4.Норм
27 сентября, пятница
Toxic — 2WEI
Новый день отличается от предыдущего лишь тем, что Князев в классе отсутствует. И если сначала меня это даже радует, потому что без него я ощущаю себя гораздо спокойнее, то на перемене между геометрией и алгеброй, выясняется, что спокойнее было как раз с Лисом:
— Ах, экскьюзми, — с притворным сожалением причитает Полуянова, пока на моей блузке расплывается пятно от газировки, которой она, якобы нечаянно, меня облила.
Хочется стереть её довольную улыбку ногой, ударив с разворота, но в кабинет как раз входит моя бывшая классная — Раиса Степановна.
— Романова, ты вроде класс сменила, а выглядишь как неряха, — высокомерно косится на меня математичка и под одобрительные смешки ботаников глубокомысленно добавляет: — Можно вытащить человека из «В» класса, но нельзя вытащить «В» класс из человека.
Вижу, как расцветает на фоне этого замечания Полуянова.
— Не обмочись от радости, — шепчу я Ксеньке, не имея возможности ответить Рупору, не спровоцировав новый вызов мамы в школу.
— Я-то не обмочусь, а вот ты, судя по всему, уже, — хихикает в ответ Ксенька, намекая на липкое и сладкое пятно от газировки на моей блузке.
Школьный день заканчивается паршиво, но «с обновками»: помимо следа на блузке, у меня теперь имеется в наличии ещё одно пятно синей пасты на колготках, листочек с надписью «крыса», приклеенный скотчем на спину куртки, полсумки скомканных рисунков с обидными карикатурами и еле сдерживаемое желание расплакаться.
Конечно, я ответила всем, кому могла: тех, кого нечем было облить в ответ, я облила сарказмом, Полуяновой «случайно» наступила на ногу так, что она теперь хромает, а сосед по парте Кирилл отхватил неприятный удар по печени, после которого долго стонал и не мог разогнуться. Но я и сама чувствую себя не лучше и плетусь домой так, словно не в школе была, а собственноручно вагоны разгружала. Я ошиблась, когда решила, что смогу это терпеть. Не смогу.
В надежде на разговор с Тимом заглядываю в курилку, но Шестаков отсутствует, а те, кто ещё позавчера приветливо здоровался со мной и весело шутил, теперь воротят носы и обзывают меня ботанкой. Блин-малин.
Слёзы застыли где-то в глазах, но я стараюсь не моргать, пусть они там и остаются. Я справлюсь, со всем справлюсь. В любом случае впереди выходные, чтобы набраться для этого сил.
Но когда вечером встаю на татами напротив хмурого Шестакова, понимаю, что до выходных ещё требуется дожить. За всё время тренировки Тим не произнёс ни слова, а теперь смотрит на меня, как орки орды на людей альянса.
— Так и будешь молчать? — интересуюсь я, пока сэмпай неторопливо прохаживается вдоль рядов учеников, давая указания перед спаррингом.
Шестаков ждал, пока я начну разговор первой, и тут же вскидывается:
— Пусть с тобой теперь Князев разговаривает.
Фыркаю, понимая, что он эту фразу два дня в голове прокручивал, чтобы швырнуть мне в лицо при встрече. Поэтому она получилась такой скомканной и затёртой, почти безэмоциональной.
— Хаджиме! — даёт Андрей Владимирович команду к началу боя.
Я даже не успеваю собраться, сконцентрироваться, выровнять дыхание, но Шестаков не торопится бить — ждёт моего ответа.
— И правда решил, что я сама напросилась в ряды ашек? — Делаю первый удар, но Тим легко уклоняется. — Что сама захотела проводить побольше времени в обществе ботаников и Полуяновой?
Мы двигаемся друг напротив друга. Босые ноги скользят по татами, а руки работают, скорее для вида. Соперник не защищает голову, но я бью в корпус, потому что сама больше сосредоточена на разговоре, чем на бое. Шестаков недовольно щурится:
— А что я должен был думать, по-твоему, когда увидел тебя... с ним? После того как Рупор на первом уроке объявила, что тебя перевели? Я дал тебе шанс объясниться, но ты промолчала слишком красноречиво!
Разозлившись, Тим делает резкий выпад вперёд и наносит удар ногой. Блокирую его коленом и контратакую прямым ударом в лицо.
— А ты так хотел, чтобы я начала оправдываться в присутствии Князева?!
Спрашиваю, а сама понимаю, что да, именно этого он и хотел: чтобы я тогда попросила его о помощи. Более того: Тим был готов сделать мою просьбу поводом для драки с Лисом, но просьбы не поступило. Блин-малин. Эти двое друг друга стоят.
Бой продолжается, и на этот раз ни один не желает уступать. Каждый из нас слишком агрессивен. Впервые так устаю в спарринге с Шестаковым. Мы бьёмся так, словно на кону кубок за первое место, ведь несмотря на то, что Тим бьёт вполсилы, его удары быстрые и тяжёлые, я едва успеваю уворачиваться. Сегодня он впервые не поддаётся.
Короткий кивок в конце, и я разворачиваюсь, чтобы уйти в раздевалку, но сэмпай останавливает окриком:
— Подожди, Романова. — Спрашивает он, когда остальные расходятся: — У тебя всё в порядке?
— Всё норм, Андрей Владимирович. — Выдавливаю улыбку для убедительности. — Просто неделя выдалась не из простых.
В раздевалке первым делом умываю лицо. Переодеваюсь в рваные джинсы, лонгслив и косуху. Знаю, что Тим будет ждать у входа, потому что мы недоговорили. И он ждёт, привычно подпирая спиной исписанную граффити стену и подтверждая, что не только я для него предсказуема, но и он для меня.
— Ну давай, оправдывайся, Ниса, — с усмешкой разрешает он. — Здесь нет Князева. Только я и ты.
Останавливаюсь напротив, засунув руки в карманы косухи:
— Это была мамина идея, насчёт перевода. Наказание за жвачку в волосах Полуяновой. А ещё она надеется на то, что с ашками я стану лучше учиться.
— И как? Ты стала? — безучастно интересуется он.
— Нет, конечно. Я не протяну там долго и хочу вернуться, Тим. Очень хочу, но пока не знаю как.
Жду, что он скажет что-нибудь, но Тимур молчит. Точно так же, как вчера мочал Князев. Они ведь лютые враги, противоположности, а иногда похожие до смешного. Жду, что Шестаков предложит какое-нибудь решение или помощь, но он не предлагает. Произносит вместо этого:
— На то, чтобы вернуться, у тебя месяц, Ниса.
— А потом? — я удивлённо поднимаю брови, потому что его ответ — совсем не то, что мне бы хотелось услышать.
Он отступает от стены и делает шаг ближе. Наклоняется. Говорит непривычно тихо и резко:
— Потом я стану считать тебя одной из них и лучше уже не возвращайся. Твой уход и без того сильно подорвал мой авторитет.
Его слова такие холодные и резкие, что я застываю, словно внезапно покрылась корочкой льда. Но Шестаков не планирует дожидаться реакции на своё заявление. В этот раз он не собирается меня провожать и интересоваться тем, какие проблемы этот перевод повлёк для меня само́й. Тим просто уходит, оставив меня на крыльце одну.
— Номер мой разблокируй! — выкрикиваю вслед, но не знаю, услышал он или нет. А потом повторяю задумчивым шёпотом: — Месяц. Потом лучше уже не возвращайся. Блин-малин. Друг называется.
Домой плетусь в одиночестве, на всю громкость врубив в наушниках песни Эванесенс. Ещё никогда я так не врала тренеру, как сегодня, сказав, что «всё норм». Всё не норм. Совсем не норм.
Опавшие листья хрустят под ногами и разлетаются в разные стороны. Темнеет. В окнах зажигаются первые разноцветные огоньки. Я живу здесь с детства, и сотни раз брела по этому тротуару, но, отчего-то именно сейчас осознаю, насколько спокойной, привычной и размеренной была моя жизнь до вчерашнего дня. Теперь же, от ощущения неопределённости, нестабильности и неправильности происходящего, внутри всё дрожит и трепещет, словно я сама — осенний лист, который ветер бросает то в одну сторону, то в другую.
К счастью, мама снова задерживаемся на работе, поэтому дома я наскоро делаю бутерброды и устраиваюсь за компьютером, возглавив рейд по подземельям Нордскола. Так, под звуки эпических битв и крики других игроков в наушниках, мне гораздо проще привести мысли в порядок.
Посчитав себя изгоем, я оказалась права. А поверив Князеву — нет. Даже если я захочу стать одной из ашек, мне это не по силам. Как ни странно, Тима я как раз могу понять: мой перевод поставил под сомнение его власть. Тем не менее он вернёт её так же просто: объявив меня врагом. Он ведь уже практически оборвал со мной общение и ничего не теряет, кроме нашей дружбы.
Увлёкшись, замечаю, что Арт втихаря утащил с бутерброда кусок буженины и сыра лишь тогда, когда осознаю, что хлеб съела без ничего. Кот в этот момент уже сгрыз половину добычи и с довольным урчанием уплетает остатки.
— Дуралей мохнатый. — Ловлю его за шкирку и тяну к себе, несмотря на протест.
Запускаю пальцы в пушистую белую шерсть, касаюсь своим носом розового, пахнущего недоеденной бужениной, влажного носа-треугольника, треплю мягкие кошачьи уши. От этого становится легче, хоть и ненамного.
В ушах шумит от чужой ругани, кажется, мы продули рейд, но я устало снимаю наушники и бросаю на стол. При мыслях, что в понедельник школьный дурдом начнётся по новой, а мама, несмотря ни на что, остаётся непреклонной, ничего не хочется.
— Мя-я-яу, — выражает своё авторитетное мнение Арт, но его совет, в чём бы он ни заключался, никак не мне помогает.
Негромко ворчу в ответ:
— Тебе хорошо — не нужно в понедельник идти к ботаникам. — Заглядываю в жёлто-зелёные глаза с вертикальными зрачками. — А мне снова придётся терпеть неудобства. И ради чего? Чтобы маму не вызвали к директору? Или чтобы угодить Лису? А как тогда, угождая всем подряд, я вернусь к своим?
— Мяу, — коротко заявляет кот, словно знает ответ.
Киваю, соглашаясь с ним:
— И правда, глупо как-то. Если молча терпеть — ничего не изменится. Так я точно никуда не вернусь. Придётся чем-то пожертвовать. Вопрос только: маминым спокойствием, обещанием Лису или возвращением в класс, в котором я учусь с начальной школы?
Арт не любитель долгих бесед и, устав терпеть, начинает выворачиваться из рук, делая вид, что он с этой минуты не кот, а пушистая жидкость, удержать которую становится проблематично.
— У меня есть цель, — сообщаю я Арту, пока он пытается укусить меня за палец ради собственного освобождения. — А для достижения цели, как говорил Макиавелли, все средства хороши. Ведь если маму вызовут к директору, она сразу станет более сговорчивой, а когда меня переведут обратно в «В» класс, то и на Князева мне сразу станет плевать. Арт, ты гений!
После этого я целую недоумевающего кота в покрытый шерстью лоб и выпускаю из рук, а в награду, и чтобы не обижался, выдаю ещё один кусочек буженины.
Задумчиво рисую на обрывке тетрадного листка фигурку шахматной королевы и заштриховываю маркером. Вэшки — это чёрные. Чёрные всегда выигрывают. Удивляют соперника стратегией и тактикой. Превращают защиту в атаку. Всегда добиваются своего.
В эту ночь даже уснуть не могу, продумывая, каким способом наиболее эффектно добиться желаемого. Но у меня выходные впереди, и я точно успею придумать такой план, от которого мама сама будет уговаривать меня вернуться к вэшкам.
Представители враждующих фракций World of Warcraft.
Часть вселенной World of Warcraft.