Кодекс Прогульщика

Вид у него был потрёпанный.

В зубах сигарета. Не зажжённая.

Губа разбита. Интересно, кем? До сих пор не зажила или уже успел нажить себе очередных врагов?

Ага, всё понятно. Пришёл за новой порцией. Взглянул на себя в зеркало и понял, что ему так даже больше идёт. Почему бы и нет? Улыбаться меньше будет. Хоть какая-то польза.

А за своей одеждой он всегда следил. Вот как сейчас. Чёрная рубашка и серый в клетку пиджак с такого же цвета штанами. Всё так и кричит о своей дороговизне.

Но я людей по одежде не сужу. Тем более когда в такие вещи облачаются такие ублюдки. Что уж тут судить, всё и так понятно.

Для меня главное, чтоб одежда согревала. Поэтому и ношу старый, но толстый и тёплый свитер. В нём же я и встретил Пиромана.

— Чего тебе? — Сказал я ему. Дверь уже давно была открыта, а он всё молчал. Стоял, руки в карманах держал. Никак не решался заговорить. Не хочет разговаривать, понял я, подраться пришёл.

— Просьба у меня к тебе, — он нахально перекинул сигарету с одного края губы на другой. Ишь какой, просить ещё чего-то вздумал.

— Чего ты хочешь?

— А ты зайти дашь? — Ответил он вопросом на вопрос и кинул на меня очередной наглый взгляд.

Впустить его к себе? Это всё-таки мой дом, и не только мой. Кто он такой, чтобы иметь право заходить ко мне домой?

Из всего класса у меня были только Ария и Омут, хотя последняя, как и этот, дальше порога не заходила. Но если не впущу, не узнаю, что ему нужно. А знать хочется.

— Ладно, — завершил я свои рассуждения. — Заходи.

Пироман вошёл внутрь, я закрыл за ним дверь.

— Милая собачка, — сказал он.

Амур завилял хвостом.

Меня это почему-то жутко взбесило. Заходит такой походкой как к себе домой, так ещё и даёт какие-то оценки моей собаке.

Милая, не милая. Кто тебя вообще спрашивает, урод? Заткнись.

Бросил на Амура свирепый, полный ненависти и презрения взгляд. Он поджал хвост и убежал на кухню.

Пироман проследил за ним и, обернувшись ко мне, спросил:

— Есть что пожрать?

Кровь начала закипать.

Я уже говорил, что в последнее время очень быстро выхожу из себя? Сегодняшний день, кажется, не исключение. Ну вот бесит меня он. Что я сделаю?

— Нет, для тебя ничего нету, — сказал я и заслонил выход из прихожей, как-бы показывая, что дальше он не пройдёт. — Говори уже зачем пришёл, и проваливай.

— А что, неужто не понятно?

— Слушай, — руки сжались в кулаки. — Ты меня достал. Долго ты ещё вопросом на вопрос отвечать будешь? Если я задаю ясный вопрос, то хочу слышать такой же вразумительный ответ. Понятно?

— Да чёт не особо, — Пироман кулаков из карманов не выпустил, но на секунду выпрямился и выпятил грудь. — Пояснишь?

Мы смерили друг друга взглядами.

Он смотрел на меня как на опасность, которой стоит заняться в самую последнюю очередь. Поверхностно и надменно.

Я смотрел на него как на опасность, заняться которой нужно прямо сейчас. Злобно и исподлобья.

Что-то тяжелое висело в воздухе. Это, наверное, была наша взаимная друг к другу ненависть.

Руки начали онемевать от напряжения и трястись от злобы. Пироман это заметил, и сказал:

— Всё-всё, успокойся. Если я тебя изобью, мне потом самому прилетит от кое-кого. А если ты на меня с кулаками накинешься, у меня не останется другого выхода.

— Изобью? — Я поперхнулся со смеху. — Ты максимум свою подружку изобьёшь. Ах да, у тебя же её нету.

После этих слов Пироман сжал зубы, да так, что скулы выступили вперёд. А я продолжил:

— Как ты меня побьёшь, если я тебя уже один раз побил? Пояснишь?

— Ты крыса, со спины напал, это не считается, — заявил он со всей строгостью. Пф, скажи спасибо, что не использовал свой нож в нашу первую стычку, который был тогда при мне. — Так что один, один. Будешь выпендриваться, станет два, один. И так по нарастающей.

Угрожает мне в моём собственном доме. Ну и урод. Уродская уродливая уродина.

Я глубоко вздохнул и спросил, сдерживаясь из последних сил:

— Зачем ты пришёл?

— Она попросила. Я видел её вчера в школе. Видок так себе. Потерянная какая-то. Смотрит в одну точку постоянно. И садится всегда за твою парту, на твоё место, на твой стул, — последнее мне польстило, но я постарался не подать виду, а Пироман продолжил: — Я подхожу, мол, спрашиваю, что и как, а она отмахивается. Потом сама подошла, рассказала. Попросила меня к тебе наведаться. Типо поговорить.

— И что? Типо поговорил?

— Ты, кажись, не понял, — Пироман потянулся к карману. — Ей плохо из-за тебя.

— А мне до неё какое дело? — Спросил я его. Но тот копошился в кармане и не торопился отвечать. Будто бы рабочая рука отключала его рабочий рот. И тогда я не стерпел и добавил: — Когда было плохо мне, ей было плевать!

Вышло чуть громче обычного, даже Амур с кухни вернулся поглазеть, что тут происходит.

— Ну а теперь плохо ей. Улавливаешь суть? Было, не было. Не понимаю я тебя, честное слово. Девчонке из-за тебя плохо прямо сейчас, в чём проблема с ней поговорить?

— Да не собираюсь я с ней разговаривать, как ты не понимаешь! Хочешь, иди и сам утешь её. Мне то какое дело? Когда было плохо мне...

— Да-да, тебе было плохо, но послушай, — оборвал он меня изменившимся голосом. Не надменный и не нахальным. А как-будто даже смиренным и просящим. — Никто не просит тебя возобновить с ней дружбу или даже начать отношения. Она всего лишь хочет повидаться с тобой. И ничего более. Ей просто плохо от того, что все её слова как горохом об стену. Будто она для тебя теперь совершенно ничего не значит, хотя раньше значила так много.

А ведь это правда. Но где Омут была тогда? Где она была и куда она смотрела, когда она для меня была важней целой вселенной? А теперь не значит ничего, и вот, явилась...

— Ладно, — сказал я, вздохнув и почесав затылок. — Пусть приходит. Но только на один раз. Просто поговорить.

Не знаю правильный ли это выбор и нужно ли оно мне вообще, но внутренний голос молчит, так что пусть будет так. Безымянный, ты тут? Нет, он отошёл. Буду пока за главного. Точнее я всегда за главного. Да.

— Нет, — ответил Пироман, и я немного струхнул, сначала даже не понял про что он. Показалось, что он читает мои мысли.

— В смысле нет?

— Я сбежал с уроков, но Омут всё ещё в школе. Она очень сильно обрадуется, если ты поможешь сбежать и ей. Я знаю.

Карман серых клетчатых штанов в тон пиджака будто бы проглотил его руку, вцепился мёртвой хваткой, не желая отпускать. Но наконец-таки его борьба с внутренностями собственного кармана была окончена, Пироман достал зажигалку и поднёс её ко рту.

— Ты с ума сошёл? — Спросил я его.

— А что такого то?

— Ты не будешь здесь курить. И прекрати отвечать вопросом на вопрос.

— Как скажешь, но только если ты пойдёшь со мной.

— Пойду, если ответишь на один вопрос, — сказал я ему.

Он тяжело вздохнул:

— Давай быстрее. Скоро география начнётся.

— Только ответь честно. Я сейчас серьёзно, — я нахмурил брови и сжал зубы. Вообщем придал себе максимально сосредоточенный вид. — Она сказала мне, что не показывала тебе письмо. Это правда?

— Какое письмо?

— А... ну... проехали.

Спустя полчаса мы уже были в школе.

Первый этаж пустовал, а кабинеты на втором и третьем этажах, очевидно, были заполнены до отказу. В одном из них, как под замком, сидела Омут.

— Есть идеи? — Спросил меня Пироман, боязливо оглядываясь. Если его увидят учителя, то поймут, что он сбежал. И тогда прощай-пока.

— Есть, — кивнул я ему и, повторяя за ним, осмотрелся. Нет, всё-таки первый этаж был не совсем пустым. Возле гардероба, кто на скамейке, кто на полу, сидело четверо парней. Они были не из нашей школы, это я понял сразу. Никогда их раньше здесь не видел. Но они были нашего возраста. — А какой урок сейчас идёт, говоришь?

— География.

Мда, дела плохи. Омут просто ненавидит географию и ещё больше ненавидит учительницу, что её ведёт. Дарью Гнидову. Ну а она, в свою очередь, презирает Омута.

Просто попросить не выйдет. Ворваться и забрать силой тем более. Тут нужен какой-то план. Настолько же гениальный, насколько и простой.

— Ну что, есть идеи? — Переспросил меня Пироман.

— Тише, не торопи, — ответил я. — Дай подумать.

Признаваться, что у меня нет никакого плана, очень не хотелось. Всё-таки я самый лучший в сфере побегов. Кому как не мне знать, что делать. Но в голову пока что ничего не лезло.

Настенные часы в конце коридора громко тикали, как-бы намекая, время на исходе. Но их звук перебивал шум, исходящий от той самой четвёрки парней из чужой школы. Они громко переговаривались, что-то горячо обсуждая.

— (Опять не знаешь, что делать?) — Послышался отзвук чужого голоса из моего черепа. Голос, как-будто бы со дна глубокой бездны. — (Я же говорил, что буду помогать тебе. И советом, и делом. Совет уже был, настал час делать дела).

Пироман тем временем ёрзал всё сильней и сильней. Переживал, что его заметят. И тогда я сказал ему:

— Сделаем вот что:ты иди поднимись на этаж, где проходит урок географии, и жди.

— Чего ждать?

— Звонка. Как только прозвенит звонок, уводи нашу пленницу из школы.

— Ты спятил? — Спросил он и посмотрел на меня так, будто я предложил ему оседлать комету. — У нас же Дарья Гнидова уроки ведёт. Она из своего кабинета никогда не выходит. Только если что-то очень срочное или очень... интересное. О чём потом можно будет посплетничать.

— Вот об этом я и позабочусь. Когда прозвенит звонок, поверь, сюда сбежится вся школа. Пройти здесь незамеченным будет проще простого. Как два пальца... ну, ты понял.

— И что же ты такое сделаешь, чтобы сюда вся школа, как ты говоришь, сбежалась? — Он будто бы не хотел работать по моему плану. Или не верил, что он у меня действительно есть.

— То, за что тебя бы исключили. Но я то здесь уже не учусь, — я толкнул его в плечо. — Всё, давай, иди, спрячься там где-нибудь возле кабинета и жди!

Пироман с опаской бросил на меня последний взгляд, а затем поплёлся на верхний этаж. Не забывая оглядываться по сторонам.

А я же в очередной раз посмотрел на парней и на часы. До конца урока оставалось десять минут.

Они шумели, будто бы совсем не замечая меня. То смеялись, то спорили, то толкали друг друга. Может просто зашли погреться, а может они пришли на какие-нибудь школьные соревнования.

Я пытаюсь представить, как буду бить их, и что-то начинает двигаться в желудке. Ощущение такое, будто проглотил змею.

Но я хочу этого. Не знаю почему, просто хочу.

Бросаю на них очередной взгляд, они это замечают. Но игнорируют.

Ведут себя как обезьяны в зоопарке. Хотя нет, те и то спокойнее будут.

У одного из них квадратная челюсть, а другой худой как вешалка. Третий и четвёртый похожи. Возможно, братья. У них одутловатые лица и тупые, ничего не выражающие, глазки. Как у рыбок.

Осталось пять минут.

Сердце колотится бешено. Что-то тянет к земле. Это так страх обременяет душу? Но ведь души нет. Так говорит Безымянный.

Четыре.

Я начинаю вспоминать.

Бешено прокручивать все те моменты, когда такие вот как они, задирали меня. Бросали мне жвачки в портфель, обливали водой в туалете, рвали мои тетрадки.

Страх уходит, и меня наполняет совсем другое чувство. Не ради Омута, не ради отмщения, а просто потому что я хочу этого.

Три.

Перед глазами встаёт горькая пелена, всё как в тумане. В ушах раздаётся смех. Так смеялась Омут, когда Пироман шутил, чтобы развеселить её. Он обнимал её за плечи, утыкаясь в её волосы, а она буравила своим носом его грудь. Иногда он шептал ей что-то на ушко прямо на уроке, а она не выдерживала и смеялась так громко, что просыпался весь класс. Все смотрели на них и говорили, какие они милые. Всё это время я сидел в их тени, сбоку, на расстоянии одной парты. Так близко, но намного дальше, чем можно было подумать. Учитель делал им замечание, а Пироман отшучивался. И все смеялись. Кроме меня.

Эти парни смеются точно так же, как и те, что обижали меня раньше. Удивительно, что смех, такое доброе чувство, может объединять таких мерзких и гнилых людей. И причинять столько боли.

Два.

Зачем они смеются, когда мне так плохо? Я ведь борюсь, борюсь каждый день. И я не помню, когда я последний раз по-настоящему смеялся. Я что, не заслуживаю быть счастливым? А что они сделали, чтобы иметь право быть счастливыми? Нет, счастье нужно заслужить. Я отберу у них это право и вцеплюсь в него зубами. Им придётся отобрать его у меня силой.

Один.

Я подхожу к парням. Двое из них, глупых, продолжают собачиться между собой. Один из них, квадратный, обращает на меня внимание и спрашивает:

— Чего тебе?

Я сжал ладонь в кулак и ударил его в лицо. Он отпрянул назад и не сразу понял, что произошло. А я уже и не помню, что было дальше. Помню только то, что всё происходило очень быстро.

Мальчик-вешалка пытался оттянуть меня от него за шиворот, но я заехал ему по животу локтем. Он упал и ткнулся мордой в пол.

Квадратный стал махать ногами, пару раз ударив меня в грудь. Я отпрянул, споткнулся об Вешалку и свалился на него.

Налетели Рыбки, обрушивая на меня град кулаков и не давая подняться.

Квадратноголовый вопил:

— Бей, бей, бей!

Где-то далеко, почти неслышно для меня, прозвенел звонок. Начали сбегаться школьники, крича:

— Беги, беги, беги!

— (Хватай правого за ногу, опрокидывай, теперь бей левого в пах), — раздавал приказы Безымянный, а я послушно выполнял их. — (Теперь Квадратного, но бей не по лицу, бей по глазам. Да, вот так, вот так).

Рыбки свалились кто куда, я сцепился с Квадратным. Толпа захлестнула нас волной, школьники ликовали.

Вдруг кто-то набросился на меня со спины и взял в удушающий захват. Это был Вешалка, обхвативший меня за шею. Квадратноголовый воспользовался моментом и вдарил мне по животу один или два раза. Меня скрутило от боли, весь воздух вышел из лёгких. Я не мог думать ни о чём, кроме как сделать вдох, но парень не отпускал меня, и, похоже, даже не думал об этом.

На мгновение я обмяк в его руках, но спустя секунду все силы вновь вернулись ко мне. Я упал на колено и оглянулся.

Вместе с толпой школьников к нам спешили и учителя, среди них были и Зина Чмошенко, и Анастасия Уродова... и Дарья Гнидова. Но впереди их всех, обгоняя, мчался мне на помощь Пироман. Это он с разбегу влетел в Вешалку, освобождая меня от его убийственного захвата.

Я ощутил дежавю, очень знакомое чувство. Как мы стояли с Пироманом на заднем дворе школы, нас тогда тоже окружала толпа, и мы тогда тоже дрались. Но тогда мы дрались друг с другом, а теперь дерёмся бок о бок.

— Сзади, — крикнул я ему, не в силах подняться и помочь чем-то, кроме как словом. Пока он мутузил одного, его уже со спины обходил другой.

Пироман вовремя обернулся и успел отреагировать. Кулак Квадратноголового прошёл мимо, в считанных сантиметрах над его головой. Бритоголовый вывернулся из своего скрюченного положения и ответил хлёстким ударом в лицо.

Теперь они схлестнулись, стоя на ногах и не переставая бить друг друга по лицу.

Я снова оглянулся.

Учителя были уже близко. Ликующие школьники, стоящие плотными рядами, не давали им не то что пройти. Даже протиснуться.

Но позади всего этого представления, будто бы за кулисами, кралась Омут. Она тихонько, на цыпочках, выбегала из школы прямо за спинами учителей.

Я нашёл в себе силы подняться и подставить Квадратному подножку. Тот упал, а на меня навалилась одна из Рыбок. Та, что ещё могла драться.

Пироман отправил её в окончательный нокаут чётким ударом ноги по почкам. Он же схватил меня за шиворот и потащил к чёрному ходу.

— Хватайте их! — Послышался клич одного из учителей. Он был уже всего в паре метрах от нас, но дотянуться было никак.

Ещё бы немного, и нас схватили какие-нибудь верные прихвостни учителей, но Пироман ещё сильнее дёрнул меня за шиворот, да так, что чуть не оторвал его. И потащил к выходу. Не отпустил и не бросил.

Я собрался с последними силами:одной рукой взялся за живот(меня всё ещё крутило), а другой взялся за его руку, и наконец-то поднялся с колен.

Пироман продолжал прорываться, словно зверь сквозь колючий лес, вперёд, разрезая толпу. Я бежал за ним. Он сделал последний рывок и на всём ходу влетел плечом в дверь.

Но та не поддалась. Учителя уже поджимали, школьники жаждали продолжения.

Я догнал его и точно так же протаранил дверь плечом. Она дёрнулась, но не открылась.

— Ещё, — крикнул бритоголовый, и мы толкнули её вместе. — Ещё, — мы толкнули её ещё раз.

— Ещё! — Крикнул я. Дверь издала протяжный стон и что-то в ней хрустнуло. — Ещё! — Нас догоняли. Учителя уже успели выбраться из толпы и на полном ходу двигались к нам.

Вот-вот и дверь поддастся, думали мы, должна поддаться. Иначе никак!

Но нам чего-то не хватало. Мы толкали её и толкали, но чего-то по прежнему не доставало.

Ещё пара секунд и учителя схватят нас. Что будет дальше, страшно представить. Вдруг я услышал голос Икара и голос Петра. И меня осенило.

— Вместе! — Крикнул я Пироману и мы на счёт раз, два, три, навалились на дверь всем своим весом и всей своей силой.

Мы вывалились наружу, на свежий воздух, и чуть только успели подняться с колен, так сразу же рванули прочь. Подальше от школы.

Мы бежали долго и без оглядки. Остановились только тогда, когда добежали до гаражей в паре улиц от школы. Там мы свалились на щебёнку и начали отплёвываться лёгкими. Изо рта текли слюни, боль после драки начала окутывать нас с новой силой. У меня заломило живот, а у Пиромана руки. Все его ладони были в порезах и ссадинах.

Мы никак не могли восстановить дыхание. Дышали так тяжело, как, наверное, не дышат даже ездовые собаки. Но зато точно так же, с высунутыми языками.

— Ну что, — первым подал признаки жизни Пироман. — Счёт два, два? Кхе-кхе...

Меня это улыбнуло. Он это заметил и протянул мне сигарету. Ту, самую, которую так и не успел покурить. Я отказался.

Когда лёгкие и так уже почти убиты, продолжать наполнять их этим дымом? Ох уж и рисковый он человек, этот Пироман.

— Ты как, нормально? — Спросил он меня, зажигая сигарету.

— Сойдёт, — кивнул я ему.

— У нас получилось, — бритоголовый жадно втянул едкий дым. — Я видел как она сбежала с уроков.

— Я тоже.

— Напишешь ей о сегодняшней встрече?

— Сегодняшней? — Я усмехнулся и махнул рукой. — Какой там... посмотри на меня. Мне бы до дома дойти сначала. Ладно, позже ей позвоню и назначу встречу. Через час или через два.

— Как скажешь, — Пироман поднялся с колен и отряхнулся. — Ну а меня теперь ждут другие дела, — и он пошёл по своим делам.

Я смотрел на его исчезающую за углом спину и думал, что не такой уж он и плохой парень.