Претендентка

Вечером у всех был час свободного времени. Единственные шестьдесят минут, когда дети и взрослые за весь день могут заняться своими делами. Большинство воспитанников проводило время за разговорами, чтением книг или дополнительным повторением уроков. Раньше Вера относилась к числу первых, но после того, как Надя сделала её изгоем, она начала проводить своё время одна.

Девочка держала произведение Виктора Гюго «Последний день приговорённого к смерти». Дочитывая последнюю главу, она взглянула на часы в библиотеке. До сна оставалось десять минут. Вера убрала книгу на полку из тёмного дуба и, выключив маленькую лампу, направилась в комнату.

Спальни детей выглядели одинаково, подчёркивая равенство всех: тёмно-коричневый деревянный пол, стены молочного цвета и резной потолок с изображениями ликорисов, с которого свисала маленькая люстра. Шкаф с одеждами воспитанников и постельным бельём, два письменных стола с небольшими ящичками и белой настольной лампой. Также в комнате находились две двухъярусные кровати и большое окно, на подоконнике которого красовались каллизия и эпипремнум. Из комнаты можно было попасть в отдельную уборную, в которой дети готовились ко сну и началу нового дня.

Распорядок дня детей выглядел так: 5:55 — подъём, за это время нужно успеть застелить постель; 6:00 — начало сборов, ванна, чистка зубов, переодевание в форму; 6:30 — уборка в саду и на территории пансиона; 7:30 — начало уроков, каждый из них длится час; 8:30 — завтрак; 8:50 — второй урок; 13:20 — обед; 13:40 — шестой урок; 18:20 — последний (десятый) урок; 19:20 — ужин; 19:30 — выполнение домашних работ; 22:30 — осмотр у лекаря; 22:40 — личное время; 23:40 — подготовка ко сну; 00:10 — время сна. Никаких исключений не допускалось, а по воскресеньям дети отдавали всё своё время секциям. На перерывах же необходимо было заниматься повторениями следующих уроков.

Войдя в комнату, Вера увидела перешёптывающихся одноклассниц, сидевших на одной из нижних кроватей, но они сразу же умолкли, когда Вера вошла. Она, стараясь не смотреть им в глаза, пошла в ванную, взяв из шкафа ночнушку. Девочки сделали то же самое. Ванную им набирали взрослые.

Раздевшись, они легли в тёплую воду и принялись за мытьё головы. Соседки по комнате переглядывались и тихонько хихикали, но никогда не трогали Веру. Раньше они с Надей расстраивались из-за того, что живут в разных комнатах, но теперь Вера только счастлива, что ей не придётся переживать о том, проснётся ли она завтра утром. Вера взяла мочалку и начала тереть ей своё тело.

Закончив ванные процедуры, девочки легли в постели. Свет выключился во всём пансионе — означает время сна.

Посреди ночи кто-то вошёл в комнату и разбудил Веру. Силуэт мужчины тронул её за плечо и показал жестом, мол, пора. Вере не понадобились объяснения, она всё поняла. Впервые она нарушила правило пансиона и впервые идёт на наказание. 1:30 — время боли.

Пока они шли по коридорам, Вера узнала в нём Воспитателя Прохора, только одет он был в длинную грязно-серую мантию с капюшоном на голове. Пришли они в то самое место, из которого она так долго выбиралась. Это тот самый подвал, в котором она проснулась в первый день своей новой жизни. Она ступила босиком на этот холодный бетонный пол и почувствовала тот самый запах страха. Коснувшись до стен, Вера ощутила сырость, и пред её взором очутились прикреплённые к потолку и полу оковы.

Первая мысль Веры была: «Почему именно здесь?» Воспитатель Прохор будто бы прочёл её мысли:

— Матушка Мария наказывает своих детей здесь, чтобы они помнили, куда вернутся в случае непослушания. — Вера заметила, что Воспитателю Прохору также было не по себе. — Одно нахождение здесь — пытка для нас обоих. Встань туда. — Он указал пальцем на середину комнаты.

Вера сделала так, как он сказал, и воспитатель Прохор заковал её в цепи по рукам и ногам, чтобы она повисла в воздухе. Холод прошёлся по её спине. Воспитатель Прохор зашёл за спину Веры, и она потеряла его из поля зрения. Следующее, что было, — хлест плети и резкая боль в спине. Шёлковая ночнушка не помогала ей защититься, а руки больно сжимало железо. Ещё удар и тонкий крик из её рта. Всё это продолжалось минуту, но Вере казалось, что прошла вечность.

Воспитатель Прохор убрал орудие пытки и расстегнул оковы на руках, придерживая Веру. Когда он отпустил её, девочка упала на колени, и к ней подошла Лекарь Дарья. Вера даже не заметила, когда она вошла. Девочку освободили от холодного железа, и Лекарь Дарья принялась обрабатывать раны от плети.

Когда всё закончилось, Воспитатель Прохор помог подняться Вере и вернул её в спальню, выдав новую ночнушку.

Девочка вся тряслась, но она смогла уснуть.

Вера оказалась в огромном поле, где росли белоснежные цветы ликорис. Они простирались до самого горизонта, мерцая мягким, почти неземным светом. Небо было густого серого цвета, а солнце скрылось за облаками, словно боялось увидеть, что произойдёт дальше.

Она шла по полю босиком, чувствуя, как лепестки нежно касаются её кожи. Лёгкий ветерок трепал её волосы, но вместе с ним доносились шёпоты. Тихие, зловещие голоса, которые звали её по имени:

– Вера... Ликорис... Помнишь, кто ты?

Она обернулась, но за спиной не было ничего, кроме цветов. Они дрожали, словно боялись чего-то невидимого и страшного.

Вера продолжала идти вперёд, пока не увидела вдалеке фигуру. Это была девочка — точная её копия. Только волосы у двойника были чёрные, как смоль, а глаза горели ледяным синим светом.

– Ты знаешь, кто я? – спросила тёмная Вера. Её лицо было каменным, а глаза пустыми.

– Это сон, – ответила Вера, отступая назад.

– Ты уверена?

Тёмная Вера подняла руку, и цветы вокруг начали увядать. Их белоснежные лепестки осыпались, обнажая сухие, чёрные стебли. Поле медленно превращалось в пустыню, где не было места ни красоте, ни жизни.

– Ты всегда прячешься. Всегда убегаешь. Думаешь, если ты будешь молчать, тебя оставят в покое? – Голос её двойника звучал резко, как плеть. – Но знаешь, что будет, если ты продолжишь молчать? — Вера не ответила, стиснув зубы, но тёмная Вера продолжила: — Они уничтожат тебя. Ты станешь пустой. Никто не вспомнит, что ты жила.

Вера стояла неподвижно, пока тёмная фигура не растворилась в воздухе. Вместо неё появился женский силуэт. Её лицо скрывала тень, но голос был знакомым, будто бы это сама Матушка Мария:

– Ты сильнее, чем думаешь, – сказала она, как всегда ласково и бережно. – Но ты должна стать настоящим членом моей семьи. Ликорис — это цветок и яд.

Поле вокруг неё снова изменилось. Теперь цветы зацвели снова, но они были не белыми, а красными, как кровь. Их яркий оттенок был одновременно пугающим и притягательным. Когда Вера протянула руку, чтобы сорвать один из них, земля под её ногами превратилась в хрупкое зеркало. Оно растрескалось на тысячи осколков, и девочка упала вниз.

Утро началось, как и всегда, с безжалостного звона колокольчика. Вера и её соседки встали с кровати, застилая постели.

Скрипнула дверь шкафа, и Вера с трудом подняла руки, чтобы достать свою форму. Спина ныла от вчерашнего наказания, каждое движение отдавалось болью. Стараясь скрыть свою слабость, она оделась и прошла к зеркалу в ванной. Её взгляд встретился с зелёными глазами в отражении, в которых читалась не только боль, но и страх.