Красота черного [Black beauty]

Думаю, мне всегда будет тебя не хватать,
Как звездам не хватает солнца на утреннем небе.
Лучше поздно, чем никогда.
Даже если уйдешь, я буду ехать, и ехать...

Lana Del Rey — Summertime sadness

Преодолев расстояние в более ста километров на белом «шевроле комаро», потравив примерно два часа пути, Адель выбралась из салона, чтобы размять ноги. Дорога хорошо ощущалась, поскольку машине в скором времени исполниться двенадцать лет, а Баскервилл в придорожных кафе останавливаться не собиралась, поэтому жутко хотела есть. С погодой она ошиблась, впрочем, как и всегда, выбрав для поездки черное обтягивающее чёрное платье до колен и белый пиджак. Из-за загруженности времени на походы по магазинам для практичной и удобной одежды почти не было, а перед представителями других компаний не гоже ходить в джинсах, поэтому весь гардероб состоял из деловых и выходных платьев, офисных брючных и юбочных костюмов и целого вороха офисных блузок. С обувью та же история.

Купив кофе в небольшой забегаловке рядом с Кливлисом, Адель сверилась с навигатором. Убегая отсюда восемь лет назад на автобусе, не имело смысла запоминать дорогу обратно. Тогда тело охватывала волна страха и предвкушения, а Кевин крепко держал её за руку и управлял громкостью в наушниках, откуда доносились хиты «Linkin Park».

Стоя на парковке возле побережья, Адель наблюдала за волнами. Как часто они прибегали сюда с Мэтью просто побыть вместе? И вырос ли тот куст орешника, под которым она отдалась ему? Было холодно, задница оказалась в песке, что-то кололо нежную кожу, била крупная дрожь. Её два дня знобило после подобного опыта. А затем он бросил её.

Развернувшись к машине, Адель тяжело вздохнула, поскольку воспоминания о первом разе принесли и фрагмент на заднем сидении «шевроле». Так Адам «обкатал» обнову.

Адель включила радио на полную и вырулила с парковки на дорогу, ведущую к дому, в конце которой старинный особняк из серого камня всегда казался неприветливым и мрачным. Не спасал даже зелёный вьюн, охвативший большую часть фасада. Всегда казалось, будто здесь живут вампиры, однако, если учитывать, что его владелец – политик, многое становилось на свои места.

На площадке перед главным входом образовалась стоянка из нескольких элитных автомобилей, в одном из которых признала «шевроле комаро» прошлого года. Переведя взгляд на свою обшарпанную машину, Адель прошла мимо чёрной новой тачки, поднялась на крыльцо и крепко сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Не хотелось встречать никого, но раз уж перед домом образовался автопарк, значит, действительно все серьёзно.

Нажав на кнопку звонка, Адель отошла чуть назад, слыша, как по дому разносится знакомый перезвон колокола. Переминаясь с ноги на ногу на высоченных шпильках, Адель вспомнила что, да, звонок слышен почти на весь дом, но вот только кто ей откроет?

Тяжелую дубовую дверь открыл пожилой дворецкий Лиам, который, вроде бы являлся ровесником хозяина дома.

— Добрый день! — максимально вежливо и чопорно проговорил он.

— Лиам, — подарив сервозную улыбку из своего бурного прошлого, Адель скользнула с ног до головы оценивающим взглядом по дворецкому, как и он её, — думала, ты умер.

— Мисс Адель, — он сдержанно улыбнулся, видно, вспомнив, кто ещё, кроме неё и Морган, мог так к нему обращаться и так разговаривать, — рад вас видеть. Как видите, ещё жив. А как ваши успехи?

Выдохнув, Адель моментально изменилась, превратилась в ту самую мисс Баскервилл, которую отправили в отпуск.

— Ещё себя не убила, — ответила она уже с лёгкой и приветливой улыбкой, проходя в холл, когда Лиам отошёл в сторону.

— Ваша комната не занята, я её сейчас же подготовлю, — заверил дворецкий, однако Адель поймала его за локоть.

— Скажи, как себя чувствует... дедушка, — прошептала она, оглядываясь по сторонам. — Ариана сказала, что он совсем плох, просила срочно приехать.

— Вы сами можете узнать у него. Он в гостиной. Ваши вещи?

— В салоне.

Лиам протянул раскрытую ладонь, и, тяжело вздохнув, Адель пришлось отдать ключи от машины. Задерживаться здесь в планы не входило.

Адель прошла через холл к дверям гостиной, откуда доносились мужские голоса. Она взялась за ручку и толкнула преграду.

— Не велика потеря, — заверил мужчина в деловом костюме, сидевший в кресле лицом к двери. Он первый обратил внимание на Адель, оторвавшись от игры в шахматы.

В гостиной тут же воцарилась тишина. Помимо игрока в шахматы народу было много. Адель бегло осмотрелась. На диване сидел Шон Тэннер – муж кузины Констанции, а с другой стороны, улыбаясь широко, Джордж Лэнгтон собственной персоной. Они оба держали бокалы с бренди.

Возле окна с противоположной стороны от дивана стоял высокий мужчина в черной рубашке. Только когда он развернулся полностью, увидела, что у него клириканский воротник священнослужителя. К Адель так же обернулся и мужчина, стоявший возле книжного шкафа, за креслом игрока. Он бросил взгляд на шахматную доску, а затем снова посмотрел на вторженку.

— Хороший маневр, Чемберлен, но вы потеряли королеву, — лукаво заметил он, не отрывая глаз от Адель.

— Но не короля, значит, игра продолжается, — сухо ответил тот, кого назвали Чемберлен. Он так же смотрел на Баскервилл.

— Пешка не королева, потеряли – не вернуть, — не скрывая в тоне насмешку, продолжал говорить незнакомец, на что Чемберлен с едва заметным раздражением ответил:

— В любом случае игра закончится, когда падет король.

Адель двинулась в их направлении, потому что прекрасно знала, против кого играл этот некто Чемберлен. Она чувствовала на себе взгляды мужчин и особенно похотливый от Джорджа.

— В любом случае, когда игра закончится, и король и пешка лягут в деревянный ящик, — сказала Адель, подойдя к столу.

В этот самый момент противник сделал свой ход, окончив партию победой.

— Вы оказались правы, Раймонд, королева решила бы всё, — донеслось из кресла, и хозяин поместья Чарльз Баскервилл развернулся лицом к Адель. — Где твои манеры?

— Первая встреча за восемь лет, и первый вопрос «Где твои манеры?», — с натянутой улыбкой заметила Адель. — Обожаю этот дом.

Вскинув густые брови в удивлении, Чарльз Баскервилл поднялся с кресла, однако с учетом модельного роста Адель и её каблуков, оказался ниже на полголовы, но продолжать нравоучения не стал, а просто раскрыл объятья, приглашая в них внучку.

— Ты же знаешь, что я скучал по тебе, — произнес Чарльз Баскервилл, обнимая гостью и поглаживая её по спине, путаясь в волосах. Затем он отстранился и оглядел Адель с ног до головы.

— Что у тебя здесь? Клуб джентльменов? — спросила она, чувствуя, как спину прожигает взгляд Джорджа.

— Это, — дед указал на своего противника в шахматах, — Чарльз Чемберлен, мой так сказать, протеже, баллотируется в совет Ланкашира.

Чарльз поднялся с кресла и пожал руку Адель. Чувствовалась хватка.

— Мистер Раймонд Бэнкрофт, — дед указал на того, кто стоял с книгой и настолько нагло рассматривал Адель, — прибыл по моему приглашению. Это касается активов.

Раймонд Бэнкрофт тоже пожал руку, но не сильно, а, как показалось Адель, лёгким прикосновением будто бы попытался заигрывать с ней.

Ближе к ним подошел священнослужитель. Он казался знакомым. Хотя навскидку все присутствующие мужчины-гости были одного возраста, примерно тридцати лет.

— Преподобный Коллум Торнхилл, — представил дед, а Адель едва не потеряла дар речи.

— Колл? — воскликнула она в изумлении. — Это ты? Тебя не узнать. Так изменился!

Старшеклассник, сохнущий по её кузине, с которым они вдвоём распивали дешёвое пиво и прогуливали школу. Старшеклассник, который как угостил её травкой, который сломал в драке нос, когда её пьяную какой-то придурок пытался затащить в машину, чтобы надругаться...

— Тебя тоже не узнать, — ответил Коллум с мягкой улыбкой.

Торнхилл обладал удивительным сочетанием: здоровяк, играющий с щенками и котятами, способный в юности на любую глупость, но не переступивший тонкую грань их дружбы. Это очень нравилось девушкам.

Чарльз Баскервилл демонстративно кашлянул, привлекая внимание.

— Преподобный Торнхилл здесь так же по моей просьбе, — сказал дед, — ибо моё здоровье уже не то. А с Шоном и твоим женихом знакомить не нужно. Завтра у вас волнительный день...

Молния поразила Адель. Она обернулась к деду, который смотрел на Джорджа, поднимающегося с дивана.

— Ариана тебе не говорила? — поразилась Адель, встав перед Чарльзом Баскервиллом.

— Что – не говорила? — нахмурился хозяин дома.

— Мы... — Адель грубо оборвали, дернув за руку назад.

— Мы решили обойтись без пышной церемонии, — скороговоркой выпилил Джордж, прижимая Адель к себе, однако та отпихнула его и отошла чуть ближе к преподобному.

— О какой церемонии идёт речь? — процедила сквозь зубы она, чувствуя, как всё внутри неё закипает.

— Свадебной, — как ни в чем не бывало, сказал Джордж.

Адель будто бы получила удар под дых. Она не могла вымолвить ни слова, задыхаясь от невероятной наглости и самодовольного лица бывшего.

— Церемонии не будет! — громко произнесла она. — Замуж за тебя я больше не собираюсь!

— Адель? — изумленно произнес Чарльз Баскервилл. — Что происходит?

— Я отменила церемонию, потому что мы расстались. И, Джордж, подобной наглости я не ожидала от тебя, кроме той, что стала причиной разрыва.

— Адель, — позвал Чарльз Баскервилл, — Джордж мне все рассказал....

— Все?! — изумилась Адель, подняв недоверчиво бровь.

— Ты не так его поняла, а женщинам свойственно делать глупые выводы из неполной информации. Ты же даже не узнала, не говорила с ним, и все отменила...

— Женщинам свойственно?! — повторила Адель, чувствуя, как горький ком подбирается к горлу. Она обернулась к Джорджу. — Ты всё рассказал? Так почему виновата я?..

— АДЕЛЬ! — повысил хриплый голос Чарльз Баскервилл, от чего все вздрогнули. — Джордж рассказал мне, как ты живешь: жильё снимаешь, дома только ночуешь, а машина? Что за история с машиной? Она даже не твоя. У тебя ничего нет, пора бы завести семью. Что сказал бы твой отец, если узнал?

— Возрадуемся, что он умер! — бросила Адель. — Меня всё устраивает в моей жизни. А то, что вы устроили сцену при посторонних, как раз таки говорит о том, что манер нет у вас.

На последних словах Адель выдавила из себя злостную улыбку, видя, что в своё оправдание деду сказать нечего, поскольку она права. Всё вернулось на круги своя. Все повторилось. Опять эти бессмысленные скандалы и крики до хрипоты. Остроты и сарказм – ничего не изменилось. Как и недопонимание. Поэтому она и уехала. И не хотела возвращаться.

Дверь в гостиную приоткрылась, и показалась голова горничной. Взоры устремились на неё.

— Простите, — вмешалась она полушепотом, показывая ключи от машины, — чья белая «шевроле комаро» 2007 года? У неё колесо спустило...

Если бы нервы имели форму струн, то Адель отчетливо слышала, как лично её рвутся с характерным противным звуком. Сопровождаемым грязным словцом в таких случаях от Адама. Она тяжело выдохнула и направилась к горничной за ключами.

«Мария только что назвала мою малышку «развалюхой» на фоне других авто, ибо самая старая из тех, что припаркованы на площадке, была выпущена с конвейера года два назад».

— Моя, — сквозь мрачные мысли произнесла Адель, забирая ключи из рук женщины. — Сейчас разберусь.

Она прошла обратный путь, спустилась по ступенькам с крыльца. Действительно, правое заднее спустилось не на шутку, перекосив машину. Адель осмотрелась по сторонам, затем разблокировала авто и полезла за компрессором в багажник. Передвижение по гравию на каблуках можно прировнять к пыткам, которые Адель старательно терпела.

Заведя двигатель и включив компрессор, Баскервилл скрестила руки на груди и стала ждать возле машины. Встретившийся по пути Лиам сказал, что Констанция и Ариана уехали в город и вернутся ближе к ужину, поэтому Адель не имела понятия, кого в этом доме можно ещё спросить, чтобы понять, какого черта здесь творится?

Громкий хлопок вывел её из размышлений. На её глазах надувшееся колесо тут же потеряло объём.

— Даже ты меня подводишь, — прошептала устало Адель.

Она вернулась к багажнику и стала разгребать мелочёвку, чтобы поднять коврик.

— Давай помогу, — сказал приятный голос Коллума.

Адель уступила ему. Мужчина откинул коврик, достал запаску из отсека и поставил на гравий. Затем нашел в инструментах ключ и домкрат.

— Что случилось после выпуска? — осторожно спросила скрестившая руки на груди Адель, наблюдая, как преподобный меняет ей колесо.

Коллум посмотрел на неё снизу вверх, грустно улыбнулся и продолжил поднимать домкратом машину.

— Служба в Афганистане.

— О ней говорить ты не хочешь.

— Нет.

— Ты поэтому принял сан?

— Нет.

— Это из-за Ции?

Коллум на какое-то мгновение остановился, а затем снова взялся откручивать гайки от лопнувшего колеса.

— А с тобой что произошло, после того, как я уехал? — спросил он.

— Последнее лето оказалось невыносимо скучным. Без тебя, — призналась Адель. — Тусовки были, но уже не те... я выпустилась и сбежала отсюда с Кевином...

— С Кевином Бэти? — переспросил Коллум и хмуро посмотрел на Адель. — Серьёзно? Он же...

— Что мудак выяснила на личном опыте, — ответила она, чувствуя, как обида на мужской род разгорается с новой силой. Особенно на Бэти, который спустил все их деньги в первую неделю пребывания в Эдинбурге, а затем смылся обратно сюда.

— А потом? — продолжал спрашивать Коллум, фиксируя запаску.

— Потом мне встретился музыкант, которому я доверилась, — ответила Адель, скользя взглядом по машинам. Особенно по новенькой чёрной «комаро».

— А как же Джордж? — удивился Коллум.

— С музыкантом мы расстались, потому что каждый стал делать свою карьеру. Это, кстати, его машина.

— Он не против?

— Он умер, как он может быть против?

Адель заметила, как в передышке Коллум перекрестился.

— А Джордж? — спросил он.

— Я приняла его предложение, потому что в то время чувствовала себя одиноко. Откуда мне было знать, что... все выльется в подобное?

Она приняла приглашение на свидание совершенно случайно. Совершенно случайно согласилась выйти за него.

— А почему вернулась? — этот вопрос застал врасплох.

— Ариана позвонила. Сказала, что дед при смерти, поэтому всех собирает в доме. Кажется, я попала в ловушку.

— Постарайся не думать о плохом.

— Спасибо.

Входная дверь хлопнула, быстрой походкой кто-то спустился с крыльца, и под подошвой зашуршал гравий. Адель продолжала смотреть на чёрную «комаро», стоящую по соседству с её. Вдруг фары сказали, что приближается владелец. Адель тут же отвернулась в сторону, когда мимо неё проскочил Раймонд Бэнкрофт.

— Готово! — сообщил Коллум, поднимаясь с корточек.

Одним движением он закинул лопнувшее колесо в отсек и прикрыл его ковриком, а затем стал убирать инструменты в багажник. Мистер Бэнкрофт забрался в салон, ища что-то в бардачке.

— Цены тебе, друг мой, нет, — улыбнулась Адель. — Как могу отблагодарить?

— Жду на исповедь, — ответил Коллум.

— Тебе хочется узнать подробности моей жизни в Эдинбурге? Или Ливерпуле? Выбирай, и я приду, — ответила Адель с улыбкой. — Только моё мировоззрение не изменилось.

— Каждому человеку нужно во что-то верить, — серьёзно произнес Коллум, закрыв багажник. — Каждому нужна вера.

При дневном свете он не выглядел мрачной фигурой. Скорее большой, мощной силой с короткой армейской стрижкой жестких черных волос, квадратной челюстью и поломанным носом. Карими глазами он смотрел куда-то за плечо Адель. Та обернулась назад.

Бэнкрофт разглядывал их из автомобиля, слушая разговор. Однако, нечто подсказывало Баскервилл, что...

— Вы меня не переубедите, Торнхилл, — с улыбкой произнес мужчина, вылезая из машины. — Да, я верю, но не в единого бога. Вселенная огромна, необъяснима, и именно её воля необратима. Все случайности предрешены ею заранее.

— Вы фаталист? — спросила Адель, наблюдая, как Бэнкрофт закрывает дверь машины.

В одной руке он держал пластиковую папку с бумагами. Поравнявшись с Баскервилл и преподобным, он опустил глаза и улыбнулся шире, а затем посмотрел на Адель. Учитывая каблуки, Баскервилл стояла почти вровень с мужчинами.

— Агностик, — сказал он. — Люблю, когда вера и разум находятся в гармонии.

— И как долго у вас идет... «дискуссия»? — поинтересовалась Адель.

— С первого дня визита мистера Бэнкрофта, — ответил Коллум, пронзая взглядом мужчину, который переключился на разглядывание белой «шевроле».

— И почему вашему деду не нравится ваша машина? — спросил Бэнкрофт, оторвавшись от разглядывания автомобиля Адель.

Высокий, стройный, но плечистый с загорелой кожей и зелёными глазами, превосходно сочетающимися с выгоревшими светлыми волосами. Он так же был одет в тёмное, но в отличие от преподобного, на нём превосходно сидели джинсы, тёмно-синяя рубашка чуть расстёгнута. Даже на глаз можно было назвать его черные туфли очень дорогой обувью, хотя среднестатистический служащий в их сторону не смел смотреть.

— Если сможете разболтать, тогда, может быть, расскажу, — туманно ответила Адель, чувствуя, как под его пронзительным взглядом её пересохли губы. Она обернулась к Коллуму. — Увижу Ариану и поеду обратно.

— Сначала за новым колесом. И загони машину на техосмотр, — строго произнес преподобный. — Сюда ты явно доехала с Божьей помощью.

С трудом Адель выдавила из себя улыбку.

— Я ей почти не пользуюсь, — призналась она и пояснила, заметив двусмысленность: — в последнее время мой постоянный транспорт – самолёт.

На площадку въехал синий «мини купер», привлекая внимание Адель. Та бросила последний взгляд на черный спорткар, а затем снова на синенький авто с мыслями, что на подобные машины при владельцах лучше не пялится, ещё возгордятся своей крошкой. Из «мини купера» показалась миловидная блондинка с кислотно-зелёной прядью. Даже одетая в джинсы, кеды и блузку, она источала элегантность. За ней показалась из машины и водитель, не менее элегантно.

«Покрасилась», — подумала Адель, заметив, что Констанция изменила своей привычке с гордостью носить пепельный блонд, став темно-русой, почти одного цвета с ней.

Адель видела взгляд преподобного, видела, что его чувства не изменились. Он с глубокой тоской смотрел на женщину, в которую влюбился десять лет назад. Адель дотронулась до его локтя. Но тот не отреагировал.

— Давно не виделись, Дели! — сдержано произнесла Констанция, игнорируя преподобного.

Адель передёрнуло. Видно, и кузина переняла привычку Арианы сокращать имена.

— Здравствуй, Ция, — в тон ей ответила Адель, сжав кулаки до боли от ногтей, но решила отвлечься на младшую сестру. — С тобой у меня отдельный разговор. Разве я тебе не говорила, что свадьбы не будет? Мне кажется, довольно ясно. Почему никто не в курсе?

— Дели, ты его не так поняла... — миловидным голоском начала Ариана.

— Сейчас-то я поняла, что ему захотелось отплатить мне той же монетой за унижение.

Боковым зрением Адель заметила, что Бэнкрофт проверяет документы в руках. Заиграл интерес сказать ему, мол, держите вверх ногами.

— Дели... — снова начала Ариана, но ее снова перебила Адель.

— И что за история со здоровьем деда? Ты меня обманула? Я не собиралась сюда приезжать вовсе. Что за спектакль?

— Адель, — вмешалась Констанция, — дедушка действительно серьезно болен. Сейчас ему лучше, но это ненадолго. Я здесь уже месяц, сейчас он хотя бы гуляет и играет в шахматы. До этого он был очень слаб.

— Напомнить, что он никогда не был на моей стороне?

В Адель вскипела детская обида. Ее единственную Чарльз гонял, заставлял делать то, чего она не хотела, и поэтому с пятнадцати лет начала бунтовать с новой силой.

— Причем здесь это? — воскликнула Ариана и посмотрела на Коллума. — Скажите ей, преподобный!

— Адель, она...

— В тебя моя вера только что была безвозвратно утеряна, друг, — огрызнулась Адель. — Я жутко устала с дороги. Не вынуждайте ехать обратно сейчас.

Адель действительно начинала чувствовать слабость. Она прекрасно понимала, во что все это выльется, но все равно решила испытать судьбу. В итоге вышло, как и ожидалось.

— Останься хотя бы на ночь! — пропищала Ариана.

— Ари права, — согласилась Констанция, — в Ливерпуль вернёшься с новыми силами завтра.

— Ага, — буркнула Адель, кивнув на свою машину, — надеюсь, что к тому времени она не развалится от зависти!

Смешок, который пытались выдать за кашель, не скрылся от Адель. Она знала, кто его пустил, продолжая шелестеть бумажками. Затем бегло оглядела присутствующих. Констанция чуть подняла подбородок и сказала:

— Я могу поехать с тобой, — она кивнула на свою машину и посмотрела на Коллума, — к тому же мы разминулись, так?

Отвернувшись от них, Адель дошла по гравию до водительской двери и забралась в салон с большой неохотой. Именно к ней подсел преподобный.

— Она издевается, — с утверждением произнесла Баскервилл, вцепившись руками в руль.

— Не надо, — произнес Коллум, откинувшись в пассажирском кресле.

— Как раньше бесила, так и сейчас, — заметила Адель.

Констанция всегда бесила её. Такая правильная, скромная, временами глухая к просьбам, не то, что её сестра-близнец Морган, раскованная, дерзкая, горячая и неуправляемая, с которой Адель провела лето перед тем, как Коллум покинул Кливлис. У кузины не было этой дурацкой привычки сокращать имена, а в моменты гнева она подчеркнуто обращалась по фамилии. Они отрывались по полной, пока Морган не сыграла на чувствах Торнхиллам к Констанции и не переспала с ним. А затем этот факт выплюнула им в лицо. Возможно, поэтому Коллум ушёл в армию, откуда судьба занесла его в Афганистан.

Следуя за синим «мини купером», они выбрались в город. Прибрежный небольшой с лёгким очарованием. Но Адель всегда в нём было тесно. Только пляж и бутылка дешёвого пива могли дать ей мнимое ощущение свободы.

Констанция заехала на почту, а преподобный подсказал автомастерскую. Он договорился на полный осмотр, замену колеса, выбив при этом скидку для давнего друга. Хозяин долго всматривался в лицо Адель, но видимо не узнал её.

«И хорошо», — подумала она, вспоминая, что именно с его дочерью Лесли однажды обкурилась, а от полиции ушла только она.

В таком большом городе, как Ливерпуль, у Адель не было никаких воспоминаний, Кливлис же напротив имел насыщенную богатую историю. Каждое приключение соответствовало дому или улице. Вроде в бар на углу ее зареклись не пускать...

Мастер сказал, что машину можно забрать будет завтра после обеда, а запаска уже лежала в багажнике.

— Единственное, нужно поменять ремень, — добавил мужчина, подойдя к Адель. — Он износился, а у нас в наличии нет. Осторожнее, а то окажетесь в затруднительном положении.

— Все хорошо? — поинтересовался преподобный.

Баскервилл продолжала смотреть на дорогу, ведущую в сторону шоссе. К ним приблизилась машина Констанции. Преподобный забрался на заднее сиденье, Адель села впереди. Констанция довезла Коллума до церкви, а когда он покинул машину и скрылся за дверью, обернулась к Адель.

— Дели, — мягко проговорила она, — знаю, тебе тяжело, но прошу, ради дедушки. Он любит тебя. Хотел увидеть. Присутствие Джорджа случайность.

— Он ведь здесь не потому, что любит меня. Я растратила все сбережения, чтобы покрыть расходы на свадьбу, а затем выплатила неустойку. У меня осталось только на жизнь, на что он рассчитывает?

— Может, думает, что дед тебе оставит хоть что-то в наследство?

— Место в аду? — горько усмехнулась Адель. — Учитывая, как я его изводила, рассчитывать можно только на это.

Оставшийся путь они провели в тишине. Им не о чем говорить, не чего вспоминать. Но Адель приносило боль то, что Констанция видела чувства Коллума и так себя вела. Она всегда знала о них, но посчитала, что он не из её круга и игнорировала.

Хоть Адель и приехала в обед, но трапезу пропустила. По прибытию в дом, Лиам предложил дамам перекусить, но те отказались. Поднимаясь по лестнице, Адель была на полпути в свою комнату, как дверь кабинета Чарльза открылась.

— Мисс Баскервилл, — голос Раймонда Бэнкрофта звучал низко, немного хрипло.

Она обернулась на лестнице, не успев подняться, так и осталась стоять на середине пути.

— Адель, — привычным тоном подсказала она, продолжая смотреть на него с высоты, крепче сжимая деревянные перила.

Ей ответили улыбкой и легким кивком.

— Адель, вас хочет видеть Чарльз.

Тяжело вздохнув и оглядев мрачный коридор, Адель снова посмотрела на Бэнкрофта. Ей не особо нравился его взгляд, как он скользил по её талии, груди, шеи, лицу. Как смотрел ей в глаза. Она спустилась по лестнице вниз, и они снова оказались наравне. Точнее разница в росте, учитывая её каблуки, была ничтожной, но даже так он словно возвышался над ней.

— Спасибо, мистер Бэнкрофт, — деловым тоном ответила Адель, как это делала миллион раз на встречах и переговорах, затем запустила пальцы в волосы, и откинула их в сторону.

— Раймонд, — подсказал Бэнкрофт, взявшись за перила, видно собираясь подняться на второй этаж.

— Раймонд, — повторила за ним Адель и направилась в сторону кабинета, заметив в начале коридора Чарльза Чемберлена, наблюдающего за разговором.

Латунная ручка обожгла холодом, Адель толкнула дверь кабинета, входя в тёмное, затхлое помещение, где за тяжелым столом, склонившись над бумагами, в массивном кресле сидел Чарльз Баскервилл. Ему хватило одного взгляда на Адель, чтобы предложить присесть. Она выбрала кресло возле стола. Заметив её действие, он сгрёб бумаги в кучу и небрежно засунул их в большой конверт для документов, и убрал в стол.

— Я знаю, что ты в смятении, — голос Чарльза Баскервилла звучал хрипло, он напрягал связки. — Знаю, что ты ненавидишь меня. Знаю... ох, Адель! — он закрыл лицо руками, затем опустил их на стол, вглядываясь в неё блеклыми глазами. — После смерти родителей ты меня и Лиама чуть в могилы не свела своими выходками. Подожди! — Чарльз успел поднять раскрытую ладонь, прежде чем Адель успела это едко прокомментировать. — Ты правильно делаешь, что не веришь людям. Единственное «но»: ты не веришь в себя.

— Что? — нахмурилась Адель.

— Если б ты верила в себя, то... — он снова закрыл руками лицо, словно не мог что-то выговорить, а потом сдался: — Ты изменилась за эти восемь лет, и это так, но... ты застряла. Я не вижу твоих шагов к лучшей жизни, правда. Ты достойна большего, лучшего...

— Повторюсь: меня всё устраивает, — холодно ответила Адель.

— Ты «повторяешься», а надо... — Чарльз снова замолк, выдержал паузу. — Ты – это ты, Адель. Ты не можешь это терпеть...

— Ты в порядке? — насторожилась она.

— Вполне. Бэнкрофт меня удивил, а до этого Бэгли. Но твоя кузина всех переплюнула. Покрасилась: подумал, что это она, а не ты, вошла в гостиную во время партии. Тяжело, очень тяжело, Адель, поспевать за вами.

— Мы с ней совсем не похожи, — сказала она, про себя подумав о странном выборе цвета у Констанции. Ещё и длину отпустила.

Возможно, так на неё действовала потеря Морган. Обладая совершенно противоположными характерами, они всегда стремились копировать внешность друг друга. И, возможно, Констанция, подражая Адель, стремилась восполнить потерю близнеца.

— Согласен. У неё нет того что есть у тебя. Да и вряд ли будет, — с печаль признался Чарльз.

— Чем тебя расстроил Бэнкрофт? — решила спросить Адель.

— Я попросил его проконсультироваться с лучшим специалистом по инвестиционным рискам, и его ответ меня... несколько разочаровал.

— А до него. Кто это?

— Саймон Бэгли. Мой давний приятель. Он меня редко радует.

В дверь постучали. На пороге кабинета показался Лиам.

— Сэр, пора пить лекарства.

— Уже? — изумленно спросила Чарльз, оглядываясь по сторонам. — Ещё светло!

— Сейчас лето. Светлеет рано. Но расписание нарушать нельзя.

— Я, пожалуй, пойду спать, — Адель поднялась из-за стола. — Мне завтра нужно вернуться домой.

— Твой дом здесь, Адель.

Встретившись взглядом с Чарльзом, она не знала, что и ответить. Как давно перестала считать это место домом? Может ли он подобное говорить? Насколько ему плохо, раз он не мог с ней нормально поговорить?

— Спокойно ночи, — сухо произнесла Адель, выметаясь прочь из душного кабинета.

Поднявшись на второй этаж и направившись к своей старой комнате, Адель погрузилась в мысли, едва не столкнувшись с кем-то, вышедшем из спальни.

— Осторожно, Дели, — слащаво произнес Джордж, когда та едва успела отпрянуть назад, избежав столкновения.

— Чего тебе? — устало спросила Адель. — Если ты за тот случай в отеле, то можешь подать в суд, но денег у меня нет: я выплатила неустойку.

— На самом деле я рассчитывал на нечто другое, но раз ты предлагаешь через суд... — начал Джордж с противной улыбкой.

— Только учти, что твоя репутация пострадает, — добавила Адель, обходя бывшего жениха, но тот схватил её за плечо, дёрнув на себя.

— Уверена? А как же твоя безупречная репутация в компании? Я тут местных поспрашивал о тебе. Ты хорошо отрывалась в школе...

— Ты унизил меня, я отплатила той же монетой. Мы квиты, — ответила Адель, выдергивая руку из захвата. — Не будь мелочным. К тому же ты не любил меня, раз пошёл на такое.

— Моя дорогая, ты тоже не отвечала мне взаимностью.

— Значит, и этого разговора не должно быть.

Спокойно выдохнуть Адель смогла, когда закрыла свою комнату на замок. Ей казалось, что воздух здесь стал каким-то липким. А может, он здесь не при чем. Хотелось смыть не только усталость, но и противные взгляды жильцов этого дома. И особенно прикосновения Джорджа.

С утра понедельника начинается отпуск. То есть с завтрашнего дня. После обеда она заберёт машину и уедет отсюда. Вернётся, только если Чарльз когда-нибудь умрёт. Да и то не факт.

Уже лёжа в холодной кровати, Адель осознала, насколько здесь душно. Комнату убирали, но не проветривали. И воздух снова прилипал к коже, вот только постель не грела. Прислушиваясь к тишине, на ум приходили детские ассоциации, связанные с тем или иным подозрительным шумом. Адель была не из пугливых, она сильная, или старалась такой быть.

— Леди, — отец смотрел на восторженную Ариану и хмурую Адель, затем перевел взгляд на жену, которая передала малыша Арти Марии, — джентльмен, мы скоро ввернёмся. А завтра съездим в Блэкпул.

— Надеюсь, мы поедем туда без твоих телохранителей, — с улыбкой спросила мама, поправляя изумрудно-зелёное шёлковое платье.

— О, поверь, в «Плезер Бич»* я ребят не потащу, разве только девочек...

— Мистер Баскервилл, — говорит мужчина в форме полицейского, видя Чарльза, выходящего из своего кабинета, следом появляется и Лима, который оповестил хозяина дома о незваном госте, — мне очень жаль. Вынужден сообщить вам печальную новость: вчера ваш сын Дэвид Баскервилл и его жена Фейт попали в автомобильную аварию. Миссис Баскервилл скончалась на месте, мистер Баскервилл сейчас находится в тяжелом состоянии...

— Адель, ты знаешь своего отца, — Чарльз положил ладонь подростку на плечо, — он встанет на ноги. Его не сломили тогда проигранные выборы, тем более какой-то пьяный водитель, поверь мне...

— Сегодня, мы предаём земле тело Дэвида Арчибальда Баскервилла, мир праху его. Поручаем милости Божьей возлюбленного брата... — мучаясь от страшной жары, говорил священник, пока Адель до боли сжимала кулаки, слушая рыдания Арианы, переводя взгляд на надгробие рядом, где буквы на мраморе гласили «Фейт Джослин Баскервилл». — Мы будем уповать на воскресение твоё из мёртвых и вечную жизнь...

— Верь мне, Ади, — говорил Мэтью Джиммисон, пытаясь расстегнуть молнию на джинсах, пока захмелевшая Адель ежилась от колючего ветра под кустом орешника, чувствуя ягодицами песок, — я знаю, что нужно делать...

— ...А деньги будут общими. Нам хватит того, что есть, пока работу не найдём. Поверь, я всё продумал... — улыбался Кевин Бэти, крепко сжимая руку Адель, пока они шагали по улице Эдинбурга.

— Детка, тебе эта работа совершенно не идёт, но раз ты так думаешь, то отговаривать не стану, — улыбался Адам Уэльс, заправляя выбившуюся прядь за ухо Адель, касаясь её кожи холодными пальцами. — У нас будут превосходные отношения на расстоянии. Поверь мне, я жить без тебя не могу...

— И ты поверила, что подобное допустимо в нашей практике?! — кричал старик Сибли, размахивая перед лицом Адель бумагами с некорректно заполненным договором на крупную сумму. — Думай головой, Баскервилл! Хватит доверять всем и каждому!

— Ты была в люксе «Голд отель»? Там их два. Ши-и-икарные номера, поверь, не пожалеешь, если мы проведём там нашу первую брачную ночь, — шептал Джордж в кафе, пока Адель допивала кофе.

— Каждому человеку нужно во что-то верить. Каждому нужна вера, — звенел голос Коллума...

— Ты правильно делаешь, что не веришь людям. Единственное «но»: ты не веришь в себя... — говорил Чарльз, а затем его голос сорвался на крик: — Что ты наделала?

Адель проснулась в холодном поту. Воспоминания лезли со всех щелей, приносили удушающее чувство и тошноту. Не в силах больше уснуть, она поднялась с кровати и направилась в душ, но даже горячая вода не принесла облегчения. Пришлось одеться и спуститься в кухню. И то, что отказалась от халата в пользу чёрного узкого делового платья с поддетой под низ белой рубашкой, оказалось очень кстати, поскольку проснулась в такую рань не одна.

— Ничем не могу ему помочь, — донёсся голос Бэнкрофта. — Ему не хватает средств, да и надеется, видно на наследство жены. Я же не планирую ввязываться в подобную авантюру, видя, что идея гиблая.

— А что сказал Чарльз? — спросил Чарльз Чемберлен, размешивая сахар в кружке.

Он прислонился к столешнице. Строгий деловой костюм и идеальная белая рубашка превосходно подчеркивали статус и фигуру соответственно.

Подобно тёмному пятну, в черной одежде Бэнкрофт сидел за столом с кофе и жевал бутерброд. Они завтракали.

— «Его проблемы» – и только. Я дал ему контакт спеца, но тот сказал, что не переубедить. Слишком упрям и недальновиден. Подобное играет злую шутку, — ответил Бэнкрофт, отпивая кофе, бросил взгляд на дверь и, заметив подошедшую Адель, улыбнулся, поздоровавшись первым: — Доброе утро!

— Мисс Баскервилл, — кивнул в знак приветствия Чемберлен.

— Доброе, — прозвучало несколько растерянно от Адель, когда вошла в кухню по направлению к кофемашине, радуясь, что мужчины оставили ей на чашку. — Как понимаю, не только я имела беседу с дедушкой вчера.

Сама того не ведая, она назвала хозяина дома так. Это было так редко... И временами горько.

— Он обсуждал с нами деловые вопросы, — важно сказал Чемберлен.

— Инвестиции, — пояснил Бэнкрофт, видно почувствовав, что Адель может бросить колкость. И не ошибся.

— Женщинам свойственно делать глупости и не свойственно думать.

— Оу, что вы, Адель, — с улыбкой заметил Бэнкрофт, — делать глупости свойственно всем, иначе б жить было скучно, верно, Чарли? К тому же «мозговитость теперь сексуальна».

— Её сочетание с очаровательной внешностью доставляет ещё больше эстетического удовольствия, — кивнул Чемберлен, на что Адель фыркнула и заметила, как Бэнкрофт закатил глаза.

— Жаль, что не все поддерживают этот... «тренд», — с наигранной задумчивостью произнесла Адель и с чашкой кофе прислонилась к столешнице спиной. — Приятно, конечно, когда делают комплимент внешности, ведь каждый может её увидеть, а вот с мозгами труднее: их видит только тот, у кого они тоже есть.

— И почему вы расстались с Джорджем? — как-то насмешливо прозвучало от Чемберлена.

— Конфликт вкусов, — предельно честно ответила Адель.

Глянув на часы на запястье, Чемберлен отпил кофе и поставил кружку в мойку. Он поправил пиджак и ответил на взгляд Адель:

— Мне нужно заехать в городской совет Кливлиса перед Престоном. А там... скажем так, лейбористы нынче слишком часто зазнаются. Доброго вам дня!

— Успехов, — с безразличием произнес Бэнкрофт, насмешливо салютую кружкой с кофе, наблюдая, как Чемберлен покидает кухню.

— Хорошего дня, — пожелала Адель, когда Чарльз вышел, затем поймала пристальный взгляд Раймонда и поджала губы. — Пожалуй, я тоже пойду...

— Мне сказали, что вы в отпуске, — произнёс Бэнкрофт, поднимаясь из-за стола с посудой, — или я вас смущаю?

— Вы завтракаете, — Адель поздно поняла, что тот окончил трапезу, но сдаваться не собиралась, — скорее я смущаю вас.

Она подошла к мойке почти одновременно с Бэнкрофтом, но тот остановился рядом, наблюдая за ней. Она собиралась сполоснуть свою чашку и потянулась к смесителю

— Оставьте, — произнёс Раймонд, аккуратно отодвинув собой Баскервилл от мойки. От его кожи исходил жар, а аромат лимона, дерева и мяты заполнил собой всё вокруг, завораживал.

Бэнкрофт сполоснул её чашку, свою кружку, тарелку, сполоснул и кружку Чарльза, а Адель стояла рядом и наблюдала за действиями мужчины. Если хотел её очаровать, то у него это неплохо получается. Особенно, когда он развернулся к ней лицом с небрежной улыбкой.

— Что ж, Мария и Лаим скажут вам спасибо, — заметила Адель, забирая у него из рук посуду.

Она протерла её и убрала в шкаф. Полотенце соскользнуло с края столешницы и упало вниз, оказавшись у её ног. Раймонд наклонился за тряпкой, случайно задев правую икру. Адель показалось, что воздух задрожал. Бэнкрофт очень медленно разогнулся и не глядя положил полотенце на кухонный стол, словно не мог оторваться от Адель.

— Пожалуйста, — хрипло прозвучало от него, заставляя внутри всё сжаться от вибрации голоса.

Стараясь не показывать смущение, Адель опустила взгляд на его рубашку, облизнула пересохшие губы. До воспалённого столь неожиданной реакцией мозга колоколом прозвучало напоминание о злобной черте мужчин пользоваться доверием. Особенно если они знают о состоянии её деда. И о его здоровье, тем более, если нахлебничают здесь около месяца.

— Доброе утро! — отрезвляюще прозвучало от Раймонда, заставив Адель обернуться к дверному проёму, в котором оказался её бывший с нахальной ухмылкой.

— Доброе-доброе, — с неохотой ответил Джордж, заваливаясь спиной о косяк, но глаз с Адель и Раймонда не сводил.

— Я всё-таки пойду, — прозвучало слишком неуверенно и хрипло.

Однако путь к отступлению ей отрезал появившийся в проёме бледный как полотно Лиам.

— Вы здесь, Адель, — растерянно произнес он и тяжело вздохнул. — Ваши привычки изменились, надеялся найти вас в вашей комнате.

— Что случилось? — голос Адель выдавал тревогу. — Не говори, что дедушке снова плохо – я совершенно не знаю, что делать.

— Нет, мисс Адель, ему сейчас... хорошо, я надеюсь, — сдавленно ответил Лиам.

Внутри зародилась страшная тревога, отдающаяся звоном в ушах. Тяжело задышав, Адель не сразу поняла, что снова уронила злосчастное полотенце, оттолкнулась от столешницы и выскользнула из кухни. Но как бы не старалась, она все равно перешла на бег. Чарльз запрещал бегать по дому, перепрыгивать через ступеньки и настолько бесцеремонно врываться в чью-либо спальню.

На широкой массивной кровати лежал Чарльз Баскервилл. Подойдя ближе, она заметила неестественную бледность и то, что он не дышал.

— Нет... — пролепетала Адель, дотронувшись до болезненно стучащего сердца, и повторила пересохшими губами: — Нет...

*«Плезер Бич» (с англ. Pleasure Beach «Парк удовольствия») --- парк развлечений города Блэкпул, графства Ланкашир, один из самых больших парков развлечений в Европе, в котором находится одна из самых высоких американских горок в мире — Pepsi Big One.