял на себя ответственность и вместе со своими рекрутами воздвиг стену, что закрывала бы мир людей от мира всего таинственного и до конца неизведанного.

После того, как рекруты положили последний кирпич тайна была раскрыта, людям сказали, что эта стена закрывает их мир от зла и сказали им правду.

Все жители ночи были согнаны в одну помойную яму. По ту сторону стены. Многие действительно покорились воле судьбы и построили себе целое поселение, где тихо и мирно занимаются своими делами, под чутким надзором Лиги. Но есть и такие, кто все еще пытаются вернуть власть над людьми в свои руки. Таких и истребляет Лига.

Поселение по ту сторону стены прозвали дном, ведь живущие нем достойны лишь его. Только дно. Смрадное, оцепеневшие от холода и злобы. Не знающее любви. Дно.

Сказав людям правду, Лига все же солгала. Это была правда лишь наполовину. Кирпичная стена не только закрывает их мир, но и открывает его если это нужно. Узнай гражданские об этом в городе воцарилась бы паника и интерес. Люди пачками шли бы к стене и пытались открыть ее, дабы позлорадствовать над павшими в этой войне.

Но никто из гражданских этого не знал, и солдаты Лиги были спокойны. Наставник же строил стену так, чтобы ее могли открыть лишь те, кому это позволено. Он подарил возможность дальнейшим поколениям ставить «пароль» на эту «дверь».

Своеобразным паролем была нужная комбинация одновременно зажатых кирпичей. Этот шифр меняется Лигой каждый день и знают его лишь те, кто патрулируют дно. Только так можно сдерживать живущих там существ.

– Ненавижу это место, – прошипел Кристофер, плотнее прижимая ткань к носу.
– О, поверь, оно тоже тебя не особо любит, – смело заверил Райли, потрепав друга за края широкополой шляпы.

– Рэй, ты опять? Не заставляй меня жалеть, что когда был шанс не дал гиенам растерзать тебя, – с привычной всем монотонностью произнес Шон, уже издали рассматривавший потрепавшиеся от времени кирпичи. Он пытался составлять в голове всевозможные комбинации для открытия «двери», ведь сегодня секретный «код» им не дали. Он давался рекрутам лишь тогда, когда те отправлялись по ту сторону стены, отправленные организацией. В этот же раз – спуститься вниз было инициативой командира Альфы.

– Молчу, Ваше командиршество, молчу, – Райли наиграно согнулся в поклоне, а после у ног командира присел в реверансе.

Сколько существует их отряд, этот парень всегда был таким. Порой казалось, что ему плевать на всех, но когда происходило что-то ужасное, он был первым в рядах, желающих помочь. Пусть и все также в своей манере.

Как бы сильно он не задевал друзей, без него эта команда была бы пустой, и это понимал каждый рекрут.

Вот уже две минуты друзья, потуже затягивая узел на ткани, подбирали различные комбинации для того, чтобы выбраться из этой гнили и войти в еще большую. Перспективы так себе, но выбора у них особо не было. Они должны выполнить задание Николоса, а эта старуха вполне могла бы помочь.

– Пряники с корицей, что не так с ней в этот раз? В прошлый ведь хорошо открылась, – негодовал Крис, прилично замерзший и уставший от ничего не делания.

Свою работу этот рекрут очень любил. Он никогда не говорил об этом друзьям, но есть что-то, что подтолкнуло его посвятить свою жизнь борьбе со злом. Что-то, что до сих приходит в его сны. Приходит в его кошмары. На первый взгляд этого парня размером со шкаф и округлыми щеками трудно чем-то напугать. Так оно в принципе и есть, но также у каждого есть то, что очень долго болит. В этом их слабость. Его слабость. Его страх.

– Ведьмы шалят, думают, что если постоянно будут зачаровывать дверь, то мы оставим дно в покое, – усмехнулся Райли, облокотившись на грязную стену и одним неловким движением локтя подобрал последнюю нужную комбинацию.

Соединив три шифра вместе дверь со скрипом и грохотом пропустила ребят в новый мир. Мир, где все равны и одинаково затравлены Лигой.

– Если бы сразу сказал, что у тебя такие чудесные локти, то мы бы не возились там столько времени!

– Я выжидал! Все сладкое и интересное только на десерт, Криси, – с важным видом Рэй вырвался вперёд явно ликуя от своей случайной победы над злосчастной дверью.

Сегодня на дне было особенно безлюдно, если этих существ вообще возможно назвать людьми. Видимо попытки рекрутов открыть зачарованную дверь напугали здешних жителей и оставив рынок пустым, но с полными прилавками, они разбежались по норам.

Но так даже лучше, теперь найти бабку-торговку Шону не составит труда. После долгого молчания он наконец произнес:
– Найдите хоть кого-нибудь, кто знает каким ядом заражена почва и как он в нее попал.
– Не помешало бы разделиться, так куда быстрее выйдет, – согласился Крис.
– Ты прав, возьми Рэя и идите по стороне «Гнилой Розы», я пойду по противоположной. Встретимся здесь же в двенадцать.

Одобрительно закивав, теперь уже партнеры Райли и Кристофер собрались перейти на свою сторону дороги, как Шон окликнул их.

– И Райли, если я узнаю, что ты пугал народ, то с радостью оставлю тебя здесь. Так сказать, на забаву местным колдуньям, – глядя другу ни больше, ни меньше, а прямо в глаза, командир Альфы слегка склонил голову в одобрительном поклоне собственных слов и скрылся за поворотом из свалок различных склянок, амагилей и лохмотий.

Рэй же быстро утратив радостный настрой нахмурился и подтолкнул Криса, давая понять, что больше не намерен стоять без дела. Еще минута и на главном рынке дна, по ту сторону стены, снова воцарилась мертвая тишина.

Дориан сегодня был в особенно хорошем настроении, но его голову не покидала одна навязчивая идея: он должен пролить свет на темное. Уже который день ему снится один и то же сон, мужчина с детства был провидцем и всегда без особого труда мог истолковывать не только свои сны, но и своих друзей. Этот же сон ему совсем не давался.

Каждую ночь он видел женщину, она лежала на золотых шелковых простынях, окруженная служанками и подушками незнакомка вот-вот должна была родить. Дориан точно знал, что еще мгновение и на свет появятся двойняшки. Так и случилось. Женщина родила прелестную девочку, и провидец не мог ею налюбоваться. Ее пленительно зеленые глаза завораживали любого, кто в них решался взглянуть. А потом роженица подарила этому мира еще и мальчика. Дориан взглянул в его изумрудные глаза и кроме печали и мучений не увидел ничего. В отличие от жизнерадостных криков сестры, мальчик не издал ни звука, он просто смотрел в глаза провидцу, негласно прося о помощи – так показалось старику.

Этот ребенок с рождения был окутан тьмой. Его обволакивали зерна граната... Они были как кровь, в которую он облачен. А потом младенец наконец начал кричать и с первым криком оборвался и сон.

Дориан знал, что должен чем-то помочь малышу. Что это не просто сновидение. Но никак не мог сообразить, что же значит этот сон, и кто этот несчастный младенец. Видя этот сон каждую ночь на протяжении двух недель старик твердо решил, что сделает все возможное и его глаза откроются, ведь как бывает всегда, ответ лежит где-то на поверхности.

Он не знал, что ему делать дальше, где искать таинственную роженицу и ее сына. Но лишь одно он знал точно – пришло время узнать правду для тех, кто ее не ведал. И отрыть тем, кто ее похоронил.

Он найдет этого ребенка, где бы тот не находился и помогут ему гранатовые зерна... Его кровь... Или она не его, а чья-то еще?

Истин в жизни старика было множество, но лишь эту Дориан считал подлинной.