Карнавал в Гранде

Покинув карету, Герхард направился к воротам, которые распахнул перед ним словно бы из-под земли выросший дворецкий. Поприветствовав слугу легким кивком головы, хозяин поместья зашагал по широкой мощёной камнем дорожке, ведущей вглубь этих роскошных владений. Вслед за ним гвардейцы чуть ли не волоком тащили старика, которому просто не дали возможности стать на ноги. О'Харли, резко остановившись и крутанувшись на пятках, уставился на эту картину и недобрым взглядом окинул всю плетущуюся за ним троицу. 

- Можете отпустить его, - скомандовал молодой человек, и гвардейцы тут же бросили Луиса, который чудом удержал равновесие. - Этот человек - мой гость, поэтому ведите себя с ним соответственно.

Этими словами были удивлены все: и гвардейцы, и старик, и даже дворецкий, который толком ничего не знал. Однако возражать никто не стал, особенно незачем это было делать лжецу, который из преступника в одно мгновение превратился в дорогого гостя. 

- Будьте готовы через час сопровождать меня к семейству Вильмахтов, а после во дворец. А пока можете быть свободны, - распорядился Герхард, обращаясь к солдатам, и те разошлись в разные стороны.

Сам же хозяин поместья вместе с Луисом отправились по выложенной каменными плитами дорожке к стоящему в глубине владений огромному особняку, если ни сказать дворцу, что напрашивалось само собой при виде величественного строения с мраморными колоннами, белой лепниной и, кажется, бесконечным количеством окон в позолоченных рамах. Перед зданием располагался небольшой архипелаг переливных фонтанов, соединённых между собой и создающих непрерывно движущийся поток воды. В центре кольца, образованного фонтанами, словно бы росло большое раскидистое каменное дерево, ветви которого опоясала огромная змея, хвост которой располагался у корней, туловище оплетало ствол, а голова смотрела на особняк, разинув пасть и обнажив клыки. 

Открывшееся зрелище настолько заворожило жившего всю жизнь в нищете и разрухе старика, что он остановился и стал рассматривать каждую деталь, начав со здания и закончив интересной скульптурой.

- Что думаешь? - неожиданно спросил Герхард, подождав, пока Луис насытится и оценит красоту и величие открывшейся перед ним картины. 

- Дух захватывает! - восторженно проговорил старик, не отрывая взгляда от статуи.

- Что ты здесь видишь? - поинтересовался О'Харли, подойдя к старику и тоже с интересом уставившись на уже знакомую ему скульптуру. 

- О, это прекрасная работа... - поспешил похвалить де Марте, но его прервали.

- Я не об этом тебя спросил. Что именно ты видишь? Какие мысли возникают в твоей голове, когда смотришь на это дерево?

- Ну, у меня возникает ассоциация с райским садом, древом мудрости и познания и Змеем Искусителем, который поселился в саду, - выдал своё мнение Луис и посмотрел на Герхарда, который улыбался, глядя куда-то мимо скульптуры, а после заговорил:

- Я тоже так думаю, - слегка кивнув, уставился на старика с какой-то странной удовлетворённостью. - Но на самом деле это совершенно не так. Змея - это знак нашего рода. Эта статуя символизирует объединение и взаимосвязь всех членов нашей родословной от самых корней и до тонких веток. Думаю, в этом есть своя ирония, что знак рода именно змея и представлена она именно в такой композиции, ассоциирующейся с библейским образом, не так ли? - задал вопрос кардинал и направился в здание, а Луис поплёлся следом, посчитав, что отвечать было бы слегка неуместно. 

Пройдя через огромные по величине двустворчатые двери, которые распахнулись перед хозяином охранниками, стоявшими на посту, Герхард со стариком оказались в просторном холле, направо и налево от которого расположились две широкие лестницы, ведущие на второй этаж, а прямо - красивая дверь с витражами, ведущая в большой бальный зал, в котором кипела работа слуг. Повернув направо, О'Харли повёл гостя на второй этаж, где, похоже, располагались спальные комнаты. 

- Как-нибудь на досуге, можешь осмотреть весь особняк и поместье, если захочешь. Думаю, тебе будет интересно. Здесь есть библиотека и множество уютных мест для чтения. На заднем дворе расположился великолепный сад, а за ним церковь и родовой склеп. Надеюсь, ты всё ещё веруешь, инквизитор? - с усмешкой поинтересовался молодой человек, ведя старика многочисленными коридорами, так и не дождавшись ответа. 

Очередной поворот в этом невероятно большом дворце вывел их к винтовой лестнице, которая спиралью шла вниз, откуда тянуло холодом и сыростью, а ещё смертью. Что-то странно сжалось и задрожало мелкой дрожью в груди у лжеца. В его голове возникла мысль, что он добровольно идёт в лапы к своей собственной смерти, дезориентированный наигранным добродушием и гостеприимством кардинала. Всё его нутро отчаянно не хотело идти по ступеням этой лестницы и спускаться в объятия её холода и мрака, но он послушно сделал первый шаг и последовал за Герхардом, сила и аура которого вели за собой, внушая безмятежное спокойствие. 

Путь вниз оказался не близкий, и его конечная точка находилась где-то под зданием. Очутившись в подземелье, Луис снова вздрогнул и окончательно пал духом, вспомнив подполье церкви, в котором он имел несчастье работать инквизитором. Зажжённые на влажных каменных стенах свечи слабо освещали широкий коридор, по бокам которого располагались решётки с замками. 

- Это тюрьма, - пояснил О'Харли, передавая старику зажжённую спиртовую лампу. - Сюда боятся попасть все, кого обвиняет церковь, потому что живыми отсюда никто не выбирается. Здесь нет пыток и каких-либо наказаний. Но сама жизнь в холоде, сырости и темноте, кажется людям невыносимой. Они медленно умирают от голода, моля, как ни странно, именно Бога о скорой смерти.

Лжец невольно поёжился и с шумом выдохнул, чем вызвал странную улыбку на лице кардинала.

- Страшно? - спросил О'Харли, продолжая идти вглубь тюрьмы всё ещё мимо пустых камер. 

- Я бы так не сказал, - ответил старик.

- Врёшь. Снова, - разочарованно протянул молодой человек, достав из внутреннего кармана камзола какой-то ключ.

В конце тюремного коридора оказалась дверь, которую этот ключ отпирал. Однако, перед тем, как пройти в темноту за Герхардом, Луис заметил в камере рядом с дверью двух людей на цепи, прикованных к противоположным стенам так, что они не могли прикоснуться друг к другу. Грязные, заросшие, бледные из-за отсутствия света и худые из-за недостатка еды. Стоило старику подойти к клетке с лампой, как оба человека зажмурились, закрыли лица руками и отвернулись от него. От увиденной картины и смрадного запаха исходившего от камеры, де Марте невольно поморщился, а после с трудом поборол тошноту, когда представил себя на их месте. 

Пройдя через открытую дверь, Луис к своему величайшему удивлению оказался в небольшом коридоре, который был сух и светел, пол был чист, и даже какое-то тепло стало окутывать гостя. Такая резкая смена обстановки была ему непонятна, однако он по-прежнему покорно шёл за кардиналом, гадая, что же будет дальше. 

А дальше всё оказалось ещё страннее. Открыв, ни клетку, ни тюремную камеру, а самую обычную дверь, Герхард завёл Луиса в просторный, но по-своему уютный рабочий кабинет, усадил инквизитора в глубокое кресло, а сам пошёл к столу, достал какую-то бутылку и налил ее содержимое в два бокала. Опустившись в кресло напротив, О'Харли передал бокал гостю, который уставился на содержимое стеклянного сосуда в своих руках.

- Вы решили... отравить меня? - слегка неуверенно спросил старик, принюхиваясь к напитку.

- Нет, это обычное вино, - посмеялся Герхард и сделал глоток красновато-бурой жидкости.

- Вы не против обменяться бокалами? - на свой страх и риск, задал вопрос де Марте, что заставило кардинала слегка нахмуриться и потерять улыбку, однако он всё же протянул старику свой бокал. 

- У меня пока нет никакого желания тебя убивать, старик. Ты мне интересен. И пока подпитываешь мой интерес, я не трону тебя. Сегодня я дарю тебе жизнь, в надежде, что каждый отведённый мною день, ты проведёшь со стремлением угодить мне. Ты будешь делать то, что я говорю, не будешь оспаривать моих поручений, даже если я прикажу убить кого-то или навредить себе, а так же будешь держать язык за зубами и не обмолвишься ни с кем о том, что происходит в моём поместье и о нашей сделке, на которую ты не можешь не согласиться, - злобно улыбнулся Герхард  и опустошил бокал, пока Луис осмысливал услышанное.

- А что будет, если я откажусь? - поинтересовался де Марте, но быстро стушевался при взгляде в холодные и злобные глаза О'Харли: - Чисто теоретически, - виновато развёл руками и улыбнулся, но отклика на улыбку не получил.

- Не разочаровывай меня, - странно протянул кардинал, поднимаясь из кресла. - Но я покажу, что с тобой будет, если ты решишь отказаться от сделки, нарушить её или предать меня. Пойдём,  - скомандовал Герхард и направился прочь из кабинета, Луис за ним следом. - Помнится, ты спрашивал меня по пути сюда, какие у меня планы на твой счёт, и я сказал, что по приезде всё тебе расскажу. Пусть я выдам далеко не все свои задумки и мотивы, но часть всё же поведаю. 

Они  шли по коридору, пока не остановились у ещё одной двери, только она была полностью металлическая. Её тоже потребовалось открывать ключом. Герхард распахнул дверь и кромешная темнота, оказавшаяся внутри комнаты, пугала и не сулила ничего хорошего. 

- Если ты всё-таки решишь пойти против меня и моей воли, то эта комната станет тебе домом вплоть до смерти. И выхода отсюда у тебя не будет, потому что дважды я не предлагаю, - слишком сурово проговорил Герхард, собираясь шагнуть в темноту, и почему-то дикая усталость отразилась на его лице.

Внезапно из мрака донёсся чей-то голос. Такой странный, хриплый, что-то напевающий. Слов было совсем не разобрать, да и были ли это слова? Казалось, что-то несвязное, нескладное, сумбурное прорывалось сквозь темноту, и лишь благодаря эху приобретало какую-то мелодию. Но за пением почти сразу последовал дикий, удушающий певца кашель, прервавший таинство момента. 

- Кто здесь? - вдруг спросил голос из мрака, и звук звенящих цепей раздался эхом по комнате. - Папа? 

- Я не твой отец, - скучно проговорил Герхард откуда-то из глубины комнаты, и спиртовые лампы на стенах стали зажигаться одна за другой, соединённые между собой верёвками, пропитанными спиртом.

- Нет. Солнце, - прошипел кто-то из угла комнаты, скрытый от старика за кардиналом. - Ярко. Убери. Ты мне мешаешь! - прокричал здешний обитатель, когда О'Харли присел напротив него на корточки.

- Заходи, Луис, - позвал Герхард, не оборачиваясь.

Де Марте с опаской переступил порог комнаты, которую освещали десятки ламп, и увидел, насколько она была большая. Однако восторга это не вызвало, потому что она очень напоминала пыточные церковной инквизиции, только была гораздо чище. И ещё здесь было много различных баночек с жидкостями и порошками,  книги и записи, какие-то инструменты. Луис пытался определить для чего эта комната, но обилие разных предметов сбивало его с толку.

- Это моя лаборатория, - словно бы прочитав мысли старика, произнёс Герхард, поднялся и направился к металлическому стулу, стоящему у противоположной стены. - Я уже говорил, что увлекаюсь медициной.

О'Харли вытащил стул в центр комнаты  и  снова подошёл к сидящему в углу человеку. Расстегнул кандалы, снял цепи и помог встать, а после довёл его до стула и усадил на него. Парень покорно всё исполнял, странно поглядывая то на Герхарда, то на выход, то на старика. На старика с особым интересом, так как он тут был впервые.

- Это мой папа? - спросил обитатель комнаты, глядя Луису прямо в глаза так, что у того мурашки пошли по спине и рукам.

- Нет, - коротко ответил кардинал, снова пристегивая парня, только теперь к стулу, а не к стене.

- Кто он? - тихо спросил де Марте, разглядывая, казалось, такого молодого человека.

Старик подошёл ближе, чтобы получше рассмотреть худое, бледно-жёлтое лицо, на котором было несколько шрамов, такое же худое тело со следами давно заживших и совсем свежих ран. На вид ему трудно было дать больше двадцати трёх лет. Парень казался таким маленьким, наивным, добродушным, когда улыбался Луису и Герхарду. Но разве можно было улыбаться своему мучителю, так искренне и предано? Разве можно испытывать радость, находясь в таком месте?

- Никто, - ответил кардинал. - Тебя не должно волновать, кто он. Твоя задача сейчас уяснить, что любой неверный шаг, и вы станете с ним соседями по комнате. 

- Весьма нелестное предложение, поэтому я, пожалуй, соглашусь на предложенную сделку, - поспешил ответить старик, заставив собеседника довольно улыбнуться.

- Тогда перейдём сразу к делу. Ты мне нужен для того, чтобы этого парня мать родная не узнала. Измени его внешность до неузнаваемости, используй всё, что захочешь, главное, чтобы он не был собой. Ясно?

- Вы хотите, чтобы я изуродовал его? - слегка недоумённо спросил Луис.

-Да, именно так. Тебе не привыкать к такому, инквизитор, а мне это необходимо. Делай то, что считаешь нужным, только не убей его ненароком. Живым он будет более полезен, - странно ухмыляясь своим мыслям произнёс Герхард и направился к выходу. - Пойдём, займёшься этим завтра. Сейчас мне нужно покинуть поместье на некоторое время, а у тебя будет возможность выбрать комнату и осмотреться или отдохнуть. 

Старик последовал за кардиналом к выходу. Покидали тюрьму они тем же путём, что и зашли, запирая двери, которые были заперты до их прихода. Подойдя к лестнице, они остановились, точнее остановился О'Харли, не дав и Луису подняться. 

- Не так быстро, - сказал Герхард, повернув старика к себе лицом. - Ты ведь помнишь, что ни один преступник не покидал этой тюрьмы живым? А ты преступник, Аугусто Летти.

- Но, вы же... 

- Молчи, - коротко произнёс кардинал, закрыв старику рот ладонью, а второй достал кинжал.

Глаза де Марте забегали из стороны в сторону. Он уже ничего не понимал. Злобная улыбка Герхарда и кинжал в его руках не предвещали ничего хорошего.

- Не бойся, это не так больно, как кажется, - усмехнувшись, прошептал молодой человек, поднеся кинжал к лицу старика. - Закрой глаза.

С огромным трудом  Луис смог подчиниться этому приказу, не зная, что может в следующий миг выкинуть этот непредсказуемый, жестокий и страшный человек, который, кажется, даровал ему сегодня жизнь, но собирается её забрать. Де Марте вслушивался в каждый шорох одежды, в дыхание О'Харли, желая понять, куда тот нанесёт удар. Вдруг резкая боль пронзила левую часть лица инквизитора, и он распахнул глаза, уставившись на Герхарда и на кинжал с которого стекала кровь. 

- Твоё лицо смутно, но ещё помнят в столице, поэтому я его слегка изменил. Теперь ты действительно Луис де Марте. Ты новый человек. А Аугусто Летти отныне мёртв. Тот человек навсегда останется в стенах этой тюрьмы, а ты поднимешься вместе со мной, - как-то двусмысленно прозвучала его последняя фраза, однако они оба кивнули друг другу, и пошли вверх по лестнице.

Старик, проходя мимо очередного окна, взглянул на своё отражение, и увидел глубокий порез, который рассёк бровь и щёку, чудом не зацепив глаз. Его внешность это не сильно изменило, но если сравнивать с инквизитором, который 4 года назад устроил резню в столице, то в отражении сейчас совершенно другой человек.

Когда оба снова оказались в холле, Герхард подозвал к себе служанку и приставил её к Луису. Причём ни столько ради удобства гостя, сколько для собственного спокойствия, что этот человек будет под наблюдением. 

- Я отправляюсь по личным делам. Когда вернусь, не могу сказать, это не от меня будет зависеть, - сообщил О'Харли своей прислуге. - Присматривайте за стариком. Обработайте рану,  дайте новую одежду и определите в понравившиеся ему покои. 

После этих слов хозяин поместья покинул особняк и направился к воротам, где его уже ждал роскошный экипаж и пара гвардейцев, готовых сопроводить кардинала в столицу.