ПРОКЛЯТОЕ ГАДАНИЕ

Родительская суббота порадовала нас погодой. Еще бы не радоваться: последние два дня лил дождь, и мы с ума сходили от суки. Нет, вожатые и воспитатели очень старались сделать нашу жизнь интересной. И кружки, и лекции, и секции... Но как же это муторно — целыми днями сидеть в помещении! И это на каникулах! Я почти все время сидела в палате и теребила телефон. Хорошо хоть пару друзей в аське обнаружила, а то бы совсем с тоски коньки отбросила.

И погожая суббота — просто подарок: и родители, и погода. Полный комплект радостей.

В лагере играла бодрая музыка, девчонки с утра прихорашивались, а я валялась на кровати и смотрела в потолок.

— Ты бы встала, — ткнула меня Светка, — счас Виктор придет, по шее даст.

— Ну и что, — вяло отбилась я и перевернулась набок. — Отстаньте.

Но после завтрака все же пошла встречать маму. Соскучилась? Может быть. А может, хотела, чтоб мама не переживала. Раз уж приехала. Родители всегда переживают из-за всякой ерунды.

Мама прорвалась через ворота и толпу других родителей, обхватила меня и стала трясти.

— Ну, как ты? Ну, что тут? Ты плохо выглядишь! Ты голодная? Тебе не скучно?

Я не спешила отвечать, да и не успела бы: вопросы сыпались, как семечки в прореху. Когда мама, наконец, перестала меня трясти, и мы пошли по дорожке к нашему корпусу, мама обрела способность задавать по одному вопросу за раз и выслушивать ответы.

— Вас хорошо кормят?

На мой взгляд, кормили паршиво. Семечек не давали, орехов тоже. И газировки не было. Даже молока не давали! Я уж не говорю о тульских пряниках, чипсах, жареном мясе и конфетах. Зато помидорами закормили. Такая гадость!

— Хорошо, — бодренько соврала я и улыбнулась маме. А чего ее волновать-то. Еще заберет меня из лагеря, а тут классно — хотя бы никто не достает с компьютером и телевизором. А потому что нет здесь ни компьютера, ни телевизора. Может, и дома выбросить их? И будет счастливая и спокойная жизнь. Нет, мама не позволит, компьютер же помощник в обучении! Кто им это сказал?! Компьютер помогает только убить время и поругаться с подружкой, когда та добавит хамский коммент к моему статусу!

А я и не говорю, что мне компьютер не нравится! Очень даже нравится! Это просто спасение для ребенка! Хочешь — играй, хочешь — по сетям лазай и болтай с приятелями! А хочешь... Ну, кто что хочет, в общем. Но вот лично мне он учиться точно не помогает! С другой стороны — кто сказал, что учеба — самое мое любимое занятие?

Но я отвлеклась. Мама прослушала мой ответ про питание в лагере и задумчиво оглядела меня с головы до ног. Я тоже скосила глаза вниз: вроде все нормально. Я осторожно посмотрела на маму — чего это она?

Мама приподняла брови, но ничего не сказала, и мы пошли дальше.

— Не скучаешь? — очередной вопрос мамы не застал меня врасплох, я давно его ждала. Мама у меня внимательная и заботливая и всегда спрашивает — как прошел день, как мне понравился праздник, какой урок больше всего мне понравился. Да никакой! Но разве маме это можно говорить? И поэтому я привыкла не то чтобы врать, а привирать для ее же спокойствия. «Все нормально, мам, праздник был обалденный, а больше всего меня сегодня порадовал урок физики!» Бред какой-то. Но мама всегда верит и радуется. Вот и хорошо, что радуется, зато не пытается воспитывать меня и убеждать в том, в чем никогда не сможет убедить: что день в школе может пройти нормально, если не отменили половины уроков. Что организованный и проведенный учителями праздник может быть обалденным. Что урок вообще и физика в частности может доставить удовольствие! Поэтому я не усложняю жизнь ни себе, ни маме и радостно повторяю:

— Нет, не скучаю! Тут весело!

Знала бы мама, как мне тут весело! А вообще, если подумать, — никто не знает, КАК мне тут весело! Никто же не видит ни мальчишки с синим лицом, ни девчонки с черными волосами.

Нас обогнала другая мама с другой дочкой. Хотя шли они медленно, как в замедленной съемке. Торжественно шли, я бы сказала. Чужая мама в шерстяной юбке и полосатой блузке даже не оглянулась на нас. А чужая дочка оглянулась. И посмотрела на меня укоризненно и погрозила пальцем. Чужая дочка с черными волосами и черными губами. Я узнала ее. Позапрошлой ночью встречались.

А может я заболела? И у меня жар? И бред? Я потрогала себе лоб.

— Что такое?! — немедленно вскинулась мама. — Тебе нехорошо?

— Да нормально все, — попыталась я исправить свою оплошность.

— Дай я посмотрю! — и мама лично проверила наличие температуры. Видимо, результат ее успокоил, потому что она поправила сумку на плече, и мы пошли дальше. Обогнавшая нас парочка ушла еще недалеко и явно направлялась туда же, куда и мы. Я передернула плечами.

— Ты что, замерзла? — ну, мама, тебе бы шпионов выслеживать, ничего не упускаешь!

— Да не замерзла я, сыро просто, — я кивнула на мокрые дорожки. — Дождь ночью был, — добавила я, чтобы не молчать.

— Ну, да, сыро, — согласилась мама и снова оглядела меня всю. — Что-то ты сегодня не такая, как всегда, — покачала она головой, — бледненькая и... уставшая какая-то. Плохо спишь?

— Нормально сплю. И помещение проветривается. И гуляем перед сном. И допоздна не болтаем, — я постаралась предупредить все мамины вопросы. И зря.

Мама теперь очень внимательно посмотрела мне в лицо, еще раз потрогала лоб и сказала:

— Ладно. Показывай, как ты тут живешь, — и пошла вперед.

Наш корпус ей понравился. Я, правда, нервно оглядывалась, ожидая снова увидеть девчонку с черными волосами (Оксана?) или мальчишку в крутых джинсах, но вокруг было спокойно. Мама сочла мои странности нормальным явлением: ребенок привыкает к лагерю, все-таки первый раз так надолго из дома уехала. Это она сама мне сказала: не переживай, говорит, ты перенервничала из-за расставания с родным домом. Привыкнешь, говорит, и все устроится. Никто не обижает? Да в самом деле, мама! Кто ж меня обидит?! Разве что Светка... Но про Светку я ей не сказала. А вот про Полину и Ларису много рассказала. И про вожатых. И про мероприятия. И про игры. И про соревнования. За неделю мы наигрались от души, и материала для радостной болтовни нашлось много. Мама осталась довольна. Посещение родителей прошло сравнительно удачно. И я остаюсь в лагере. Потому что в лагере у меня осталось незаконченное дело.

Мама уехала еще до обеда, и весь вечер я скучала. Это ж я только маме радостно рассказывала, как тут весело и интересно. А на самом-то деле все не так. Мероприятия (слово-то какое мерзкое!) и бодренькие игры наскучили быстро, и не в меру активные вожатые стали раздражать. А от воспитательницы Ирины Александровны я вообще срывалась. Зато когда удавалось скрыться от всех и забиться куда-нибудь под куст — я начинала мечтать. Вот о чем — не помню, четное слово, просто знаю, что мне было очень хорошо, блаженство просто.

Ну, конечно, не только это мне нравилось. Еще иногда мне удавалось уговорить пару девчонок убежать подальше к забору, укрыться там, в кустах и травить байки. Разные. Кому что нравится. Светке нравились истории про несчастную любовь. Странно, правда? Такой монстр — и про любовь! Но никто не смеялся. Потому что истории заканчивались плохо: то они расстались навсегда, и она ослепла от слез, то они расстались навсегда и она сошла с ума от горя, то они расстались навсегда, потому что он умер от смертельной болезни. В общем, все плохо.

А Лариска рассказывала про маньяков. Тоже ничего веселого, но было интересно. Как подумаешь, что маньяком может оказаться буквально любой знакомый — дрожь пробирает, и волосы дыбом встают.

Полинка, конечно страшные истории любила. Про черные предметы в основном. Но иногда и про привидения. Или про мертвецов — вот тут ей помогала Марго. Марго вообще этой жути знала до черта. Прямо ходячая Википедия ужасов! И про отмирающие конечности, и про чужой мозг, и про выпадающие глаза... Особенно мне нравилось слушать про черную книгу. Мы даже обсудили эту историю. И решили, что это может быть правдой. Правда казалась такой страшной, что и рассказывать ее не буду.

А в остальное время я просто валялась на кровати. В конце концов, вожатые отстали от меня и только иногда делали попытки вразумить и склонить к коллективным играм. Хорошие вожатые. Жалели меня. Говорили — ну и что, что не умеет играть со всеми? Не ребенок виноват, а воспитание плохое. Пожалеть надо ребенка. Ага. И позволить ему иногда побыть одному. Понимающие вожатые.

Но однажды мы всей компанией сбежали из лагеря. Если честно, то сбежали с вожатым, с Виктором. Он хоть и серьезный, а предложение Марго посетить местное старое кладбище сразу не отверг, а спросил зачем. Мы успокоили его, что разрывать могилы и добывать драгоценности мы не планируем, и вообще — он же с нами пойдет и сможет удержать нас от противоправных действий. Это Женька так ему сказала — удержать от противоправных. Виктор солидно кивнул головой и поставил условие — не отлынивать от сегодняшней игры в индейцев (тут он выразительно посмотрел на меня), и тогда завтра он нам обещает... Ясно? Ясно, чего ж неясного. Поиграем в индейцев-то. Да ради кладбища мы были готовы играть даже в школу и уроки!