Кодекс Прогульщика

«Вот и всё что было,

Не было и нету.

Все слои размокли,

Все слова истлели».

@ Гражданская оборона

— Где это мы?

— Не знаю, Икар, и знать не желаю. Поскорее бы отсюда выбраться...

Голоса раздавались где-то сверху надо мной, совсем близко, но в то же время очень-очень далеко. Будто я лежал в яме, глубиной под сотню метров. Звуки доходили до меня еле-еле, и то, словно сквозь толщу воды.

— Ой, — вскрикнул тонкий мальчишеский голос. — И он тоже тут. Смотри, вот он лежит.

— Вижу, вижу, — проворчал старик. — Живой хоть?

Кто-то потряс меня за плечо. Просыпаться мне совершенно не хотелось.

— Да дышит вроде. Спит только. Попытаемся пока что без него?

— Я тебе попытаюсь, — раздался скребущий голос Петра. — Без него никак. Сам знаешь. Безымянный всё это время без дела не сидел, а использовал проглоченную обиду с пользой:плёл свою тяжелую чёрную паутину мыслей. Теперь она окутала и его, и нас, и скоро подомнёт под собой весь Перекрёсток. Будить его надо. Без него никак.

Меня продолжали трясти, но я не отвечал. Не было никаких сил даже двинуться с места, не то чтобы встать.

Вдруг что-то мокрое упёрлось мне в лицо, и я ощутил чужое, но такое знакомое горячее дыхание. А затем громкий возглас в самое ухо:

— Гав!

Сквозь полуоткрытые веки я разглядел силуэт Амура. Улыбнулся этому чуду, открыл глаза и сел на пол. Пёс продолжал радоваться моему пробуждению и лизал мне щёки.

— Проснулся! — Защебетал Икар как раняя пташка. — Проснулся! Проснулся!

— Рано радоваться, — старик был явно не в настроении. Он знал что-то, чего не знаю я.

Поэтому я сразу обратился к нему и спросил:

— Вы живы? Я думал, он убил вас.

— А мы думали, что он убил тебя.

Я огляделся. Всюду царил погром. Мёртвые тела, звёздами распластанные на полу, перевёрнутые столы и стулья.

Где-то я это уже видел, и я сейчас не про тот недавний сон, что посещал меня на днях. Это из моего детства. Что-то смутно схожее происходило со мной много лет назад.

Но я не помню что!

— Где это мы?

— А что, сам не видишь? В школе твоей.

А ведь действительно. Давно я туда не заглядывал, раз позабыл, как она выглядит изнутри. Но такой, какой она предстала мне сейчас, она не была никогда.

— Это... настоящее? Или прошлое?

— Это будущее, — Пётр обвёл рукой холл. — Это будущее, которое по замыслу Безымянного должно необратимо случиться. И это то будущее, которое ты можешь остановить, мальчик.

— Я не понимаю...

— Безымянный сильно разозлился на тебя, когда ты нарушил данную ему клятву. На всех нас. Но сделать что-либо твоему телу он не мог, ему пришлось держать всю злобу в себе. Теперь же он полностью завладел твоим телом, и его ярость вперемешку с обидой выльется через край. Затопит место, в котором он родился, и не только его.

Моё лицо дрогнуло в улыбке, но затем расслабилось.

— А я то думал, зачем ему этот пистолет. Для меня ли? Или ещё для кого... а потом увидел карту, и стал догадываться. Только верить в это не хотелось. Вот значит где он всё это время прятался?

— Нет, — ответил Пётр, подавая мне руку. — Это всего лишь один из тех кошмаров, что он насылал на тебя и готовил превратить в реальность. А там, где он прятался, хранятся воспоминания, которые могут его уничтожить. Но туда нам проход сейчас закрыт.

— Закрыт? — Я принял его помощь и поднялся на ноги.

— У нас мало времени, лучше я объясню тебе всё по пути.

Мы двинулись наружу из этой локации. Амур потрусил первым, обгоняя впереди идущих и виляя хвостом, за ним шёл Икар с низко опущенной головой, а замыкали шествие мы со стариком.

Наша группа вышла на тропу, а с тропы на Ромашковое поле.

Теперь было бы лучше назвать его Чёрным полем. Земля выжжена, нет ни одного цветка и ни одной травинки. Зато с запасом раскиданы кочки и бугры. Безымянный смертельным вихрем пронёсся по Перекрёстку. Сомневаюсь, что здесь хоть что-то уцелело.

Сейчас это место ничем не похоже на то, каким оно было раньше. Ничто не напоминает о тех былых временах, когда я сбегал сюда с уроков, в этот мой личный островок спокойствия и безопасности. Сейчас этот островок разорён, а цветы, вырванные с корнем, обнажают голую сухую землю.

И где-то с краешку яма, окутанная чёрной полужидкой-полудымчатой паутиной. То, с чего всё началось, и то, где должно всё закончиться.

— Это его логово? — Спросил я. — Там спрятано то, что позволит нам его уничтожить?

— Абсолютно верно, — подтвердил Пётр и махнул рукой остальным друзьям. Икар и Амур встали по обе стороны от ямы, старик занял позицию на третьей стороне. — Но ты должен знать. Это же положит конец и нашему существованию, мальчик.

— Конец вашему существованию? — Я не мог поверить своим ушам. Конечно, мои воображаемые друзья не живые и ничего не чувствуют, но всё-таки... нет, нет, не думаю.

— Все мы дали клятву Безымянному, тем самым становясь его должниками. Ты не сможешь вернуть себе контроль над своим телом и не сможешь выбраться наружу. Но ты можешь бороться с ним изнутри. Безымянный, осознавая это, построил свою власть на наших телах. Чтобы добраться до него, тебе придётся перешагнуть каждого из нас.

— Почему я не могу просто войти внутрь, в яму? Ведь оттуда тянутся его руки.

— Оглянись вокруг, мальчик, — старик тяжело выдохнул. — Все наши локации, весь наш мир, Перекрёсток, охвачен этой чёрной паутиной. И мы в том числе. У Икара чёрные руки. У меня сердце. А Амур... Амур и вовсе мёртв.

— Гав!

«Я не понимаю, отец», — чуть не ответил я, но Пётр, обхватив меня за плечи, опередил:

— Нельзя вскочить с первой ступеньки сразу на сотую. Это не в нашей власти. Нужно подниматься наверх, шаг за шагом. Если будешь прыгать, рано или поздно сорвёшься. Никто из нас этого не хочет.

— Ага, не хотим, — подал голос Икар и начал объяснять, что мне делать: — Прогульщик, мы успели взять для тебя пару полезных книг из Библиотеки. Они тебе понадобятся. Сейчас ты будешь открывать их одну за другой и искать нужные воспоминания. Но, пожалуйста, не отрицай увиденного. Этим ты сделаешь только хуже. Ты должен принять всё, что там будет.

— А что я там увижу?

— Наше рождение. Мы не в силах повлиять на прошлое, но мы можем его принять и двигаться дальше. Иначе никак. Нельзя вечно мучить себя упущенными возможностями и не исполненными мечтами. То, что упущено, не вернуть. То, что не было исполнено, исполнено не будет. Прими это. Иначе тяжесть чёрной сущности окончательно придавит тебя к земле и больше никогда не даст взлететь.

Икар вытащил из-за пазухи пару помятых книжек. На одной из них, поеденной временем и почти истлевшей, детским почерком были выведены буквы. «Атанмок яалеб».

Осознание пришло не сразу, но когда до меня дошло, то больно кольнуло в груди. Чтобы справиться с Безымянным и изменить будущее, мне придётся принять прошлое. Но чтобы принять прошлое, мне придётся уничтожить всех своих друзей. Одного за другим. Но они ведь ничего не чувствуют, верно? Им не будет больно?

— А вам не будет больно?

— Нет, — ответил старик. — Не бойся. Мы всего лишь плод твоего воображения. Всего этого не существует. Мы ничего не чувствуем. Ну что, вперёд? — И он снова потрепал меня по плечу. В глазах защипало. — Открывай воспоминание и погружайся внутрь, смотри, не захлебнись. Как только ты попадёшь туда, Безымянный поймёт что к чему и попытается остановить тебя, но мы его задержим.

Я вдруг испугался, потому что вспомнил кое-что, одну очень-очень важную вещь, которую забыл сделать.

— Пётр, Икар, Амур, я ведь так и не узнал кто я!

— Гав! — подал голос пёс.

— Ага, — согласился Икар. — Собачка верно говорит. Ты Прогульщик. Ведь ты сам себя так назвал.

— Это было вырвано из контекста. Из моего Кодекса. На самом деле я никогда не хотел, чтоб меня так называли.

— Тогда мы напишем Новый Кодекс, — поторопил меня старик, явно предчувствуя что-то нехорошее впереди. — Ещё лучше прежнего.

— А... а что туда писать? Я больше ничего и не знаю...

— Мы напишем его вместе, — сказал он. — От каждого друга по одному пункту. Ну, ступай.

В груди затрепыхалось что-то. Может это... как его... сердце?

Этот первобытный страх перед неизвестным пробудил во мне чувства, что я уже давно забыл. Чувства, которые были со мной и Омутом тогда, в день нашей первой встречи у реки. И когда мы создавали Кузнечика. И когда мы... каждый день, когда мы были вместе.