Неожиданное обстоятельство
Стол накрыли, как на праздник. Если в этом мире ещё осталось время на такое громкое слово. В дораскольные времена такой стол назвали бы откровенно бедным, но мальчишка вроде Клеменса никогда и не видел ничего лучше, точнее, у него обычно бывало «хуже».
Серафин раньше не особо интересовался тем, как и сколько едят жители Фатума, а Клеменс такое количество еды не видел даже когда вся семья Делакур собиралась за трапезой – потому им обоим и казалось, что этого много и как-то даже слишком роскошно. Эрна лишь добродушно усмехнулась, наблюдая за реакцией гостей: такое количество снеди на столе их семьи редкостью не было, ведь деревня процветала и каждому хватало пищи, а жители, как и старосты, были щедрыми, когда условия к тому располагали.
–Приятной трапезы, – пожелал Клеменс хозяевам, те откликнулись, желая того же своим гостям. Даже Серафин пробормотал что-то похожее.
Первые несколько мгновений Серафин осматривал стол, будто пытаясь что-то понять: он искоса наблюдал за тем, как другие пользуются какими-то странными предметами, используя их для приема пищи. Спустя миг, элементаль взял один из них с овальным концом с углублением и попробовал то жидкое нечто, что было в его тарелке. К удивлению Серафина, его организм весьма благосклонно принял предложенную еду, а ее вкус ощущался так ярко, почти затмевая разум. Это заставило элементаля немного помедлить. Конечно, он сохранял на лице не меняющееся выражение, но его янтарные, похожие на пламя глаза выдавали удивление и наслаждение, когда Серафин все же пробовал что-то. Наблюдавший за ним краем глаза Клеменс довольно улыбнулся. Сам он тоже ел неторопливо, но особого удивления вкус еды у него не вызывал: альв воспринимал это как что-то привычное, хоть и приятное. После пресной походной еды все казалось куда вкуснее.
К концу сытной трапезы, за которой лился неспешный разговор, Эрна принесла кувшин эля. В процессе беседы за вкусной едой хозяйка окончательно перешла на «ты» с Клеменсом и даже добродушно подшучивала над ним изредка.
–Тебе-то эль можно, Клеменс? – мягко улыбаясь, уточнила женщина, глядя на альва с какой-то материнской лаской. Серафин, в беседе не участвовавший, заинтересованно прищурился: ему стало непонятно, что это за напиток такой – эль, да еще и почему спрашивают, можно ли его альву...
–Я выгляжу моложе своего возраста, альв все же, — засмеялся Клеменс.
С каждым мгновением за столом чуждость всё рассеивалась. Теплый огонь свечей, его мягкий свет, аромат овощного супа и свежего хлеба – всё казалось таким родным.
Эрна поставила перед гостями небольшую запеченную птичку. Казалось, даже Серафин расслабился в доме, что всего несколько часов был чужим. «Может, перевезти в эту деревушку свою семью?..» - в какой-то момент задумался Клеменс, мечтательно поглядывая в окно.
Мимолетная идея казалась чудесной, но мировоззрение Клеменса противилось такому повороту событий: даже если младших братьев и сестер он перевезет, то сам точно не останется. Причина тому одна: он не сможет вести спокойную жизнь, пока не отомстит Воронам за старших. Ещё никогда и ни один Делакур не пускал такую вопиющую ситуацию на самотёк. Да и его братья и сестры вряд ли согласятся остаться надолго, когда их семейное воспитание требовало нести свет, справедливость и добро в массы народные.
Из немного тоскливых раздумий Клеменса вывел стук поставленной перед ним деревянной кружки. Серафин к тому моменту свою уже осторожно взял и принюхивался к напитку в ней. Резьба на сосуде отображала растительный орнамент и какой-то религиозный сюжет. Какой именно сюжет был изображен, Клеменс не понял – он религией интересовался мало. Но по качеству резьбы видно, что плотник в этой деревне добротный, как и древесина.
Альв усмехнулся, проводя по узорам пальцем.
Эль в этой деревне пах приятно. Но, стоило сделать только глоток, как Клеменс понял: он еще и покрепче обычного был. Вот, что значит хорошее качество. В своей родной деревне Клеменс чаще пил травное вино и уже привык к более сладкому вкусу. Серафин, недолго думая, неосторожно последовал примеру альва и тоже сделал глоток... Горло обожгло, а языка коснулась некоторая сладость с почти незаметной травяной горечью. Серафин закашлялся. Вкус оказался неожиданным, особенно для него, который только пробовал и учился восприятию на вкус. Клеменс с некоторой настороженностью поглядел на Серафина. Как-то паренёк слышал, что иеле (а он считал Серафина именно таковым) очень чувствительны к различным специям и резким вкусам. Слегка улыбаясь, юноша ободряюще похлопал бедолагу по спине, но тут же отдернул руку назад.
Прикосновение почти обожгло.
Казалось, всё тело Серафина сейчас пылает изнутри. В подтверждении этого, неспокойная алая прядка на светлой макушке тут же вспыхнула, не задевая всю белую копну.
Эрна и Хорст сейчас были отвлечены компанией друг друга, потому не обратили особого внимания на то, как Клеменс испуганно попытался задуть огонек в волосах спутника. На кружке, что Серафин сжимал, начинала появляться копоть, а кожа на руках как-то странно потрескалась.
Вдоволь напугавшись, Клеменс подскочил с места, подхватывая Серафина под руку, и волоком потащил его во двор: не хватало еще приютившим их людям навредить...
– Кажется, моему другу малость нельзя выпивать, – впопыхах объяснил обернувшимся на шум хозяевам младший, натянуто улыбаясь и выталкивая Серафина на улицу.
Держаться за Серафина сейчас было сродни удержанию горячего горшка сквозь тонкую ткань. Только деревянная дверь за их спинами хлопнула, как Серафин и сам вырвался из цепких объятий альва. Трава под его ногами опасно тлела, и Клеменсу только и оставалось, что испуганно осознавать возможные последствия. Всё в движениях Серафина сейчас было каким-то диким, звериным. Он аккуратно, медленно поводил головой из стороны в стороны, неестественно сгорбившись. Кожа на его пальцах трескалась, как трескается от засухи земля, и оттуда поступал слабый золотисто-рыжий свет. Следы чуть отошедшего Серафина на траве горели, позволяя Клеменсу видеть всю эту странную картину. Мальчишка готов был поклясться, что задняя часть накидки Серафина сейчас вытянулась и была похожа на какое-то подобие хвоста. Если бы Клеменс был хоть немногим более религиозен, он бы предпочел сейчас молиться всем богам, а не стоять рядом и наблюдать как крючится его спаситель.
– Серафин... – Клеменс не смог придумать ничего лучше, чем просто позвать существо напротив по имени. Обычно именно так старались достучаться до разума потерявших контроль и благоразумие по воле обстоятельств: бесконечно долго звали по имени, говорили, успокаивали... Да только Клеменс никак не мог придумать, что сказать дальше...
Кажется, до этого то, что звалось Серафином, вовсе не замечало альва. Сейчас же, откликаясь на имя, весь его облик в отсвете огня как-то осторожно ощетинился, а голова наклонилась немного настороженно и заинтересованно сначала влево, потом вправо. Так обычно делали фруктовые ящеры, которых Клеменс в детстве собирал на рынке. Серафин медленно сделал шаг вперед. Затем еще один. Его бледное лицо осветил резкий всполох огня. Клеменс заметил, как некогда круглые зрачки по-звериному сузились. Альв испуганно вздохнул, отшатываясь назад. Руки его в тот же миг взвились вверх, призывая на помощь окружающий огонь. Реакция быстрая, почти инстинктивная: Клеменс просто не успевал осознавать происходящее. Пламя взвилось, обступая альва свободным защитным кольцом.
Магия огня была самой опасной для своих носителей. Если маг воды рискует ну, максимум, остаться в мокрых портках, огненному приходилось рисковать намного большим... Непокорное яростное пламя не желало подчиняться диктуемой ему воле, коли та была слабее воли стихии. В самом детстве Клеменс так лишился всей внушительной длины волос и зарекся более их и не отращивать. Серафин, точнее то, что сейчас было в его теле, тут же застыл, завидев, как юноша управляется с пламенем: легко так, уверенно... Тело заинтересовано покрутило головой, затем осевши наземь. Клеменс опешил.
– Нравится огонь? – растерянно предположил мальчишка. Ответа, конечно, не последовало.
Проверяя предположение, Клеменс пару раз покрутился в языках пламени и даже перекинул из руки в руку огненные шары. Когда-то так делал его отец, развлекая своих любимых отпрысков... Как-то одобряюще существо в теле Серафина закивало, а зрачок в янтарно-огненных глазах расширился, затмив саму радужку. Клеменс, как обычно это делала его мама, закатил глаза и вздохнул с ужасным раздражением.
— Что за игры, Серафин?!
Юноша уже и сам закипал от смешанных эмоций. С одной стороны он боялся, а с другой было бы чего бояться от огня тому, кто смерть уже пережил! Заметив рядом хлев, Клеменс затушил пламя в поилках. Весь путь до хлева странный, диковатый Серафин шёл за ним.
– И как такое только хозяевам показывать?..
Клеменс с усталым раздражением потёр переносицу, когда отличная идея посетила его голову. И вот Серафин уже сидел у поилки, пока сам Клеменс искал поблизости ведро. Оставалось лишь надеяться, что, единожды спася жизнь, Серафин не убьёт его теперь за этот поступок. Набрав побольше холодной воды, Клеменс окатил ни о чем подозревающего мужчину. Влага тут же испарялась с кожи и одежды Серафина, но этой прохлады хватило, чтобы тот ошалело округлил глаза, которые тут же начали возвращаться в привычное состояние, демонстрируя возвращение вырубленного хмелем сознания.
— Мальчишка.. это чегой-то сейчас-то было?
Глупо поморгав, Серафин уставился на Клеменса. Одно оказалось хорошо: пьяный Серафин – добрый Серафин. Ну или невнимательный. Или имеющий другие приоритеты... Неважно, ведь суть все равно оставалась в том, что опасения о сохранности жизни были напрасны. Клеменс облегченно выдохнул, поднимая старшего с земли. Серафин наконец остыл, так что его можно было спокойно отвести в дом, да усадить на место. Его волосы оставались слегка мокрыми, так что придётся придумывать какую-то легенду, но это тревожило куда меньше, чем беспорядок, оставленный во дворе. Когда парни вернулись в дом, хозяева как-то странно скрипнули стульями, обращая на них свое внимание.
— Что-то случилось? – взволнованно проворковала Эрна. Взгляд женщины выражал неподдельный испуг и беспокойство.
— Всё славно, не волнуйтесь! Мой уважаемый друг не переваривает алкоголь, видать, иеле так уж устроены, – натянуто улыбнулся, сообщая извиняющимся тоном эту информацию, Клеменс. Разве что руками не развел: заняты другим были.
Висящий на нем Серафин недовольно зашевелился:
— Какой иеле, мальчишка?! Я элементаль. Самый настоящий!
Закончив громкую, но короткую, немного уязвленную речь, Серафин обратно опустил голову, уткнувшись взглядом в пол. Клеменс глупо хохотнул, усаживая его обратно на стул, словно тряпичную куклу. Клеменс не особо понимал, что значит это «элементаль». Может, у иеле есть какие-то особые звания, а это – одно из них.
Дабы справиться с таким стрессом, Клеменс полностью опустошил свою кружку эля в несколько глотков. Крепкие напитки брали его слабо, что было чем-то и полезно. Краем глаза он заметил, как рука Серафина тоже тянется к напитку, следуя примеру альва. Давясь еще не проглоченным последним глотком эля, Клеменс отобрал у того кружку под озадаченными взглядами хозяев дома.