Грани

Лифт стремительно поднимает меня на тридцать первый этаж лондонского небоскрёба The Shard, где и располагается знаменитый обладатель звезды Мишлен, ресторан Aqua Shard.

Перемещение между городами прошло без приключений. Кто бы мог подумать, что на четвёртом этаже высотки окажется специальное помещение для магического перемещения волшебников... Сквозь панорамные окна небоскрёба в стеклянный лифт проникают лучи закатного солнца, Лондон лежит как на ладони и просматривается на триста шестьдесят градусов. Где-то вдалеке виднеется знаменитое колесо обозрения, но сейчас я не могу расслабиться и насладиться красотой вечернего города.

Ремешок сумки слегка натирает плечо, не совпадая с тонкими бретельками черного платья. Оно прикрывает колени, обволакивая фигуру, подчёркивая пышные формы и плоский живот.

Постоянные физические нагрузки на работе творят чудеса, по дороге до ресторана я уже услышала два комплимента. Но и это не позволяло мне забыть о том, что произошло несколько минут назад. Записка лежит в сумке, словно прожигая в ней дыру, и давит на меня своей фантомной тяжестью. Я даже не могу понять, что именно меня так потрясло. То, что мне грозит опасность? То, что кто-то обнаружил мою квартиру, про точное местоположение которой не знали даже лорды? Или то, что мой отец решил объявиться спустя 17 лет моей жизни?

Выхожу из лифта. В ресторане меня встречают и провожают за столик. В этот момент просыпается тревога. Не по поводу загадочной записки, а по поводу того, что мне, вероятно, сейчас сделают предложение, а я так и не поняла своего отношения к данному вопросу.

Красивая девушка ведёт меня между столиками прямо к Диксу, а я даже не знаю, как мне себя вести. Можно сразу переключить тему на возникшую проблему и приступить к её обсуждению, это в моём стиле. Но лучше побыть тактичной и благодарной девушкой и отложить это на завтра, а сегодня позволить моему парню осуществить задуманные планы. Он долго готовился, это очевидно, ведь столик в таком ресторане нужно бронировать сильно заранее.

— Сюда, пожалуйста. — Девушка указывает мне на свободное место за столиком для двоих.

— Спасибо, — улыбаюсь я, уповая на то, что мой уровень английского действительно близок к высокому. Впрочем, по одному только слову «спасибо» этого не поймёшь.

Я вижу в глазах Дикса восхищение. Его взгляд бегает по моему образу, в конце концов задерживаясь на глазах. Мои тёмно-каштановые, почти чёрные, выпрямленные волосы убраны по бокам заколками, открывая мягкие черты лица.

Присаживаюсь за столик, но парень по-прежнему молчит, продолжая меня разглядывать, никто ещё на меня так не смотрел. С каждой секундой тревожность меняется на трепетно волнение, приятное, интригующее. Да, записка определённо может подождать.

— Ты потрясающе красивая! — Спустя минуту Дикс прерывает молчание.

— Просто ты давно не видел меня в чём-то помимо спортивной формы или камуфляжа, — улыбаюсь я.

На самом деле я понимаю, что красива. Это не та удивительная красота, как у Мирабеллы Де Ренью, но большие карие глаза и аккуратный, слегка вздёрнутый нос делают лицо миловидным. Лишь тонкие губы придают любому выражению строгость и сдержанность, а улыбка обнажает слегка неровные зубы.

— Ты милая в любой одежде. — Дикс наклоняется чуть ближе ко мне и добавляет вполголоса. — И без неё тоже.

Я хитро поднимаю уголок губ, сверкая глазами из-под густо накрашенных ресниц. Хорошо это или плохо, но краснеть и смущаться я точно не собираюсь.

— Вид просто потрясающий! – Я ещё раз оглядываюсь по сторонам.

Ресторан удивляет меня своим спокойствием: никто не суетится, официанты плавно двигаются сквозь закатные лучи, живая музыка играет тихо и не перетягивает внимания.

Спустя несколько минут мы уже пробуем прохладное игристое вино. Пузырьки шампанского особенно красиво выглядят во всевозможных красных и оранжевых оттенках, льющихся прямо из огромного прозрачно-чистого окна. На что пришлось пойти Диксу, чтобы ему, несовершеннолетнему, продали алкоголь?

Мы пьём совсем немного, первые агенты не имеют права на вредные привычки. Все внутренние органы должны оставаться в идеальном состоянии, чтобы позволять телу выполнять самые сложные задания, выдерживать любые физические нагрузки.

Официантка ставит на стол красивые белые тарелки с тёплым салатом. Давиллер слишком хорошо знает мои вкусовые предпочтения, достаточно для того, чтобы заказать блюда заранее. Времени на готовку никогда не хватает с нашим бешеным ритмом жизни, доставляемая из ресторанов еда давно стала частью нашей жизни. Даже не замечаю, как меня затягивают незамысловатые разговоры, а закат разгорается параллельно моему трепетному предвкушению.

— И у тебя правда получилось? – Я накалываю на тонкие зубчики вилки последний кусочек томлёной печени из салата.

— Ну да, знаешь, это не такая уж и проблема. — Дикс отрезает кусочек от антрекота. – Конечно, сложно было успеть на занятие по управлению магической энергией сразу после присутствия на судмедэкспертизе. Представь себе, я так спешил, что забыл надеть форму академии и пришёл на урок в белом лабораторном халате!

— И тебя даже не ругали? – Я улыбаюсь, вытирая уголок губ салфеткой.

— К счастью, обошлось. Профессор отнёсся с пониманием. Я думаю, им там присылают какие-то справки о том, что я работаю в государственном учреждении. Да и к тому же, у меня ведь неполноценная система обучения. То тут, то там. Москва, Лондон, Ирридий, всё они понимают, – Дикс слегка понижает голос, словно у пустых тарелок есть уши. – Единственный, кто меня уже реально замучил – это Александр Драгомир. Кто пустил этого человека работать с детьми? Ещё и сделал директором академии магии...

— Я вижу его очень редко, но каждый раз задаюсь тем же вопросом. Кстати, я ни разу не встречала его в академии. — Пожимаю плечами я.

— Ну, он же не принимает экзамены по теории. — Дикс замечает, что я напрягаюсь. – Прости, солнце, я не это хотел сказать. Я имею ввиду, что вам просто негде пересекаться. Ещё хуже... — Давиллер определённо нервничает и пытается грамотно сформулировать свою мысль. Он смотрит на меня. – Послушай, я уверен, что совсем скоро магия придёт и ты сможешь учиться полноценно. И вообще, это же круто, что ты можешь приезжать в академию раз в несколько месяцев и не видеть этого самодовольного лорда.

— Ну да, мне очень повезло. — Я испытующе смотрю на парня.

— Да не бери в голову, я ерунду говорю. Конечно, для тебя это важно, я знаю. Но осталось совсем немного, слышишь? Твоя сила проснётся со дня на день, вот увидишь, — Дикс улыбается и в его зелёных глазах закат смешивается с чарующей глубиной леса. Тёмные волосы и изумрудный взгляд. Мне кажется, что на свете нет человека прекраснее.

— Так и будет. Представь, если магия проснётся завтра на демонстрации, все увидят это в прямом эфире. Будет эпично. Я бы... чёрт. — Осознание накрывает меня, как холодная волна незадачливого сёрфера. Никуда я завтра не поеду. Буду стоять в нашем центре по стойке смирно не позднее, чем в 8 утра.

—Что такое? – Дикс не понимает причину моей запинки. Он теребит в руках белую тканевую салфетку.

— Всё нормально, это... я потом скажу. Я так много должна тебе сказать, но чуть позже, пожалуйста. — Я не понимаю, кого я прошу: Дикса об отсрочке неизбежного разговора или свою жизнь о том, чтобы она перестала мучать меня своей изощрённой непредсказуемостью.

Записка в сумке притягивает меня словно магнит, хочется достать её и ещё раз перечитать, вникнуть в каждое слово и поверить в то, что всё сказанное в ней не имеет значения.

— Как скажешь. — Конечно, парень видит, что что-то не так.

Мой взгляд перемещается по кругу: то на него, то на пейзаж за окном, то на сумку. Наверное, на последнюю слишком часто. Возникает пауза. Нельзя назвать её неловкой, ведь когда вы живёте вместе уже несколько лет, все подобные моменты быстро сменяются шутками или поцелуями. Но Дикс не знает, что сказать. Он выглядит слегка обеспокоенно, не может вернуться в прежнее размеренное русло беседы, хотя обычно умеет поддержать любой разговор. Душа компании – так про него говорят. Я никогда не удостаивалась подобных слов.

— Я люблю тебя. Это всё, что сейчас важно. — Слова вылетают так просто. Я надеюсь, что смогу помочь Диксу усыпить тревогу. Хотя бы на минутку. Одна минута спокойствия, и вечер, полный обсуждения опасений, граничащих с настоящим страхом. – Ты самое дорогое, что есть у меня в жизни, ты знаешь об этом? – Я нежно отрываю руки Дикса от салфетки, он переплетает наши пальцы.

А вот теперь я уже начинаю нервничать по другой причине. Давиллер бросает едва уловимый взгляд на свой пиджак. Моя кожа покрывается мурашками. Я не знаю почему к моим глазам подступают слёзы. К счастью, это едва ли заметно даже с такого близкого расстояния.

— Конечно знаю, солнце. Ты самая потрясающая девушка из всех, кого я только встречал. Прозвучит забавно, но, когда я впервые увидел тебя двадцать два года назад, я слегка испугался. Ты была выше меня и смотрела на всех таким убийственным взглядом. Конечно, тебе тоже было страшно. Закинули в какой-то магический мир и сразу перегрузили информацией. Но представь, какая-то русская девчонка смотрит на меня так, будто это я её сюда притащил. Но потом ты улыбнулась мне, и всё словно перевернулось в моей жизни. Я сразу понял, что мы подружимся, я старался садиться с тобой вместе на занятиях, даже один раз отдал другому мальчишке шоколадку, чтобы он выбрал кого-то другого себе в пару на уроке по маскировке. А потом мы выросли. Многие парни говорили о тебе на каждом углу, – Дикс хитро улыбается, не выпуская мои руки из своих. – Когда я узнал, что Майкл хочет позвать тебя на свидание, я сказал ему, что мы уже встречаемся. Мне было немного стыдно, если честно, но тогда я уже влюбился в тебя по уши, а через неделю мы поцеловались. Ты помнишь, как это было?

— Забудешь такое, — смеюсь я. – Как сейчас вижу. Тёмный тоннель, сырость, где-то поблизости пробегает крыса. Мы ищем серийного убийцу и отстаём от команды. А потом раздаётся какой-то жуткий скрип, мы вмиг забываем, что мечтаем войти в штат лучших агентов и пугаемся до смерти.

— Ты сказала, что это наши последние минуты жизни, — улыбается Дикс. – Я решил, что если умру, поцеловав тебя перед этим, жизнь будет прожита не зря.

— Знаешь, в пятнадцать лет это даже казалось романтичным. Это был мой первый поцелуй, и я была счастлива.

— Что значит казалось? Неужели ты бы отказалась повторить этот невероятный поцелуй в темном, грязном и вонючем тоннеле? – смеётся парень.

— О, знаешь, это место занимает первую позицию в рейтинге самых романтичных для поцелуев. А вообще, важно не место, а человек. Я тебе не говорила, но после того поцелуя, я сразу перестала бояться. Я поняла, что ты всегда меня защитишь и что мы всегда будем связаны.

— Кажется, я понял это даже раньше... Каждый день меня радуют только две вещи. Во-первых, конечно же моё неотразимое отражение в зеркале. — Дикс подмигивает и хитро улыбается, но даже сейчас я вижу, что его нервы натянуты, как струна. – А второе – твоё лицо по утрам, твои волосы. Ведь я один знаю, какие на ощупь твои кудри. Ты постоянно выпрямляешь их, и все думают, что твои волосы такие от природы. Но мне ты как будто позволяешь видеть больше, смотреть на то, какая ты настоящая. Когда ты не пытаешься подходить по чьи бы то ни было стандарты. Я вижу все твои грани, и они невероятно прекрасны. Я фотографирую, кажется, всё на свете, но только твои снимки получаются такими искренними. Ты стала олицетворением жизни, свободной и безбашенной. Ты стала моим солнцем. — Дикс выпускает мои руки, и душа пытается вырваться из тела. Слёзы снова подступают к глазам. Неужели это оно?

Парень встаёт из-за стола. Дыхание замирает. Давиллер встаёт напротив меня и протягивает мне руку, заставляя подняться. Накрашенные губы расплываются в полуулыбке. Я смотрю на парня, и этот момент кажется мне нереальным. Дикс встаёт на колено, и это мгновение навсегда отпечатывается у меня в памяти.

Закат достигает своей самой яркой фазы. На фоне играет фортепиано, но сейчас оно так далеко. Всё безумно далеко. Здесь только его глаза.

Я глотаю воздух слишком резко. Наверное, выглядит так глупо, но как же это незначительно сейчас. Давиллер вынимает из кармана пиджака маленькую чёрную коробочку. Всё происходит так медленно и так быстро одновременно. Я же должна буду ответить. Прямо сейчас. Господи.

— Вика. — зелёные глаза устремлены на меня, как и заинтересованные взгляды людей за соседними столиками. – Ты освещаешь каждый день этой безумной жизни. Готова ли ты делать это на законном основании? Ты станешь моей женой?

Все смотрят на меня. Все ждут, что я отвечу.

Я люблю его так сильно, хочу быть вместе с ним всегда. Но правильное ли это решение? Получится ли у нас построить семью? Нам всего семнадцать. Тебе уже сто лет, старушка.

Все эти мысли проносятся в голове за секунду, спотыкаясь друг о друга, но на лице Дикса я вижу тревогу, кажется, я думаю слишком долго. Этот мысленный танец рациональности должен прекратиться.

Люди откладывают столовые приборы. Они, наверное, тоже не ожидали такой паузы. Ну давай же, давай, ты же хочешь этого.

— Да. — голос дрожит. – Конечно, да. Да!

Тишину разрывают аплодисменты. Звук фортепиано возвращается в реальность, когда на мой палец надевают кольцо с большим изумрудом. Дикс поднимается и целует меня, обхватывая моё лицо руками.

— Эй, солнце, ты чего? – Только сейчас я понимаю, что по-настоящему плачу.

— Я... я так счастлива. Я люблю тебя! – Утыкаюсь парню в шею, Дикс крепко меня обнимает. Люди моментально отвлекаются от произошедшего события. Снова раздаются разговоры и звуки столовых приборов.

— И я тебя. — Давиллер выглядит безгранично счастливым человеком. Странно осознавать, что ты можешь так сильно повлиять на жизнь другого человека одним своим присутствием.

Теперь уже я целую его, продолжая стоять около столика. С высотой моих каблуков мы были практически одного роста, мне это нравилось — удобно. Мы словно идеально подходили друг другу, складываясь в переплетение узоров, как кусочки пазла.

— Я хочу туда. — Указываю на окно, второй рукой вытирая слёзы.

— Куда? – не понял Дикс.

— На колесо обозрения! — Знаменитая достопримечательность Лондона виднелась вдалеке от ресторана.

— Как пожелаете, миссис Давиллер.— Дикс не может скрыть улыбки, да он и не пытается. Я подхватываю сумочку. Парень кивает официанту. Видимо он всё оплатил заранее, действительно долго готовился к этому вечеру, а я бы и не заметила, если бы не Кэтрин с Дэвидом...

Этажи стремительно сменяются, когда лифт уносит нас вниз. Мы с Диксом стоим по разные стороны кабинки, смотрим друг на друга и улыбаемся. Не сговариваясь, мы одновременно начинаем смеяться.

— Я выхожу замуж! — Осознание этой мысли меня будоражит, хочется рассказать об этом всему миру, кричать от безграничного счастья, переполняющего меня в этот момент.

— Я женюсь! — Дикс явно рад тому, что всё прошло хорошо и теперь можно расслабиться. Он преодолевает расстояние и берёт меня за руку, на которую надето кольцо. – Тебе оно так подошло по размеру, это кольцо моей бабушки. Она отдала мне его, когда ты впервые пришла к нам в гости. Невероятно проницательная женщина.

— Оно потрясающее!

Мне никогда не шли изумруды, они плохо сочетались с моей бледной кожей и темными волосами. Но кольцо было таким красивым! Оно принадлежит мне, а я принадлежу Диксу Давиллеру. И это звучит чертовски хорошо.

Двери лифта открываются, выпуская нас в вечерний город. Погода стоит на удивление хорошая. Не сегодняшняя московская жара, но и не свойственная столице Англии дождливость. Солнце начинает медленно готовиться ко сну.

— Закажем такси до колеса? – предложил парень.

Давай, ты должна это сказать.

— Я хочу пройтись, надо кое-что обсудить. — Мне безумно не хочется портить праздник, но я не могу больше тянуть на себе тяжесть записки.

— Семь минут в раю кончились? А дальше только по платной подписке. — Дикс старается шутить, но прекрасно понимает, что случилось нечто неприятное. – Тут минут тридцать идти, ты не доберёшься на таких каблуках.

— Ничего, мы пойдём медленно. Пожалуйста, это очень важно!

— Женщина, вы же понимаете, что этот вечер один в своём роде? И вы всё равно хотите поговорить о насущных проблемах? – Видимо я выгляжу слишком озадаченно, потому что Дикс приобнимает меня за плечи. – Ладно, выкладывай. Кто ещё будет решать проблемы, как не первый и второй агенты. Только давай уговор! Полчаса мозгового штурма в стиле разработки плана по спасению мира, а затем ты немного отвлечёшься и позволишь себе отдохнуть.

— По рукам. — Я целую Дикса в щёку, и мы начинаем двигаться в сторону колеса. Нет, я определённо худшая невеста на свете.

Пока мы идём, я вкратце рассказываю парню о разговоре с Николасом Де Ренью, о том, что лорд заставил нас работать на выходных, разрушая планы с политическим протестом.

— Может это и к лучшему, — протягивает Дикс.

— Мы так долго готовились! Я договорилась о трансляции, так сложно попасть в эфир даже на пять минут, которые мне удалось выбить. И интервью! Если бы люди узнали подробнее о программе Роуза, они бы не голосовали за него. В Тиррасее цензура на телевидении, но Индарские каналы там показывают. Надо пробиться через этот железный занавес! Если Роуза не выберут в качестве президента, то это дискредитирует его, как лорда.

— Но ты же понимаешь, что выборы – это фикция. Остальные кандидаты там для красоты.

— Надо хотя бы попытаться! – не сдаюсь я.

— Ладно, не будем опускать руки раньше времени. Мы не знаем, как долго мы пробудем на задании в Индарии. Есть шанс, что мы успеем на площадь.

— Они будут следить за нами до конца выходных, — сомневаюсь я.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, обещаю. Просто здесь нельзя ничего спланировать заранее. Будем импровизировать и смотреть по обстоятельствам. Не отменяй бронь места в прямом эфире, постараемся успеть.

— Да, ты прав, хорошо. — Я согласно киваю.

С этим разобрались. Очень эфемерно, но всё же. Я в очередной раз смотрю на маленькую бежевую сумочку.

— Давай, выкладывай. Что там ещё стряслось? – Дикс слегка улыбается, пытаясь поддержать, но выходит как-то вымученно. Он понимает, что ничего хорошего ожидать не приходится.

— Я... я получила записку от своего отца. — Расстёгиваю сумочку и достаю небольшой кусочек плотной бумаги.

— Так, стоп, я что-то пропустил? – Давиллер останавливается посреди небольшой аллеи, ведущей прямо к набережной, на которой расположилось колесо обозрения. – От того самого отца, которого ты никогда не видела?

— Да...

— От того, который ни разу в жизни с тобой не связывался? – Дикс с подозрением смотрит на записку.

— В том то и дело! Впервые за семнадцать лет он вспомнил о моём существовании. Я не понимаю, как он меня нашёл. Ты же накладывал магию на мою квартиру?

— Да, конечно. Никто не знает точного адреса, даже лорды. Мы же проверяли на моём дяде, помнишь? – Дикс усаживает меня на небольшую деревянную скамейку под деревом аллеи. Сам опускается рядом и смотрит на слова, выведенные на бумаге.

— Помню, поэтому и считаю это странным. Но не более странным, чем сам текст, конечно. — Я смотрю на записку, пока Давиллер пытается вникнуть в её содержание.

— «Не стоит ходить в оранжерею, не обладая железной бронёй. Красные розы прячут за красивыми бутонами острые шипы. Оставленные ими раны затягиваются слишком болезненно. С надеждой на твоё благоразумие, отец». — Парень читает записку вслух. – Что за бред? Спустя столько лет он решает объявиться со своими ценными советами?! – Кажется, Дикс удивлён не меньше меня.

— Он что-то знает, хочет предупредить меня. Видимо, это очень важно, если он решил выйти из тени и связаться со мной. Но я не понимаю. — Растеряно обвожу глазами аллею. — Откуда он вообще знает о наших планах? Он же обычный человек, должен им быть.

— Не обязательно. Четвёртая часть населения Адриэла не обладает магией. Это может быть кто угодно, — рассуждает Дикс.

— Да, но здесь явно упоминается лорд Роуз. Оранжерея... Я думаю, отец имеет ввиду Тиррасей, там же розы выращивают в каждой провинции, не говоря уж о столице. Шипы – это угроза. Президент не будет терпеть сорванные выборы, это он хотел сказать. Любое действие рождает противодействие...

— Не сложно догадаться о чём идёт речь, я не спорю, но этот человек явно знает о том, куда мы собирались отправиться завтра. Кто мог быть настолько осведомлён?

— Да кто угодно. — Я неопределённо обвожу рукой пространство вокруг себя. – Лорды, съёмочная группа канала Инлайф, может информация просочилась куда-то дальше...

— Все лорды и их приближённые – сильные маги, на них можно поставить крест. А насчёт группы... это возможно. Но почему именно сейчас? Ты и до этого совершала сомнительные поступки.

— Ну спасибо. — Укоризненно смотрю на парня. – Это было незначительно. Одно дело участвовать в митингах, а другое дело – становиться инициатором протеста за два дня до выборов. Для лорда Роуза они слишком важны, это очевидно, у президентства в Тиррасее долгий срок. Сколько, пятьдесят лет?

— Около того, — соглашается Дикс.

— Потерять своё место на половину столетия для него непозволительно. Конечно, он захочет устранить любую внешнюю угрозу, — я продолжаю развивать свою мысль.

— Но я повторяю, это фикция. Он в любой момент может отобрать власть силой. Тиррасей – небольшое государство, но никто не хочет вступать с ним в конфликт. Почему? Очевидно, что из-за военного потенциала.

— Если люди восстанут, они превзойдут количеством любую армию.

— Они слишком запуганы. Никто не пойдёт умирать даже ради свержения Роуза, — возразил парень.

— Но это станет началом! Недовольства, протесты, а затем государственный переворот. Я думаю, Роуз напуган, он уже достаточно стар. Не так сложно получить власть, как её удержать. Может он чувствует, что не справляется? И каким-то образом мой отец это понимает. — Я откидываюсь на спинку скамейки и смотрю вверх, на пышную крону дерева, поймавшую последние отблески солнца. Вдалеке загораются фонари. – Господи, я столько раз задавалась вопросом, кто может быть моим отцом. Мама не любит о нём говорить, я просто смирилась, понимаешь? Подумаешь, большое дело, ушёл он и скатертью дорожка. А теперь он как ни в чем не бывало присылает эту бумажку, как будто ему не плевать на меня!

— Эй, солнце, тише. — Дикс кладёт записку на колени и притягивает меня к себе, приобнимая одной рукой. Я ложусь ему на плечо. – Мы же не знаем обстоятельств. Может он просто не мог связаться раньше? Если он живёт в Тиррасее, оттуда невероятно сложно выехать, отправить послание тоже. Любые пересылки контролируются. Здесь нет шифра, смысл лежит на поверхности, это опасно. Я думаю, что твой отец правда хочет тебе помочь, но у него нет возможности. Если он смог отправить одну записку, возможно пришлёт и ещё. Надо подождать. – Давиллер отстраняется и смотрит мне в глаза сквозь сгущающиеся сумерки. — И не делать глупостей.

— Ты думаешь это настолько серьёзно? – Я сажусь ровно. Позвоночник как натянутая струна.

— В первую очередь ты должна думать о своей безопасности, ты же всегда мыслишь здраво. Сохраняй эту тенденцию. — На губах парня появляется полуулыбка. – Роуз всё равно получит свои голоса. Но мы не знаем, какие будут последствия для тебя.

— Да, наверное, ты прав. — В груди разливается мерзкое чувство досады. Это ощущается как поражение в битве, которая ещё даже не началась.

— Знаешь, может тебе всё же стоит подумать над предложением Де Ренью. Работа в министерстве Тиррасея стала бы твоей главной защитой, пока ты нигде не учишься и у тебя есть время. Я думаю, это не лишено смысла.

— Дикс! – Я резко встаю на ноги, чуть не споткнувшись на высоких каблуках. – Ты что, не понимаешь? – Я смотрю на парня сверху вниз. – Если они заставят меня работать в министерстве – это конец всему. Я стану их марионеткой. Когда сила проснётся, они смогут ей управлять так, как им вздумается. Тиррасей единолично завладеет таким потоком энергии, либо с моей помощью, либо они передадут магию кому-то другому. Я чувствую свою ответственность, я должна принимать правильные решения, выбирать, как применять силу на благо обществу, но в Тиррасее и речи не идёт ни о каком благе, только об ужасающем разрушении. Если я когда-нибудь окажусь на стороне Тиррасея, я лучше сразу перережу себе горло.

— Эй, королева драмы, полегче. — Дикс тоже поднимается, подходя ближе. – Этого не будет. Ничего из вышеперечисленного. Ты поступишь в академию магии и будешь распоряжаться своими способностями так, как пожелаешь, слышишь?

— Да, всё будет хорошо. — Я не слишком-то умела себя успокаивать. – Давай просто уйдём отсюда, я не хочу больше об этом думать. — Я забираю у Дикса записку и возвращаю обратно в сумочку. Удивительно, но она больше не давит на меня своей тяжестью.

— Ну что, на колесо? – Дикс улыбается и рисует в воздухе круг.

— Пойдём. – Я тоже улыбаюсь.

Мы смеёмся и делаем вид, что этого разговора не существовало, но в глазах парня я ещё долго различаю беспокойство. И нечто еще, раньше мною никогда не виданное.

***

Я сильнее вжимаюсь в поручни, расположенные перед стеклянной стенкой кабинки-капсулы. Мы поднялись только на пару метров, но я уже чувствую неприятное покалывание в кончиках пальцах. Скинутые заранее туфли стоят рядом.

— Передо мной точно та девушка, которая прыгала с парашютом два месяца назад? – улыбается Дикс, замечая мою реакцию.

— Дело не в высоте. — Я обрываю фразу, потому что знаю, что он так и так всё поймёт. Слишком много проблем давит на нас обоих, но сейчас нет ни малейшего желания продолжать этот разговор, поэтому вовремя замолчать – отличное решение.

— Иди ко мне. — Дикс призывает меня преодолеть расстояние между нами.

Я стою на другом конце кабинки и желания совершать передвижение не возникает. Высота ещё не большая, но я чувствую себя очень некомфортно на таких высоких каблуках в практически свободном пространстве. Делаю неуверенные шаги навстречу парню.

— Ловлю вас, миледи. — Он протягивает вперёд обе руки, за которые я с радостью хватаюсь. Парень приобнимает меня за талию. – Это была уловка, чтобы подобраться ко мне поближе? – усмехается Давиллер.

— Как ты быстро меня раскусил! – улыбаюсь я. – Я же русская аферистка, забыл? Сейчас вытащу твой бумажник и выброшу тебя с высоты!

— Ты должна бороться с правонарушениями, а не совершать их. Так, на случай, если ты забыла.

— Да забудешь тут. Мы на страже закона. — Я прикладываю руку к голове, словно отдаю честь.

— Ты чуть мне по носу не дала, опасная женщина. Тебе надо банки грабить, а не мечтать о работе в ФБР, — смеётся Дикс.

— Я не хочу туда, там скучно. Лучше в какой-нибудь центр по магическим правонарушениям, но удостоверение можно и у ФБР позаимствовать. Знаешь, для пафоса.

— Ты и так самая пафосная, даже не беспокойся. Тебе надо не в Москве с Ирридием работать, а в какой-нибудь солнечной Калифорнии. Там мало таких безбашенных русских агентов, им будет весело.

— Нет, самый безбашенный русский – это Николас Де Ренью. Я когда узнала, не поверила. Его настоящее имя Николай, он просто пытается вписаться в высшее общество. Как получил статус лорда, сменил свой заурядный образ жизни. Единственное, что у него получается – выслуживаться перед Роузом. Николасу досталось самое большое графство после возникновения стены... Видимо, он всё же вписался в их круг... Но это так глупо – менять своё имя! – Я перевожу взгляд в окно. Оттуда открывается потрясающая панорама города, который медленно утопает в ночи. – А, нет, беру слова назад! – Я забавно поджимаю губы. – Самая придурочная русская из всех, кого я знаю – Мирабелла Де Ренью!

— Она наполовину англичанка, по матери. Ты же помнишь, как они детей называют. Первое имя английское, второе русское, или наоборот, — поправляет парень.

— Фу! Не хочу говорить об этой семейке, — смеюсь я.

— Сама начала! — дразнит меня Дикс.

Оглядываю пустое пространство вокруг нас. Давиллер уже выслушал от меня парочку упрёков о том, что подкупать контролёра — не самая этичная идея. Кабинка расчитана на двадцать пять человек. Дикс заплатил полную стоимость всех билетов, чтобы мы могли остаться здесь вдвоём. Мне казалось нечестным, что люди, отстоявшие очередь, не могут попасть в кабинку и вынуждены ждать следующей, но парень лишь пошутил, что я — убийца романтики.

Снова поворачиваюсь к окну, мы почти уже набрали максимальную высоту. Сто метров достаточно для того, чтобы перехватило дыхание. Я узнаю многие достопримечательности: здание Парламента, Биг-Бен, Букингемский дворец, Тауэр, Ковент Гарден...

Я бываю в Лондоне только когда приезжаю в гости к семье Дикса, но уже немного разбираюсь в городе, с огромной высоты видны практически все его районы. Я жадно бегаю глазами по отдельным фрагментам панорамы, словно собирая кусочки пазла в единое целое. Ощущаю, как Дикс берёт меня за руку, но не отрываюсь от захватывающей красоты города. Практически везде уже загорелись фонари, тысячи огней рассыпались внизу, как светлячки. Это потрясающе! Мы ещё пару минут сидим в тишине, пока не поднимаемся на самый верх.

— Не страшно? – спрашивает Дикс, тоже погружённый в созерцание пейзажа родного города.

— Нет, это детский сад, — смеюсь я. Наверное, за пятнадцать минут пришло привыкание, и тревога меня отпустила. Я никогда не боялась высоты. Не то чтобы агентам было можно чего-либо бояться... А когда Дикс был так близко, я окончательно забывала о любых страхах и сомнениях. Он всегда был моей опорой. Защитой для девочки, которая должна защищать всех остальных. Только ему я не стеснялась показывать свои слабости, ничего от него не скрывала, это было просто смешно. И почему я так долго думала сегодня, прежде чем согласиться на его предложение?

Я поворачиваюсь к парню всем корпусом, разглаживая чёрное платье. Прежде чем Дикс успевает отреагировать, я сама притягиваю рукой его подбородок и целую в губы.

Я вкладываю в этой поцелуй все свои эмоции, расцветающие внутри самыми прекрасными цветами: счастье, восторг и невероятно сильную любовь к этому человеку. Парень обхватывает меня за талию, углубляя поцелуй.

Нас окутывает эйфория, которая может настигнуть только двух влюблённых майским вечером на высоте ста метров. Самые успешные агенты, самая обсуждаемая пара, молодые, красивые и весёлые, амбициозно планирующие будущее. Я не умею чувствовать Адриэлское время. Плевать какой там год, семьдесят восьмой или сто пятый, но именно этот месяц, мой семнадцатый май на Земле я хочу запомнить навечно. Каждую секунду, каждое мгновенье, когда мы безгранично счастливы.

— Я так сильно люблю тебя. — Мне хочется сказать это первой. Я говорю эти слова слишком редко, зарываюсь в работу и не замечаю ничего вокруг, но это истинная правда.

— И я тебя, солнце. — Дикс крепко меня обнимает. У него за спиной Лондон, а мне кажется, что целый мир.

Мы стоим так больше минуты, не желая отпускать друг друга, вдыхая непривычно тёплый для дождливого города воздух. Внезапно Дикс прерывает молчание. – Мы будем любить друг друга всегда? – Я немного удивлена этим вопросов. Слегка отстраняюсь от парня, чтобы заглянуть ему в глаза. Он не из тех людей, от кого можно услышать такие сентиментальности.

— Да, конечно, да. — Слегка поджимаю губы. Ни один другой ответ не приходит в голову с той же решительной быстротой.

— А если кто-то из нас сделает что-то очень плохое?

— Я думаю, что мы найдём в себе силы с этим справиться. Мы будем идти вместе, несмотря ни на что. Мы же напарники, помнишь? – В голове кружится множество мыслей.

О чём он говорит? Может, Дикс боится, что я не послушаю отца и брошу вызов президенту Роузу? А может он хочет таким образом подтолкнуть меня к действиям, показывая, что его отношение ко мне не изменится? Почему-то я боюсь спрашивать. Точнее я боюсь, что ответ мне не понравится. Пока он молчит, выбор остаётся за мной.

Записка от отца – лишь бумажка, только мне решать, устраивать ли протест. Правда теперь, учитывая завтрашнее задание, сделать это будет очень непросто.

— Напарники. Навсегда. — Дикс ещё раз меня обнимает, но уже быстрее и проще, как будто ему стало легче на душе. Я так и не поняла причину его слов, но решила сейчас не углубляться в эту тему.

Я ответила честно, ничто не заставит меня разлюбить его. Может я не смогла бы простить измену, но я знала Давиллера с двенадцати лет, я видела, как сильно он мною дорожит. Нет ни одного шанса, что мне захочется отказаться от наших отношений.

***

Когда мои ноги касаются земли, я слегка пошатываюсь. Провести полчаса в воздухе было прекрасно, но надо возвращаться в суровую реальность, в которой на моих ногах красуются элегантные шпильки.

Решив прогуляться ещё немного, мы проходим вдоль по набережной Темзы, здесь полно народу. Туристы разглядывают окрестности, а местные жители наслаждаются тёплой погодой, медленно прохаживаясь вдоль воды.

На набережной стоят маленькие палатки с напитками и закусками, на крышах фургончиков висят гирлянды, отражения которых игриво переливаются в воде. Родители охотно покупают детям попкорн и сладкую вату. Все прохожие выглядят беззаботно и расслабленно, они смеются и дарят миру свои горящие взоры. Я смотрю на них и хочу стать частью этой вдохновлённой толпы, на лице появляется довольная улыбка.

Мы сворачиваем в Джубили Гарденс, небольшой парк, скромно расположившийся на набережной. Вдоль него протягивается широкая извилистая тропинка, на газоне сидят люди, устраивая пикники. Компании из друзей дурачатся, показывая языки на совместных фотографиях.

Я чувствую, что моё элегантное платье сильно выделяется среди обилия ярких футболок и потёртых джинсов.

В парке расположена небольшая сцена для городских мероприятий, которая сейчас занята лишь инициативными малышами, которые отказываются идти спать и хаотично устраивают танцевальные представления счастливым родителям.

Откуда-то начинает играть красивая энергичная музыка, в десять вечера у Лондона открывается второе дыхание.

— Классная песня! – Я узнаю её и начинаю громко подпевать. — And if the Sun starts to set and the sky goes cold. Then if the clouds get heavy and start to fall. I really need somebody to call my own. I wanna be somebody to someone. Someone to you. – Я показываю Диксу подбадривающий жест рукой, чтобы он пел вместе со мной.

— Someone to you. — Парень быстро подхватывает моё абсолютно бездарное пение. – Someone to you.

Я смеюсь, потому что наизусть знаю только припев. Всё вокруг меня кажется таким прекрасным! Красивые гирлянды развешены даже на деревьях.

Меня переполняет какое-то безграничное чувство. Не долго раздумывая, я выскакиваю из туфель и залезаю на пустующую скамейку, преодолевая сопротивление обтягивающего платья.

Я слегка пританцовываю, наслаждаясь музыкой, не обращая внимания на людей, косящихся в мою сторону. Я не слишком-то их смущаю. Многие тоже дурачатся и подпевают, они на своей волне.

Танцевать я особо не могу, так как платье не позволяет делать широкие шаги, но я плавно двигаю руками и осторожно кружусь, надеясь, что не полечу в кусты прямиком с этой скамейки. Дикс смотрит на меня, не отрываясь. Зелёные глаза прослеживают каждое движение моих рук.

Когда песня заканчивается, я ещё больше вхожу в это весёлое и игривое состояние. Кое-как соскочив со скамейки, я быстро хватаю туфли в левую руку, правой придерживая сумочку.

— Ты водишь! — кричу я Диксу и начинаю бежать вдоль дорожки, уворачиваясь от прохожих. Парень явно удивляется такому повороту событий, но быстро реагирует, устремляясь вслед за мной.

Мне приходится бежать очень маленькими шажками. Наверное, это выглядит забавно. Я машу руками и смеюсь, меня охватывает чувство свободы.

Свернув на укромную аллею, я могу бежать уже без препятствий в виде детей, скрытых за розовой сахарной ватой. Но Дикс не обременён узким платьем и быстро сокращает расстояние между нами.

— Попалась! – Он обхватывает меня со спины и кружит на месте. Я вскрикиваю, продолжая смеяться. Причёска слегка растрепалась, придавая образу небрежность. Такое состояние мне куда ближе и приятнее.

Парень ещё не отпускает меня какое-то время, смеясь вместе со мной.

– Сумасшедшая! Мы бегаем по парку в безумно дорогой одежде, ты в курсе?

— Это же круто! – Я вырываюсь из захвата и, поставив туфли на землю, кружусь, подняв руки к тёмному небу.

— Конечно круто, — улыбается Дикс. — Такая ты на самом деле: живая, искренняя, свободная. Не забывай этого.

— Никогда! –кричу я, продолжая кружиться. Вокруг нас не остаётся ни одного пешехода. – Свобода! – протяжно пою я.

У меня нет ни слуха, ни голоса, но это никогда меня особо не напрягало, в отличие ото всех, кому приходилось слышать эти музыкальные «шедевры». Дикс лишь смеётся ещё громче.

Остановившись на месте, я жду секунду, пока мир вокруг меня перестанет вращаться, и решаю пробежаться до конца аллеи. Обернувшись в нужном направлении, я вскрикиваю от неожиданности. Передо мной стоит невысокий человек в коричневом деловом костюме, не очень дорогом, но вполне солидном. Он держит в руке портфель и смотрит прямо на меня. Демон...

Свет вокруг нас тускнеет, становится более размытым. Дикс сразу же проходит вперёд, становясь между мной и неожиданно появившимся гостем.

— Что вам нужно, Вольфрам? – холодно интересуется парень.

— Как приятно, когда тебя узнают, бальзам на старческую душу! — Демон ничем не отличается от обычного офисного клерка лет сорока пяти. Он бросает взгляд на наручные часы. – Прекрасная минута, прекрасный вечер. Улицы Лондона сегодня наполнены светом тысячи душ, –мечтательно улыбается демон.

— Что вам нужно? – повторяет Дикс, дробя каждое слово. Я не вижу его лица, но уверена, что оно выражает холодное сосредоточение.

— Мистер Давиллер, не стоит беспокоиться. От тревоги кожа портится, вы такой красивый мужчина, это ни к чему, — причитает демон. – Не загораживайте вашу очаровательную невесту, этот спонтанный визит предназначен именно для неё.

Быстро же распространяется информация... Мне становится не по себе.

— Вы не подойдёте к ней и на метр, пока не объясните, зачем вы здесь, — голос Давиллера можно сравнить с лезвием самого острого ножа. Моё сердце начинает биться чаще.

— Ну что вы, голубушка, не надо пускать страх в свою красивую душу, это ей не на пользу, – Вольфрам не приближается ко мне, но встаёт так, чтобы меня было видно из-за надёжной спины Дикса. – Приятно, знаете ли, видеть счастливых людей, их души так и сияют! Под стать этим очаровательным гирляндам на деревьях. А ваша душа. — Он посмотрел куда-то вглубь меня. — Сияет ярче Сириуса в безоблачную ночь.

— Мне кажется, я сказала уже достаточно раз, я не отдам свою душу ни при каких обстоятельствах! — Я подхожу ближе к демону и ощущаю как мёрзнут босые ноги в тонких телесных колготках.

— Ну, голубушка, обстоятельства склонны меняться. Дам вам совет, как бизнесмен. Вам стоит продать свою душу наивыгоднейшим образом. На неё есть спрос, вы можете создать любое предложение. — Демон ставит портфель на землю и аккуратно, практически нежно, берёт меня за локоть.

— Это бред! – Я отдёргиваю руку. Дикс подходит ближе, готовый в любую секунду вмешаться. – Мне плевать, что вам всем так нравится моя душа. Мне она вообще-то тоже нравится! Это самое ценное, что может быть у человека. Я не отдала бы её даже под страхом смерти. Сколько душ вы уже украли за этот вечер?

— Милая моя, какие кражи?! Люди отдают их добровольно. А взамен получают ценные услуги!

Каждое слово демона рождает внутри меня противоречие. Он врёт так нагло и самозабвенно, что я начинаю злится.

— Они просто не понимают, что делают, — возражаю я. – Человек не ценит свою душу, но, когда её забирают, он лишается самого дорого, жизнь теряет краски. Никто не может жить без души, это шаг к страданиям.

— Но вы, голубушка, вы же наше удивительное исключение изо всех правил! Ваша душа такая красивая, такая уникальная. Только подумать. — Вольфрам смотрит сквозь меня чуть ли не облизываясь. — Идеальная грань прямо посерединочке. Душа душе рознь: одни светлее, другие темнее, серенькие и заурядные. Но вы, дорогая моя, алмаз среди болота! Темная и светлая стороны не смешиваются, удивительный случай! — Демон говорит заворожённо и самозабвенно.

— Вы знаете, это из-за магии, она оказывает странное действие. Это не моя сила, но она заимствует часть моей души. Не лучшую её часть... — Тело начинает покрываться мурашками, и я обхватываю себя руками.

— Дорогая! Кто сказал, что тьма — это плохо? Не слушайте вы этих глупых моралистов, они только народ пугают! Ваша душа – совершенство, единственная в своём роде. За неё вас одарили бы любыми сокровищами, исполнили бы любые ваши желания! — Демон перестаёт смотреть внутрь и заглядывает в глаза. – Но мой вам совет, продайте её до того, как сила проявится, неизвестно, как это на вас скажется. Нельзя же портить такой товар!

— Её душа не товар, оставьте уже нас в покое! – Дикс повышает голос.

— Вы правы, мистер Давиллер, приятно вести дела с такими мудрыми людьми! Душа – не товар. Это валюта. Не каждый достоин ею владеть. Я лишь посредник, мне достаточно этих мелких серых душонок, повязших в хлопотах жизни. Но такие души, как у вашей невесты, могут находиться во владении лишь у тех, кто может себе это позволить. Я лишь совершаю передачу и довольствуюсь процентами. Влачу жалкое существование... Но вы, — Вольфрам снова подбирается ближе. — Вы, голубушка, ещё вправе совершить выгодную сделку. Скажем, Николас Де Ренью – очень достойный покупатель! Всесильный человек, властный лорд, разве могут быть варианты лучше?

— Да не продам я вам свою душу! Что здесь непонятного?! – Мне холодно и душно одновременно. – Передайте Николасу Де Ренью, что ему никогда не получить желаемого. Вы не гениальный предприниматель, коим себя возомнили, а лишь демон, погрязший в собственной алчности.

— Не мой день, явно не мой! — запричитал Вольфрам. – И явно не день крупных сделок для господина Де Ренью. А что, если обойтись меньшим? – Демон, поймав у меня в глазах мимолётный блеск заинтересованности, тут же ухватился за него. – Да-да, душа – очень важна для вас, я понимаю, как этого не понять, вы не готовы с нею расстаться. Пока что, — я слегка дёрнулась. – Зачем же так кардинально! Голубушка, я вижу у вас есть то, о чём вы хотели бы узнать. Я с превеликим удовольствием продам вам информацию, скажем, за отпечаток энергии вашей души.

Я отвожу глаза в сторону. Отпечаток души... Это действительно заманчиво. Я никак не рискую, душа остаётся при мне, демон лишь поглощает энергию. Мне очень нужно узнать, кто является моим отцом, записка не даёт мне покоя. Дело даже не в семейных ценностях. Этот человек обладает важной информацией, он что-то знает про Роуза, я должна понять, кто он и что может мне рассказать.

— Гениально! Хотите получить выгоду, не принося её Де Ренью... — Фыркает Дикс и смотрит на меня. – Ты же не согласишься, правда?

— Это просто отпечаток... — Я неуверенно качаю головой. Если это цена ответа на мучающий меня вопрос, я готова её заплатить. Кто, как ни демон знает, где найти отца? Возможно, это мой единственный шанс.

— Конечно-конечно! Самая безболезненная процедура, которая приносит пользу всем её участникам! Вы сейчас так счастливы, я сразу же прибыл в этот замечательный город, как почувствовал ваш свет! – Вольфрам берёт меня за обе руки, но я уже не сопротивляюсь. – И что же хочет знать наша миледи? Любая информация, доступная тьме взамен на десять секунд пользования вашей энергией.

— Я... — Мысли путаются. Можно спросить о многом, но я должна сконцентрироваться на единственном важном вопросе.

— Нет! Это же бред! За десять секунд придёт истощение! – Дикс осуждающе смотрит на меня. – Вика, подумай головой!

— Это единственный способ узнать то, что мне нужно, — тихо возражаю я. – Я же не отдаю свою душу.

— Пока нет, — ехидно улыбается демон.

— Мы выясним всё другим способом, — не уступает Давиллер.

— Не всю информацию можно так просто добыть. Сейчас – она самый ценный товар. Люди отдают души, чтобы узнать о будущем, об изменах их любимых, о том, что надо сделать для повышения в должности... — Демон обхватывает мои руки ещё крепче. – Так что вы хотите знать, голубушка?

— Я... я хочу знать, кто мой отец. — Я решаю рискнуть, знаю, что с связываться с тьмой — последнее дело, но у меня нет другого выхода. Я чувствую, что бессильна, что не смогу найти отца самостоятельно.

— Интересные вопросы звучат этим дивным вечером. Однако, ответов нет даже у меня. Есть вещи, которые спрятаны слишком глубоко, за замками, ключи от которых хранятся на дне забытых всеми озёр. — Кажется, даже демон не может поверить в свою неудачу.

— Прекрасно! Мы уходим! – Дикс тянет меня за локоть, вырывая из цепких рук.

— Стойте! – Вольфрам до боли сжимает мои запястья, не желая выпускать добычу. – Ну зачем же сразу уходить? Я уверен, что у меня есть информация, достойная столь прекрасной души, тысяча извинений, я хотел сказать — такой прекрасной девушки.

— Что это за информация? – Я не удерживаюсь от вопроса. Демон явно что-то знает. Возможно, это как-то связано с отцом.

— Работаем по предоплате! – хитро улыбается демон.

— Вы хотите, чтобы она отдала вам энергию, не зная, что получит взамен? – злится Дикс. От части я была с ним согласна, но где-то в глубине зарождается азарт, медленно растекаясь по венам.

— О, поверьте, вы не пожалеете! Это точно вас заинтересует! За десять секунд пользования отпечатком души я скажу всё, что знаю. — Демон явно не собирается отступать.

— Нет!

— Хорошо! – Я соглашаюсь одновременно с протестом Давиллера, во мне играет азарт. Диксн строит недовольную гримасу, явно считая мои действия безрассудными.

— Молодые люди, вам бы научиться принимать совместные решения до свадьбы, — ворчит Вольфрам, но быстро оживляется. – Приступим?

Я киваю, наверное, не слишком уверенно. Демон наконец-то отпускает мои запястья и кладёт руки мне на плечи, попадая большими пальцами в ярёмную впадину. Из-за низкого роста ему приходилось слегка поднимать руки над своей головой.

— И так. — Я чувствую лёгкое головокружение, как будто у меня берут кровь для анализов. — Есть нечто, способное заинтересовать человека, привыкшего добиваться всего в одиночку. Ксенон Роуз прячет кое-что и не обрадуется, если вы узнаете. Пророчества, способные подорвать его хрупкое равновесие на должности мирового владыки...

— Время прошло! Ей уже плохо! – обрывает демона Дикс.

— Продлеваю ещё на 10 секунд. — Я чувствую, как ноги начинают подкашиваться. – Где находятся эти пророчества?

— В королевском хранилище Индарии есть ящик с именем лорда Роуза, там хранятся все важные для него документы и артефакты. Но надо сохранять осторожность, на многие из них наложена тёмная магия, нельзя трогать то, что тебе не принадлежит, — загадочно говорит демон. Он резко отпускает меня, и я чувствую, что падаю. Дикс сразу же подхватывает меня сзади, помогая оставаться в вертикальном положении. Спустя несколько секунд я понимаю, что могу стоять на земле, хоть и не без помощи.

— Но как попасть в королевское хранилище? – Мои губы дрожат, я говорю шёпотом.

— Вы же лучший агент, придумайте что-нибудь. — Вольфрам словно теряет к нам интерес и выглядит, как сытый довольный кот. – К сожалению, здесь больше ничего не стоит моего внимания. Ваша душа, мистер Давиллер, ничем не примечательна. Светленькая, но в полутонах, банальщина. А с вами, голубушка, мы ещё увидимся, подумайте о моих словах, пока вы ещё можете контролировать сделку. — Демон хищно улыбается и исчезает в повороте на алею.

— Да никогда, он не дождётся. — Мои зубы стучат, зрение становится расплывчатым.

— Так, держись. — Дикс усаживает меня на бордюр за неимением на этой аллее скамеек, накидывает мне на плечи свой пиджак.

— Я вернусь через минуту, ты же тут не откинешься, правда? – Парень пристально смотрит на меня.

— Постараюсь изо всех сил, — Я просовываю руки в пиджак и застёгиваю верхнюю пуговицу.

Дикс быстро скрывается в деревьях. И куда его понесло? Голова безумно кружится, но я всё думаю о словах демона. Пророчества? Они хранятся в самом надёжном хранилище Индарии. И почему не в Тиррасее? Скорее всего они затрагивают не только жизнь лорда, и их причислили к общественному архиву. Мысли путаются. Я подтягиваю к себе туфли, брошенные неподалёку, и натягиваю на замёрзшие ноги.

— Держи. — Дикс вкладывает что-то в обе мои руки. То ли он вернулся очень быстро, то ли я слишком медленно соображаю. Парень присаживается на бордюр рядом со мной. – Ешь давай, смотри какой у тебя расход энергии.

— Гадость какая! — У меня в руках сникерс и кока-кола.

— Всё что осталось в ближайшей палатке после нашествия детей. — Парень пытается меня подбодрить. – Кола без сахара.

— И на том спасибо. — Я недовольно откусываю сникерс. Не хочу забивать свой организм такой ерундой, но надо признать, что калорийная еда идёт мне на пользу, я медленно прихожу в себя.

— Сама виновата. Зачем так делать? – Дикс приобнимает меня за плечи, у него не получается сохранять строгую позицию.

— Ну не зря же...

— И что нам это даёт?

— Что-нибудь даёт, — вздыхаю я, дожёвывая шоколадку.

— Гениально! — Дикс приподнимает брови и поджимает губы. — Ладно, хватит на сегодня геройства, припаси его на выходные. Завтра узнаем, что нам уготовил Николас. Встаём. — Давиллер аккуратно тянет меня вверх, подхватывая под локоть.

— Порядок. — Я хочу его успокоить, но ноги предательски дрожат.

— Я вижу. — Недовольно бормочет Дикс. – Народу нет, демон всех распугал своей мрачной энергией. Перенесёмся отсюда.

Дикс берёт меня за руку, готовясь к перемещению в нашу московскую квартиру. Последней мыслью, что настигает меня перед неяркой вспышкой магии, становится недоумение. Что такого скрыто в пророчестве, если Ксенон Роуз не хочет, чтобы я о нём знала?