Танец шёлка и стрелы

Мягкий свет скользил по расписным ширмам и нефритовым вставкам столиков и тонким чашкам с чаем, источавшим аромат жасмина. Всё в покоях госпожи Юань: от изящных фарфоровых ваз до тяжёлых шёлковых драпировок, говорило об умеренной роскоши и хорошем вкусе. Хотя эти покои были скромнее императорских, каждый предмет здесь был тщательно подобран, чтобы намекнуть на утончённость и достоинство их хозяйки.

Чэн Юхуа сидела напротив Юань Чжифан(袁知芳) с идеальной осанкой, прямая и спокойная, как статуя из слоновой кости. Тонкие рукава её светлого дворцового платья из кремового шёлка скользнули по полу, когда она положила ладони на колени. На её лице не дрогнула ни одна черта, но в глазах блеснуло что-то настороженное. В этой комнате, окутанной ароматом чая и благовоний, скрывалась невидимая нить напряжения.

Госпожа Юань выглядела безупречно. Тяжёлые чёрные волосы были уложены в высокую причёску, удерживаемую нефритовыми шпильками с подвесками, которые тихо позвякивали при малейшем движении головы. Верхние одежды цвета сливовых бутонов, расшитые золотой нитью подчеркивали изящество женщины. Её кожа была светлой, как поверхность фарфоровой чаши, а губы алели, словно лепестки пиона. Она не позволяла себе излишней близости в жестах и словах — всё её поведение соответствовало статусу наложницы, которой посчастливилось родить детей императору. В каждом жесте Юань Чжифан была утончённость, выработанная годами жизни при дворе, где даже малейшее движение значило больше, чем тысяча слов.

Когда служанка подала чай, госпожа Юань жестом велела наполнить чашку Юхуа первой, как требовал обычай, формальный жест уважения к статусу принцессы.

Они обменялись вежливыми улыбками, за которыми скрывалось куда больше, чем просто любезность. Юхуа понимала, что Юань Чжифан — одна из тех женщин во дворце, которые кажутся сдержанными и кроткими, но на самом деле её тонкие нити влияния тянутся далеко за пределы статуса простой наложницы.

— Ваше Высочество, — мягко заговорила Чжифан, голос той звучал, как тёплый ветер, — это для меня великая честь. Надеюсь, вы найдёте чай таким же утончённым, как и наш сегодняшний день.

Юхуа подняла взгляд, её лицо оставалось спокойным.
— Для меня всегда радость провести время с теми, кто так близок к моему отцу, — тихо ответила она, слегка склонив голову в знак вежливости. Их родство никоим образом не смягчало напряжение между ними. Но, как и положено при дворе, их настоящие мысли скрывались под вуалью учтивости.

Женщина улыбнулась. Её улыбка была настолько тонкой, что невозможно было сказать, скрывала ли она искреннюю благодарность или лёгкую насмешку. Она жестом пригласила принцессу взять чашку.

Тонкие пальцы принцессы едва касались края посуды, но внутри неё всё кипело от глухого раздражения.

Юань Чжифан подняла свою чашку, сделав маленький глоток с грацией, которой могла бы позавидовать любая из наложниц.
— Чай, заваренный здесь, отличается особой мягкостью, — сказала она. — Я выбрала его, зная, что вы оцените его изысканный вкус.

Юхуа поднесла чашку к губам и медленно отпила. Чай был мягким, но оставлял после себя лёгкую горечь. Она опустила чашку на подставку, стараясь, чтобы звук был едва слышен.
— Ваша забота, как всегда, не знает границ, госпожа Юань, — произнесла она тихо. — Чай действительно превосходит все мои ожидания.

Наложница слабо улыбнулась, как будто удовлетворённая услышанным.
— О, принцесса, я лишь стараюсь подражать Вашему утончённому вкусу.

Тишина, повисшая в комнате, была такой полной, что было слышно, как колышется задрапированая ткань. Одна из служанок подошла, чтобы добавить воды в чайник, но её шаги были настолько лёгкими, что казались несуществующими.

— Ваш брат спрашивает о вас, принцесса, — произнесла Чжифан, отхлебнув чай. — Он очень скучает по своей старшей сестре. Чжуфэн ведь ещё так мал... Ему нужны примеры для наследования.

Принцесса опустила чашку, едва заметно сжав губы. За этим комментарием скрывалась не забота о брате, а упрёк. Не нужно быть мудрецом, чтоб догадаться что госпожа Юань хочет сблизить своих детей со старшей принцессой ради благосклонности императора.

— Уверена, он растёт под вашим мудрым руководством, госпожа, — ответила Чэн Юхуа. Её голос оставался мягким, но в нём звучала холодная сдержанность. — У него так много примеров верности и любви... Неудивительно, что он находит утешение в вашем обществе.

Женщина чуть приподняла чашку, пряча за ее краем улыбку.
— Я лишь стараюсь поддерживать семейные узы, как делает любая мать, чьи дети растут при дворе. Семья, как вам известно, — это не просто кровное родство. Это постоянное внимание.

Эти слова были подобны удару ножа. Юхуа почувствовала, как что-то острое и колкое застревает у неё в горле. Намёк на императрицу был очевиден, ведь она не проводит с дочерью и четверти того времени, что проводит со своими детьми наложница Жунфэй[1] . Она умело пользовалась своими знаниями об отношениях принцессы и её матери, пытаясь вывести Юхуа из себя. В глазах принцессы Юань Чжифан выглядела не просто заботливой матерью — она казалась хищницей, что тихо плетёт сети для своего потомства.

( 1 - 容妃. Прекрасная и достойная)

— Внимание бывает разным, госпожа, — ответила Юхуа, обводя чашку пальцами. — Иногда оно в малых делах куда важнее слов.

Женщина слегка прищурилась, но её улыбка не исчезла.
— Вы так проницательны, принцесса. Я уверена, что Его величество гордится Вами.

Чай становился горче с каждым глотком. Этот разговор был не о чае и не о брате — он был о влиянии. О том, кто будет ближе к императору, а значит, к сердцу власти.

— Вы, несомненно, вдохновляете нас всех своим примером, — продолжила наложница Жунфэй с мягкой усмешкой. — Моя дочь так часто говорит о вас. Она хочет быть такой же утончённой и грациозной, как старшая принцесса.

Принцесса сделала последний глоток, осторожно поставив чашку на поднос. Юань Чжифан глупа, если не думает о последствиях её слов.
— Дети всегда стремятся быть лучше, чем их предшественники, — сказала она с невозмутимой улыбкой. — Это естественный порядок вещей. Но иногда... они забывают, что тени, за которыми они следуют, всё ещё отбрасываются их эталонами.

Чжифан улыбнулась, как будто эти слова не задели её. Но во взгляде на миг мелькнуло что-то острое и опасное.

— Принцесса, Вы так проницательны для своего возраста. Мы все будем гордиться вами... как и ваш брат, который так многому у вас научится.

Юхуа склонила голову, принимая этот скрытый вызов.
— Я тоже надеюсь, что он многому научится. Ведь дети всегда отражают те примеры, что видят перед собой, — произнесла она, поднимаясь на ноги. — Благодарю за чай, госпожа Юань. Было... поучительно.

Женщина слегка склонилась в ответ.
— Всегда рада служить Вам, принцесса.

Чэн Юхуа шла по длинным мраморным коридорам, но в её мыслях всё ещё звучали слова Юань Чжифан, как эхо далёкого колокола. Чай был выпит, но разговор продолжал тлеть в её памяти, словно угли под пеплом. Госпожа Юань играла осторожно и умело, но от неё всегда исходило ощущение чего-то скрытого. Их разговоры были подобны партии сянци[2] , где порядок фигур был тщательно выстроен, а любая ошибка могла оказаться фатальной.

(2 - игра сянци (象棋), что переводится как "шахматы слонов" или "слоновьи шахматы". Это традиционная китайская настольная игра, которая схожа с шахматами. Сянци представляет собой стратегическую игру с фигурами, но с уникальными правилами и расстановкой фигур. Сянци до сих пор очень популярна в Китае и других странах Восточной Азии, таких как Вьетнам и Тайвань.)

Чэн Юхуа остановилась на мгновение и оглянулась через плечо, словно чувствуя, что взгляд наложницы продолжает сопровождать её даже за пределами покоев. Юань Чжифан может выглядеть ласковой, но внутри неё скрывалась воля выживать и процветать в условиях дворцовой борьбы. Это было не столько желание власти, сколько стремление сохранить свои позиции — для себя и своих детей.

Принцесса медленно повернулась и продолжила свой путь. Госпожа Юань не враг, но и не союзник. Она — женщина, которую нельзя игнорировать, но и не стоит считать равной. В этом и заключалась сложность отношений: они не могли перейти грань враждебности, но их учтивость никогда не станет искренней.

Внутри принцессы горело беспокойство, но она привычно подавляла его. Тонкие эмоции прокладывали себе путь, как ручьи, таящиеся подо льдом, но никто не должен был увидеть даже малейшего следа сомнений на её лице. Она знала — во дворце слабость стоила слишком дорого. Наложница Жунфэй — не последняя, кто попытается пошатнуть её уверенность.

Юхуа остановилась у одного из окон, сквозь которое врывался холодный ветер. Внизу, в саду, ветер кружил персиковые лепестки, словно перемешивая всё, что однажды было упорядочено.

— "Во дворце тебе придётся улыбаться даже тем, кто готов вонзить тебе нож в спину," — однажды сказала матушка-императрица, проводя кистью по свитку. — "Но запомни: никто не имеет права занять твоё место, если ты сама этого не позволишь."

Эти слова звучали в голове Юхуа, пока она стояла перед окном. Она ощущала в них холодное утешение, но также предупреждение. Мать всегда держалась на расстоянии, никогда не окружала её теплотой, но дала ей главное: понимание, что однажды она будет одна против всех.

Её высочество сделала глубокий вдох, но воздух показался тяжёлым и вязким. Даже если формально она старшая принцесса и никто не мог оспорить её статус, влияние — это не только то, что передаётся по праву рождения. Оно должно укрепляться с каждым днём, каждой беседой, каждым жестом.

Юань Чжифан не угрожает ей напрямую. Наложница играет вдолгую, используя детей как инструмент. Чэн Чжуфэн ещё мал, но он станет тем, через кого его мать будет укреплять своё положение. Возможно, однажды он будет слишком близок к трону, чтобы старшая принцесса оставалась равнодушной.

— "Если ты отступишь хоть на шаг, на твое место придут другие," — снова звучал в памяти голос матери. — "И никто не вернёт тебе то, что ты однажды потеряла."

Юхуа почувствовала, как холод проскользнул по её коже. Она медленно отвернулась от окна и продолжила идти вперёд, заставляя своё тело двигаться ровно и уверенно, как будто эти мысли были лишь тенью, которую можно оставить позади. Но на самом деле от них нельзя убежать.

Карета плавно покачивалась на ровных каменных дорогах, и с каждым поворотом Юхуа чувствовала, как напряжение покидает тело. Она опустила голову на боковую подушку и наконец позволила себе вздохнуть, глубоко и свободно. От тихого скрипа колёс, шелестящих по дороге, веяло успокоением. Здесь, в карете, никто не наблюдал за её лицом и не ждал от неё ни улыбок, ни вежливых слов.

Тёплый плащ уютно обвивал её фигуру, а в руках она сжимала маленький мешочек с сушёными лепестками жасмина — один из подарков, который был при ней на случай долгих поездок. Юхуа прижала мешочек к носу и вдохнула лёгкий цветочный аромат, который отогнал мысли о наложнице Юань.

— "Как же я устала от всех этих разговоров," — подумала она, глядя на ускользающие за окнами тени деревьев.

Карета подрагивала, а ритмичный стук колёс убаюкивал её, словно тихая колыбельная. Принцесса позволила себе расслабиться и, наклонив голову, вытянула ноги на сиденье. Ей было плевать, что это нарушает все правила придворного этикета. Она слишком устала держать лицо.

Когда карета остановилась перед дворцом принцессы, Фэн Ли уже ждала у входа. На лице служанки заиграла мягкая улыбка, как только она заметила принцессу, выглядывающую из дверцы кареты с сонным выражением на лице.

— Добро пожаловать обратно, ваше высочество, — с весёлой ноткой произнесла Фэн Ли и, протянув руки, помогла Юхуа спуститься на землю.

Юхуа фыркнула, её лицо на мгновение превратилось в морщинку капризного ребёнка.
— Я ненавижу эти церемонии... и этот чай, который подобрала госпожа Юань. Если бы ещё можно было пить что-то вкусное, а не этот горький настой! — пожаловалась она, потирая глаза. Принцесса говорила тихо, чтоб только Фэн Ли могла её услышать.

— Ну, а как же персиковый сироп? Может, он развеет горечь?

Глаза Юхуа мгновенно оживились.
— Персиковый сироп?

Служанка кивнула.
— Я велю подать его в ваши покои. А ещё я подумала, что пара пирожных тоже не помешает.

Юхуа расплылась в широкой улыбке, на мгновение забыв о всем, что её тревожило. Она схватила руку Фэн Ли и, совершенно забыв о всяких правилах, потащила служанку вглубь дворца.

Внутри покоев было тихо и уютно: спокойная обстановка её комнаты с мягким одеялом на кровати. Вскоре другая служанка принесла графин с персиковым сиропом и сладости, аккуратно разложенные на фарфоровой тарелке.

Принцесса бросилась на кровать, раскинув руки и ноги в стороны, как ребёнок, который наконец вернулся домой после долгого дня.
— Как же хорошо... — вздохнула она.

Фэн Ли села рядом.
— Устали, Ваше высочество?

Юхуа повернулась на бок, её глаза сияли хитрым светом.
— Очень. Завтра, может, объявим выходной для всей империи? Пусть все отдыхают, как я.

Служанка улыбнулась и подала ей чашку с сиропом.
—Если бы всё было так просто. Впрочем, Вам можно устроить отдых прямо сейчас.

Юхуа приняла чашку и сделала глоток. Сладкий вкус растёкся по её языку, и она довольно зажмурилась.
— Наконец-то что-то действительно приятное.

Вскоре принесли и чайник, но Юхуа только закатила глаза, завидев чай.

— Опять чай? Только не это!

— Этот особенный, — хитро сказала Фэн Ли, присаживаясь рядом. — "Заварен специально для принцесс, которым иногда надоедают все другие чаи."

Юхуа хихикнула и осторожно сделала глоток.

— Знаешь, вкусно. Может быть, Чжифан и её церемонии стоит заменить тобой.

Фэн Ли улыбнулась и подала ей одно из пирожных.
— Осторожнее, принцесса. Если об этом узнает госпожа Юань, она может обидеться.

— Пусть обижается, — с вызовом сказала Юхуа, проглотив сладкий кусочек лакомства. — Мне всё равно.

— Она была слишком учтива... как всегда. — добавила принцесса после небольшой паузы.

Фэн Ли молчала, но её взгляд говорил о том, что она прекрасно понимала, о чём идёт речь.

— Она улыбается, но за её улыбкой всегда скрывается что-то большее, — продолжила Чэн Юхуа, делая маленький глоток чая. — Иногда мне кажется, что каждый её жест — это намёк, каждая пауза — как незаконченная угроза.

Фэн Ли внимательно посмотрела на девочку, потом тихо сказала:
— Госпожа Юань умна. Но и Вы не глупы, принцесса. Если она надеется победить Вас, она ошибается.

Юхуа усмехнулась, но в этой улыбке было больше горечи, чем радости.
— Победить? Это не просто борьба. Это что-то другое... словно каждый шаг этой женщины — предостережение, что, если я сделаю ошибку, её дети тут же займут моё место.

Фэн Ли мягко наклонилась вперёд и осторожно коснулась руки Юхуа.
— Ваше место не займёт никто. Никто не может быть вами. Ваше высочество, вы старшая дочь императора, Ваш авторитет не может подвергаться оспариванию.

Чэн Юхуа молчала, сжимая чашку в руках, словно это могло удержать её мысли от того, чтобы расползтись, как трещины на тонком фарфоре. Фэн Ли была права — формально никто не мог оспорить её место. Но титулы и законы не всегда спасают от хитроумных интриг.

Девочка кивнула, её голос прозвучал срывающимся шёпотом.
— Все эти правила... Они отнимают столько сил.

Фэн Ли мягко коснулась её руки, поглаживая пальцы, холодные от сдержанного напряжения.
— Но Вы сильная, принцесса. Даже если мир вокруг пытается сыграть с Вами, у Вас всегда будет своё место за доской.

Юхуа на мгновение замерла. Образ доски сянци всплыл в её голове, где фигуры — генералы, солдаты и ладьи — медленно двигались в хитроумной игре. В этот момент она осознала: она не просто фигура на доске. Она тоже игрок.

— Тогда нужно сделать правильный ход, — сказала она, тихо, но уверенно.

Мэн Юэ есть что сказать:

Поздравляю с первым выходом новеллы в люди! Надеюсь что мои не совершенные навыки владения языками не помешали прочтению. По поводу следующих планов и графика выхода глав: скорее всего главы будут выходить небольшими группками, а не по одной(бывают сложности с редакцией и переводом). Я постараюсь выпускать около 10 глав в месяц, так как сейчас график очень загружен. В официальных соц сетях вы также сможете наблюдать арты с главной парой новеллы на разные праздники и события. Следите за обновлениями~ Спасибо за ваше прочтение и поддержку моего небольшого проекта