Письма под цветами вишни

Белеет солнце, новый день встречая,
Весной и молодостью вся столица уж полна.
Ровна дорога, городские башни приближая,
Клубится пыль и мирно разноцветны облака.

Утро начиналось с мягкого света, пробивающегося сквозь плотные занавеси. Лёгкий ветерок колыхал листья за окном, создавая тихий шёпот. В комнате медленно разгонялась ночная тишина, уступая место началу нового дня. Аньцзюэ проснулась, и её взгляд сразу упал на первый свет, пробивавшийся через окна. Она потянулась и встала, ощущая, как тепло солнечных лучей наполняет комнату, а свежесть нового дня наполняет её энергией.

Аньцзюэ пошла завтракать, и вскоре оказалась в столовой, где её уже ждали родные. На столе был накрыт завтрак: ароматные булочки, свежие фрукты и разнообразные блюда. Семья, сидя за столом, обсуждала планы на день и делилась новостями.

Завтрак прошёл в тёплой и непринуждённой обстановке. Смех и разговоры родственников помогли немного отвлечь Аньцзюэ от волнений, связанных с предыдущим вечером. Её внутреннее беспокойство постепенно утихало, уступая место семейному уюту и утреннему спокойствию.

После завтрака Аньцзюэ и её брат Минчжэ отправились на рынок. Город был оживлён, торговцы ярко представляли свои товары, и воздух был наполнен ароматами еды и свежих специй.

— Минчжэ, мне нужно выбрать подарок для подруги на её церемонию совершеннолетия, — сказала Аньцзюэ, останавливаясь у прилавка с изысканными тканями. — Поможешь мне выбрать что-то особенное?

Минчжэ кивнул и присоединился к ней, разглядывая витрины.

— Конечно. Какой подарок ты ищешь?

— Я хочу, чтобы это был что-то значимое, что сможет выразить моё внимание и заботу, — ответила Аньцзюэ. — Думаю, это должно быть что-то, что станет для неё памятным и красивым.

Минчжэ внимательно смотрел на товары, перебирая различные варианты.

— Понятно. Что именно ты рассматриваешь?

Аньцзюэ остановилась у прилавка с красивыми ювелирными изделиями и тканями.

— Я думала о каком-нибудь украшении или красивом аксессуаре, — предложила она.

Минчжэ кивнул и осмотрел предложенные варианты.

— Что насчет этого? — Минчжэ указал рукой на изысканную заколку с драгоценностями.

Аньцзюэ остановилась у прилавка, на который указал брат. Перед ней была выставлена изысканная заколка для волос. Она была изготовлена из тонкого серебра, сверкающего мягким матовым блеском. В центре заколки находился искусно вырезанный розовый опал, который переливался всеми оттенками розового и золота в зависимости от угла света. Вокруг опала были аккуратно размещены маленькие бриллианты, которые подчеркивали его сияние и добавляли элегантности. Легкие узоры на заколке имитировали цветочные мотивы, делая её изысканной и утонченной. Заколка была достаточно изящной, чтобы стать украшением для любого особого случая.

Эта заколка сразу привлекла внимание Аньцзюэ.

— У тебя отличный вкус, Минчжэ. — Аньцзюэ обратилась к продавцу. — Я возьму это. — она дала ему пару золотых монет.

— У тебя появились подруги? — Минчжэ с любопытством взглянул на сестру.

— Да, есть одна. Её зовут Хуа Линь. Ты, наверное, знаешь семью Хуа.

— Семья министра экономики? Слышал, у наших семей довольно хорошие отношения. Они пользуются благосклонностью Его Величества. — Минчжэ рассмотрел купленную заколку. — А ты умеешь выбирать подруг.

— Ну что ты. Она очень милая. Скоро состоится её церемония совершеннолетия. Пойдешь со мной? — Аньцзюэ хотела уговорить брата пойти на церемонию, ведь знает секрет подруги. Хуа Линь с детства была влюблена в Минчжэ.

— Я? — Минчжэ удивился.

— Тут есть кто-то еще кроме тебя? — Аньцзюэ улыбнулась.

— Мне не подобает идти туда. Что скажут люди?

— Боже, как будто тебя интересовало мнение людей. — Аньцзюэ усмехнулась. — Просто сопроводи меня. Пожалуйста.

Минчжэ замешкался на секунду, обдумывая предложение. Все же он не может отказать своей сестре.

— Ладно. Я рассмотрю свой график. — поддался Минчжэ.

— Мой брат самый лучший! — с благодарностью улыбнулась Аньцзюэ.

Они продолжили путь, время от времени поглядывая на украшения и ткани. Вдруг Аньцзюэ вспомнила о том страшном мужчине.

— Минчжэ? — начала девушка. — Вчера, на банкете, напротив тебя сидел один мужчина. Помнишь?

Минчжэ прищурился, пытаясь вспомнить его.

— Тот, что в черной одежде? Ты про Сяо Хуншаня? — ответил брат.

— Сяо Хуншань, значит? — Аньцзюэ нахмурилась, пытаясь вспомнить, слышала ли имя этого человека раньше.

— Да. Генерал Сяо является героем войны. Победу принесло соколиное войско, которой он командует. Зачем спрашиваешь?

— Просто так. Брат, когда приступишь к работе? — Аньцзюэ спросила, не скрывая любопытства.

— Какую работу имеешь в виду?

— Ты ведь теперь сотник императорской гвардии.

— Ах, да. Я получил приказ приступить через два дня. Буду там обучать солдат, если не ошибаюсь.

Аньцзюэ тяжело вздохнула.

— Значит, у тебя больше не будет времени обучать меня. Но ничего, я рада за тебя. Не ожидала, что ты все таки сможешь получить такую работу.

— Знаю. — усмехнулся Минчжэ. — Как я себя помню, я всегда был проказником. На меня не возлагали больших надежд. И, насчет твоего обучения. Почему бы тебе не попросить Инцзе?

— Инцзе? Он правда так хорош?

— Я бы не стал делать твоим стражем кого попало. — Минчжэ кивнул головой. — Сначала я хотел сделать его своим стражем, но у меня уже есть один. — Минчжэ взглянул на своего стража, который шел в двух шагах от него. — Помнишь, я говорил, что он спас мне жизнь?

Аньцзюэ кивнула.
— Разве ты не пошутил тогда?

— Нет конечно. — Минчжэ покачал головой. — Так вот. Инцзе может казаться холодным, но в душе очень добрый и сострадательный. Его навыки... это нечто. Однако это неудивительно, он родился и рос на войне.

— Вот как? Наверное, ему было тяжело. Но все таки я не хочу, чтобы кто-нибудь еще знал о моем обучении. Нельзя, чтобы родители узнали об этом. Лучше быть осторожной.

— Как хочешь. Если будет нужна помощь, обращайся к нему. Не волнуйся, он хороший парень. — Минчжэ похлопал по плечу Аньцзюэ.

Они продолжили свой путь по рынку. Теперь Минчжэ и Аньцзюэ гуляли по рынку в тишине, каждый погруженный в свои мысли.

После покупок Аньцзюэ и Минчжэ продолжили свой путь по оживлённому рынку. Толпа густела, и они шли, не замечая особых деталей вокруг. Но вдруг Аньцзюэ замерла на месте, её внимание привлекла фигура вдалеке — Чжоу Юйлань, представительница враждебной семьи. Она не была одна; рядом с ней стоял незнакомый мужчина.

Аньцзюэ сначала не поверила глазам. Она зажмурилась и вновь посмотрела в их сторону. Не показалось.

— Минчжэ, посмотри туда, — прошептала Аньцзюэ, указывая на фигуры вдалеке. — Разве это не Чжоу Юйлань?

Минчжэ прищурился и внимательнее присмотрелся. Его выражение лица изменилось, когда он узнал её.

— Та из семьи Чжоу? Что она здесь делает? — насторожился Минчжэ.

— И этот мужчина рядом... Похож на стража. — Аньцзюэ с беспокойством взглянула на брата. — Думаю, лучше нам не встречаться с ними.

Минчжэ с согласием кивнул. Они уже собирались развернуться и уйти, но взгляды Чжоу Юйлань и её спутника уже были направлены к ним. Аньцзюэ сделала тяжелый вздох и изобразила дружелюбную улыбку. Она с братом спокойно подошла к ним.

— Как тесен мир, Чжоу Юйлань. Не ожидала встретить тебя здесь. — Аньцзюэ склонила голову, приветствуя.

Чжоу Юйлань, заметив её приближение, слегка приподняла брови, её лицо не выражало особого удивления, но в глазах была недовольная искорка. Она улыбнулась в ответ.

— Аньцзюэ, — ответила Чжоу Юйлань с холодной учтивостью. — Какое приятное совпадение. Ты, наверное, прогуливалась здесь. А это... — Юйлань посмотрела на Минчжэ вопросительным взглядом.

Минчжэ, стоящий рядом с сестрой, заметил это и, несмотря на вежливую улыбку, не скрывал настороженности. Он приветствовал Чжоу Юйлань сдержанно:

— Добрый день, Чжоу Юйлань. Я Ван Минчжэ, её брат.

— Минчжэ, — ответила она, слегка приподняв брови. — Как приятно вас видеть. Я наслышана о ваших подвигах на войне. Рада встретиться лично. — Юйлань слегка склонила голову с приветствием.

Её спутник, молодой человек с настороженным выражением на лице, также кивнул в знак приветствия. Аньцзюэ, пытаясь поддержать беседу, сказала:

— Мы просто решили провести день на рынке. А вы, похоже, тоже пришли за покупками?

Чжоу Юйлань кивнула.

— Да. Сегодня отличная погода. Будет жаль провести такой день, сидя дома.

Аньцзюэ любезно улыбнулась. Она взглянула на спутника Юйлань.

— Вижу, ты тоже пришла не одна. Этот мужчина... — Аньцзюэ вопросительно взглянула на парня.

— Аа, он... Мой страж. В последнее время девушкам опасно гулять одной. Аньцзюэ, тебе тоже следует завести стража. Я волнуюсь за тебя. — Юйлань изобразила беспокойство.

— Не стоит беспокоиться, Юйлань. Ну, не стану задерживать вас. Нам тоже пора. — Аньцзюэ посмотрела на своего брата, прося добавить что-нибудь.

Минчжэ понял этот знак и любезно улыбнулся Юйлань.

— Да, у нас были кое-какие дела. Мы пойдем.

— Была рада встрече, Юйлань. Надеюсь, нам доведется когда-нибудь поговорить за чашечкой чая. — добавила Аньцзюэ.

— Конечно, мы тоже пойдем. — Юйлань взглянула на своего стража, давая знак.

Поклонившись, обе стороны разошлись, и Минчжэ вместе с Аньцзюэ продолжили путь. Вдруг Минчжэ резко остановился и обернулся на Чжоу Юйлань. Он уловил, как та произнесла имя «Лэй Вэйлун». Его лицо изменилось, выражая беспокойство и задумчивость.

Аньцзюэ заметила перемену в лице брата, но не осведомлённая о причинах, просто спросила:

— Всё в порядке, Минчжэ?

Минчжэ, пытаясь скрыть своё волнение, ответил:

— Да, всё нормально. Просто подумал, что нам лучше вернуться домой.

Аньцзюэ согласилась, и они продолжили свой путь, однако Минчжэ был поглощён мыслями. Имя «Лэй Вэйлун» будоражило его разум. Ему нужно было обсудить это с отцом, чтобы выяснить, что стоит за этим именем и почему оно вновь всплыло.

Вдруг Аньцзюэ не удержалась от любопытства и начала:

— Минчжэ, ты никогда не задумывался, почему наши семьи враждуют? — Аньцзюэ с интересом взглянула на брата.

Минчжэ старался казаться непринужденным.

— Отец рассказал бы нам, если бы это было чем-то важным. — Минчжэ с улыбкой взглянул на сестру. — Не волнуйся об этом.

Аньцзюэ сделала вид, будто поняла его. В душе она все еще задумывалась о причинах такой сильной вражды между двумя семьями.

Минчжэ пытался скрыть беспокойство от Аньцзюэ. Он понимал, что наступают какие-то перемены. Ему следует выяснить, что происходит, и почему фамилия Лэй вновь всплыла.

На другом конце рынка их уже ждал Инцзе с повозкой. Увидев Аньцзюэ и Минчжэ, он быстро подошел к ним и помог Аньцзюэ сесть в повозку. Инцзе, заметив тревогу на лице Минчжэ, спросил:

— Всё в порядке?

Минчжэ кивнул, но его выражение лица оставалось серьёзным.

Как только Инцзе закончил помогать, он снова сел на место у повозки, и она тронулась в путь. Аньцзюэ, наблюдая за Инцзе, вспомнила, что он провел всю свою жизнь на поле боя. Сострадание заполнило её сердце, когда она осознала, что за его хладнокровием скрывается богатый и тяжёлый опыт. Её взгляды на Инцзе изменились, и теперь она видела в нём не только стража, но и человека, который пережил немало трудностей в своей жизни.

От лица Сяо Хуншаня.

Сяо Хуншань сидел в уютной чайной комнате на рынке, устроившись на возвышении, откуда открывался вид на шумный торговый квартал. Он неторопливо потягивал чай, наблюдая за людским потоком внизу. Чашка в его руке была наполнена горячим напитком, но его мысли были сосредоточены на недавно полученной информации. Он изучил все, что мог о девушке, подслушавшей его разговор: её имя, возраст, семейные связи, друзей — всё, что могло бы быть полезным.

Внезапно его внимание привлекла знакомая фигура. Аньцзюэ и её брат Минчжэ подошли к лавке с украшениями, останавливаясь перед витринами. Хуншань, оставаясь невидимым для окружающих, сосредоточился на наблюдении. Он следил за каждым движением Аньцзюэ, не позволяя своему взгляду оторваться. Её интерес к ювелирным изделиям, её манера общения с братом, её выражение лица — всё это он тщательно вбирал в себя.

Впервые за 24 года он испытал странное и непривычное чувство, которое сбивало его с толку. Хуншань, привыкший быть хладнокровным и бесчувственным, удивился собственной реакции. Образ Аньцзюэ не оставлял его в покое. Чёрные, словно бездонные, глаза девушки, её взгляд, полный тайны и эмоций, и её силуэт преследовали его мысли, как ненадёжный призрак. Он пытался сосредоточиться на делах, но каждый раз, когда он закрывал глаза, видел её перед собой. Эта навязчивая мысль раздражала его, мешая сосредоточиться. Он был не в силах избавиться от её образа и мучился от этого нового, неведомого ему чувства.

Взгляд Сяо Хуншаня прикован к пальцам Аньцзюэ, когда она всего на мгновение коснулась одной из заколок. Заколка, на которую Аньцзюэ коснулась, была выполнена из серебра и украшена изысканным узором в виде переплетений ветвей и цветов.

Заколка, которую он увидел на витрине, напоминала ему её: её тонкие линии и изысканные детали были как отражение её утончённости.

Заколка была изящной, с нежными серебряными узорами, которые сверкали, словно звезды на ночном небе. В центре её красовался небольшой камень, переливавшийся, как глаза Аньцзюэ, полные глубоких эмоций и загадки. Хуншань заметил, что изящные изгибы заколки напоминали лёгкие движения Аньцзюэ, её грациозность и элегантность.

Подумав, что это украшение идеально подошло бы ей, Хуншань не смог устоять. Спустившись из чайной комнаты, он купил заколку, ощущая, что она как бы воплощает ту особую изысканность и загадочность, которые он видит в Аньцзюэ.

Хуншань, держась за изысканную заколку, почувствовал, как холодное серебро ласкает его пальцы. Он смотрел, как тонкий свет отражается от её камней.

Поместье Ван.

Аньцзюэ сидела в своей комнате, которая открывалась на старую вишню, растущую в саду. Своими раскидистыми ветвями она создавала густую тень, и цветущие лепестки иногда опускались на каменный пол. Аньцзюэ была сосредоточена на вышивании, которое приносило ей умиротворение. В каждое движение иглы она вкладывала часть своей души, и это занятие помогало ей справиться с внутренним беспокойством и сосредоточиться на чем-то прекрасном.

В этот момент в комнату вошла служанка, держа в руках элегантную заколку и записку. Служанка, поклонившись, передала Аньцзюэ предметы и сказала:

— Эти вещи попросил передать какой-то страж.

Аньцзюэ внимательно посмотрела на заколку, украшенную тонкой резьбой, и на записку, запечатанную сургучом. Внимательно осмотрев сургучную печать, она осторожно открыла ее, разрывая тонкий папиросный лист по краям. Когда записка оказалась раскрыта, она прочитала написанное четким, красивым почерком.

«Жизни нашей дни как счесть?
Половина в горечи секрета,
Но ведь что-то в чарке есть, 
С ним заботы все отступят...»

Аньцзюэ сразу же узнала этот стих. Это были старинные строки, которые сохранились в памяти лишь у самых образованных. Другие могли этого не знать, но Аньцзюэ было понятно - это было приглашение на чай.

Аньцзюэ взглянула на заколку. Это было изящное серебряное украшение с резьбой, напоминающей листья. Осознание пришло к ней, когда она узнала эту заколку. Это был тот самый аксессуар, который она видела на рынке. Аньцзюэ поняла - отправитель Сяо Хуншань.

То, что он отправил заколку, обозначает, что Хуншань следит за ней. От осознания этого по её спине прошел холодок. Стих - явное приглашение на чай. Возможно, Хуншань хочет удостовериться, что девушка не раскрыла ту тайну. Так, по крайней мере, поняла Аньцзюэ.

Заколка, которой она всего лишь на мгновение коснулась на рынке, теперь лежала у неё на ладони, как молчаливое напоминание о его неусыпной слежке. Она понимала, что Хуншань опасен, и его игра с ней могла иметь серьёзные последствия.

Аньцзюэ, чувствуя нарастающую тревогу, взяла бумагу и перо, надеясь, что запись своих мыслей поможет ей успокоиться. Она нашла укромное место у старой вишни, где всегда находила утешение. Сев на бревно, Аньцзюэ бросила быстрый взгляд на записку, которая продолжала её беспокоить, прежде чем начать писать. Она медленно вывела на бумаге строки старинного стиха, который когда-то часто слышала от своей матери:

"Ветры судьбы влекут нас вдаль,
Не зная, что найдём в пути.
Сомненья — наш единственный маяк,
Но свет его так трудно уловить."

Затем, немного поколебавшись, добавила:

"Как принять неизбежное, если оно приносит с собой страх и сомнения?"

Аньцзюэ оставила бумагу на бревне старой вишни, небрежно закрепив её камнем, чтобы ветер не унёс написанное. Однако даже после этого её тревога не утихла. В поисках успокоения, она решила обратиться к своему проверенному методу — тренировке.

Она медленно направилась к спрятанному саду, известному лишь ей одной. Этот уголок был заросшим и заброшенным, словно время его забыло, но именно это место дарило Аньцзюэ чувство уединения и безопасности.

Подойдя к сундуку, скрытому за густыми ветвями, она открыла его и достала свой меч. Поглаживая рукоять, она почувствовала знакомое чувство силы и уверенности, которое всегда приходило во время тренировок.

Её меч мягко скользнул из ножен, блеснув в последних лучах заходящего солнца. Аньцзюэ сделала шаг вперёд, и её движения стали плавными, словно текучая вода. Она начинала с медленных круговых ударов, оттачивая каждое движение с невероятной точностью. Каждое её действие было будто часть танца — мощного, но грациозного.

Резкий взмах меча разрезал падающие листья, оставляя за собой едва заметные следы. Она быстро перемещалась по саду, уверенно шагая по неровной земле, легко уклоняясь от воображаемых ударов. Её тело двигалось с такой лёгкостью и силой, будто в каждом движении заключалась тайная энергия, скрытая от всех, кто когда-либо видел её.

Когда Аньцзюэ выполнила заключительный удар, её дыхание было глубоким и ровным, а сердце билось в унисон с окружающей природой. В этот момент она почувствовала, как все её тревоги и страхи начали рассеиваться, оставляя лишь спокойствие и уверенность.

Внезапно Аньцзюэ услышала хруст за спиной. Она инстинктивно обернулась, но перед ней не было никого. В саду царила тишина, и только ветер шевелил листья.

От лица Инцзе

Инцзе никогда не ощущал особых эмоций после прибытия в столицу. Война оставила на нём свои следы, но столица казалась ему ничем не примечательной. В первые дни, когда он увидел Аньцзюэ, она не произвела на него особого впечатления. Он считал её такой же девушкой, как и все остальные. Однако с каждым днём её образ все больше притягивал его внимание.

Будучи стражем, Инцзе провел дни в монотонной рутине, следя за своей хозяйкой и обеспечивая её безопасность. Однажды, заблудившись в поместье, он наткнулся на старый сад, скрытый среди зелёных зарослей. Здесь, в этом заброшенном уголке, он обнаружил меч, который использовал для тренировок, когда у него было свободное время.

Сегодня, когда Инцзе снова пришел в этот сад, чтобы позаниматься, он услышал незнакомые звуки. Подойдя ближе и спрятавшись за стеной, он увидел Аньцзюэ. Она грациозно и уверенно двигалась с мечом, её движения были точными и резкими, как у опытного мечника. Он наблюдал за ней, поражённый её мастерством и внутренней силой. В тот момент, когда Аньцзюэ закончила тренировку, Инцзе случайно наступил на старый лист. Услышав звук, она обернулась, но Инцзе успел спрятаться, оставив лишь лёгкое волнение от того, что его присутствие было почти обнаружено.

Когда Инцзе увидел Аньцзюэ в саду, его первое чувство было удивление. Он всегда считал её просто ещё одной хозяйкой, незаметной и незначительной в своей жизни стража. Парень лишь в тот момент осознал, насколько сильно ошибался. Инцзе был поражён тем, как она владала мечом, её маневры были точными и уверенными. В этот момент он понял, что её истинная сила и преданность не ограничиваются только статусом или ролью в доме. Теперь Инцзе видел в Аньцзюэ не просто хозяйку, а особенную личность, обладающую внутренней силой и стойкостью.

Инцзе вышел из заброшенного сада и направился к главному саду. Его взгляд привлекла бумага, лежащая на бревне старой вишни. С любопытством и осторожностью он подошел к дереву и, аккуратно взяв лист, развернул его.

Инцзе вышел из заброшенного сада и направился к главному саду. Внимание его привлекла бумага, лежащая на бревне старой вишни. Подойдя к дереву, он осторожно взял лист и развернул его.

На бумаге сначала был написан красивый стих, который Инцзе не сразу смог понять. Стихи были неотъемлемой частью образованного общества, но он сам никогда не обучался этому искусству и не понимал их глубокого смысла. Однако под стихом был вопрос:

"Как принять неизбежное, если оно приносит с собой страх и сомнения?"

Этот вопрос глубоко затронул Инцзе. Он почувствовал, что за этими словами скрывается нечто важное для Аньцзюэ. Хотя Инцзе не был знаком с тонкостями поэзии, он знал, что должен ответить. Его желание помочь ей и выразить поддержку было сильнее, чем когда-либо.

На бревне лежала еще не высохшая кисточка. Инцзе взял его в руки и написал на бумаге кривым почерком:

«Принять неизбежное можно, если просто продолжать идти вперед.»

Инцзе еще раз рассмотрел бумагу. Его неразборчивый почерк рядом с изящным написанием Аньцзюэ казался непонятным наброском. Он поставил бумагу обратно на бревно, закрепив камнем. Инцзе надеялся, что его ответ сможет как-то помочь Аньцзюэ.

От лица Ван Минчжэ.

Когда Ван Минчжэ вернулся домой с рынка, его беспокойство из-за упоминания имени Лэй Вэйлун было очевидным. Вспоминая рассказ отца, Ван Шицзе, о вражде между их семьей и семьей Чжоу, он понимал, насколько сложна и запутана эта история.

19 лет назад, когда Ван Шицзе подозревал главу семьи Чжоу, Чжоу Вэня, в заговоре с семьей Лэй для подготовки переворота, он тайно следил за ними. Шицзе сумел выявить план переворота в кабинете главы семьи Лэй и убедить императора в виновности семьи Лэй, что привело к их казни. Однако доказательства связи между семьями Чжоу и Лэй не были найдены, и семья Чжоу осталась безнаказанной. Все упоминания о семье Лэй были уничтожены, а сама секта грома была стерта с лица империи.

Теперь, услышав имя Лэй Вэйлун от представителя семьи Чжоу, Ван Минчжэ был встревожен. Это имя напомнило ему о старых ранах и неразрешенных вопросах. Решив разобраться в этом, он немедленно направился к отцу, чтобы обсудить свои опасения и выяснить, что делать.
Ван Шицзе был погружён в бумаги, когда послышались шаги и вошёл сын. Увидев его, Шицзе поднял голову.

— Приветствую, отец. — Минчжэ склонил голову.

— Минчжэ, что-то случилось? — спросил он, замечая тревожное выражение лица сына.

Минчжэ замялся, не зная, как начать разговор. Он понимал, что информация, которую он собирался сообщить, может серьёзно обеспокоить отца.

— Отец, — начал он, его голос звучал неуверенно, — мне нужно с тобой поговорить. Это важно.

Ван Шицзе нахмурился, отложив перо и бумаги в сторону.

— Говори, сын, — произнёс он, присматриваясь к выражению лица Минчжэ. — Что-то произошло?

— Я... — Минчжэ сделал паузу, подбирая слова. — Я встретил дочь Чжоу Вэня на рынке сегодня. Мы разговаривали, и она... упомянула одно имя.

Шицзе напрягся, уловив серьёзный тон сына.

— Какое имя? — спросил он, уже чувствуя, что ответ может быть крайне неприятным.

— Лэй Вэйлун, — тихо произнёс Минчжэ, не смея взглянуть отцу в глаза.

Ван Шицзе замер, словно кто-то внезапно ударил его. Несколько секунд он молчал, переваривая услышанное, потом произнёс:

— Лэй Вэйлун? Это имя... не может быть. Ты уверен, что услышал именно это?

— Я тоже был удивлен, но да, уверен, — подтвердил Минчжэ, заметив, как изменилось лицо отца. — Отец, она сказала это как-то... легко, будто бы это нечто обыденное. С ней рядом был один парень. Я подозреваю, что она назвала его этим именем.

— Не может быть... — прошептал Шицзе, начиная медленно ходить по комнате. Его глаза были широко раскрыты, словно он только что увидел призрака прошлого. — Вся семья Лэй была уничтожена. Я лично видел, как они все были казнены... Как могло появиться это имя?

— Я тоже не понимаю, — признался Минчжэ, чувствуя нарастающее напряжение.

— Что ещё она сказала? — резко спросил Шицзе, его голос приобрёл металлический оттенок. — Что она знает?

— Ничего больше, — ответил Минчжэ, чувствуя нарастающую тревогу. — Просто упомянула имя, как будто это был кто-то ей знакомый.

Шицзе остановился, его лицо побледнело от осознания возможных последствий.

— Это не может быть правдой... — он прошептал, словно обращаясь к самому себе. — Если хоть один из них выжил... это может всё изменить. Мы уничтожили их ради безопасности империи.

— Отец, — осторожно начал Минчжэ, видя, как отец теряет самообладание. — Что, если они действительно каким-то образом выжили? Если кто-то из Лэй скрывался все эти годы?

— Это невозможно! — яростно возразил Шицзе, его голос дрожал от подавляемого гнева. — Я лично позаботился о том, чтобы никто не остался в живых. Лэй Вэйлун... это имя не должно было никогда больше звучать.

— Но, если Чжоу Юйлань знает это имя, значит, у неё есть какие-то сведения, — Минчжэ пытался успокоить отца, но сам чувствовал, как страх начинает сковывать его сердце. — Мы не можем игнорировать это.

Шицзе остановился и сжал кулаки.

— Я был уверен, что уничтожил все доказательства, — произнёс он сквозь сжатые зубы. — Но если семья Чжоу действительно связана с этим... они могут представлять серьёзную угрозу. Я не допустил бы этой ошибки.

— Мы должны что-то сделать, — настаивал Минчжэ, его голос звучал твёрдо. — Если семья Чжоу действительно замешана, они могут попытаться снова.

Шицзе глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.

— Ты прав, — наконец сказал он, его голос стал более спокойным, но в нём чувствовалась стальная решимость. — Мы должны действовать осторожно. Ни в коем случае не позволяй врагам узнать, что мы что-то заподозрили.

Минчжэ кивнул, осознавая всю серьёзность ситуации.

— Проследи за семьей Чжоу и узнай, кто тот парень. — продолжал Шицзе, его голос был низким и угрожающим. — Узнай всё, что сможешь, но не привлекай внимания. Мы должны выяснить, что происходит, прежде чем они поймут, что мы что-то знаем.

— Я понял, отец, — ответил Минчжэ, его голос звучал твёрдо, но в глубине души он чувствовал, как нарастает беспокойство. — Я сделаю всё возможное.

Шицзе внимательно посмотрел на сына, его глаза сузились.

— И ещё одно, — произнёс он после короткой паузы. — Не вовлекай в это дело свою сестру. Она не должна ничего узнать. Понял?

Минчжэ на мгновение задержал дыхание, осознавая скрытую угрозу в словах отца.

— Я понял, отец, — ответил он, зная, что любая ошибка может стоить им очень дорого. — Я отправлю весточку Красному Когтю.

— Хорошо. Этот старый хрыч... пора бы ему уже показать себя.— Шицзе вернулся за стол и начал вновь перебирать бумаги, словно пытался сосредоточиться на работе. — Иди, сын, и будь осторожен. Нам нельзя ошибаться.

Минчжэ вышел из кабинета, чувствуя тяжесть ответственности, которую возложил на него отец.