Орхидея-призрак

Следующим вечером Мирабель собиралась на заседание «Ядовитого плюща».

- И что же вы там обсуждаете? – поинтересовалась я.

- Это тайна.

- Ты мне не доверяешь?

- Доверяю, конечно, но ты сможешь стать частью «Ядовитого плюща» только после первого семестра, а все, что мы обсуждаем, является тайной. Хотя... Могу тебе кое-что показать.

- Что именно?

- Вот, - она дотянулась до одной из полок и, взяв увесистую книгу в кожаном переплете, протянула мне. – Почитай. Узнаешь много интересного.

- «Хроники Тринити», - прочитала я на обложке. – Это история школы?

- Прочитай тринадцатую главу. Там есть очень интересная информация, - Мирабель напоследок посмотрелась в зеркало и поправила волосы. – Все, я пошла.

Я открыла тринадцатую главу. «Восемнадцатый век, загадочные самоубийства» - прочитала я. В этой главе рассказывалось о пяти загадочных самоубийствах молодых девушек. Первая из них, Диана Лестер, сбросилась с Северной башни. Ей было восемнадцать лет. В ее предсмертной записке говорилось: «Я верю, что ангелы могут летать. Я не могу расправить крылья, потому что безответно влюблена в Августа, а он отверг меня. Я так больше не могу жить. Я должна расправить крылья». Вторую девушку звали Ингрид Ричардсон, которой на момент самоубийства было семнадцать лет. Она повесилась недалеко от Северной башни. Ее предсмертная записка была о некоем Джонатане, которого она встретила на занятиях по богословию. Она не могла смириться с тем, что он женат. «Мы были неразлучны с ним до этого момента, но он снова вернулся к своей жене», - писала она. Третьей девушкой была Бригитта Уоллес. У нее были коротко острижены волосы и изуродовано лицо, а также были найдены множественные ножевые раны на теле. Она также сбросилась с Северной башни. Четвертой девушкой была Вероника Шейнуорд. Ей тоже было семнадцать лет. В ее предсмертной записке речь шла об одном из преподавателей по искусству, сэре Филиппе Найджеле, в которого она была безответно влюблена. «Он вдохнул меня в жизнь, а затем ее отнял. Я стала живым мертвецом, поэтому убиваю себя, чтобы вздохнуть полной грудью уже на том свете», - писала она. И, наконец, последней самоубийцей была Ава Ройтфельд, о которой мне и рассказывала Мирабель. Она писала о том, что поссорилась со своим женихом Ричардом – преподавателем латыни, и их свадьба отменялась. Она не видела другого выхода, кроме как сброситься с обрыва прямо в океан. Ее тело так и не нашли, но в этой же главе писали о том, что ходили слухи, будто ее призрак часто бродит по окрестностям школы.

Далее рассказывалось об одной из самых противоречивых фигур в истории Тринити – Корнелиусе Бишопе, преподавателе биологии. Он был скандально известен благодаря изданной книге «Проклятие красоты». Многие называли его сумасшедшим, так как он считал, что «красивые женщины должны погибать в расцвете лет» и «избегать медленного распада». Некоторые исследователи считали, что именно Корнелиус Бишоп был виновен в смерти этих пяти девушек. Однако доказательства так и не были обнаружены.

Когда Мирабель вернулась, и я еще раз спросила ее о том, что они обсуждали в этот раз, она, недолго думая, сдалась:

- Ладно, раскрою тебе одну тайну, - сказала она, присев рядом со мной. – У Лилианы оказался ежедневник Бриэль Джонсон, и она показала его Сорену, а Сорен принес нам. Мы его изучали.

- Нашли что-то интересное? – не скрывая волнения, спросила я.

- Еще бы. Мы нашли несколько странных записей. Она писала о том, что влюблена, и что боится своих чувств, боится быть отвергнутой. Она писала о том, что получает анонимные письма, в которых ей кто-то признавался в любви, а потом угрожал убить. Вроде как, писал, что она вся «гнилая внутри», фальшивая, что она – зло в чистом виде. Она перепугалась и уничтожила все письма, поэтому они не сохранились. А в предсмертной записке говорилось о том, что ей разбили сердце.

- Но ведь она встречалась с Эмрисом, кажется?

- Эмрис сказал, что они не расставались и даже не ссорились перед ее смертью.

- Это очень странно.

- Мы и сами не можем разобраться, что к чему. Поэтому и остается только думать и анализировать.

Бриэль казалась мне загадочной фигурой. Почему все были так уверенны в том, что она не хотела и не могла покончить с собой? Судя по разговорам с Мирабель, она была очень жизнерадостной и яркой девушкой, которая умела ценить каждый день и жить насыщенной жизнью. Но, основываясь на собственном опыте, я знала, что не бывает одномерных людей. В каждом человеке спрятана целая палитра чувств и эмоций. Каждый характер состоит из нескольких слоев. Порой суть человека спрятана настолько глубоко, что открыть завесу ее тайны не удается даже опытному психотерапевту. За слоями различных масок, которые мы вынуждены менять, как перчатки, в зависимости от ситуации, в которой оказались, часто прячется нечто столь темное и мистическое, что становится страшно заглядывать самому себе в глаза. Зеркало – только отражение внешнего, недолговечной оболочки. Внутреннее же так и остается без возможности оценить себя посредством отражения. Чаще всего оно так и остается не считываемым даже в самых ярких жестах и мимике лица.

После долгих размышлений и работы над школьным эссе я снова пришла к океану. Здесь я успокаивалась и могла заново переосмыслить течение своей жизни. Шум волн наполнял меня приятным чувством вдохновения.

Спустя какое-то время я почувствовала прикосновение к плечу. Я обернулась. Передо мной стоял Сорен.

- Давно ты здесь? – спросил он.

- Откуда ты знаешь об этом месте? – удивилась я, закутываясь в плед.

- Мы с Эмрисом приходили сюда раньше, - сказал он. – Когда-то нам об этом месте рассказал один старшеклассник, Вальмонт Говард. Он был очень необычным парнем. Его родители настаивали на том, чтобы он стал финансистом, а он любил музыку. Играл на рояле по несколько часов в день. Он говорил, что это место приносит ему вдохновение.

- Вы с ним еще общаетесь?

- Иногда. Он поступил в Лондонскую школу экономики. В общем, послушался родителей и похоронил свои мечты. Совсем недавно он писал мне, что его приняли на стажировку в один престижный банк.

- А ты кем мечтаешь стать?

- Мне не особо нравятся финансы, но у меня ярко выраженная склонность к математике, поэтому я решил тоже прислушаться к родителям. Думаю, я буду работать в какой-нибудь крупной финансовой организации, и заниматься инвестициями.

- Это и есть твоя мечта?

- На самом деле, мне много чего нравится. Например, философия. Как и тебе.

- Мне еще нравится сцена.

- Хочешь стать актрисой?

- Это мое хобби. Родители считают, что такая профессия не подходит для комфортной и спокойной жизни. Творческая сфера изменчива. И слишком глубока, чтобы не сойти с ума.

- Отчасти так оно и есть. Но я люблю творчество. Какое-то время я увлекался фотографией.

- А что потом?

- Стал фотографировать меньше, но мне нравится возможность запечатлеть мгновение, остановить его, чтобы потом понаблюдать за всеми элементами, благодаря которым складывается удачный кадр. Я люблю фотографировать, когда все происходит спонтанно.

- Что ты имеешь в виду?

- Когда тот, кого ты снимаешь, не знает об этом. Такие неожиданные снимки обычно оказываются самыми лучшими. Человек понятия не имеет, что его снимают, поэтому он ведет себя очень естественно.

- То есть ты со стороны наблюдаешь за людьми?

- Мне это нравится. Знаю, что это немного странно, но...

- Ничего странного в этом нет. Я тоже люблю наблюдать за людьми, когда они тебя не замечают. Так можно увидеть много интересного, интересные жесты, взгляды, движения. Как будто смотришь фильм о чьей-то непродуманной жизни.

- Именно. Эмрис этого не понимает. Хоть он мой лучший друг, мы в этом сильно отличаемся. Он слишком любит жить «в моменте», чтобы просто наблюдать за остальными. Ему интереснее участвовать в событиях, чем просто наблюдать со стороны.

- Он твой лучший друг?

- Он мне как брат. Наши семьи дружат, поэтому мы знакомы с самого раннего детства. Эмрис и я – мы как две стороны одной личности. Он очень эмоциональный и вспыльчивый, а я – более спокойный и рациональный. Мы дополняем друг друга. Однажды он не мог написать сочинение по литературе, и я ему помог. Эта работа была о встрече с девушкой. Я описал историю любви с первого взгляда. Так вот, эту работу преподаватель Уилкинс очень похвалил и предложил опубликовать в одном литературном журнале.

- И сочинение опубликовали?

- Да, под именем Эмриса.

- И тебе не было обидно?

- Только немного. Ради друга мне ничего не жаль. Тем более, ради такого друга, как он.

Мы еще несколько минут простояли возле обрыва, пока не начался дождь. Вернувшись в комнату, я думала о том, насколько Эмрис был не похож на Сорена. Особенно бросалась в глаза их разница в манере речи. Эмрис говорил бархатным голосом, завораживая своей интонацией, в то время как Сорен больше вглядывался в собеседника, словно ожидая его реакции. Сорену было важно, как собеседник воспринимает его слова и что о них думает, а Эмрис словно наслаждался своими словами, словно его совсем не заботило то, что думает в этот момент слушатель. Они были совершенно разными. И все же Сорен дорожил дружбой с Эмрисом, даже слишком. Я заметила, с каким трепетом он говорил о своем друге. Из разговоров с Мирабель я уже успела понять, что Эмрис был лидером во всем, в то время как Сорен играл роль «серого кардинала», «второй скрипки». Он делал это очень умело, во всем поддерживая друга. Я подумала о том, что его преданность Эмрису говорит о многом. Значит, Эмрис не такой уж плохой парень, раз у него такие преданные друзья.