Глава 35 // Голландский угол //
Библиотека горела.
Пустые полки, объятые пламенем. Стеллажи, падающие друг на друга. Тлеющая крыша, прогнувшаяся под собственным весом.
Было невероятно жарко. Нет, горячо. Да, невыносимо горячо. Трудно даже вздохнуть, не то чтобы двигаться.
Собака лаяла, ища выход на свободу. Но его как-будто бы не было и быть не могло. Или же он был завален горящими обломками.
Пётр пытался разгрести руками один из проходов, но ничего не вышло. Огненные языки лизали ему лицо, он закрывался локтями, но едкий дым всё равно жёг глаза.
Внезапные порывы ветра из неоткуда бросали на него новое пламя. Оно вцеплялось в его куртку, в рукава, в колени. Дышать было нечем, нечем было даже смотреть, куда идёшь.
Я поднялся с колен, чтобы отойти от стола, но тут же рухнул наземь. Собака, прижавшаяся к полу как можно плотнее, дабы дышать чистым воздухом, подобралась ко мне и вцепилась в мой рукав. Оттащила от огня в пока ещё более-менее безопасную зону, где пламя ещё просто не успело распространиться.
— Гав!
Я протёр глаза и огляделся. Мы с Амуром сидели у двери, ведущей в подвал. Точно. Если мы забаррикадированы внутри и не можем выйти наружу, значит нам стоит пробраться ещё глубже.
— Пётр! — Окликнул я старика, борющегося с пламенем. — Старик!
— Гав! Гав-гав!
Когда он услышал нас, было уже поздно.
Огонь обежал вокруг него, очертив круг, и теперь приближался к нему, словно стая из тысячи голодных гиен. Куда ни ступи смерть.
— Я знал, что так и будет, — кричал Пётр, пытаясь одолеть шум ломающейся крыши и треск сгорающих досок. — Тебе не в чем себя винить.
В уголках глаз защипало. По щекам катились слёзы.
Я открыл дверь в подвал и затолкал пса внутрь, а сам оглянулся в последний раз и сказал:
— Я всегда был благодарен тебе за это, отец.
— А я тебе, сынок. А я тебе.
После этого он достал из кармана какой-то свёрток и кинул его мне. Это оказался обрывок пергамента, на котором он написал свою часть Кодекса. Я взял его с собой и сбежал вниз по лестнице, подальше от всепожирающего пламени. Никто и никогда не стремился мне помочь так, как он. Отец.
Жар навалился на старика неутолимым зверем, многотонной горой, подмял под себя, выдавливая из его лёгких нечеловеческий крик.
Отец сгорел заживо.