Красота черного [Black beauty]

У меня твоя библия и твой пистолет, 

Тебе нравится тусоваться и получать удовольствие. 

А я люблю свои конфеты и твоих женщин 

И наконец-то счастлива, что ты ушел. 

Lana Del Rey — Cruel world

Адель поблагодарила мастера, который предусмотрительно закинул ей на переднее сиденье квитанцию об оплате с выделенным ярким маркером номером эвакуатора. Остановившейся самаритянин, однако, не подтвердил догадку насчёт пролетевшего ремня: машина просто перегрелась – вышла из строя система охлаждения.

— Давайте ко мне, у меня кондиционер, — сказал незнакомец, держась бодро и позитивно.

— Не могу отказать, — ответила Адель, поскольку на улице стояло страшное пекло.

Она пересела в «тойоту», ежась от прохлады, и огляделась. Идеально чистый салон и льющаяся из динамиков классическая музыка. Взгляду не за что зацепиться.

— Как вас угораздило оказаться здесь в одиночестве? — спросил мужчина.

Адель отметила, что выглядел он лет на тридцать, имел привлекательную внешность и опрятный вид.

— Не разговариваете с незнакомцами? Хорошо, тогда позвольте представиться: Натан Куинн, психолог.

— Адель Баскервилл, юрист. И что вы здесь делаете? У вас номера Мерсисайда.

— Как и у вас. Еду проверить своего клиента. Хочу узнать, все ли в порядке. А вы?

— Я? В гостях.

— А выглядите разбито.

— Утомляет.

— Такое бывает. Могу выслушать.

— Просто столько всего навалилось.

— Дайте угадаю: вы долгое время отсутствовали дома, а теперь не знаете, что делать, потому что многое изменилось, даже вы. Но, уверен, внутри вы остались той же. Произошло нечто ошеломляющее, и вы не знаете, как с этим справиться, потому что думаете, что это вам не под силу. И не знаете, как вести себя с семьёй. И вы потеряли близкого человека, хотя давно с ним не общались. В принципе, вся ваша жизнь состоит из потерь и разбитого сердца.

Адель смотрела на мужчину с широко распахнутыми глазами. Она пребывала в шоке. Все её чувства и переживания он вытаскивал наружу. И испугалась.

— И вы напуганы, — добавил он, продолжая читать её, — хотите сбежать, что ж, вполне в духе людей. Но так вы причиняете боль тем, кто любит вас. Полагаю, вы старший ребёнок в семье. На вас ответственность – забота о младших. Но в заботе нет ничего ужасного или позорного. Самое главное, что есть на этом свете, это забота о том, кого любишь, даже если это причиняет боль.

— Только кому? — Адель не сразу поняла, что спросила это вслух. Она все так же пребывала в смятении.

— Это зависит от того, насколько сильна любовь. Даже если любовь не видят, забота – вот, что позволяет сказать о чувствах. Благодаря ей ты становишься целым. Полноценным.

Адель посмотрела мужчине в глаза.

— Кажется, вам тоже нужен психолог, — попыталась пошутить она, но поняла, что не удачно. — Правду говорят, выговориться стоит.

— Он мне не поможет, — грустно улыбнулся Куинн.

— Тогда кто?

— Только она. Только она одна. Та, кто дорог мне. О ком забочусь. Моя Аннабель-Ли, — он сказал это с огромной грустью и... в его голосе скользило некое восхищение?

— Вы словно прочли мою биографию, — проговорила Адель.

— О, что вы! Издержки профессии. Я хорошо составляю психологический портрет.

Мобильник Адель издал трель. Звонила Ариана. Она и до этого настойчиво пыталась достучаться до сестры, но не в этот раз. Хоть чувство обиды и горечи накатили с новой силой, но голос внутри кричал ей взять трубку.

— Ты где?! — взволнованно спросила Ариана, когда Адель приняла вызов. Её голос словно пробудил ото сна. Адель перевела взгляд на Куинна, чей взгляд ничего не выражал. Возможно, это к лучшему.

— Машина заглохла. Меня подвезут.

— Может, вас подкинуть до Ливерпуля? Если подождёте меня в Блэкпуле, то я могу вас подбросить, — предложил Натан.

— Нет, спасибо, мне стоит вернуться, иначе всё выйдет из-под контроля, — ответила Адель.

Эвакуатор приехал через полчаса. Адель снова посмотрела на дорожный указатель, показывающий расстояние до Ливерпуля, и тяжело вздохнула. В машине с кондиционером она остыла и привела мысли в порядок. К тому же психолог сказал ей, что забота – самое главное в жизни.

Пересев в эвакуатор, Адель приняла решение. Да, она могла попросить Натана подвести ее до Ливерпуля, но...

Сев в эвакуатор, она согласилась вернуться в Кливлис.

— А я не сразу вас узнал, — сказал хозяин автомастерской, когда они тронулись. — Это с вами Лесли отрывалась.

— Позорная часть биографии, — едко прокомментировала Адель.

— Вы повзрослели. Это заметно.

— Я только что чуть не совершила огромную ошибку.

— Хотели все бросить? Это глупо. Всё имеет свойство догонять.

«Действительно», — подумала Адель.

Сколько всего она потеряла из-за мужчин. Скольким пожертвовала...

Возле дома все так же стояли дорогие иномарки. Их стало больше, видно приехали гости на похороны. Захлопнув дверь эвакуатора, Адель огляделась. Сомнения не отступили, но мыслить стала трезвей. Сжав кулаки перед дверью, она вошла дом. Ей нужно принять то, что произошло, иначе не возможно.

Она вернулась в кабинет, нотариус уже собрал документы, но оставался сидеть в кресле Чарльза.

— Я ждал вас, Адель, — сказал он, двигая пальцами по столу конверт. — Повторяю, что вы теперь законная наследница, юридически завещание вступит в силу через месяц. Вы все обдумаете для себя и решите. Надеюсь. А это Чарльз просил отдать вам лично.

— Вы поэтому меня ждали?

— Как видите. Сказал, чтобы вы вскрыли конверт непосредственно сейчас, второй конверт, после того, как согласитесь принять наследство.

— Это бред!

— Это Чарльз Баскервилл. Его последняя воля.

В конверте на белой бумаге она прочила всего лишь: «Ты сильная, раз вернулась назад».

Вот причина ненависти к Чарльзу: его самоуверенность. Что сказал Арти, когда они увиделись? «Я так и думал. Дед сказал, что ты вернешься, если случится что-то серьёзное».

И одна из причин, почему она тогда сбежала, была именно в его уверенности в ней.

— Почему? — вопрос так и застыл в воздухе.

Нотариус уже поднялся с кресла, собрал вещи и был на полпути к выходу. Напоследок он обернулся.

— Ваш дедушка в редких случаях ошибался. Не думаю, что сейчас этот случай, — произнёс мужчина и вышел за дверь.

Адель огляделась по сторонам. В темном затхлом кабинете с тяжелыми пыльными портьерами и деревянными панелями чувствовался дух Чарльза Баскервилла. Закрыв глаза и глубоко вздохнув, Адель сосредоточилась.

Этот дом теперь принадлежал ей.

Как и этот кабинет.

Опершись о стол, Адель рассмеялась. Её смех, вызванный пустотой внутри, заставлял её продолжать смеяться, пока из глаз не потекли слёзы. Стало тяжело дышать. Начался приступ истерики. В бессилии опустившись на старый, местами потертый ковер, Адель разрыдалась. Едва различала голоса за дверью кабинета, зажимала рот рукой, чтобы никто не слышал сдавленных всхлипов.

Подняв глаза, застеленные пеленой слёз, Адель едва различила счастливую фотографию своей семьи. Она могла по памяти сказать, кто на ней располагался. Чарльз сидел в кресле в этом самом кабинете. Позади него, положив руку на спинку, возвышался её отец Дэвид Баскервилл, по левую от него руку стояла его жена Фейт с легкой улыбкой, обнимая одной рукой Адель несколько недовольную. Справа от Дэвида располагалась семья его сестры Люсии. Её муж Энтони Суинбёрн, облаченный в военный мундир офицера Её Величества выглядел представительно. Рядом с ним стояли близняшки Констанция и Морган. Если первая выглядела, как образец идеальной английской леди в платье с рюшечками, то её сестра имела облик дьявола со сбитыми в кровь коленями, синяками на руках и злорадной ухмылкой. На коленях у Чарльза сидела Ариана. Насколько помнила Адель, эту фотографию они сделали после смерти Аделаиды, жены Чарльза. А через месяц после того, как этот снимок оказался на этой стене в рамке, дядя Энтони вернулся из Афганистана, тронутым умом, после того, как он со своим отрядом подорвался на мине. Люсии пришлось с ним развестись из-за страшных побоев. Чарльз едва смог это дело замять своими связями. Энтони признали невменяемым и запретили общаться с дочерями, особенно когда в суде признали тот факт, что он поднял на них руку.

В тот момент Дэвид баллотировался на пост... Адель было все равно куда, но она помнила, что отец проиграл. Вот так, та семья, которая должна была украсить обложку одного из самых продаваемых журналов Королевства, оказалось самой несчастной из всех. Вроде тогда у Фейт произошел выкидыш.

Адель так же отчетливо помнила, как дед с отцом взяли её на охоту. Что тот, что другой ожидали рождение наследника, но появилась девочка. Это не помешало им взять её с собой пострелять уток. Она тогда не особо понимала, что делает. Даже подстрелила парочку. Только когда эти туши стали разделывать на кухне, а она стала свидетелем этого зрелища, ей стало дурно. И её тошнило.

— Привыкай, Адель, — холодно произнес Чарльз, заметив её позеленевшее лицо, — в этом мире все именно так. Таков порядок вещей.

— Я их убила, и мы их... съедим? — прохрипела она.

Ей было, кажется, тринадцать лет.

— А ты думала, что убивает ружьё или пуля? — Чарльз притворился удивленным. — Нет, Адель, убивает тот, кто держит в руках ружьё, или тот, кто отдает приказ.

Положив голову на кресло, располагавшееся возле стола, Адель привстала, подтянулась, принимая более удобное положение, и продолжала смотреть в стену. Она потеряла счёт времени, это её не особо волновало. В кабинете стемнело, слезы высохли, истерика ушла, оставляя внутри глубокую пустоту, зияющую, подобно черной дыре.

— Адель, — позвал Шон.

Та не сразу поняла, что кто-то вторгся в кабинет, озаряя мрак светом, льющимся из коридора.

— Что? — прохрипела Адель, не узнав собственный голос.

— Тебе стоит поговорить с сестрами и Артуром, — сказал он.

— Давай завтра, — ответила она, с трудом поднимая затекшее тело с пола. Слишком долго провидела без движений. — Я хочу спать. Давай потом.

— Ты вернулась, — с улыбкой произнёс Шон.

— Сама не верю в это, — ответила Адель, отряхивая брюки от пыли. Она прошла мимо Шона, вышла в коридор, услышав: — Приходи ужинать.

— Спасибо, но я спать, — ответила она, направляясь к лестнице.

Каждая ступенька давалась ей с огромным трудом. Словно дом рухнул ей на плечи, и она несет его на своих плечах, подобно Атланту, держащему небо. Уже в коридоре на втором этаже путь преградил Джордж. Он с такой силой схватил за плечо, что Адель не сдержала вскрик.

— Ты знала о завещании!? — злобно прошипел он ей в лицо.

— Отпусти, мне больно!

Эта боль на какое-то время привела Адель в чувства.

— Ты поэтому сбежала, опозорив меня, — ревел Джордж, его лицо побагровело от ярости.

Схватив за второе плечо, он с немалой силой впечатал Адель в стену. Рама от картины больно впилась в правую лопатку, сама репродукция грозила упасть.

— Прекрати! — прошипела Адель, морщась от боли. — Отпусти меня!

— Ты знала о наследстве, поэтому бросила меня! — ревел Джордж.

— Ты не в себе! Остановись! — но тщетно. Её не слышали. На глазах выступили слёзы, Адель стиснула зубы. Ей просто нужно переждать эту бурю. Как будто так обращаются с ней впервые. Сколько времени прошло, когда её так же прижимали к стене в переулке, тянули за волосы и поливали грязью?

— Джордж! — голос Бэнкрофта, заставил Лэнгтона обернуться на его обладателя. — Ты что!?..

Адель заметила, что Раймонд едва ли не летел к ней. Джордж, видно почуяв, что никто не подержит его в этой ситуации, оттолкнул Адель к стене, едва не выбив из неё дух, и вмиг скрылся в своей комнате. Не удержавшись на ногах, Адель сползла по стене. Затылок обожгло болью, а затем грохот заставил её вздрогнуть. Всё-таки картина упала.

— Адель! — руки Раймонда оказались на её лице, убирая растрепанные пряди волос, холодные пальцы касались ушибленной макушки.

— Всё хорошо, — прохрипела она, но сама в это особо не верила. Попытка встать провалилась, поскольку от картины отвалилась рама, а Адель имела неосторожность опереться на неё.

Сильная хватка на руках потянула вверх. Но это отличалось от той, с какой её держал Джордж. Если там была ярость, то здесь... помощь?

— Серьёзно? Я в это не верю, — честно ответил Бэнкрофт. Его рука нашла ушиб на плече, но Адель отбросила её. Она посмотрела прямо ему в глаза, осознавая свою оплошность.

— А стоит, — это единственное, что она смогла сказать, вырваться из его рук и скрыться в своей комнате. Она заперлась в спальне. Обеспокоенные зеленые глаза и запах лимона, дерева и мяты заставили сердце болезненно сжаться.

Ей не нужна забота, иначе она снова попадется в ловушку, снова забудется, и ею снова воспользуются.

Адель забралась в душ, включила холодную воду и прислонилась лбом к холодному кафелю. Сил плакать не осталось. А плакать и нельзя. Сегодня она осознала весь ужас свалившейся на неё ответственности. По глупости хотела сбежать, как это делала раньше. Но раньше Чарльз был жив.

Внезапно для себя самой Адель осознала, что, вернувшись сюда в Кливлис, она вернулась в прошлое, где была такой... отвратительной самой себе. Её не волновало ничего, в ней царил юношеский максимализм и бунтарство. Возможно ль, поэтому она стремилась в Ливерпуль, в жизнь, где никто не знал о её прошлом, о ней. Она была лучшим специалистом в своей области, но здесь... оставалась гулящей девицей. И поэтому хотелось бежать отсюда прочь.

Утром её поднял с кровати только звонок из морга. Звонили сообщить о том, что предварительные результаты готовы и требуется личное присутствие. Адель привела себя в порядок и, игнорируя завтрак, забрала ключи от «мини купера», чтобы доехать до центра Кливлиса.

Для небольшого поселения здесь удачно расположились больница, пожарная часть и полицейский участок. Припарковав машину, Адель двинулась в здание больницы, где и располагался морг.

— Адель? — позвали Баскервилл.

Она обернулась. К ней шёл офицер. Один случай заставил её избегать полицейских, но не сейчас, когда лицо казалось знакомым...

— Адель Баскервилл, не узнаешь меня? — спросил полицейский.

И Адель ахнула. Фрэнк Уиллис, насколько помнила, всегда одевался в свежевыглаженное, стоял в рядах первых, участвовал в соревнованиях, и вообще был лучшим. Она знала о его чувствах к ней, но в отличие от Констанции с Коллумом, заявила прямо, что он ей не интересен, хотя в средней школе они неплохо ладили, был друзьями. Это уже после смерти родителей её унесло в сторону сумасшедших парней, и связалась с Коллумом. Но всякий раз она видела, с каким разочарованием Фрэнк смотрел на неё. Тогда не в её интересах было соответствовать чьим-то ожиданиям. Он остался прежним, хоть теперь и служил в полиции. Она изменилась, но так ли это? Возможно, внушила себе, что стала другой, но убеждалась в обратном. Её сцена по приезду, разговор с Чарльзом накануне его смерти, побег после прочтения завещания...

О, да, она – взрослый человек.

— Привет, — сдержано улыбнулась она.

— Мне сказал Юстас. Он сам тебя с трудом вчера узнал... Это владелец автомастерской. Прими мои соболезнования.

— Спасибо. Меня пригласили в морг. Сказали, что готовы результаты.

— Да, пойдем, я провожу туда.

Спуск в подвальное помещение вышел не из приятных. Адель не могла отделаться от смешанных чувств. Заставят ли её смотреть на деда, или все пройдет по-другому?

Фрэнк проводил её в кабинет, где за столом сидел весьма привлекательный мужчина средних лет в белом халате, надетом поверх идеально выглаженной рубашки. Рыжие волосы так же идеально лежали в прическе. Заметив Адель и Фрэнка, он поднялся с места, приветствуя вторженцев. Про себя Адель ответила, что мужчина был ростом чуть выше среднего.

— Дэниэл Лоу, судмедэксперт, — представился красавец в белом халате. — А вы?..

— Адель. Адель Баскервилл. — представилась она, расположившись в кресле напротив, мужчина сложил пальцы в замок и начал:

— Чемберлен попросил провести повторное вскрытие Чарльза Баскервилл. Точнее вообще вскрытие. Я так понял, вы его внучка?

— Да, старшая.

— Что ж, хорошо, что вы сидите, — заметил Лоу, однако по его взгляду за спину Адель, было ясно, что присесть не помешает и Фрэнку.

— Разговор будет не из приятных? — нахмурилась Адель.

— Он всегда не приятный, когда речь заходит о моих «пациентах». Я сообщил результаты вскрытия местной полиции: причина смерти Чарльза Баскервилл – передозировка снотворным.

— Нет, — выдохнула Адель, чувствуя, как внутри неё нечто обрывается, хотя и до этого всё держалось на тонкой нитке спасательного троса. — Он не мог... Это не самоубийство!

— Я тоже так подумал: возраст, состояние здоровья, наследство, — Лоу подвинул бумаги с результатами поближе к себе, — однако это не исключает факта, что его могли убить.

— Скажите, что произошло? — Адель не сразу поняла, что её голос дрогнул. Она боялась услышать ответ.

— Причиной смерти Чарльза Баскервилла стала асфиксия, — холодным профессиональным тоном сообщил Лоу и, поняв, что Адель сейчас плохо соображает, пояснил: — Он умер не от снотворного, хотя в крови его полно, а из-за того, что кто-то воспользовался этим и задушил его во сне. Скорее всего, подушкой из его же спальни. Это вы ведь сообщили, что следов насильственной смерти не было, и не настаивали на вскрытии. Вы же понимаете, что это значит?

Лоу пронзительным взглядом чистых голубых глаз смотрел на Адель.

— Вчера нотариус деда зачитал завещание... — голос Адель дрожал, она начинала собирать по кусочкам события. — Я одна получила всё наследство, а значит... значит, что я... я – главный подозреваемый, так?..

Именно в этот момент сердце, склеенное по кусочкам, сорвалось с верхней полки шкафа и разлетелось вдребезги, едва коснувшись пола.