Грани

Шнурки развязались. Я бросаю беглый взгляд на массивные белые кроссовки. Сейчас это неважно, главное успеть. Вылетаю из метро и быстро двигаюсь в сторону соседнего двора. На ходу пытаюсь засунуть папку с бумагами в сумку так, чтобы края документов не помялись. Наверное, следует более аккуратно обращаться с показаниями, добытыми таким трудом. Достаю из кармана джинсов телефон и проверяю время. Ещё два часа до того, как мой руководитель уйдёт из центра. Если я не успею закрыть дело сегодня, придётся ждать до понедельника, в выходные начальство не слишком-то любит работать.

Со своей частью я справилась безупречно. Все вещдоки отсняты и оформлены в список. Показания свидетелей зафиксированы и переведены в скрипты. Вот бы только Кэтрин успела получить заключение лаборатории.

Двор встречает меня шумом детской площадки. Звонкие детские голоса сливаются с протяжным скрипом качелей, не попавших под программу реновации. Останавливаюсь возле железной двери старого гаража. По углам начала появляться ржавчина, ничто не вечно в этом мире. Вновь открываю деловую кожаную сумку, прохожусь рукой по её дну, стараясь не задевать бумаги. Наконец, я вылавливаю звенящую связку ключей.

Упираюсь в дверь боком, создавая давление и одновременно с этим вставляю нужный ключ в замочную скважину. Железная преграда не поддаётся, и я наваливаюсь на неё ещё сильнее, затем резко дёргаю за ручку. Дверь, видимо, решает посоревноваться с качелями за звание самого старого объекта московского двора, издавая скрип, из-за которого на меня оборачиваются несколько женщин, приглядывающих за своими детьми на площадке.

— Опять эти наркоманы здесь шляются. – Одна из беспокойных матерей повышает голос, чтобы я услышала её посыл.

— Вот что они в этом гараже делают? – Подхватывает другая женщина, не прекращая покачивать коляску. – Да точно употребляют что-то! Ещё и продают небось. А здесь ведь наши дети гуляют!

Я спешу закинуть сумку на плечо и скрыться в темноте гаража. Щёлкаю выключателем и жду, когда старая лампа разгорится. Свет распространяется так медленно, что мне приходится двигаться практически наощупь. Я хватаюсь за стену и задеваю какую-то куртку. Она падает на каменный пол с глухим звуком. Наклоняюсь, чтобы поднять её. Свет уже достаточно яркий, чтобы разглядеть нашивку под воротником – это имя Бена. Аккуратно вешаю куртку на место и прохожу вглубь помещения, к картине. Касаюсь её практически не глядя, движение отточенное и машинальное. Делаю вдох, а выдыхаю уже прямо перед воротами центра.

Снова начинаю торопиться. Время ещё есть, но нужно найти Кэтрин и написать отчёт перед тем, как сдать работу. Спотыкаюсь о развязанные шнурки, но удерживаюсь от падения. Почему не существует таких же удобных кроссовок на липучках?

Останавливаюсь перед крыльцом. Возле клумб сидят люди и высаживают розы, такие же красные, как и форменная одежда рабочих.

— Недавно же сажали, — удивлённо говорю я.

— Лорд Роуз считает, что цветы надо высаживать каждые три месяца для сохранения их красоты, — отвечает один из садовников, не отрываясь от работы.

— Может за ними просто надо нормально ухаживать?

Садовник оборачивается и смеряет меня неодобрительным взглядом. Наверное, иногда действительно стоит держать язык за зубами. Пожимаю плечами и забегаю по ступенькам внутрь здания, надеясь на то, что шнурки не отправят меня на тот свет.

Быстро прикладываю пластиковую карточку к турникету и прохожу через холл к кафе, хватаю из холодильника холодную воду и жадно пью. Ну и набегалась я сегодня. Футболка с надписью AC/DC, подарок Бена, прилипает к телу. Конец мая выдался действительно жарким.

— Здравствуйте! – ко мне подбегает какая-то девочка. Два хвостика на голове забавно трясутся от каждого её движения.

— Привет. Тебе чем-то помочь? – предлагаю я. Младшие агенты не ходят в главный корпус просто так.

— Можно ваш автограф? – девочка стесняется смотреть на меня, поэтому отводит взгляд в сторону и протягивает мне какую-то тетрадку. Я чуть ли не захлёбываюсь водой. Автограф у меня ещё ни разу не просили...

— Эм, хорошо... – кладу в сумку бутылку с остатками воды, плотно закрутив крышку. – А чем мне...? – из ниоткуда вслед за тетрадкой появляется ручка. Удивлённо смотрю на клетчатый лист, но оставляю свою подпись.

— Укажите пожалуйста, что это для Элины. А на другом листе для Ника и Харриэт.

Она быстро добавляет:

— Если не сложно, конечно.

— Без проблем, – пишу то, что меня попросили, стараясь не перепутать порядок имён. Отдаю тетрадку девочке в руки и стараюсь улыбнуться как можно дружелюбнее. Мне немного не по себе от такого внимания.

— Спасибо! Мы вас обожаем! – девочка кидает на меня восхищённый взгляд и бежит прямо к выходу. Всё ещё удивлённая и растерянная, я смотрю ей вслед и пытаюсь собраться с мыслями. Заправляю темные прядки волос, выбившиеся из высокого хвоста, за уши и подхожу к лестнице. Кладу сумку на одну из ступенек, а на другую ставлю ногу, и наконец-то завязываю надоедливые шнурки.

— Это что, был час твоей славы? – раздаётся голос над моей головой. Кто захочет спускаться по лестнице, когда есть лифт? Встаю прямо и поднимаю глаза. Чёрт возьми.

— Доброе утро, лорд Драгомир, — я стараюсь выровнять дыхание и придать себе максимально уверенный вид.

— Уже 12 дня, где тебя носит? – раздражённо спрашивает мужчина. Он одет в черную рубашку и такого же цвета брюки. Как всегда. Александр Драгомир не давал сомневаться в том, какой цвет его любимый.

— Я была на задании, собирала показания свидетелей, – говорю ровно и спокойно. Пожалуйста, пусть он не задаёт лишних вопросов... К счастью, его не слишком-то волнует моя работа.

— Что с внешним видом? – он подвергает меня своему колючему взгляду.

— Не любите эту группу? – я наигранно удивлённо показываю рукой на свою футболку с AC/DC.

— Предполагается, – кажется, он не оценил моего юмора, – что наши лучшие агенты будут подавать пример другим и одеваться согласно дресс-коду – форма центра или деловой стиль.

— Кажется, вы бываете здесь слишком редко и не замечаете, что всем абсолютно наплевать на форму. Удобство гораздо важнее в нашей работе. Это же вам так важна эффективность.

— Следи за своей речью, не забывай, с кем ты разговариваешь, — Александр слегка повышает голос. Уголок моих губ слегка вздрагивает. С кем я разговариваю? Полагаю, что с полным идиотом.

— Извините. Сегодня было сложное утро, — пытаюсь оправдаться, но не переходить на опасную тему.

— Может вчера кто-то слишком бурно отмечал день рождения? – Драгомир прожигает меня взглядом. Это здесь вообще причём?! Я вспоминаю, как мы пили чай и резали шоколадный торт. Бурное веселье, ничего не скажешь.

— Приятно, что помните, но вы трактуете мои слова неверно, – главное не наговорить лишнего. С лордами лучше не шутить, особенно с ним. Это не Николас Де Ренью, который готов был закрывать глаза на многие мои проступки. Это совершенно другой человек.

— Через три года ты станешь совершеннолетней... — задумчиво протягивает он.

— Через год вообще-то, — поправляю я. Потом приходит осознание. – А, да, в Ирридии же возраст совершеннолетия — двадцать Земных лет...

— Тебе бы стоило запомнить законы страны, в гражданстве которой ты состоишь.

— Всенепременно, – я улыбаюсь ему и начинаю медленно удаляться. – Прошу извинить, мне надо работать. — Александр Драгомир проходит мимо меня, но внезапно останавливается и кидает через плечо:

— С наступающими праздниками, – в его голосе слишком явно звучит ирония. Я не могу понять его настоящее отношение к грядущим событиям. Этого человека вообще невозможно понимать.

— И вас, – мой голос звучит тихо, едва слышно. Александр двигается к выходу из центра, не удостоив меня больше ни словом.

Я ненавижу те дни, когда он приезжает. Скорее всего он хотел увидеть Николаса и решить какие-то дела совета. Чёрт, значит и Де Ренью тоже здесь. День нравился мне всё меньше и меньше, даже и не скажешь, что пятница.

Поднимаюсь на лифте на четвёртый этаж и подхожу к одному из кабинетов. Стучусь в дверь.

— Кэт, ты вернулась? – в ответ доносится лишь молчание. – Кэтрин? – снова тишина. Я надеялась, что она уже пришла из лаборатории, что из-за неё план не пойдёт под откос.

Ладно, зато успею написать отчёт. Прикладываю ключ-карту к соседней двери. С тихим писком она отворяется, и я захожу внутрь. Кидаю сумку на синий диван, щедро освещённый солнцем из панорамного окна. За стеклом лишь бесконечное хвойное пространство. Как же я обожаю эти деревья. Сосны заполняют собой всё, образуя в поле зрения одно сплошное зелёное море, в которое хочется нырнуть, погрузиться на самую его глубину.

Заставляю себя оторваться от окна и поторопиться. Кладу на стол папку с бумагами и присаживаюсь в удобное современное кресло. Слишком приятно находиться в такой спокойной обстановке после суматошного утра, которое я провела на ногах.

Позавтракав в шесть утра остатками праздничного торта и чуть не запутавшись в воздушных шарах с цифрой семнадцать, я ворвалась в шумную и суетливую утреннюю Москву. Конечно, можно было закрыть дело и в понедельник, но мне было важно сохранять за собой рекордную раскрываемость, быть первой, опережать других агентов. Меня подталкивало в спину тщеславие и чувство азарта.

Включаю рабочий ноутбук. Я ещё не привыкла к новому устройству, его выдали всего неделю назад. Лучшая техника для лучших агентов. Ввожу пароль и открываю папку с моим делом. Быстро переношу данные в протокол и начинаю писать заключение. Это весьма самонадеянно, учитывая тот факт, что я ещё не видела ответа лаборатории, но разгадка уже лежит на поверхности и перетекает на бумагу с каждым движением шариковой ручки. Дело раскрыто. Может не совсем так, как от меня требовалось, но раскрыто же. Боже, надеюсь меня не уволят...

Вкладываю заключение в папку с показаниями. Ну вот и всё. Если Кэтрин вернётся в течение часа, мы успеем сдать дело. Раскрытие за 4 дня им и не снилось.

На самом деле, мне начинали надоедать однотипные московские преступления. Я понимала, что в столице магический фон в разы выше, чем в других городах, но с такими делами могли справиться и агенты более низких уровней.

Волшебницу убила её соседка, причём обычной советской сковородкой. Чугунное оружие оказалось надёжнее любого сглаза. И за что? За то, что незадачливая колдунья по ошибке приворожила другого парня. Опрос жителей дома сегодня подтвердил мои догадки, а след магического воздействия не позволял сомневаться. Я чувствовала в воздухе волшебство, оно обволакивало меня, звало, но по-прежнему не подпускало слишком близко... Оно проникало в голову, как сказочный сон, который забывается на утро. Призрачный и неуловимый.

И всё же, когда кого-то убивают ударом сковородки по голове – это скучно. Если бы задействованные в преступлении лица не обладали магией, дело могла бы расследовать и обычная полиция. Москва мне уже чертовски надоела. Гораздо интереснее было бы работать в США, или в Лондоне, или в Будапеште. Но столица России не просто так связана со славянской культурой, мифология не рождается из пустоты. Мой родной город постоянно попадал в Ирридийские сводки новостей, связанные с криминальной жизнью технического мира.

Меня же тянуло работать в Адриэл, расследовать дела в Ирридии или туманной Индарии... Но сейчас во всём магическом мире воцарилось настоящее затишье. За последний месяц количество заданий сильно уменьшилось, и младшие агенты сидели без дела. Все лучшие дела отдавали совершеннолетним специалистам из другой организации, наши студенты слонялись между кабинетами мрачными тенями, вынужденные посещать все уроки. Теперь не получалось оправдываться тем, что ты на задании. Весь мир замер, будто выжидая, до праздников оставались считанные недели. 21 июня, в день летнего солнцестояния, запустится механизм дьявольской машины, а сам дьявол уже высаживает цветы на наших клумбах...

Я снова перевожу взгляд на папку с бумагами. Нет, идти к начальнику в потёртых джинсах и футболке с AC/DC точно было нельзя, мне уже хватило замечания от Драгомира. Скорее всего мне придётся выслушивать про нарушение регламента, нервы начинали медленно закручиваться в плотный клубок. Я хотя бы буду не одна, Кэтрин всегда вселяла в меня уверенность.

Открываю шкаф и достаю оттуда белую блузку и строгую юбку, которые всегда отменно смотрятся на моей стройной фигуре. Если честно, я терпеть не могу такой официоз... Когда мне остаётся застегнуть последние пуговицы на груди, дверь кабинета издаёт писк входного датчика и отворяется. Я вздрагиваю от неожиданности и прикрываю руками участки кожи, не защищённые блузкой.

— О, ты сегодня в деловом? – Дикс Давиллер уверенно заходит в кабинет и по-свойски падает на диван, отодвигая мою сумку.

— Дикс, ты нормальный вообще? Нельзя заходить без стука! – я поспешно застёгиваю оставшиеся пуговицы и заправляю блузку в юбку.

— Ты сама дала мне запасной ключ, – парень переводит взгляд значительно ниже моего лица. – Чего я там не видел?

Я, не раздумывая, кидаю в него футболку, но он перехватывает её на расстоянии вытянутой руки.

— Думаешь мне пойдёт? – Дикс аккуратно складывает мою одежду, оставляя её на подлокотнике дивана. – Кажется, не мой размерчик.

— Ты невыносим! – я закатываю глаза и понимаю, что в шкафу кое-чего не хватает. – Чёрт, туфли!

— Это те самые, в которых ты вчера топала по всей нашей квартире?

— Да, они... – я запоздало вспоминаю, как унесла их с работы, чтобы надеть на день рождения. – И, к слову, это моя квартира. Наша – в соседнем районе.

— Как интересно получается. Есть две квартиры – твоя и наполовину твоя, – Дикс поднимается с дивана и начинает искать что-то у себя в сумке, брошенной у входа. – Ты случайно не аферистка?

— Да, я хитрая русская аферистка, которая влюбляет в себя англичан и забирает у них недвижимость. Твоя квартира в Лондоне тоже под угрозой, кстати, – я улыбаюсь, закрывая шкаф. Придётся идти в этих огромных кроссовках... – Кстати, если ты когда-нибудь решишь на мне жениться, я точно обчищу тебя до нитки, не сомневайся.

—Я тут хотел тебе кое-что сказать...

— Моя мама звонила! – говорим мы одновременно. – Ой, прости пожалуйста, я быстро. Моя мама звонила, она не приедет меня поздравить. В Калифорнии отменяют рейсы из-за непогоды. Они с мужем останутся ещё как минимум на неделю. Знаешь, она словно по Адриэлскому времени живёт. У неё неделя может длится месяцами...

— Ты переживаешь из-за этого? – Дикс подходит ближе.

— Нет, ничуть. Она счастлива в новом браке, а я счастлива быть свободной. Дэвид – прекрасный опекун. Хоть я и не понимаю, зачем он мне нужен.

— У тебя гражданство Ирридия. По закону, у тебя должен быть представитель до двадцати лет. Твоя эмансипация там никому не сдалась. Подожди ещё лет пятьдесят. — Дикс заговорщицки подмигивает.

— Говорят, время сейчас ускоряется... Ты это чувствуешь? — Мой голос становится серьёзным, я заглядываю в зелёные глаза Давиллера.

— Да, конечно. Разве ты нет? – Ответом ему служит моё напряжённое молчание. – Ты не обязана это чувствовать, ведь не живёшь по Адриэлскому времени с рождения. Не переживай, я скажу, когда тебе стукнет тысяча лет, а то пропустишь ещё, – Дикс успокаивающе улыбается мне. – А вчера ты преодолела рубеж своего первого столетия.

— О, ну это я и так прекрасно знаю, солнцестояние совсем скоро. Тебе не кажется странным, что Адриэль отметил сотую годовщину смерти вчера, а праздники всегда проходят почти месяцем позже?

— Эти лорды – те ещё тормоза, – Дикс обходит стол и берёт меня за руку. Из маленького мальчика, которого я встретила перед входом в центр много лет назад, он превратился в самого красивого парня в нашей организации. Он был не сильно выше меня, но его накаченное тело всегда привлекало внимание девушек. – Эй, послушай, всё будет хорошо. Я понимаю, что ты переживаешь, это твои первые праздники. В последний раз они проходили в семьдесят пятом, а ты пришла сюда в семьдесят восьмом... Но тебе нечего бояться, слышишь?

— Ты племянник лорда, это тебе нечего бояться. А меня они не любят, я нарушаю ход их спокойной, размеренной жизни. Моя мать – не сестра Уильяма Давиллера и не жена председателя Западного совета, – я отвожу взгляд к окну. – Она уехала сразу же, как ей рассказали красивую легенду о том, что я поступила в элитный английский интернат и за мной больше не надо приглядывать. Здравствуй, солнечная Калифорния. Здравствуй, новая семья. — я снова попадаю в мысленный поток, закручивающий меня в быстром вальсе, но это ощущалось так, будто мне постоянно наступали на ноги. — У меня нет отца, единственное, что я знаю – он простой человек. Я не получила бы силу, если бы у меня уже были врождённые способности, переданные от него. Я никому здесь не нужна, это не мой мир. Как бы я не старалась все эти пять лет, я не вписываюсь. Я не чувствую времени. Моя магия и не думает просыпаться. Я очень люблю свою работу, люблю учиться здесь, гулять по узким улочкам старых районов Ирридия, но заканчивается последняя четверть века, и я остаюсь совсем одна. Никто не побежит меня защищать, это абсолютно никому не нужно.

— Солнце, ну ты чего? – Дикс обхватывает моё лицо руками, притягивая к себе мой взгляд. – Послушай меня внимательно. У тебя есть я, я люблю тебя сильнее, чем кого-либо в этом мире. Я лично уничтожу каждого, кто посмеет тебя обидеть. Более того, у тебя есть Дэвид Лайтвуд, он заботится о тебе не просто из чувства долга, он видит в тебе дочь, которой у него никогда не было. У тебя есть Кэтрин, и Бен, и все наши ребята. – Парень придвигает меня ещё ближе. – Ты никогда не будешь одна, хорошо?

— Хорошо, – говорю это совсем тихо, практически шепчу ему в губы. Дикс целует меня медленно и аккуратно, успокаивающе. Это не похоже на те поцелуи, что он обрушивал на меня вчера вечером, когда гости разошлись с моего праздника. Сейчас он словно становится частью меня, соединяя в единое целое что-то гораздо большее, чем просто губы. Он видел меня насквозь и знал, что нужно говорить, знал, чего я хотела услышать, и это действовало на меня лучше любого успокоительного. Я слегка отстраняюсь и смотрю ему прямо в глаза.

— Ты хотел что-то сказать, я тебя перебила.

— Это подождёт, – Дикс проводит большим пальцем по моей щеке и возвращается к своей сумке, протягивает мне какие-то бумаги. – Я принёс тебе кое-что.

— Что же? – Я заинтересованно беру в руки несколько листов.

— Тест по культуре Индарии, который ты сегодня благополучно прогуляла, — Дикс снова садится на диван и наблюдает за моим выражением лица. – Ты единственная, кто не сдала теорию.

— Потому что я считаю, что сдавать теорию после практики – глупо! – Я сажусь за стол и бегло просматриваю задания. – Подожди, что значит все? Кэтрин же тоже не было сегодня, мы работали над делом вместе.

— Она сдала его на прошлой неделе, — Давиллер улыбается, глядя на мою растерянность. – Я считаю, тебе очень со мной повезло. Я уговорил мистера Лончара отдать тебе тест на руки, при условии, что ты сдашь его сегодня. Ты же не хочешь получить неуд перед летними каникулами из-за какой-то там Индарии?

— Каникулы – одно название, — я закатываю глаза. – Та же самая работа, просто не будет уроков. Я на них хотя бы высыпалась! – Беру карандаш и подписываю тест своей никому непонятной русской фамилией. – Что ещё мы можем не знать про Индарию? – Я начинаю отмечать верные варианты. – Нужно носить самые широкие юбки и самые тесные корсеты, не угонять чужие кареты и не дразнить лошадей.

— Если бы там были такие вопросы, уверен, все сдали бы на отлично, – Дикс поворачивается к окну за диваном и всматривается в однообразный пейзаж. – Вообще, культура – это интересно. Но Индария – не моя чашка чая.

— Ты опять используешь странные английские фразы, – говорю я, не отрываясь от теста.

— Потому что я говорю с тобой на русском, игнорируя языковую магию, и в моей голове всё смешивается. — Дикс давно уже говорил без акцента, ему удалось быстро влиться в новое общество. Его отец недолго проработал в Москве и уехал в Китай, а парень решил остаться здесь. Мама с отчимом купили ему квартиру в центре. – Кстати, ты помнишь, что в нашу первую встречу ты сказала, что будешь говорить со мной только на английском. Ты не сделала этого ни разу. Ни-ра-зу. Не стыдно, а? Ты хотела выучить язык международного общения, так, напоминание.

— Я в процессе, – честно отвечаю я. – Учителя говорят, что мой уровень близок к высокому. Ты бы это узнал, если бы не трещал постоянно на русском. «Какая красивая речь, какая прекрасная культура, я буду сдавать литературу и получать образование в России». Ты странный человек, если честно.

— Меня назвали в честь Диккенсона, я обязан любить литературу, — возразил Давиллер.

— Да, но не русскую же! Ты бы... – голос, раздавшийся по радио, не дал мне закончить фразу.

— Агент 002А, пройдите в кабинет четыреста три, – сообщение повторилось дважды.

— Не повезло кому-то, к Де Ренью вызывают, — я снова опустила взгляд в тест. Три страницы были уже позади, осталась последняя. Я выбирала ответы, не задумываясь.

— Солнце, кажется, не повезло тебе... – Дикс встал с дивана и подошёл к моему столу.

— А? – Я не отрывалась от бумаг.

— Так уж сошлись звёзды, что ты у нас единственный второй агент корпуса А. Других не имеется.

— Чёрт! – Я снова убрала волосы за уши. – Осталась пара вопросов, я успею.

— Слушай, пока Николас Де Ренью тебя не пленил, я всё же скажу то, что собирался. – Дикс посмотрел на меня как-то странно. – Давай сегодня вечером пойдём в ресторан? Где-нибудь в Лондоне.

— Я планировала сегодня ещё немного поработать, — обвожу последний ответ и начинаю собирать бланки.

— Ты можешь поработать и потом. Мы уже почти год живём вместе, а гуляем только по окрестностям. Тебе не хочется смены обстановки?

— Ммм, хорошо. Ради тебя я поменяю свой плотный график, — я улыбаюсь Диксу и подхватываю папку с заключением по делу. Если повезёт, встречу Кэтрин по дороге. В последний момент решаю захватить с собой и тест, попрошу кого-нибудь передать его учителю.

— Давай я вышлю за тобой людей отчима? Они безопасно перенесут тебя в Лондон за считанные секунды, - предлагает Дикс. Я перерывала сумку в поисках телефона.

— Угу, хорошо, – бормочу я. Да куда же все мои вещи деваются, когда они так нужны?!

— В семь, нормально? – Дикс вытаскивает мой телефон из-за диванной подушки, разворачивает меня к себе и вкладывает устройство прямо в руки. – Пожалуйста, не опаздывай. – Парень забавно смотрит на меня, как на ребёнка, которому объясняют правила этикета.

— Хорошо, я тебя поняла, — улыбаюсь я. – В семь буду на месте. Даже туфли не забуду! – Перевожу взгляд на свои кроссовки. Кажется, шнурки скоро опять объявят мне войну.

— Ты сегодня закрываешь дело? – Дикс кивает на папку в моих руках.

— Да, я встала в пару с Кэт, потому что ты ещё не закончил с прошлым заданием. Ты же не обижаешься?

— Нет конечно, просто удивился твоей скорости. Не думал, что разрешение на допрос уже выписали... — Дикс всегда быстро соображал.

— Нууу, может его и не выписывали, — я виновато подняла бумаги над головой, оказываясь в своеобразном домике.

— Тебя такими темпами лишат лицензии на работу, ты в курсе?

— Второго агента с идеальной раскрываемостью просто так не выгонят, – целую Дикса в щёку и иду к выходу.

— Может именно поэтому ты второй агент, а не первый? – подшучивает Дикс.

— Нет, просто первый агент слишком горячий, — я подмигиваю парню, обводя его силуэт указательным пальцем. – Мне не угнаться! – Покидаю кабинет под смех Давиллера. Сразу же в кого-то врезаюсь.

— Я как раз к тебе хотела зайти! – Кэтрин смахивает со лба светлые локоны и победно машет у меня перед носом папкой с бумагами.

— Заключение? – с надеждой спрашиваю я.

— Оно самое, – улыбается моя подруга.

— Убийство? – Я молюсь, чтобы мои догадки подтвердились.

— Убийство, – Кэтрин протягивает мне руку, я её пожимаю, и мы заговорщицки улыбаемся.

— С вами приятно работать, агент Бейкер!

— Это взаимно, агент у-меня-самая-сложная-русская-фамилия-которую-никто-не-выговаривает, – смеётся девушка. Я закатываю глаза. Слишком часто мне приходится слышать эти слова в свой адрес. В таком случае, агент 002А – куда проще. – Дикс не обиделся, что я увела у него напарницу? – Мы с Кэтрин перекладываем все документы по делу в одну папку.

— Он слишком озабочен экзаменами по культуре, скукотища...

— Или кое-чем ещё... – задумчиво протягивает девушка. – Ты, кстати, к Николасу идёшь? Слышала тебя вызывали. Я могу сама всё отнести.

— Да, спасибо. – Мы движемся по коридору в сторону кабинета Де Ренью. – Тебе придётся самой отдуваться, можешь сказать, что это я подделала ордер. Ну, потому что вообще-то так и есть...

— Не переживай, разделим вину на двоих. — Кэтрин подходит к перилам и смотрит сверху на холл, расположенный четырьмя этажами ниже.

— Так что насчёт Дикса, чем это он там озабочен? – Я всеми силами пытаюсь отсрочить свою встречу с Николасом, поэтому встаю рядом с подругой и всматриваюсь в людей, привычно сидящих за столиками внизу.

— Вашим вечером, конечно, – Кажется, Кэтрин специально кого-то высматривает. – Он так долго готовился, даже репетировал! — Смеётся девушка, не отрывая взгляда от холла.

— В смысле? Кэт, ты о чём? – Я смотрю на неё так пристально, что девушке приходится повернуться ко мне лицом.

— О предложении, – Кэтрин произносит это самым спокойным тоном. Мои резко расширившиеся глаза ей о многом говорят. – Нет! Только не говори, что ты не знала! – У меня аж дыхание перехватило. – Вика, этого не может быть, все ведь уже знают! Мы думали ты сама уже ждёшь не дождёшься.

— Все? – Только и могу выговорить я, крепче сжимая в руках выполненный тест.

— Ну да... — Кэтрин начинает говорить тише и отводит взгляд. – Парни не умеют хранить секреты, знаешь ли... Так, слушай, скажи, что я не испортила тебе сюрприз! Ты обязана это признать, иначе я не усну сегодня! Он же всю последнюю неделю счастливый бегал, я думала, ты заметила...

— Хм, ладно, ты ни в чём не виновата. Но это... неожиданно, правда... — Я чувствую, как мысли путаются. – Мне же только семнадцать исполнилось. Какая свадьба...

— Тебе сто, старушка! – Кэтрин отчаянно пытается сгладить ситуацию.

— А тебе сто двадцать четыре, кто ещё здесь старушка! – Я тоже стараюсь вести себя спокойно и беззаботно, как будто мой мир не встряхнули минуту назад. – Думаешь надо соглашаться? Он же мой лучший друг!

— Он был твоим лучшим другом, но вы же уже больше года встречаетесь, это лет пять по Адриэлу, и ощущается примерно так же. Ну, для него по крайней мере... Знаешь, говорят из друзей получаются лучшие мужья! – Кэтрин ободряюще берёт меня за плечи, отложив папку на небольшой столик с одиноким цветочным горшком. – Чёрт возьми, да вы самая крутая пара здесь! Только подумай, первый и второй агенты женятся, это же огненная новость! Как вообще можно сомневаться, когда тебе собирается делать предложение такой красавчик? Только подумать, Дикс Давиллер – мечта любой здешней девчонки. Любая была бы рада оказаться на твоём месте. Но не только из-за Дикса, конечно. Посмотри на себя, ты восхитительная! Мир ещё не видел столь же бесподобной пары, как вы!

— Кэт, это похоже на рекламу Дикса Давиллера, проплаченную им же, – я улыбаюсь, стараясь разложить все мысли по полочкам.

— Послушай, ты же его любишь, только слепой этого не заметит, – подруга вдруг стала предельно серьёзной. – Делай выбор сердцем, хорошо?

— Хорошо, – обещаю я. Мы отходим от перил и, захватив папку, продолжаем путь к кабинету.

— Ты всё-таки поедешь туда в выходные? – Кэтрин резко меняет тему.

— Я должна, время поджимает, три дня до выборов.

— Я бы поехала с вами, ребята, но мне надо навестить маму в Массачусетсе. Я уже отвыкла от родного Бостона, если честно. Каждый день перемещаться между небоскрёбами Нью-Йорка и соснами Ирридия куда проще... – подруга смотрит на многочисленные грамоты, висящие вдоль стен, на многих из них можно увидеть наши с ней имена.

Я думаю о словах Кэтрин. Это действительно странно – каждое утро перемещаться между мирами, а по вечерам возвращаться обратно. Я знала, что только один из родителей Кэтрин обладал магией, семья решила остаться в техническом измерении. У моей подруги не было серьёзных способностей к волшебству, у многих в корпусах А и В они и вовсе отсутствовали. Профессиональных навыков было вполне достаточно для работы здесь, но Кэтрин обладала анимагией, что позволяло ей быть одним из лучших агентов разведки. Обращаясь в различных животных, девушка без труда доставала ценную информацию.

Обязанности в «большой пятёрке», группе лучших агентов главного корпуса, были поделены очень условно, но у каждого из нас была своя специализация. Кэт – разведка и шпионаж, Дикс – отличный снайпер и изучает военную медицину, Бен – владеет огромным запасом знаний во всех областях жизни и очень хорош в рукопашном бою, Шон, самый младший агент пятёрки, недавно отметивший пятнадцатилетие – обладает феноменальной памятью и способностью к рисованию удивительно точных карт и планов местности, а я специалист по внедрению. Выдаю себя за других людей, проникаю в закрытые общества, и информация сама льётся мне в руки. Помимо этого, у меня неплохой навык стрельбы из огнестрельного оружия и арбалетов, я уже забыла, что такое промах. К слову, специализация – ничто, когда тебе выдают второсортные задания по поимке волшебницы, орудующей сковородкой...

— Знаешь, я подумала, наличие мужа поможет отвлечься от моего отсутствия. Ты же будешь скучать? – Кэтрин слишком хаотично скачет с одной темы на другую.

— Спрашиваешь ещё... Я вообще не знаю, как буду обходиться без тебя и Бена. Мы же команда. Ты, я, Дикс, Бен и Шон – наша нерушимая пятёрка!

— Ну, не будем торопить события. У нас с Беном ещё есть годик в запасе. Потом он наконец-то станет полноценным преподавателем, а мне скоро стукнет двадцать, и я переведусь во взрослый центр. Буду постоянно приезжать и проверять, как вы тут, и кто занял мой кабинет, – Кэтрин старается шутить, но в её голосе легко определить тревогу.

— За твой кабинет будет настоящая бойня! – Тоже стараюсь сохранять позитивный настрой. – Не верится, что ваши места займут другие люди. И кто тут со мной останется?

— Что значит кто? – Девушка начинает загибать пальцы. – Твой будущий муж Дикс Давиллер, малыш Шон, ещё пять агентов первого уровня, девяносто агентов второго, и ещё по сотне с третьего и четвёртого. Не забывай о таком же количестве в корпусе В. Ах да, и сотни блатных деток с корпусов C и D, время от времени снисходящих до своего присутствия здесь. Подруга, тебе народу что ли мало?

Я стараюсь довериться её успокаивающему тону. Ненавижу перемены. Кэтрин – моя единственная подруга, сложно будет принять её отсутствие.

– Кстати о блатных детках... там твоя лучшая подружка под дверью. Я сваливаю. Удачи! – Кэтрин заходит в лифт раньше, чем я успеваю что-либо понять. Смотрю в сторону кабинета Николаса. Вот чёрт, она приехала. Сегодня определённо самый сумасшедший день за последний месяц...

Она стоит на высоких шпильках, одетая в творения самых именитых дизайнеров, конечно же, во всём розовом. Эти дурацкие оттенки неожиданно красиво сочетаются с её бледной кожей и идеальными золотистыми волосами. Она говорит по телефону и часто хлопает ресницами. Две недели назад она получила титул самой красивой девушки Адриэла. Одна на миллиард. Самая востребованная модель в Ирридии. Самая желанная девушка в мире. Лицо дома Луны и леди дома Розы. Мирабелла Де Ренью. Тупая, ненавистная стерва Мирабелла Де Ренью. При ощущении запаха её безумно дорогого парфюма меня начинало тошнить. Она издевалась надо мной всё детство. Вместе со своим сводным братом Ричардом они постоянно поливали меня грязью. Во всех смыслах этого слова...

Когда я стала старше, то поняла, что мою главную слабость можно превратить в силу. У Мирабеллы был невероятно большой уровень магии, у меня же он пока что и вовсе отсутствовал, но оказалось, что девушка быстро отступает, если применять к ней правильные слова. Отсутствие силы – не означает слабость, оно означает неопределённость. Никто не знал, как и когда проявит себя магия, ждущая своего часа внутри меня. Обещание припомнить Мирабелле детские обиды в более подходящее время подействовали с неожиданным успехом. Нападки прекратились. Физические, разумеется. От её острого языка спасения не существовало.

Чтобы не пересекаться с девушкой, я со стуком открываю дверь кабинета, но Николас Де Ренью тоже кому-то звонит, он показывает мне пять пальцев, что, по всей видимости, растягивает время ожидания ещё на пять минут.

Я возвращаюсь в коридор. Зачем звать, если он так занят? Перевожу взгляд на Мирабеллу, прижимающую к уху телефон и барабанящую длинными ногтями по перилам. Друг с другом они разговаривают что ли? Что ещё за день телефонных звонков?

Кажется, мысли материальны. Крикнув что-то напоследок, Мирабелла кидает мобильник в сумку и сразу же бросает взгляд на меня, видимо она сразу заметила моё присутствие. Надо было бежать вместе с Кэтрин...

Блондинистое чудо света двигается ко мне на своих высоченных розовых шпильках. Я решаю, что лучшая атака – нападение.

— Мирабелла, дорогая, какими судьбами? – Я приторно улыбаюсь и занимаю расслабленную позу, опираясь на перила, но рука всё крепче сжимает тест.

— Это не твоё дело, — девушка смотрит на меня свысока, во всех смыслах. При моём росте чуть выше среднего, она и без каблуков выше меня на полголовы. Что уж говорить про нынешнюю её обувь...

Я неуверенно поглядываю на кроссовки. Шнурки подвели меня в самый важный момент и раскинулись по полу дохлыми червями. Мой взгляд не скрывается от Мирабеллы.

— Ты что, сняла обувь с только что обнаруженного трупа? Интересно, наверное, день ото дня копаться в чужих кишках?

— Кишки уж почище будут, чем шоу-бизнес, в котором ты погрязла. Сколько сейчас стоит титул «Мисс Адриэл»? Твоему отцу не пришлось брать кредит? – Я склоняю голову набок, всматриваясь девушке в глаза, нельзя отводить взгляд первой. Нельзя показывать слабость. Я чувствую, как всё это глупо выглядит, мы ведём себя, как дети, не поделившие игрушку в песочнице. Однако, менять маршрут уже поздно.

— Не волнуйся, денег хватит на всех. Переживаешь, что вам не купят новые диваны в холл? Будешь и дальше просиживать на них свою жизнь, защищая нас от ужасов преступного мира. Ой, там, кажется, вампир чайник украл, спаси нас от такого злодейства! — Мирабелла изображает испуганное лицо и складывает свои идеальные ладони в умоляющем жесте. Конечно, она знает, что сейчас нет нормальных дел. Плюс один повод для издевательств.

— Нет, в этот раз без меня, мне надо готовиться к свадьбе, — слова слетели с губ быстрее, чем я их обдумала. Как будто мой парень – единственное, что могло дать мне преимущество перед моделью. Сама я определённо не дотягивала...

— Давиллер сделал тебе предложение? – Её поражённое лицо приносило мне искреннее наслаждение.

Девушка постоянно ошивалась вокруг Дикса, когда мы с ним ещё не начали встречаться. Мирабелла вмиг оказывалась рядом с любым парнем, который оказывал мне знаки внимания. Странная суперспособность для человека, окружённого толпами поклонников...

Однажды, находясь на задании в Ирридии, я побывала в квартире одного из волшебников, подозреваемых в фальшивомонетчестве. Проводя обыск квартиры, я заглянула в комнату его сына-подростка и была немного шокирована. Все стены были увешаны плакатами с изображением Мирабеллы, а почётное место на полке занимала пустая пластиковая бутылка, которую девушка обронила во время прохождения по красной дорожке. Бутылка откатилась за ограждение, и тот парень, растолкав всех журналистов, присвоил себе этот сомнительный трофей. Оказалось, что таких парней сотни, даже тысячи по всему Адриэлу. Да, Мирабелла была хороша. Когда молчала.

— Кажется у Дикса проблемы со зрением, — девушка сужает глаза, снова смерив меня взглядом. – Или с головой. – Я вижу, как в двух метрах от нас Дэвид Лайтвуд заходит к себе в кабинет. Такие возможности не упускают. – Кто в здравом...

— Очень рада была поболтать! Извини, лучшие агенты всегда нарасхват, — с этими словами я резко разворачиваюсь и успеваю проскользнуть внутрь вслед за Дэвидом, пока дверь не закрылась. Опираюсь на неё спиной и обмахиваюсь тестом, как веером. Общение с Мирабеллой – как проработка детских страхов. Чудовища уже не пугают, но действуют на нервы воспоминаниями прошлого.

— Что она здесь делает? – спрашиваю я у Дэвида, слишком спокойно реагирующего на моё вторжение.

— И тебе доброе утро, — усмехается Лайтвуд.

— Уже день давно! — Я отхожу от двери и устраиваюсь в директорском кресле. – Так что она здесь делает?

— Видимо проходит годовую аттестацию, лето не за горами, — Дэвид скрещивает руки.

— Видимо наш ангел заблудился, её корпус находится дальше.

— Скажи, все агенты А и В так презирают остальных? – ухмыляется Дэвид.

— Они же не работают! Ну, большинство из них. Приезжают сюда раз в несколько месяцев, сдают один какой-нибудь тест, обязательно забегают в кино без очереди, а затем растворяются в своей богемной жизни.

— Насколько я знаю, Мирабелла ушла из дома. — Директор переходит на шёпот, словно рассказывает величайшую тайну.

— Опять? – Я поражённо поднимаю одну бровь. О фантастических перемещениях Мирабеллы Де Ренью писали во всех газетах. Девушка покидала свой фамильный замок, жила пару недель в самых дорогих отелях Адриэла или, скажем, Франции, а затем возвращалась, даруя отцу своё великое прощение. Николас уже давно привык к её капризам и относился к ним, как к ежемесячной рутине.

— Что это у тебя в руках? – Дэвид показывает на тест, который всё ещё выполнял функцию вентилятора.

— Я прогуляла теорию по культуре Индарии, и Дикс выкрал его для меня. – Я слегка преувеличиваю и слежу за реакцией Дэвида. Кажется, он брал пример с Николаса Де Ренью и относился к выходкам своей подопечной с поразительным спокойствием.

— Давай сюда, я лучше сам проверю. Не стоит тебе ходить к Лончару. – Лайтвуд забирает тест у меня из рук.

— Меня окружают лучшие мужчины! – Я ложусь поперёк кресла и потягиваюсь.

— Так Давиллер тебя уже осчастливил? – усмехается Дэвид, показывая на свой пустой безымянный палец. Я сразу же принимаю ровное положение.

— Ты тоже знал?!

— Милая, все знают... Для тебя это разве новость? – Он, как и Кэтрин, начинает понимать, что наговорил лишнего.

— Моя жизнь проходит мимо меня... — Я поджимаю губы.

— Тебе надо поменьше работать. Ты совсем не отдыхаешь, — в голосе Дэвида смешиваются укор и беспокойство. Он никогда не подходил на роль строгого отца. – Как хоть вчера день рождения отметила?

— Я позвала наших ребят из «пятёрки», было атмосферно, — улыбаюсь я. – Ещё раз спасибо за подарок. Ожерелье замечательное! Дикс меня уже в нём сфотографировал вчера, потом покажем.

— Дикс не был бы собой, если бы не таскался повсюду со своей камерой. Он её разве что на задания не берёт.

— Берёт иногда, — смеюсь я и в очередной раз поправляю непослушные волосы.

— Что насчёт выходных? – спрашивает Дэвид. Чёрт, это плохо.

— Никакой работы, как ты и хотел! – Пытаюсь придумать, как сменить тему. Если он меня не отпустит, весь план разобьётся вдребезги.

— А вместо работы ты...

— Это что?! – Я быстро подлетаю к Дэвиду и, ворвавшись в его личное пространство, указываю ему на шею там, где воротник рубашки не прикрывает кожу. – Это что, засос?! Дэвид! Кто она?! Ты должен всё мне рассказать! – Я шокировано прижимаю ладони ко рту и одновременно с этим благодарю неизвестную девушку моего опекуна за идеальную возможность уйти от опасной темы.

— Вообще-то я хотел рассказать тебе в более подходящих обстоятельствах... – Лайтвуд поспешно застёгивает воротник на все пуговицы.

— Кто она? – повторяю я. – Мне нужны подробности!

Дэвид не успевает ответить, когда голос из приёмника на потолке снова призывает меня в кабинет к Николасу.

— Кажется, у него села зарядка на телефоне. Я побежала, – остановившись в дверях, я повернулась к Дэвиду. – С тебя проверенный тест!

— А с тебя отсутствие провокаций и необдуманных речей! — Дэвид вытягивает руки, сложенные в пистолет из пальцев. Я делаю так же, и мы одновременно «стреляем» друг в друга. Договор закреплён.

Кабинет Николаса Де Ренью снова встречает меня своей скупой аскетичностью. Не хватает растений, как у Дикса или завала из контрольных работ, как у Лайтвуда. Я стою в дверях, не решаясь пройти дальше. Николасу необязательно звать меня из-за чего-то плохого, но внутри меня сковывает какое-то напряжение.

— Присаживайся, – лорд указывает мне на стул, приставленный с другой стороны его стола. Сам он сидит, сложив руки перед собой на идеально белой поверхности столешницы. – Ну что ж, поздравляю с семнадцатилетием. Ещё немного и взрослая жизнь. Что такое три года, учитывая бешеный ритм наших жизней, да?

— Не так уж и мало. Всё сейчас ускоряется, временные отрезки растягиваются, — Я пересказываю информацию, подтверждённую Диксом.

— Ты начала чувствовать время? – Ага, как же. Николас выглядит слегка удивлённым.

— Вроде того, – ложь легко слетает с губ.

— Именно об этом я и хотел поговорить. Ты преодолела новый возрастной рубеж. Чувствуешь какие-то изменения? Может появилось больше энергии? Или стали проявляться какие-то способности?

— Ничего из вышеперечисленного, – отрицательно мотаю головой.

— Твоя магия уж очень капризна, никак не желает показываться, – Николас начинает слегка барабанить пальцами по столу.

— Давайте уже все дружно признаем, что не я носитель магии.

— Наши расчёты верны, энергетический поток силы Адриэля находится в тебе, рано или поздно он себя проявит.

— Кажется, слово «рано» уже пролетело. Это бессмысленно! Я постоянно таскаюсь по дурацким школам магии и сдаю бесконечную теорию. Те-о-ри-ю. Я выучила её наизусть! Думаете приятно сидеть в одном классе с волшебниками и осознавать, что ты другая, что тебе никогда за ними не угнаться? Я вижу магию, чувствую её вокруг себя, но не внутри. Вы говорили, что сила не проявляется, потому что она слишком большая, и мир пока не готов принять её. Но я уже устала ждать. Оставьте меня в покое, отмените всю эту глупую теоретику. Просто дайте мне нормально работать. Через три года я смогу поступить в полноценную организацию и выполнять действительно стоящие задания. Возможно даже буду работать на правительство, Ирридию не помешают такие люди.

— Твой монолог, конечно, прекрасен, – я чувствовала, как Николаса охватывает раздражение, — но, видишь ли, ты забываешь кое-что важное. Без магии ты не представляешь для нас особой ценности. Это мы дали тебе работу, помогли получить Ирридийское гражданство, дарим уникальные возможности. Всё это ради того, чтобы, когда придёт время ты встала на нашу сторону и использовала свою силу в интересах государства.

— А, государства... Знаете, я немного запуталась. Какому государству вы служите? Почему Ирридийский лорд поддерживает избирательную кампанию президента Роуза? Почему голосует за принятие нового устава Индарии на совете? Вы уже давно продались Индарии и Тирасею. Да, в Ирридии сейчас нелёгкие времена. Король выбрал не лучшего наследника, но скоро принц окрепнет на престоле и королевство обретёт былое могущество. Как раз-таки я верна своему государству. А кому служите вы?

— Лордам нет необходимости в прислуживании. Мы выше народа и выше королей, мы формируем совет и создаём законы, мы и есть закон, — Николас окидывает меня недовольным взглядом.

— Законы должны служить на благо общества. Лорд Роуз хочет вывести тоталитаризм Тирасея на новый уровень. Люди живут в страхе без возможности уехать из страны. Это ваши справедливые законы? – Внутри меня закипает злость.

— Президент Роуз – лорд первой категории, он возглавляет совет, мы не можем обсуждать его решения.

— Он не единоличный глава совета. У вас самое большое графство в Ирридии, оно больше некоторых суверенных стран. И у Александра Драгомира тоже! Вы, влиятельнейшие люди Адриэла, будете говорить, что ничего невозможно сделать? Это смешно!

— Моё предложение всё ещё в силе: вступай в министерство Тирасея и твори своё правосудие, сколько влезет.

— Я хочу в совет Адриэла!

— Твои амбиции непомерны твоим возможностям. Попасть в совет можно только по праву рождения. Не помню, чтобы твои родители были лордами. Выборы на третий уровень совета проходят раз в пятьдесят лет, можешь поучаствовать при возможности, — на лице Де Ренью появляется ухмылка.

— Туда попадают только члены знатных домов или выдающиеся общественные деятели...

— Не знаю, почему мой план тебе не нравится. Иди в министерство Тирасея, лорд Роуз примет тебя без всяких испытаний, станешь этим самым общественным деятелем и вступай себе на здоровье в совет.

— Действительно, почему же мне не нравится этот план? Может потому, что я не хочу поощрять жестокий режим президента Роуза и не поддерживаю демонстративные казни? А может потому, что понимаю, если я окажусь под руководством этого человека, моя сила будет использована для достижения самых ужасных целей?

— Ты уже находишься во власти Роуза. Никто тебя не использует, как видишь, — Николас слегка покачивается в кресле. – А теперь скажите мне, агент 002А, какие у вас планы на выходные? Кажется вы собирались устроить пешую прогулку по Индарии?

— Буду отдыхать со своим женихом, — моё сердце замирает.

— И вы конечно же не собираетесь отдыхать возле главной столичной площади? – Николас встаёт из-за стола.

— Не собираюсь, — прижимаюсь к стулу лопатками.

— И уж точно вы не собираетесь устраивать акцию протеста?! – Николас повышает голос. Я тоже встаю на ноги, не в силах выдерживать его взгляд сверху.

— Не собираюсь.

— А вот канал «Indarian life» считает, что ты пообещала им интервью после того, как устроишь политический протест-демонстрацию. Неужели ты думала, что я не узнаю? Мои люди повсюду! Тебе не сорвать выборы! – Я давно не видела Николаса в таком гневе.

— Нельзя допустить, чтобы Роуза выбрали на новый срок. Если он останется президентом, то введёт новый пакет ужасающих законов. А если люди увидят правду, это подорвёт его репутацию, как главы совета! – Я понимаю, что больше нет смысла шифроваться.

— Раз ты такая смелая, почему хочешь транслировать демонстрацию из Индарии? Поезжай сразу в Тирасей, развесь плакаты на здании правительства! Ты же хочешь поиграть в революционерку? Будет очень интересно на это посмотреть! – Николас давит на меня своим взглядом. Я замолкаю. Он прав, я боюсь действовать открыто, но и сидеть сложа руки не могу.

— Значит так, – Де Ренью начинает успокаиваться, а может, мне только кажется, — на выходных вашу пятёрку отправят на задание в Индарию. Это же ты жаловалась, что тебе надоело работать в Москве? Ну вот и отлично, вы с твоим дружком Давиллером будете заняты делом, и вам будет не до нелепых политических игр.

— Но Кэтрин надо уехать, увидеть мать. Она не сможет...

— Значит ты будешь жить с чувством, что из-за твоих глупых решений страдают все остальные. Если не явишься завтра в восемь утра – уволю каждого из вас. Свободна!

Я вылетаю из кабинета, утопая в чувстве обиды. Всё рушилось. Выборы уже в понедельник. Я могла бы ослушаться приказа и всё равно воплотить задуманное в жизнь, но я не имела права ставить работу друзей под угрозу. Чёрт, чёрт, чёрт. Ненавижу этот дурацкий день! Когда он уже кончится?!

В коридоре пусто, Мирабелла куда-то ушла. Я стараюсь успокоиться. Захожу к Дэвиду и задаю вопрос с порога, чтобы не давать ему возможности спросить, как прошёл разговор:

— Проверил тест? – Мой голос предательски дрожит.

— Сколько по времени ты его решала? – Я понимаю, что там что-то не так. Я решала его 10 минут на коленке, одновременно разговаривая с Диксом.

— Около часа, – надеюсь, что этот ответ прозвучит лучше. – Он провальный?

— Он безупречный, – Дэвид протягивает мне листы. – Ни единой ошибки.

Уголки губ непроизвольно поднимаются. Я всё ещё лучшая. Всё так, как и должно быть.

***

Я чертовски сильно опаздываю. Как вообще можно опаздывать на предложение руки и сердца? Как оказалось, это более чем реально. Внизу уже несколько минут ждёт человек, готовый перенести меня в Лондон. Я последний раз смотрюсь в зеркало. Достаточно хороша для светского общества. В прихожей я отодвигаю ногой злополучные кроссовки и застёгиваю ремешки изящных туфель на каблуке.

Закрывая дверь снаружи, я замечаю, что к ручке прицеплена записка. Не ожидая ничего особенного, я разворачиваю плотную бумагу.

«Не стоит ходить в оранжерею, не обладая железной бронёй. Красные розы прячут за красивыми бутонами острые шипы. Оставленные ими раны затягиваются слишком болезненно. С надеждой на твоё благоразумие, отец»

Кожа покрывается мурашками, дыхание сбивается. Я оглядываю лестничную клетку. Она совершенно пуста.