Золотая яма

Никиас, находясь в совершенно расстроенных чувствах, испытывая острую боль в желудке и страдая от сильнейшей мигрени, попытался было оказать какое-никакое сопротивление, однако получил мощную затрещину, стремительно отправившую его в песок.

Голова суэнского юноши что-то заорала и принялась харкаться в обидчика своего «земляка», за что быстро получила по носу сапогом. Никиас же, схватившись за щеку, принявшую на себя удар, медленно вставал, стряхивая налипший песок и рассматривая на запястьях оковы, созданные для того, чтобы ограничивать магов-преступников, но точно не для того, чтобы преступники пленили ни в чём не повинных граждан.

Принц отёр рот, прокашлялся и выпрямился.

– Кто вам позволил истязать народ Суэна? – тон, с которым было это сказано, впитал в себя зимнюю бурю, разыгравшуюся средь ледников. – Кто дал вам право бесчинствовать на территории Великой Империи? Кем ты себя считаешь? Божеством...

Остаток фразы смешался с кровью, выступившей благодаря новому удару.

Мужчина расхохотался:

– То же мне, проповедничек! Если так радеешь за свою Великую Империю, – он выговорил это особенно противно, – то можешь возрадоваться! Послужишь ей, как следует, уж не сомневайся.

– Неужели ничего не боишься? – огрызнулся принц, обратив налившийся кровью взгляд к пленителю, кажется, мысленно разрезая того на лоскуты.

– Ох, маги так любят себя переоценивать... хочешь расскажу одну историю, а, маленький маг? Тебе очень понравится, – и, ухмыльнувшись, он присел на корточки напротив принца.

– Бабёнка эта ваша ещё ночью тут рыскала, – на лице Его Высочества не дрогнул ни один мускул, но внутри его обуяла тревога.

Мужчина склонил голову набок, вглядываясь в лицо собеседника и отыскивая желаемую реакцию:

– Своё получила уже. Как и ребятки ваши. Один молодчик, правда, удрать успел... находчивый.

Никиас помолчал, но вскоре всё же уточнил:

– И кто же удрал?

– Тот, кто привёз, – мужчина не отрывал взгляда от принца, видимо, стараясь прояснить для себя, принесёт ли побег этого мальчишки проблемы или же он просто смотался из трусости. Однако каждая черта пленника источала один лишь холод. Ничего более.

– И что собираешься делать с магами? Полагаешь, в ордене никто не заметит пропажу десятка адептов?

– Хватятся, – кивнул тот, – попозже. Приедут, спросят, а мы что? Как встретили, так и проводили, – развёл руками. – Да и к тому же, вы ж тёмные, значит, сдохнуть везде можете! С нечистью всякой возитесь, чай, не травами её отпаиваете.

– Мы выбрали! – крикнули из другого конца павильона.

– Уж прости, маг, пойду торговать, ха-ха! Опосля поболтаем, – с этими словами он защёлкнул ещё одну цепь на оковах принца и присоединил её к какой-то трубе.

Никиас проводил его взглядом, возвращаясь в трезвое и рассудительное состояние, а также, начиная обдумывать пути побега.

– Так я не понял, ты наш или имперский? – прогундосила голова, про которую все забыли на время.

Никиас бегло осмотрел собеседника и его пострадавший нос, после чего оторвал от одежды кусок, чтобы позаботиться о плюющемся защитнике.

– Мой отец из Юи, мама из Ахена, – тихо ответил он.

– М-м-м, Ахен... встречал я одного ахенца, почти на одном языке с ним общались. Тогда ясно.

Принц продолжал молча утирать хлещущий кровью нос суэнца, находя это занятие довольно концентрирующим.

Кай уехал, с наставницей непонятно что, то ли убили, то ли пленили, с соучениками тоже ничего не ясно.

«Что делать?» – главный вопрос, набатом бьющий изнутри.

Обычную цепь без магии не снять, оковы против магов уж тем более. Драться так?

Никиас отложил кусок алой ткани и стал наконец откапывать из песка бедного юношу. Бледные нежные аристократические пальцы копались в горячем песке, когда-то белый овал ногтей окрасился в коричневый, а местами в красный.

– Вот тут... и со спины тоже, – приговаривал суэнец.

Никиас отрешённо следовал этим негромким командам. Гроза тем временем и не думала затихать – по крыше павильона хлестали тяжёлые капли, бьющие со всей силы, словно говоря: «Мы стараемся! Мы сейчас сделаем здесь дырку, и ты будешь свободен!». Раскаты грома смешались с диким воем, то ли плача, то ли готовясь к атаке.

Этот вой был очень похож на музыку.

«Если это и музыка, то разве что похоронная», – удручённо отметил принц.

«У-у-у-у-у, а-а-у-у-у-у, у-у-а-у-у-у, а-а-у-у-у...»

Вой начал странно переливаться, но Никиас не успел обдумать это как следует, ведь ему пришлось в страхе застыть, завидев движение...

Трупов.

Тот мальчишка, перед чьим телом принц оказался ранее, единым движением выдернул из песка руки. Его примеру последовал и рыжеволосый паренёк и тот, что с глазами цвета грозового облака.

Никиас огляделся. Другие трупы нечеловечески мощными движениями выбирались из песка.

«У-у-у-у-у-у-у, а-у-у-а-у-у, у-а-у-у-у...», – стало раздаваться ближе.

– Задержались же вы, мужики! – повернувшись на шум в дверях, воскликнул тот, кто пленил принца.

«У-у-у-а, а-у-а-а-а».

Музыка (а Никиас теперь был уверен, что это именно музыка, а не вой) прекратилась.

– Да, я и впрямь задержался, – проговорил юноша, оторвавшись от флейты. – До вашей поганой дыры хрен доедешь по такому дождю.

Два человека среагировали немедленно: мужчина тут же выхватил из-за пояса тесак, а Никиас вскочил и закричал:

– Кай!

Главный ученик вновь взялся за флейту, извлекая из неё тоскливые, но вместе с тем злобные нотки. Сотни мертвецов разом повернулись в сторону вооружённого тесаком жителя Сурабуги и бросились на него.

Снаружи послышался топот. Часть оживших трупов побежала на улицу.

Кай, в мокром и запачканном местами одеянии, тем временем спокойно продвигался к Никиасу, обходя свежевырытые ямки и наигрывая свою заунывную песнь.

– Так себе выглядите, Ваше Высочество, – сочувствующе протянул он, посылая энергетический удар в цепь.

– Спасибо, догадываюсь. Тут ещё вторые оковы и..., – принц выразительно глянул на суэнца.

– Вижу... с оковами нужно к наставнице, заодно одежду принесёте для паренька, – Кай глянул на юношу, откопанного по плечи. – Идите, идите, а я пока этих каннибалов покошмарю.

Предвкушающе ухмыльнувшись, Кай снова принялся наигрывать мелодию, куда более агрессивную. Покупатели «нежного» мяса с криками уносились от подвижного товара, мужчина валялся в песке, скрученный двумя трупами.

Никиас, ведомый воодушевлением, уже оказался на улице, заполонённой людьми и не только. Жители Сурабуги сновали разбегались кто куда, женщины бросали свои котелки и уматывали подальше от поселения, но их быстро нагоняли мертвецы, посланные Каем. Тела, живые и неживые, смешались перед его взором. В этой суматохе найти наставницу он смог только благодаря склочному норову последней.

– Может, Вам ещё экскурсию устроить, лейтенант? Не охренели ли Вы со своими протоколами? Людей на закуски строгают, а Вам по...

Как же рад был в эту секунду принц услышать привычную ругань! Он, дважды поскользнувшись на сырой земле, понёсся в нужном направлении, в удивлении замечая, что в Сурабугу прибыли блюстители правопорядка. На белых лошадях разъезжали по деревне жандармы, щеголяя чёрными мундирами с золотистыми аксельбантами* и эполетами*, вязали мужиков полицейские в своей тёмно-зелёной форме с белым кантом и широким поясом.

Стоявшая под красным зонтиком Ахлис Энин, с виду ни капли не пострадавшая, увидав принца, нетерпеливо окликнула его, но заметив следы побоев и оковы, в удивлении подняла брови:

– Надеюсь, на тебя налетел с десяток этих ублюдков, иначе я утрою твои тренировки, – заворчала она, призывая Проклятие.

Плеть послушной змеёй обвилась вокруг запястий молодого человека, после чего оковы опали на землю, на прощание жалобно звякнув. Его Высочество потёр руки, слушая разгневанную речь женщины и придвигаясь к ней поближе, чтобы тоже укрыться от ливня:

– Итак, лейтенант, записывай в свой протокол: во-первых, похищение людей; во-вторых, похищение иностранных граждан, что, несомненно, угрожает миру между Великой Юи и Суэном; в-третьих, каннибализм; в-четвёртых, членовредительство...

– Всё, что Вы говорите очень интересно, но нет состава преступления, – прервав Ахлис, пожал плечами средних лет лейтенант полиции.

Никиас ослышался? Нет состава преступления? Это как?

– Намеренная провокация Суэна и угроза национальной безопасности Вам не преступление? – зашипела глава Энин.

– С большой натяжкой.

– Погодите, – вмешался принц, – а все эти зверства? С каких пор они ненаказуемы?

– С тех самых, как эти ваши иностранные граждане стали рабами, – поморщившись, ответствовал тот.

Вместе с раскатом грома взъярилась и Ахлис:

– Они ими не были! А благодаря...

– Именно так! Благодаря тем мужикам, оказавшим сопротивление при проверке, они обрели статус рабов. И нигде вы не найдёте запрета калечить и употреблять в пищу существ этого статуса. Свод законов почитайте, прежде чем тревогу бить. А то мы ведь и жандармерию подняли из-за Вашего заполошного. Бунт – это не шутка, вот где состав преступления точно есть! И будьте уверены, Вашего ученика точно привлекут к ответственности за ложный донос!

Никиас поначалу опешил. Ему показалось, что всё происходящее нереально, лихорадочный сон, не иначе. Принц быстро прогонял в голове все законы, действующие на данный момент, но к собственному негодованию пришёл к выводу, что полицейский не обманывал.

«Закон не защищает рабов».

– А что до этих... всё, что можно сделать, так это арестовать за уже упомянутое оказание сопротивления.

Ахлис сощурилась, но вдруг, глянув на Никиаса, о чём-то задумалась и хитро ухмыльнулась:

– Допустим, играем в вашу правду. Мои ученики – свободные люди, мирные граждане, на которых было совершено нападение. Здесь тоже нет состава преступления, – она стрельнула взглядом в ученика, словно давая понять, что спрашивает не для себя, а для него, – верно?

– Верно, – кивнул лейтенант. – Орден Лунного дракона обладает особым нейтралитетом. За безопасность адептов и мастеров, находящихся среди мирного населения при исполнении обязанностей, как вы сейчас, – пояснил он, – отвечает сам орден, но никак не полиция или жандармерия.

Ахлис кивнула, судя по всему, рассчитывая именно на такой ответ, после чего выжидающе скосила взор на побитого ученика.

– Вообще-то есть преступление, за которое следует призвать их к ответу, – задумчиво проговорил Никиас.

Уже уставший от пререкательств лейтенант, лениво посмотрел на запачканного кровью и песком молодого человека.

– Кстати, Вы не представились, – спокойно заметил ученик главы Энин.

Полицейский переводил осуждающий взгляд с одного на другую:

– У Вас все ученики наглые? – было видно, что тот пребывает в крайнем раздражении.

– Все, – всё также невозмутимо подтвердил Никиас, – только вот, Вы до сих пор не представились перед старшим по званию.

Лейтенант вперил ошалелый взор в изнеженного юнца, назвавшего себя старшим по званию, и прыснул, доставая платок и прикладывая его ко лбу:

– Боги, за что мне этот день? – в никуда вопрошал он.

Ахлис, наконец, что-то припомнив, тоже прыснула, только не так добро, а весьма зловеще:

– Позвольте представить, – с притворной сладостью начала та, – имеете честь стоять и кряхтеть перед Его Высочеством Четырнадцатым принцем Никиасом Шимиа, удостоенным волею Великого Императора звания генерал-майора.

То, что про себя Ахлис считала, что эту соплю зелёную сделать можно только рядовым, конечно, не было озвучено в данной ситуации.

Лейтенант поначалу принял это за шутку, вот только вскоре полицейская спина была выровнена, льняной платок выронен, а блюстители правопорядка построены по приказу генерал-майора.

Звание принц получил, как только поступил в Орден Солнечного дракона. Сказать, что орден, восточный и западный, отличались, не сказать ничего, однако один момент, всё же стоит принять к сведению. В Императорском ордене, расположенном в блистательной столице Илиго, каждый имеет воинское звание, вне зависимости от направления подготовки (да и направления эти непременно включают в себя боевые искусства на довольно высоком уровне). Государь не мог отправить ни одного из своих сыновей обучаться к тем, кто не имеет генеральского звания – быть может, считал их недостаточно способными наставлять высокоблагородных молодых наследников или же просто недостойными присутствия в окружении императорских отпрысков – поэтому по умолчанию присваивал каждому принцу генерал-майора.

Через полчаса чистенький и свеженький Никиас Шимиа уже под собственным зонтиком в сопровождении главы Энин, лейтенанта от полицейских и ротмистра от жандармов шествовал по Сурабуге.

– Напросились Вы на экскурсию, лейтенант, – ехидничала Ахлис.

– Вы ведь уже всё осмотрели? – спросил у наставницы принц.

– Конечно.

– Быть может, экскурсия не будет лишней... признаться, в такой суматохе трудно сразу разобраться.

Ахлис глянула на ученика так, словно хотела сказать: «Может мне ещё и сплясать здесь, щенок?». Сосредоточенный взор принца отвечал ей: «Мы сейчас не в ордене, почему бы и не сплясать?».

– Ладно, начнём с места, где произошло главное преступление, а именно нарушение неприкосновенности члена императорской семьи. Пойдёмте в павильон, – беспечным тоном отозвалась женщина.

Про себя принц походя отметил, что можно было бы и в ресторан Еньи наведаться, но быстро отогнал от себя злорадные мыслишки.

– Итак, перед нами павильон, засыпанный песком. А вот эта печь, – женщина указала на железную махину перед входом, – разогревает трубы с водой, пущенные по всему павильону для нагрева песка. Наши дорогие похитители спёрли не только суэнцев, но и способы кастрации у народов, проживающих в более сухом климате. Дикий, древний и абсолютно идиотский способ. Для быстрого заживления после процедуры закапывать несчастного в горячий песок, что за чушь? Какой извращенец только додумался...

Она скрипнула зубами:

– Как вы понимаете, горячие пески – это не то, чем богата Сурабуга, а вот особо одарёнными...

Ахлис хотела выругаться, но съела ещё не сказанное оскорбление:

– В общем, изобретательными личностями – да. Песка раздобыли, нагревать его научились, ну а дальше – по обстоятельствам. Парней молодых стали увозить из родных краёв да калечить. Только вот незадача! Помирают! Тела в гаремы не отправишь, как они раньше планировали, поэтому стали думать. А тут и услыхали, что в деревнях жрать нечего...

– Глава Энин, – кашлянул принц.

– Трапезничать не изволят рабочие, землица бесплодная да скотина хворая, что за несчастье, – притворно прилично перефразировала та. – Так и решили: и соседям помогут, и наживутся на чужом горе. Великолепные предприниматели, ничего не скажешь!

Ахлис повела компанию к крытым улицам, к которым принц не успел подойти ранее, но отметил при беглом осмотре деревеньки ещё с утра.

– Для тех, кто в песочнице помер, соорудили другое богомерзкое строение. Точнее... да, впрочем, сейчас сами увидите.

Никиас, лейтенант и ротмистр, ведомые главой Энин уже подошли к протяжённой деревенской улочке, скрытой под навесом. Принц всю дорогу готовил себя к тому, что ничего хорошего там не увидит, однако воздух всё же с шумом вышел из его лёгких, а зашёл обратно, уже смешавшись со сладкими железными нотками. По обе стороны здесь висели тела людей, словно на какой-то скотобойне. Перевязанные за ноги, висящие головой вниз, болтались почти ровными рядами мёртвые люди.

– Видимо, чтобы еда от влаги не портилась, они и понастроили себе столько крытых улиц, – заключила Ахлис.

Запёкшаяся кровь темнела на обнажённых телах плотной коркой. Иногда попадались и те, с которых была снята кожа.

Принц, с силой сцепив за спиной руки и плотно сомкнув челюсти, шествовал по этому отвратительному месту, кое он так воодушевлённо нахваливал в своих мыслях ещё утром. Никиасу думалось, что не вывернуло его только потому, что он уже успел исторгнуть из себя всё ещё в павильоне с песком. Его Высочество нарочно не всматривался в лица подвешенных людей, ведь понимал, что подобное зрелище будет являться ему в кошмарах, как наверняка ему явятся и тот мальчишка, возле которого принц упал, и тот, что был одарён пронзительным взором небесной кары, и тот...

И здесь перед ним мелькнули рыжие кудри.

«Редкий цвет», – лихорадочно мелькнула мысль. – «Может, это брат того, другого? Из павильона?».

– Глава Энин, ещё что-то? – сглотнув, спросил принц.

– Дальше есть разделочный дом, – невозмутимо проронила наставница. – Кухни тоже можем посмотреть, да и погреба...

Его Высочество отвернулся:

– Для протокола можете осмотреть, но я видел достаточно, – он направился вон из этого места.

Отойдя на приличное расстояние от человеческой фермы, Никиас, словно ища спасения, глотал свежий воздух, правда, ему всё равно тот казался испорченным, загрязнённым кровью и болью. Мимо него прошли мертвецы, волочившие какого-то старика. Принцу вдруг захотелось рассмеяться.

«Порядки наводят мёртвые, а не живые, что за вздор?».

– Ваше Высочество! – в молодого человека чуть ли не влетел Йен, с ужасом уставившийся на кровоподтёки, красующиеся на царственном лике. – Что же это с Вами? Простите меня! – разрыдался он.

– Йен, успокойся, откуда мы могли знать...

– Не уберёг Вас, – завывал слуга, упав на колени.

– Да поднимись ты! – шикнул в ответ Никиас, оглядываясь вокруг. – О, Кай!

Главный ученик, обрабатывавший раны другому юноше, закутанному в верхний алый халат, отвлёкся.

– Вставай, пойдём, – принц потянул за собой ревущего Йена.

– Отец из Юи, мать из Ахена? – спросил по-суэнски юноша, подставивший нос под умелые лечащие руки главного ученика.

– Так и есть, – кивнул Никиас, удивляясь, что не сразу распознал в пострадавшем обладателя буйной головы.

Иностранец хмыкнул, за что удостоился предупреждающего взгляда от Кая, вынужденного снова утирать вылетевшую кровь.

– Ты юиец, – продолжил гнусаво тот. – Принц юийский... я не верю ни тебе, ни одному дикарю из твоего народа. Но если в тебе осталось хоть что-то от человека, а не от зверья, заклинаю! – юноша обратил пылающий жаждой мести взор к Никиасу. – Расправься с ними!

Его Высочество в задумчивости рассматривал собеседника:

– Не все в Юи дикари и звери. Тебя лечит юиец, спасли тебя тоже люди моего народа. Зачем столь низко судить сразу обо всех?

Суэнец вновь хмыкнул, за что получил лёгкий тычок от Кая, продолжавшего колдовать над сломанным носом.

– Меня лечит келиец, – ответил он так, будто бы это должно было что-то прояснить.

– Кели* уже давно стала частью Юи, – не сознавая, о чём толкует иностранец, заметил принц.

– Это восток, – просто отозвался тот, – а восток – не империя. Не понимаешь ты свой народ, принц.

Никиас действительно не понимал...

– Ваше превосходительство, – обратился подошедший ротмистр, сопровождаемый главой Энин и полицейским.

– Говори.

– Всё запротоколировано, – и протянул бумаги.

От Никиаса не укрылось, как Кай играючи попятился под взглядом лейтенанта. Ахлис хохотнула:

– Что, всё ещё хотите расправиться с моим наглым учеником?

– При всём уважении, но ложный донос...

– В чём же он ложный? – вмешался принц.

– Ваше превосходительство, этот адепт прибыл в корпус посреди ночи и поднял тревогу, утверждая, что в Сурабуге бунт, – отчеканил тот, расстреливая взглядом главного ученика Школы Тёмных искусств.

– А нападение на меня – это не бунт? – прохладно уточнил принц и, не дожидаясь ответа, добавил. – Не вижу здесь ложного доноса

Когда Его Высочество углубился в изучение протокола и перестал смотреть на окружающих, Кай показал язык лейтенанту, вмиг сжавшему кулаки и покрасневшему от возмущения. Если бы не принц, стоявший между ними, полицейский бы уже сорвался с места, чтобы как следует настучать по голове этому сорванцу! Суэнский юноша, придерживающий у носа марлю, ничего не понимал из разговора, но заинтересованно осматривал присутствующих. Йен, понуро опустивший голову, утирал влажные глаза, не обращая внимания на происходящее, но бессознательно придвигаясь ближе к своему господину, за которым надлежало присматривать.

– Глава Энин, что думаете? Как поступить? – не глядя на наставницу, спросил Никиас.

Женщина, добровольно вставшая слегка поодаль, словно выполнившая свою роль и теперь не нужная при сём мероприятии, по-птичьи склонила голову набок, рассматривая своего нежданно пригодившегося ученика. Она уже было открыла рот для ответа, но вдруг передумала и расчётливо улыбнулась:

– Полагаюсь на доблесть генерал-майора и уповаю на справедливость суда Его Высочества.

Небесно-голубые глаза Никиаса, расслабленно скользившие по строкам, остановились. Весь он замер. Ему предлагают самостоятельно назначить наказание?

Ему не так уж и часто поручали действительно ответственные задачи...

Никиас посмотрел на главу Энин, внимательно следившую за реакцией подопечного, затем перевёл взгляд на суэнца, только что заклинавшего принца расправиться с теми, кто преступил все возможные черты нравственности, а после вернулся к протоколу, вспоминая и о законах.

«Как же следует поступить?».

Примечания:

Автор: – Мой друг, прочитав главу, сказал, что в этой сборной солянке самые красивые – жандармы. А-ля имперские мундиры в сухую выносят восточные халаты.

Луан Динэ: – Это он ещё не видел мой гардероб! Там настоящая сокровищница!

Ахлис Энин: – Вернулся...

Луан Динэ: – Разумеется, дорогая! Я как раз хотел обсудить, о каком таком настырном и в край распоясавшемся наглеце ты говорила? Скажи, кто это, и я разберусь с ним.

Ахлис Энин: – ...

Ахлис Энин: – Подерись с зеркалом.

Никиас Шимиа: – Вы действительно обсуждаете это?（>﹏<）А как же мой звёздный час?  

*Аксельбант – наплечный плетёный шнур.

*Эполеты – наплечник, разновидность погон.

*Кели́ – название восточного государства, управляемого династией Шике и завоёванного веками ранее.