Проклятая земля (4)
Хемми шел позади. Он успел уже дважды обернуться и посмотреть на алтарь прежде, чем тот пропал из виду. Ленси замедлилась, и вскоре они поравнялись.
— Тебя так привлекла та девушка? — спросила Ленси.
— Нет, — ответил Хемми. — Я думаю о другом.
— О чем же?
— Все некроманты так выглядят?
— Нет. Откровенно говоря, это мой второй раз, когда я вижу некромантов, и впервые я встречаю их одна. Но тогда это была совсем другая сущность. Не могу сказать, что это был кто-то хитрее живого мертвеца. В прошлый раз. Сейчас это существо было страшнее. Все зависит от того, какой силой создан некромант и из какого состояния. Кроме того, более сильные от природы некроманты обычно отличаются внешне от слабых, но они могут и притворяться. Так мне говорил учитель.
Хемми вздохнул.
— Я надеюсь, что другой нежити здесь нет, — сказала Ленси. Она заглядывала в лицо Хемми, пытаясь понять, что именно беспокоило его.
— Я не боюсь нежити.
Они немного помолчали. Ленси все хотела спросить, чего же тогда боится Хемми, из-за чего он выглядит так странно.
— Та девушка на алтаре... Это нежить, или в качестве приманки они используют жертв?
— Сложно сказать, — Ленси покачала головой. — Я думаю, это был сам некромант. Но игры с запретной магией сильно истощают тело и доводят его до неузнаваемости. Возможно, что сама оболочка была взята у жертвы.
Хемми задумался.
— Почему тебя это так волнует? — не выдержала наконец Ленси.
— Я не рассказывал тебе о своей семье? — спросил Хемми.
— В твоем роду были некроманты? — усмехнулась Ленси.
Хемми хмыкнул. Улыбка тут же сошла с лица Ленси, и она застыдилась.
— Не знаю, известно тебе или нет, но ведь я тоже из Авера. Имя моей семьи — очень древнее и благородное. Но не мне объяснять тебе, как обстоят дела с благородными семьями в Авере. Из-за Старого Лорда многие дворяне живут беднее крестьян, особенно, если исходят из побочных ветвей. Я как раз из такой. Единственное, где мне помогло мое имя, — это поступление на службу в гвардию Эделя. Мой отец служил в эделианской гвардии и погиб, когда мне было пять лет. Ну да это неважно, это не имеет отношения к делу. Моя кузина — Люсиль — относилась к главной ветви рода, поэтому раз в год их приглашали в замок лорда на праздник, где собирались и другие представители угасшей знати. Там Люсиль познакомилась с лордом Сандро. Это звучит, как сказка, но между ними даже завязалась любовь.
Ленси удивилась.
— Твоя кузина — возлюбленная наследника Аверно?
Хемми засмеялся.
— Я же говорю, это звучит, как сказка. Там действительно все произошло, как в сказке. Встретились на балу, влюбились, не могут быть вместе, но очень хотят. Он — наследник трона и хранитель магии рода. Она — из обедневших дворян, помнящая о своем происхождении лишь раз в год на празднике лорда. Наверное, все девочки мечтают так влюбиться, да? Такие истории обычно рассказывают няньки перед сном маленьким девочкам?
Ленси улыбнулась и покачала головой.
— Откровенно говоря, когда эта история только началась, я уже поступал на службу в гвардию, поэтому не знаю, как развивались их отношения. Я знаю лишь то, что было ясно всем изначально: ничего общего у них быть не могло. Лорда Сандро недаром зовут вечным хранителем купели Аверно. Говорят, он так увлекался родовой магией, что мог целыми днями не отходить от ее источника. Конечно, бедняжка Люсиль была ему ни к чему. Когда я уже обосновался в гвардейских казармах Миддфельда, мать написала мне, что Люсиль покончила с собой. Кажется, она не вынесла тоски по любимому или тяжести расставания с ним, хотя они в общем-то и не соединялись. Но поговаривали, что она сделала это специально, потому что истинная магия Аверно — магия смерти, из-за нее Старый Лорд и живет уже несколько веков, а значит лорд Сандро может управлять самой смертью. И Люсиль понадеялась, что молодой лорд воскресит ее, и с тех пор они будут неразлучны.
— Красивая история, — тихо сказала Ленси.
— Красиво, если не знать, что это правда. Хотя и очень похожая на сказку.
— И что же, лорд Аверно воскресил твою кузину?
— Не знаю. Даже если это и было так, вряд бы ли он показал ее людям.
— Ты думаешь, лорд Аверно мог стать некромантом?
— Так говорят. Прошло много лет с тех пор, — Хемми помолчал и вдруг усмехнулся: — Но ты и сама знаешь, что пять лет для рода Аверно — словно пять дней.
Ленси улыбнулась.
— Ты боишься, что твоя сестра может быть воскрешенной для злых целей?
— Нет. Не думаю, что есть необходимость в этом. Если лорд Сандро захочет найти жертву для подобного алтаря, он легко выберет ее из своих слуг. Если же он решит воскресить именно Люсиль, надеюсь, он сделает это из любви к ней. Мне лишь неприятно думать, в каком виде может быть воскрешен мертвец. И как вообще могут выглядеть некроманты? Похожи ли они на людей?
— Не все воскрешенные становятся некромагами. А вот некроманты бывают разными. Я могу рассказать тебе о них, если хочешь.
Хемми вытянул шею и посмотрел вперед. Он взял Ленси за руку, и они вышли из ряда идущих, быстро проскочили в начало и встроились вновь. Перед ними были только Ливорис, Бартрам и пара других рыцарей.
— Лагерь уже близко, — заметила Ленси, посмотрев вдаль.
— Я думаю, нам хватит времени на твой рассказ.
Хемми с теплотой посмотрел на Ленси, приглашая ее.
— Почти все некроманты — обращенные. Кто-то обращает сам себя. Таким может стать лорд Аверно, по твоему рассказу. Они сами изучают некромагию, и чем дальше они погружаются в нее, тем меньше походят на людей. Познание так затягивает их, что они перестают пить, есть и спать, но вместо того, чтобы свалиться с ног от усталости, они будто держатся на ногах за счет магии. Сам процесс изучения, проб и использования насыщает их и заменяет сон. Они высасывают жизнь сначала из себя, затем из окружающих, например, членов семьи или слуг, которые волей-неволей оказываются рядом. Меняется их тело, они худеют, бледнеют, даже как будто чернеют, некоторые даже теряют плоть. Наверное, в какой-то момент они еще могут вернуться, оставив магию и обратившись к прежней жизни, но бросить ее невозможно, а значит пути назад нет. Это одна из причин, почему некромагия считается запретной. Ее нельзя изучать "по чуть-чуть". Но это лишь те некроманты, кто создает себя сам. Среди обращенных есть те, кого сделали некромантом другие маги. Причины могут быть разными. В отличие от самообращенных, эти могут превратиться и после смерти. Живые мертвецы как раз из этой группы. Но, как я уже сказала, обращенные — это лишь большинство. Есть истинные некроманты — те, кто создал смерть, а затем написал руководство, как ей управлять. Истинные некроманты и обращенные похожи лишь названием. Истинные некроманты на порядок сильнее обращенных, что очевидно. Истинные некроманты — не люди и никогда ими не были. Это Темные владыки, появившиеся сотни тысяч лет назад, когда Свет и Тьма лишь зарождались. Темные владыки создали Смерть, но сами по себе они бессмертны. Мудрецы в Ледяной Криере считают, что магия возникла, когда Темные и Светлые владыки начали войну, и разные сочетания сил света и тьмы создали разные стихии. Старейшины Всезнания говорят, что Всезнание старше Света и Тьмы, но я думаю, что это не так. Магия Всезнания, как мне кажется, лишь содержит в себе больше всего света, чем любые другие стихии. некромагия — наиболее темная из всех. Неизвестно, сколько всего есть истинных некромантов, или Темных владык. Мудрецы Ледяной Криеры, потомки Первомагов, знают лишь об одном истинном некроманте. Его имя — владыка Невермор, Собиратель душ. Он пролетает над землями в поисках тех, кто отдаст ему свою душу насильно или добровольно. Достойным он предлагает награду. Говорят, у Невермора тысяча душ.
— И те, кто отдают ему душу, становятся некромантами?
— Нет. Возможно, когда-то это и было наградой за достойную душу. Но сейчас истинные некроманты не обращают новых магов. Следов даже Невермора никто не видел уже очень много лет, а существование других Темных владык все еще под вопросом.
— А владыки Света? — спросил Ливорис с усмешкой, разворачиваясь к Ленси. Девушка смутилась, что ее было слышно.
— Всезнание, думаю, является одним из владык Света. Но на деле никто не видел и этих владык. Кто-то называет Оракулов, обращающихся к Всезнанию, такими же некромантами, но от магии света.
— Все это — сказки, — хмыкнул Бартрам, поправляя свой меч и лук. — То, что это говорят старики с бородой ниже члена, не значит, что это правда.
Ленси хотела было что-то сказать, но в итоге лишь злобно поскрежетала зубами.
Рыцари подошли к лагерю. Ливорис сказал, что на сегодня их дела окончены. Завтра на рассвете несколько групп разведки отправятся дальше по Пустыне, чтобы найти дорогу в Птичью Скалу и осмотреть окрестности. Если дорога будет чиста, а Птичья Скала окажется в пределах двух дней пути, группа смельчаков отправится к Мертвому Перевалу, чтобы дать знать командованию, что все удалось.
Хемми, Гримвальд, Хельд и, на удивление, Ленси сидели вместе неподалеку от озера, рядом с которым и был разбит лагерь.
— Не могу поверить, что скоро все это закончится, — сказала Ленси, потягивая вверх сложенные в замок руки.
— Поверь мне, девочка, все ещё только начинается, — усмехнулся Гримвальд.
— Сколько городских осад было на твоей памяти? — спросила она.
Гримвальд засмеялся.
— Ни одной. За время этой войны Птичья Скала будет первым городом орков, до которого доберется королевская армия. Кроме, конечно, неудачной попытки лорда Бретта, — Гримвальд посмотрел на Хельда. — А предыдущая война была целых пятнадцать лет назад, когда еще был жив брат короля — король Ванд. Тогда мы сражались против Жуткой Норы. Но, как тебе, наверное, известно, Жуткая Нора — довольно бедная страна, если не считать городов вроде Темницы. На всей огромной части каменной земли, которая отделяет Темницу от эделианских границ, есть лишь шахты и шахтерские деревушки, где живут в основном троглодиты и другие твари.
— Разве в Жуткой Норе нет людей? — удивился Хемми.
— Строго говоря, нет, — вторглась Ленси.
— Это возможно?
— На этом и держится сила в Жуткой Норе. Когда-то то место, которое сейчас зовется Темницей, было захвачено людьми, выходцами из соседних королевств. В основном, конечно, Эделя и Авера, когда они были еще одним государством. Люди захватили земли и поработили существ, которые жили на них. Они вступали в браки с наиболее развитыми из местных жителей, и это происходит так давно, что можно сказать, что в Жуткой Норе не осталось людей.
— А в Жутком Гнезде? — спросил Хельд, глядя на лицо Ленси.
— В Жутком Гнезде не было и не может быть людей. Жуткое Гнездо это не Птичья Скала, которая просто возвышается в горах. Жуткое Гнездо парит над землей. Там живут только те, кто обрел крылья или родился с ними.
— Я слышал, что Хейден мечтает отправиться в Жуткую Нору после окончания войны, — сказал Хемми, поглядывая на Хельда и Ленси, сидящих по его левую и правую руки.
— Желаю ему удачи, — сказала Ленси. — Людям тяжело попасть в Темницу, а еще тяжелее выжить там. Да и что он хочет там делать, неужели учиться чернокнижничеству?
— Кажется, с тех пор, как он открыл в себе склонность к магии земли, он стал более уверенным в себе, — робко заметил Хемми.
— Магия — это не умение хорошо варить кашу. Ты не можешь просто взять и открыть этот дар в себе. Тем более в таком возрасте. Чтобы стать хорошим магом, надо иметь талант к этому, заметный с детства.
— Разве некроманты тоже развивают свой талант с детства? — спросил Хемми. Что-то печальное на грани отчаяния вновь коснулось его лица.
Ленси осеклась.
— Нет, некроманты это совсем другое дело. Ведь я рассказывала. Некромантов могут наделить магией. С другими силами это так не работает.
— Многого можно достичь, если знать, куда идти, — заметил Хельд. — Стояние на месте все равно не принесет большего. Если он видит в себе тягу к этому, пусть идет, не твое дело.
— Да, видеть цель и идти к ней — это всегда хорошо, — с улыбкой сказал Гримвальд. — Конечно, если это хорошая цель.
Хельд посмотрел за голову Ленси. За тканью разбитого шатра виднелся шатер Ливориса.
— Иногда поиск цели уже становится целью, — заметил Хельд, не глядя ни на кого.
Что-то с грохотом опустилось на плечи Хемми, который от неожиданности охнул. Ленси быстро вскрикнула и отшатнулась вправо. За спиной Хемми стоял Криспин, рыжие кудрявые волосы которого свободно спадали вниз. Он держал руки на плечах друга, с силой придавливая вниз. Рядом с Криспином возвышалась Брада.
— Вы такие кислые, что, кажется, ваш костер вот-вот спалит вас. Особенно ты, Хемми. Ты сегодня кислее всех, я-то знаю.
Хемми сидел с задранной кверху головой и смотрел на друга. Легким движением руки Хемми зарядил кулаком по его челюсти. Криспин перехватил надвигающуюся руку, распрямился и потащил за собой Хемми.
— Я знаю, что тебе нужно сейчас.
— Я не хочу пить.
— Если бы у меня была выпивка, стал бы я сейчас с тобой разговаривать. Пока приходится довольствоваться тем, что есть.
Он обернулся и посмотрел на Браду. Она улыбалась, на удивление, приветливо и игриво, как улыбаются шлюхи, стоя в коридорах борделя. Она была без доспехов, в одной рубахе, надетой на голую грудь, и штанах.
— Идем со мной, — сказала она, хватая Хемми за вторую руку.
Хемми едва успел окинуть взглядом Гримвальда, Хельда и Ленси, на которую он посмотрел как-то особенно виновато, прежде чем Брада и Криспин утащили его за собой в шатер.
— Мне кажется, это лишнее. Если это нужно, чтобы развеселить меня... — начал было Хемми, но Брада перебила его:
— Может быть, это нужно, чтобы развеселить меня?
Подобный взгляд несколько менял ход дела, и все же Хемми не мог избавиться от чувства вины перед Ленси. Обычно их связь с Брадой была вынужденной мерой, необходимой для усмирения плоти, — по крайней мере так объяснял себе это сам Хемми. Но теперь он выглядел не просто согласившимся без особой нужды, так еще и походил на зачинщика всего процесса.
Свеча горела внутри шатра, поставленная на какой-то большой и плоский камень. Брада подвела Хемми к свече, а сама подошла к Криспину.
— Выйди отсюда, — сказала она жестко.
— Не понял.
— Выйди, я говорю.
Криспин с растерянностью посмотрел на нее.
— А как же...
— Если ты не хочешь, чтобы я откусила половину твоего члена, выйди отсюда к чертовой матери.
Криспин нервно сглотнул. Обычно он никого не боялся: звери, орки, мужчины, слабее и сильнее него, — его не пугал никто из них. Но женщины (не все, лишь те, в кого он случайно или нет мог засунуть что-то, принадлежащее ему) внушали ему неведомый страх. Возможно, поэтому он так показательно презирал их перед лицом других, надеясь скрыть свой необъяснимый ужас.
Криспин вышел с другой стороны шатра, сел на землю и уставился на звезды.
Брада вернулась к Хемми.
— Теперь мы остались одни, — сказала она непривычно нежно.
Она протянула руки к одежде Хемми и бережно начала расстегивать один ремень за другим.
— Я не уверен, что сейчас лучшее время для этого.
— Я думаю, другой возможности у нас уже не будет. Сейчас как раз самое лучшее время.
Брада подтолкнула Хемми, и он присел на землю. Брада опустилась перед ним. Она принялась целовать Хемми, так глубоко и томно, продолжая раздевать его. Когда она закончила, она сняла свою рубаху и развязала штаны, оставшись в одной обуви. Брада сидела на одежде Хемми, медленно покачивая бедрами вперед и назад, она гладила его волосы, голову, лицо, шею и плечи, опускаясь телом и продолжая целовать его. Хемми закрыл глаза, он начинал разогреваться изнутри. Брада целовала его долго, прежде чем не начала спускаться вниз. Зависнув, она развязала и штаны Хемми. Она дотронулась до него руками, начала проводить ими плавно вверх и вниз, опустила голову и открыла рот.
Хемми шумно вдохнул, когда она начала, и наморщил брови. Он уже не думал о Ленси, о своей вине, даже о Браде. Если что и было перед его глазами, то разве что размытые образы, чем-то напоминающие красно-оранжевый костер, возле которого он был совсем недавно. Кровь ушла из головы, и разум покинул его.
Брада двигала руками и ртом, и сама поднимаясь то вверх, то вниз, и вдруг остановилась. Хемми открыл глаза и резко поднял голову, смотря на нее. Она подвинулась ближе к его голове, поправилась поудобнее, а затем потрогала себя между ног и села сверху. Теперь уже она шумно вдохнула и опустилась телом вниз, прижимая свою обнаженную грудь к груди Хемми.
Хемми положил руки на ее бедра и словно принялся поднимать ее вверх и вниз, придерживая. Брада целовала его и в шею, и в губы, отнимая рот только чтобы вдохнуть и застонать. Хемми двигался быстро. После такого начала, как он знал и чувствовал, надолго бы его не хватило. Брада поднялась наверх, и Хемми взял в руки ее грудь, пока она двигалась самостоятельно. Затем он уже сам наклонил ее, с силой прижимая за спину, начиная резкие и быстрые движения тазом. Брада что-то говорила ему на ухо, но он не мог разобрать что. Он не услышал бы сам себя, если бы вдруг заговорил. В голове и теле его закипела волна, прокатившаяся сверху вниз, он с силой толкнул Браду, сжимавшую ноги, и остановился.
Брада с теплой улыбкой смотрела на него, хоть он едва видел черты ее лица в тусклом свете свечного огарка. Она наклонилась и поцеловала его в щеку, как девочка, а затем осторожно слезла и поднялась с земли. Брада прихватила с собой вещи и начала одеваться.
— Я надеюсь, теперь тебе не так грустно.
— Спасибо тебе... за заботу...
Брада издала смешок.
— Ты один из немногих, для кого я это делаю от всего сердца. Я имею в виду заботу.
Хемми стало как-то неловко.
— На самом деле мне не было так... грустно... как ты это представляла.
— Я слышала, ты сегодня почти попал в ловушку. Ленси спасла тебя.
— Да, это правда.
— Ты из-за этого был сам не свой?
— Я не ожидал встретить некроманта лицом к лицу. Это сильно удивило меня.
Хемми почти оделся, и Брада подошла к нему, помогая застегнуть ремни. Этот странный жест выглядел мило и неуместно.
— Я признателен тебе.
— Теперь ты можешь идти.
Хемми смутился. Холодность, с которой Брада сказала это, не сочеталась с тем теплом и любовью, какая исходила от нее. Без возражений Хемми отправился к костру. Открывая занавес шатра, он обернулся и увидел Криспина, который уже зашел с другой стороны и прижал Браду к себе.
Хемми вздохнул. Он вернулся на свое место, между Хельдом и Ленси. Волшебница вдруг поднялась, сослалась на усталость и отправилась к себе. Хемми проводил ее взглядом забитого щенка.
— Она не осуждает тебя за это, — сказал Гримвальд, махнув рукой.
Хемми вздохнул. Гримвальд посмотрел на Хельда, но тот молчал.
— Я имею в виду...
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Что ей все равно. Ты прав.
Хемми улыбнулся, хотя улыбка его выглядела совсем невеселой.
— Брада, кажется, была рада, — тихо заметил Гримвальд.
— Она всегда рада, когда дело касается меня.
— Может, лучше бы это была Брада, а не Ленси?
— Может, лучше бы это была Ленси, а не Брада? Ладно. Это разговор не для мужчин.
В шатре послышался приглушенный вскрик. Хельд, Хемми и Гримвальд подняли головы.
— Там что-то случилось, — сказал Хемми встревоженно. — Вдруг что серьезное?
— Я бы не стал проверять, пока кто-нибудь не выйдет оттуда. Возможно, для беспокойства нет повода.
Хельд вспомнил, как совсем недавно застал Бартрама, насилующего Браду. Ему стало не по себе. До этого он уже не раз задумывался об этом моменте, не понимая, почему не вмешался и не спас ее. Сейчас ему захотелось действий. Он поднялся на ноги.
— Нужно посмотреть.
— Останься здесь, — сказал Гримвальд холодно и жестко.
— Мне плевать, чем они там занимаются, — сказал Хельд на ходу, перешагивая камни и подходя к шатру.
Из шатра вдруг вышла Брада. Она была одета и вполне спокойна, разве что держала ладонь, поднятой кверху.
— Там лежал острый камень. Я порезалась об него, когда положила руку.
Кровь шла из трех ее пальцев.
— Ленси ушла? — сказала Брада, оглядев людей у костра.
— Она должна быть у себя, — сказал Гримвальд.
Брада кивнула и пошла к шатру Ленси. Удостоверившись, что Ленси одна, Брада вошла внутрь.
— Мне нужна твоя помощь.
— Проходи.
В шатре Ленси было светлее, чем в том, где ночевали рыцари. При хорошем свете Ленси осмотрела рану Брады.
— Сильный порез. Чем это ты так?
— Острым камнем.
— Нужно промыть рану от песка и возможной грязи, — Ленси щелкнула пальцами, и в маленьком ведерке, стоявшем на ее столе, появилась ледышка. — Выглядит глубокой. Такая рана может заживать долго. Я дам тебе мазь, с ней должно затянуться за пару дней. Но мазь может очень сильно щипать. И руку лучше не тревожить в это время. В какой руке ты держишь оружие?
— Когда как. В правой. В обеих... Хейден отдал мне свой меч.
— Тогда хорошо, что ты порезалась именно сейчас, а не раньше или позже. Но впредь предупреждай Хемми об острых камнях перед сексом, — Ленси усмехнулась смело и неловко одновременно.
— Это было не с Хемми, — спокойно ответила Брада.
Ленси поджала губы. Она открыла жесткий ящик, обтянутый кожей, где хранились ее лекарства. Баночка с древесной водой и зеленая мазь, которыми она смазывала рану Хельда, были на месте. Ленси поставила их поближе к Браде, взяла ведро с водой и стала промывать рану.
— Ты давно не заходила ко мне по поводу другой крови.
— Нужды не было.
— У тебя ничего нет?
— Нет.
Ленси оторвала кусочек чистой ткани, смочила ее древесной водой и приложила к ране. Брада зашипела.
— Да, неприятно... — тихо сказала Ленси, кивая, а затем продолжила обычным голосом: — Как давно у тебя ничего нет? Раньше все было нормально?
— Раньше было нормально, кажется. Я не знаю. Но последний раз это было, когда мы гнали орков от Большой водяной мельницы, ты помнишь?
— Да, помню. Получается, уже три месяца.
Ленси втирала зеленую мазь в руку Брады.
— Мне кажется, ты беременна.
Брада подняла глаза.
— Это невозможно. Я сплю с мужиками почти ежедневно и в течение почти двух лет. Если бы я могла понести, я бы уже давно это сделала.
— Всякое может быть. Но я думаю, это так. Повитухи умеют определять это во время осмотра, но я не умею. Может быть, у тебя была тошнота или другие изменения?
— Разве что я стала слабее и сдержаннее.
— Слабость?
— Да.
Ленси посмотрела на руку, в которую окончательно впиталась мазь. Она помолчала несколько секунд, а затем сказала:
— Думаю, ты ждешь ребенка. Думаю, так и есть.
Брада ничего не говорила. Ленси продолжила манипуляцию с рукой, намазывая чем-то. До самого конца, пока Ленси не перевязала каждый палец лоскутком ткани, Брада не произносила ни слова.
— Я чувствую, — сказала она наконец, — что это ребенок Хемми.
— Это возможно, но маловероятно, — тут же ответила Ленси.
— Но я хочу, чтобы это было так. Я чувствую, что это так.
— Ливорису, а по-хорошему и всем остальным, стоит сказать о твоем положении.
— Нет! — воскликнула Брада. — Никому не говори об этом. Когда скрывать будет невозможно, тогда и расскажу. А пока пусть это будет тайна. Впереди большая битва. А вот после нее уже будь что будет.