Претендентка

- Откуда на тебе синяки? - В кабинете владелицы пансиона всегда было светло. Из большого окна виднелся сад, засыпанный снегом. Летом в нём росли пионы, астры, гортензии, чайные розы, клематисы... Вера часто ухаживала за этими цветами, и они всё время стояли на подоконнике этого окна. Пара стеллажей из красного дерева стояли по углам комнаты, заполненные важными документами. Также в кабинете было множество зеркал, отражавших друг друга на фоне белых стен.

Вера сидела за столом из того же материала, что и стеллажи, на котором стояла лампа, чернильница, лежали перо и блокнот в кожаном переплёте. Одета Вера так же, как и все девочки пансиона: свежепостиранный чёрный сарафан чуть ниже колена, белоснежный кружевной воротник с небольшим чёрным бантиком, белые чулки и балетки в цвет сарафана. Женщина стояла рядом с окном и глядела прямо в глаза Веры.

- Матушка Мария, - владелицу пансиона всегда называли только так, и никто не знал её фамилии и отчества. Она говорила, что «все в пансионе - семья, и её заслуживают эти дети», - я помянула прошлое, и меня за это наказали. - «Нельзя вспоминать всё то, что было до пансиона».

- Зачем же ты это сделала? - Голос Матушки Марии никогда не был упрекающим, и Вера даже не уверена, что она была когда-то раздражена, хоть девочка и пробыла тут только два года.

- Я поступила так, потому что... - «Она предала меня!» - забыла про манеры.

- Вера Ликорис... Ты столько боролась для того, чтобы получить это имя. Мне жаль, что ты так поступаешь, но это только начало твоего пути, и я верю в тебя. - Каждый раз слова Матушки - словно глубокие падения и резкие взлёты. - И кто так наказал тебя?

- Я не могу об этом говорить, простите, Матушка Мария. - Вера опустила голову. «Нельзя сдавать своих».

- Значит, это твой класс сделал? Я так и думала. - Матушка Мария села напротив Веры. - Можешь идти и впредь веди себя прилежно.

Вера молча вышла из кабинета и остановилась возле окна. До начала следующего урока ещё двадцать минут, но идти в класс было опасно. Теперь она стала объектом презрения, и всё из-за неё. Раньше Вера дружила с Надей и была в приятельских отношениях со всем классом, пока её подруга не растрепала одну вещь, которая не понравилась её одноклассникам. Зачем она это сделала? И почему Надя не сказала Вере, что знает о секрете?

По длинному коридору проходили воспитатели и сотрудники пансиона. Большинство из них тоже когда-то обучались здесь и входят в семью Ликорис. Может, они уже даже забыли своё детство? Как и память Веры постепенно вытесняет её родителей. Её отец и мать постоянно меняли места жительства. Их выгоняли с одних коммуналок, они заселялись в другие, и их снова выгоняли. Денег у семьи Веры не водилось, поэтому они вечно жили в грязных притонах: погорелых, сырых, с плесенью, с вонью, но её родителям большего нужно и не было. Вера практически всё время проводила на улицах, воруя деньги и еду с рынка, а родителям всегда была не нужна. Всегда по приходу домой она видела родителей спящими или что-то в этом роде, а по квартире были разбросаны бутылки из-под алкоголя, таблетки и шприцы. Лучше уж так, чем заставать их в сознании и быть избитой.

Однажды девочка вернулась домой и застала бледно-зелёную мать, которая вся тряслась, а у её рта была пена. Отец даже не заметил этого. Девочка хоть и ненавидела мать с отцом, но она испугалась и залилась слезами. Вера попробовала вызвать скорую, но её детскому голосу никто не поверил, и мать скончалась. Ещё три дня тело лежало в квартире, а затем соседи вызвали милицию, но к тому времени Вера попала в пансион в возрасте одиннадцати лет, а через год стала в нём обучаться.

Первый год в этом месте разрушил её так же, как одиннадцать лет с родителями. Кто знает, кем она могла бы стать, если бы не всё это? Из мыслей её вернул в реальность проходивший мимо Воспитатель Прохор, который занимался её классом. Он не был молод, а седина коснулась его чёрных, как смоль, волос. Короткая борода старалась скрыть шрам у него на подбородке, но это не особо выходило, ведь на самом рубце волосы не росли. Одет он был так же, как и все воспитатели пансиона: чёрный костюм, галстук, белая рубашка и лакированные туфли. Воспитатель Прохор - человек с добрым взглядом, но достаточно импульсивным и вспыльчивым характером. Он направлялся в один из кабинетов, но, увидев свою ученицу, остановился.

- Ты уже подготовилась к следующему уроку? - спросил он у девочки. В руках мужчина держал папки с документами.

Вера подняла на него свои большие зелёные глаза. Она учила параграф по математике, но необходимо было всё повторить. Одна формула никак ей не давалась и она об этом знала, но также она знала, что ей не дадут покоя одноклассники, когда Вера появится у них на глазах:

- Я сейчас пойду повторять. - Голос задрожал еле заметно, но Воспитатель Прохор этого не заметил и отпустил Веру. Она направилась вперёд по коридору, периодически оборачиваясь назад. Стены украшало дерево с вырезанными на нём узорами. В этот день на потолках не было зажжённых люстр, ведь тучи не затянули небо, и солнце, отражаясь от снега на улице, озаряло комнаты светом.

Спустя некоторое время хождения по коридорам, Вера увидела впереди кабинет математики. Она надеялась, что внутри не окажется ни одноклассников, ни Нади. Что делать, если они там? Как защищаться? Может, они её не тронут?

Вера знала, что никто её не защитит, ведь воспитатели не должны вмешиваться в дела воспитанников. Девочка замедлила шаг в надежде, что сможет так оттянуть встречу с людьми, которые её презирают. Так же, как она избегала встреч с родителями, проводя время на улице, но отсюда сбежать невозможно. Да и чтобы ей оставалось, если бы она сбежала? Замёрзнуть на холоде? У Веры никогда не было дома, в котором её бы ждали, любили и куда она могла бы всегда вернуться. Ликорис - это всё, что у неё сейчас есть, но вряд ли её здесь любят.

Чем ближе она подходила к двери в математический класс - тем больше Вера боялась. Эта дверь из тёмного дерева с золотистыми узорами ветвей вряд ли ещё в кого-то вселяла такой страх. Вере хотелось прямо сейчас исчезнуть, раствориться, но этого, к её сожалению, не произошло и она встала прямо напротив класса. Дрожащая рука медленно потянулась к круглой, холодной ручке и в этот момент дверь отворилась изнутри.

На Веру глядела пара синих глаз. Девочка, на год младше Веры, одетая в традиционную одежду пансиона Ликорис, стояла в проходе, держась за ручку. За её спиной сидели обучающиеся, повторяющие материал урока, а некоторые общались между собой шёпотом. Девочка нахмурила брови и слегка опустила уголки бледно-розовых губ, увидев Веру. «Надя». Вера отошла от двери. «Что делать? Куда бежать? Чёрт, только не она!». Вере хотелось заплакать, но она не хотела выглядеть настолько слабой, насколько была на самом деле, поэтому пришлось сдержать слёзы.

Надя подошла ближе к бывшей подруге и наступила ей на ногу. Это было не так больно, как страшно и унизительно от того, что Вера не понимала, как себя вести, но просто стоять было нельзя. Ударить страшно, ведь драку увидит весь класс и на Веру нападут, но что остаётся? Бежать? Поздно. Её уже заметила пара перешёптывающихся одноклассников. Если драка неизбежна, придётся бить первой.

Вера сжала руку в кулак. Страх превратился в удар по груди Нади. Девочка не сдвинулась с места, но убрала ногу с туфли Веры, а та отошла на два шага назад. Их заметили остальные одноклассники и побежали в сторону двери. «Теперь бежать». Вера понеслась по коридору. Мимо иногда проходили учителя и воспитатели, но никто не обращал внимание на Веру, которая убегала от догонявших её одноклассников. Только некоторые искоса смотрели на девочку, но она их не замечала, ей нужно было спасать свою шкуру.

За спиной она слышала детей, которые кричали что-то вроде: «Монстр!», «Уродина!», «Трусиха!», «Убийца!»... Воспитанники постарше прислонялись к стенам и окнам, когда мимо пробегала толпа кричащих детей, но никто даже и не думал заступиться за Веру. Она была одна.

Вера забежала в уборную и заперлась там. Она села на пол и заплакала, уткнувшись головой в колени. Из-за двери всё ещё были слышны оскорбления, которые становились всё громче, а потом дети начали стучать и пытаться открыть дверь. Вере даже сейчас нельзя было показать слёз, так что она подавляла свой крик. Ещё некоторое время продолжался этот ужас, пока Надя не сказала:

- Да пошла она. - после чего дети стали умолкать. Только один мальчик, который чуть было не догнал Веру, сказал:

- Жаль, что тебя никто не спустил с лестницы!

Дети стали возвращаться в класс, но Вера всё ещё боялась выходить, так что она вышла из уборной только после звонка на урок.