Хранители Времени

Мишель Нордек замер посреди лестничной площадки, упершись лбом в холодную железную дверь. Он легко мог нажать на ручку и войти внутрь, но боялся. Боялся за Капитана, что уже неделю не появлялся в штабе. Капитана, что вышел за эту неделю из дома только чтобы похоронить младшую сестру. Мишель знал Адама с детства, и уже видел однажды состояние близкое к нынешнему. Это случилось, когда погиб его отец – Коллин Бейли, но тогда совсем уж не впасть в отчаяние ему помогла именно Бекка. А сейчас, когда не было и ее, Мишель совершенно не представлял, что делать.

Дверь он все-таки отпер. Хочешь – не хочешь, а делать ведь что-то нужно. Открыл и тут же погрузился во тьму. Квартира встретила мужчину спертым воздухом и привычным для Адама идеальным порядком, затронутым только разве-что пылью. Тяжело вздохнув, он начал шествовать от двери к двери, заглядывая в каждую: пустая кухня, пустой зал, пустой кабинет. Оставалась всего одна, за которой могла прятаться искомая фигура, и легче от этого совсем не становилось. Рука трижды стукнулась о выкрашенное в желтый цвет дерево, взъерошила волосы и впустила Мишеля в обитель, принадлежавшей Ребекке Бейли.

Адам сидел прямо на полу, облокотившись спиной на некогда увешанную постерами и плакатами стену. Взлохмаченные волосы скрывали небольшой лоб, нижняя часть лица прилично заросла, позабыв как о пене, так и об остром лезвии, а костюм, в котором Мишель видел друга еще на похоронах, был измят до неприличия. Адам ничего не сказал и даже не шевельнулся, только поднял на гостя уставшие серые глаза и, вздохнув, закашлялся.

- Ты совсем окна не открывал? – Мишель раздвинул плотные шторы, а затем и окно, изгоняя духоту помещения наружу.

- Хотел. – прохрипел Адам. – Но побоялся спрыгнуть, и оставил эту затею.

- Радует, что у тебя остались силы шутить.

- Это были последние.

- Ты собираешься врасти в эту стену? – Мишель опустился рядом с мужчиной на корточки.

- Я не знаю, Мишель. – покачал головой Адам. – Не знаю, что делать. Я не могу спать. Закрываю глаза, и вижу перед глазами ее лицо. Мне снится, как она радуется оконченному делу, как хохочет с Вэл, как без сил возвращается со школы. Снится, как я бужу ее утром, потому что она снова машинально выключила все будильники. Как проверяет с Лином новую технику.

- Адам, ты…

- А потом я просыпаюсь. – продолжил мужчина. – Просыпаюсь совсем один здесь, в ее комнате. И некому напоминать о порядке, и некого штурмовать по учебникам, и никто не печет на кухне блинчики по маминому рецепту.

- Адам. – Мишель сжал руками мужские плечи.

- И я никак не могу перестать думать о том, что если бы был способ все изменить. Вернуться, и сделать все совсем по-другому.

- Ты должен ее отпустить. – пытался вразумить его друг. - Ничего уже нельзя сделать.

- Неужели нельзя даже попытаться? – взревел Адам, вырываясь из крепкой мужской хватки, но немедленно был снова прижат лопатками в стену. – Мишель, неужели ты бы не попробовал? Правда?
Мишель сдался. Он глядел на покрасневшие, мокрые, скребущие тоской и скорбью глаза, и сдался.

- Я бы сделал все, что в моих силах. – наконец выдохнул он.

- Даже если бы прослыл безумцем?

- Да. – кивнул Мишель. Еще семь минут он слушал тихие всхлипы и чувствовал, как под ладонями вздрагивали широкие мужские плечи, а когда Адам, наконец, успокоился, потянулся рукой в карман брюк. – Тот парень, Хеймс, умер на больничной койке. Я подумал, что тебе стоит знать. Вот его адрес. – Адам кротко кивнул и забрал сложенную в три раза бумажку. – Составить тебе компанию?

- Не стоит. Схожу один, приведу голову в порядок.

- Да уж, тебе не помешает. – ухмыльнулся Мишель. – С такой щетиной ты выглядишь старше меня, Капитан!

Мужчина до полудня развлекал Адама последними новостями, вспоминая прошлое и обсуждая возможные и невозможные планы на будущее, а после, удостоверившись, что его Капитан стал ближе к своему обычному состоянию, поспешил в штаб, где его ждала взволнованная Валери Блиц.

***

Новоприбывшие принесли с собой скупую порцию уличной свежести и прохлады, но даже этой секундной отрады хватило, чтобы привести Аманду в чувства. На замену ушедших во тьму города гостей незамедлительно появлялись новые, и все повторялось последние полтора часа, за которые успела улетучиться большая часть бутылки. Пустой бокал дразнил девушку винной каплей, стекшей по ножке на барную стойку. «Надо проветриться» решила Аманда, борясь с соблазном, и поднялась со своего места.

Бар шумел музыкой и голосами, и последних для будничного вечера казалось чересчур много. Звенела посуда, сменялись напитки и блюда, а пареньки в узорчатых фартуках с причудливо вышитым названием заведения «Дабл Гейм» суетливо наматывали круги по небольшому залу. В этом баре работали только мальчики, заметила однажды то ли Аманда, то ли Элизабет – уже не вспомнить, под какой личностью пришла догадка. Быть может это было сделано во избежание щекотливых ситуаций, возникающих между нетрезвыми посетителями и симпатичными дамами в форме, а может так вышло просто случайно – этого нюанса девушке не довелось узнать наверняка, а напрашиваться в одноразовые друзья к барменам не привлекало. Аманду вообще не привлекало заводить случайных знакомств, а потому расположившиеся за соседними столиками были для нее безликими, бездушными созданиями, служившими лишь массовкой и источником шума.

Хлопнула дверь, и девушку мгновенно окутал туман и пьянящий запах мокрого битума. Щелкнула зажигалка, холодные губы сомкнулись на фильтре, а табачный дым осел сладостной горечью на горле. Аманда пустыми глазами глядела на серое небо, отсчитывая звезды, на сколько это было возможно, и слушала тихую дробь мороси, не беспокоясь, что сигарета могла под ней потухнуть. Впрочем, она и не потухла, более того – уже успела истлеть почти до самых девичьих губ, когда на землю, составляя компанию худой длинной тени легла еще одна.

- Вынь эту дрянь изо рта, будь добра.

Аманда обернулась на недовольный, уставший голос. Коди Такер, последовавший ее примеру, стоял, запрокинув голову, и ловил лицом мелкие капли. Капюшон сполз с макушки, открывая золотистую кудрявую шевелюру, острый подбородок был напряжен, а руки, сжатые в кулаки, спрятались в карманах широких брюк. Ленивым движением руки Аманда избавилась от ненавистного парнем объекта, но в помещение возвращаться не спешила.

- Все беспокоишься за мое здоровье? – насмешливо бросила она.

- Ты будешь полезнее живой, нежели мертвой. – заметил Коди, опустив на девушку зеленые глаза.

- Если уж моему имени суждено оказаться в книге, я надеюсь, ты меня оповестишь.

- Естественной смерти не избежит никто, - нахмурился парень. – Даже ты. А на подстроенную моим папашей ты напрашиваешься сама. Где твой амулет?

- Оставь. - девушка отмахнулась. - Я уже начинаю забывать свое собственное лицо.

- Хеймс мертв.

Коди глядел на нее серьезным, и вместе с тем печальным взглядом, окончательно отрезвив Аманду. Она вздохнула, поправила осыревшее платье, и достала из кармашка маленькой сумочки серьгу. Пронзила им мочку уха, как вдруг нужда задирать на собеседника голову отпала, а длинная юбка, оголив колени перестала казаться таковой.

- Они нашли его. – продолжил парень, постепенно меняясь в лице. – Выключили подачу кислорода, пока он лежал в больнице. Это я виноват. Не стоило брать его с собой. Та девушка, что он спас, она и без него не должна была умереть. Её имени не было в книге, Лиззи. А Хеймса убили!

- Так ты сдаёшься? - перебила его девушка.

Коди отшатнулся, глядя на стоящую перед ним Элизабет так, словно она влепила ему пощечину.

- Ты жестока.

Да, Элизабет порой бывала безжалостна, и сейчас она ненавидела эту свою черту. Тот здравый смысл, или его мнимые остатки, на которых девушка держалась последние несколько лет не позволяли ей поддаваться слабости, вскормленной привычными человеческими чувствами, поскольку девушка заперла их, практически забыв, какого это - чувствовать что-то кроме гнетущей ответственности.

- Извини. - выдохнула она. - С нашим делом перестаёшь бояться смерти, что уж говорить о её мотивах.

- Правда? - Коди поежился. - Я, кажется, с каждым днем все сильнее покрываюсь мурашками.

- Тебе посчастливилось унаследовать способность, а не стать её случайным обретателем. - пожала плечами Элизабет.

- Ты считаешь?

Девушка поймала вопросительный взгляд и вдруг расхохоталась, настолько нелепо звучали её слова. Верно, парень, вероятно, предпочёл бы не рождаться вовсе, нежели быть заложником своей семьи и треклятой способности.

- Как-бы то ни было, тебе лучше залечь на дно. - вздохнул парень, и уже собирался было уйти, но обернулся, - Не снимай амулет. Прошу тебя, Лиззи. Умоляю. - и исчез за углом.

Элизабет простояла так ещё немного, а после достала из сумочки портсигар и щёлкнула зажигалкой. Едкий дым уходил в звёздное небо, а границы его растворялись в сером тумане.

***

Сумерки неспешно опускались на город. Хлипким туманом они рассеивались по пустынным, немым улочкам, стремясь запутать, обесцелить, скрыть. Капли сползали с козырьков и крыш, безжалостно разбиваясь о грунт и серый асфальт тихой дробью. И дроби этой в столь поздний час вторил стук каблуков Адама Бейли, совершенно безразличному к непогоде. Он нервно шёл то ускоряя шаг, то вовсе останавливался, и все время качал головой, впервые настолько сильно сомневаясь в собственных мыслях.

Путь его проходил через Шутовскую Площадь, минувшим веком давшей начало одному из самых известных цирков. Ныне эта площадь являла собой практически самую окраину города, ветхую, но, словно в самых отчаянных попытках, яркую и сверкающую. Гирлянды паутиной тянулись от здания к зданию, а кричащие вывески спасительно освещали затуманенные улочки.

Курс лежал на дом номер двести шесть. Адам, погрязший в веренице мыслей, даже не заметил, как очутился у входной двери, и, бросив недоверчивый взгляд на третий этаж, вошёл внутрь. Минул два лестничных пролёта. Свернул за угол. Замер перед потертой голубой дверью. Как следует обругал себя за нерешительность, и, наконец, опустил ладонь на дверную ручку.

Квартира встретила его духотой, давящей на горло после посвежевшей от дождя улицы, и отсутствием света, что Адам немедленно исправил. Он щёлкнул выключателем и огляделся, стараясь зацепиться взглядом хоть за что-то. Всё было таким невзрачным и будничным: и висящие на крючках куртки и ветровки, и оставленный впопыхах недопитый чай в совершенно обыкновенной белой кружке, и крошки, расползшиеся в сторону от засохшего батона, и одежда, сваленная неровным комком в бельевую корзину. Хоть оставайся прямо здесь, да живи - вот каким это было место. И это было правильно, ругал себя Адам - обычная квартира обычного парня. Но зародыш, выросший после беспокойных снов, буйствовал в груди: "Ищи! Ищи как следует! Найди что-нибудь, что не принадлежит этой серой обыденности!"

Рука зависла над письменным столом, заваленным тетрадями, учебниками и блокнотами, как вдруг, неожиданно для самого себя, Адам вскрикнул.

- Да что ж такое?

Сотни раз он обыскивал чужие квартиры. Знал все существующие на планете виды тайников и излюбленных мест для того, что хотелось бы скрыть от хищных, любопытных глаз. Рылся в шкафах и ящиках. Ловкими, привычными движениями перебирал измятые документы, выискивая серыми глазами необходимую информацию. Всегда знал, что искать, и знал, просто-напросто знал, что найдёт. Но только не сегодня. Сегодня Адам Бейли вышел из дома, совершенно не представляя, зачем он сюда идёт. Быть может руки его дрожали оттого, что не были облачены в перчатки, а излюбленный темно-синий костюм остался обнимать вешалку дома, уступив на один вечер место брюкам-капри, которые Ребекка, хохоча, называла до безобразия нелепыми, и футболку, натянутую второй кожей на широкую грудь. А может все дело в том, что сегодняшнее проникновение не было сдобрено долгом перед высшими целями и работой. И таких "может", заметил с укором для себя Адам, хоть обсчитайся - пальцев не хватит. Вздохнул, и начал перебирать содержимое стола и его скрипящих ящиков.

Аккуратная стопка учебников выросла в левой части практически нетронутая, а рядом постепенно росла ещё одна, содержащая в себе выведенные витиеватым почерком лекции и домашние задания за как минимум два курса университета. Сохранять порядок, установленный хозяином, как Адам обычно и делал, нужды не было - пускай сшитые листы желтоватой бумаги и не знали этого, а хозяин в них уже не нуждался. Он вообще больше ни в чем не нуждался, погребенный тремя днями ранее на веющим унынием и тоской городском кладбище, разве что только в памяти о себе. "Я буду тебя помнить" - успокоил потенциально кружащего вокруг духа мужчина, поочерёдно разграбляя ящики.

Добрых двадцать минут Адам соскабливал со страниц скучные обрывки учений, как вдруг замер, обнаружив, видимо, именно то, что искал. "Хоть бы это было оно!" взмолился он, усаживаясь прямо на холодный пол, и бегло просматривая записи толстого блокнота в переплёте бежевой, видавшей лучшие дни, кожи. Нашёл последнюю исписанную страницу и прямо вслух, не стесняясь возможных и невозможных слушателей, начал читать.

"Сегодня я не спас одну девушку. Приди я раньше, возможно, у меня бы получилось, но Изабелла, пропади она пропадом, снова ошивалась у моего дома.

Они скоро найдут меня. Я практически чувствую их леденящее дыхание на своей шее. Я не знаю, что делать. Коди предупреждал меня, говорил бежать прочь из города. Наверное, так я и поступлю. Все равно он отказался и дальше давать мне наводки. Уеду на какой-нибудь север, буду хрустеть шагами на снегу и отколупывать сосульки от окна. Пошлю подальше все эти смерти. К дьяволу. Туда их.

Нет, конечно нет, как я могу. Просто с Коди можно спасти больше, намного больше.

Как бы я хотел не слышать больше этих воющих и скорбящих. Я устал. Как я устал.

• Адам Бейли (Благодетели/Коди Т.)

• Валери Блиц (Хеймс М.)

Ребекка Бейли, пусть тебе снятся только сладкие сны.

14.05.20"

Адам не мог отвести взгляд от блокнота. Не мог прочитать последние строчки вслух. Не мог даже вздохнуть. Он снова и снова перечитывал написанное, силясь понять, но смысл, впечатанный в бумагу чернилами, ускользал от него, точно песок сквозь пальцы.

"Может быть это все большая нелепая шутка? " - подумал Адам, оголтело оглядываясь по сторонам, ожидая выпрыгивающих из шкафов и соседних комнат людей, гогочущих и утирающих выступившие от смеха слезы, и в числе их несомненно оказалась бы и Ребекка, и автор текста - сам Хеймс Миккилман. Тишина была непоколебима, а Адам все вглядывался в нетронутые тёплым светом потолочных ламп углы. "Вот сейчас" - думал он, "Ну же".

На стенах вдруг заиграли жёлтые блики, заставив мужчину вздрогнуть, словно он и не ждал чего-то подобного, но блики эти пропали так же быстро, как появились. Просто отблески прожекторов соседнего здания. Никаких шуток. Живые так не шутят. Хотя, пожалуй, и для мёртвых это было бы слишком.

Адам вернул потерянный взгляд на блокнот, открыл первую страницу, и стал читать с самого начала.

"Дневник Благодетеля" - заголовком встречал корешок читателя, а дальше - два разворота, исписанные именами и датами, начиная с февраля этого года. Не было ни пометок, ни пояснений, только список душ, значение которого известно одному автору. Пятая страница - и вдруг витиеватый почерк заполнил целые строчки.

" 28.11.2016.

Сегодня по дороге домой спас маленькую девочку (последнее имя в списке - дальше буду вписывать иначе). Малышка выбежала на дорогу - хотела подобрать выпавшую игрушку, и не заметила машину. Но дело совсем не в этом. Дело в том, что со мной познакомилась одна девушка. Волосы - точно шёлк, до самой поясницы, цвета жженого пшена, а глаза! Таких красивых глаз я прежде не видел, честное слово. Стоял, как в землю врос, не мог и слова внятно выплюнуть, а в голове ликовал: чтобы такая, как она, да со мной? Так бывает разве что в сказках."

- Что за чертовщина. - пробормотал Адам, перелистывая страницы.

"Произошло нечто странное. День был свободный - для Благодетелей никакой работы, и мы сбросили мантии в штабе. Изабелла потащила меня в кино, и только стоя на кассе я понял, что кошелька в кармане нет. Благо показ был недалеко от штаба, так что я оставил мою принцессу наслаждаться попкорном, а сам побежал искать пропажу. Конечно же кошелёк был оставлен в мантии, и я уже собирался бежать обратно, как вдруг из кабинета Питера вышел Коди. Питер строго настрого запретил заходить в кабинет всем, никаких исключений. Но что там делал Коди? Все это было странно - Коди ведь тихий парень, никогда не высовывается и лишнего слова не скажет. А тут нарушает порядок. Очень странно.

Вышел из кабинета, и, даже не взглянув на меня, вылетел пулей из штаба. До сеанса ещё оставалось время, да и на фильм я не горел желанием идти - очередная глупая мелодрама. А чему удивляться? Выбирала-то Изабелла. Плюнул и пошёл за Коди. Сперва хотел окликнуть, но слишком уж он торопился. Так и шёл за ним, до самого проспекта Свободы, как вдруг он застыл, и стал озираться по сторонам. Вертел головой, всматривался в людей, и нырнул в переулок. Я нырнул следом, уже не боясь быть пойманным на преследовании, таким неестественным было поведение парня. Едва свернул за угол, вижу, как Коди хватает мирно шествующего мимо мужчину за руку и одергивает его так сильно, что бедный человек, спотыкаясь, налетает на стену. Мужчина собирался было чертыхнуться, но застыл с открытым ртом, во все глаза таращась на Коди, который на ватных ногах сполз наземь, прижимая окровавленную руку к рёбрам.

Что-то я затянул. В общем мужчина этот оказался кандидатом в будущих выборах, о которых я знать не знал, поскольку никогда не интересовался политикой. Ну правда, кого она волнует в моем-то возрасте? Конкуренты заказали его голову, а он даже не вздрогнул, мол, стандартная ситуация. Только гляньте на него! Мы с Коди там поочередно выплясывали, лишь бы спасти его шкуру - сначала вернулся Коди, чтобы принять удар на себя, а потом уже вернулся я, чтобы спасти обоих – а для него это, видите-ли, стандартная ситуация. Вот вам и политика.

Собственно, в чем вся странность: когда кто-то должен вот-вот умереть, Питер собирает нас в штабе и отправляет в самое пекло. Но сегодня он распустил нас, не дав никаких указаний. Сказал, что это будет мирный день. Какой уж там мирный день! И тогда Коди мне все рассказал. Рассказал про Питера, про книгу, про то, что на самом деле представляют из себя Благодетели.

Я не знаю кому верить и что делать со всей этой информацией. Кошки скребут на душе, словно я лезу в дело, в котором мне не место.

04.01.19"

Серые глаза, наконец, оторвались от страницы. Адам с хлопком закрыл блокнот и силился не расхохотаться посреди пустой комнаты. Он лишь хотел узнать, какого черта этот юноша оказался на месте облавы контрабандистов, а набрёл на…  Сам еще толком не понял на что набрел: то ли на золотую жилу, то ли на смертный приговор. Записи не то, что не отвечали ни на один из его вопросов, слишком уж фантастически звучало все прочитанное, они просто-напросто затягивали его во что-то новое, непонятное. На что-то, что было вне его компетенции и понимания.

Нервный смешок всё-таки слетел с губ мужчины. Он поднялся и направился к выходу, не представляя зачем прихватив с собой загадочный блокнот. Верить в содержимое было невообразимо сложно, а разбираться во всей этой чепухе так вовсе смахивало на безумие. Но именно это безумие привело Адама в дом номер двести шесть на Шутовской улице, и теперь стало ясно, что конечная точка далека даже от его воображения, а вереница загадок с пятьюдесятью процентной вероятностью существует и, словно уже только этого было мало, чудовищно влияет на этот мир.