Песнь Вершителя: Тайна рода

Охотники покинули Мачву рано утром, когда солнце только только распускало свои лучи, а на улицах начинала кипеть жизнь. Отойдя от лысых холмов с шатрами золотушников, на несколько миль, они оказались в сочных зарослях джунглей. Тропическая жара тут ощущалась также душно, как в свободном пространстве. Широкий тракт, окруженный высокими многоярусными деревьями, на верхушках которых зеленели остролистые фикусы, густыми пальмами, обвивающиеся змееподобными лианами, сочными дурианами и пышными кустарниками, тянулся далеко вперёд. И не было ему конца и края. Благо солнце, не имеющее возможность проникнуть сквозь густую листву, не било в лица ярким светом. Отовсюду доносились голоса шумных, но невидимых птиц. Почти весь путь за охотниками шествовали мелкие глуполицые обезьяны. Прыгая с одной лианы на другую, они забавляясь наблюдали за незнакомцами, которые раздосадовано пытались отогнать от себя мелкую жужжащую живность — крупных мух и незнакомых жуков. После нескольких часов пути, охотники уже жалели, что отказались от лошадей, прислушавшись к советам местных, утверждающих, что путешествовать по этой части тракта на лошадях крайне опасно не только ночью, но даже днём, так как можно привлечь к себе внимание нежелательных существ.
К полудню, уже еле ворочая ноги, Дарий позволил устроить короткий привал. Чуть отойдя от тракта, они нашли небольшую прогалину с большими, пупырчатыми камнями, покрытыми лишайниками. В солнечных просветах виднелись прелестные, разноцветные бабочки. Где-то в отдалении слышался шум небольшого водопада и плеск довольно трубящих слонов. Кело и Берн без сил свалились на землю, покрытую опавшими листьями, даже не сняв с себя перевязи с оружием и рюкзаки. Дарий передал Альбе тонкий коврик, а сам сел под деревом с красным стволом, которое Брандон назвал несчастной жертвой буйной пассифлоры. Охотник рассказал, что при обильных дождях она разрастается и впаивается в дерево, как клещ, после чего оно меняет свой истинный цвет на красный. А потом добавил, почему-то глядя только на Адама, что с людьми иногда бывает точно также. Одни впиваются в кого-то, как паразиты, а те теряют свою ценность.
Обезьяны до привала, прыгающие по лианам, теперь любопытно глядели сверху. Самые смелые пытались дотянуться до рюкзаков, но кто-нибудь из охотников тут же отмахивался от них, как от мух. Без аппетита перекусив, купленными из магазинов Мачвы, холодными, завернутыми в морозильную пленку, закусками, охотники принялись обсуждать дальнейший план. Понимая, что далеко они сегодня не уйдут, решили дойти хотя бы до ближайшей лесной гостиницы. На карте их было тьма тьмущая, но на деле каждая располагалась в нескольких десятках километрах от другой. Конечно никто уже не надеялся найти в постоялом двору лошадей. Дарий уже бывавший на Брасоне раньше, прекрасно знал, что ни в одном из них скакунов нет. Малькольм в это время куда-то исчез, а вновь появившись, умиротворённым голосом заявил, что неподалёку от прогалины видел прелестного полосатого тигра. Услышав это, охотники заторопились и спешно вернулись к тракту. Путь продолжился, а Кело, несмотря на возражения Альбы, снова завёл свою шарманку.

— ...Когда-то на свете существовало шесть континентов. На каждом было так много государств и королевств, что никто не помнил сколько их всего. Это были дни когда слепцы, обманщики и злодеи властвовали над землями и над теми, кто жил на них — людьми добрыми и не очень, воюющими и мир чествующими, не знающими о земных тайнах и боящимися их. Но сколь бы разными они не были, все погрязали в пороках, в алчности, в жестокости, в нечестивость, в гордыне, в самолюбии и во лжи.
И наступил тот миг, когда земли не выдержали и задрожали, заскользив точно живые. Деревни, города, целые государства крушились один за другим, пока не остались лишь руины, а под ними миллионы погребённых жизней. Стенания их, мольбы о помощи, остались неуслышанными. Солнце зашло за горизонт, а когда выглянуло обратно, мир уже был иным. Так возникли три континента — Уна, Фалос и Гохра. То была новая эра — Эра После Великого Сдвига (П.В.С.).
Шло время, погибшие были оплаканы и забыты, а выжившие принялись строить новый мир. И провозгласили они, что Новый Мир будет лучше прежнего...

Адам следовал позади татуированного и иногда наблюдал, как тонкие, почти сливающиеся с цветом джунглей, змеи ползут по земле или по деревьям.

— ... наступил день когда колдуны и ведьмы заявили о себе, а люди забыли о своём обещании, пришли в ужас и от горя обвинили колдунов во всех земных несчастьях и грехах. Так началась вторая в истории человечества охота на ведьм, прозванная Кровавой охотой. Несчастных колдунов и даже тех, кто ненароком оказывался рядом, ждали страшные суды, которые никогда никого не оправдывали и костры, от которых стыла кровь в жилах. Почти век длились гонения, но наконец волшебников признали, как жителей трёх континентов. А спустя год появились невиданные в мире прежде существа. Жестокие, бездушные и пустые, были названы они душепустами. Плодились пустоглазые демоны так резво, что в 101 году П.В.С. пало первое человеческое государство — Брасон. Ночи стали опасны, а потому часы от десяти вечера до шести утра, провозгласили временем душепустов и запретили людям тогда выходить на улицу.
Шли годы, и никто не знал, как защитить себя от бездушных демонов, пока на свете не родился Гордиан Фалон Бальгард Далох, создавший первое оружие против душепустов и ставший первым охотником на них... Год за годом, охотник строил своё братство. И пока он строил его,  великий колдун — Луций Аврелий Доминеско обьявил себя магистром — и в 250 году П.В.С. решил создать колдовское государство на запустелых землях павшего Брасона...

Историю Трёх континентов знал каждый, но охотники всё равно слушали Кело с особым вниманием.

— ...за тысячу лет от первого года - до наших дней, на трёх континентах было воздвигнуто много государств, королевств и империй. Одни терпели крах, другие процветали и процветают до сих пор...

Вспотевшая от жары, Альба изредка отпускала короткие шуточки и саркастичные комментарии. А Кело это лишь сильнее раззадоривало. Он воспринимал их чуть ли не с воодушевлением и разливайся пуще прежнего. Так, слушая вдохновенный голос, отряд дошёл до кособокого указателя, на котором была вырезана стрелка и толстыми буквами «Гостиница Бабы Того». Сверившись с картой, Дарий с облегчением кивнул на старый мостик, пролегающий через грязный ручей

По сгустившейся полутьме было ясно, что уже наступил вечер. На остроконечных крышах квадратных, слегка перекосившихся башенок двухэтажного дома, лежал пушистый мох. По старым, дощатым стенам поднимались ветвистые лозы и наполовину закрывали часть, горящих тёплым светом,  окон. К восточным стенам гостиницы был приделан широкий загон, в котором блеяли лысые овцы. На небольшом дворике, окружённом мутными, лягушечьим прудиками, пахнущими застоялой водой, стоял низкий сарайчик с тонкими колышками на плоской крыше. К нему прислонялись несколько растрёпанных мётел, привязанных лианами к колышкам. Неподалеку валялись ржавые вёдра и бегали белые куры и петухи. Вдоль прудиков, в которых квакали тропические лягушки, поднимались железные столбы, с вислыми фонарями. Горящее в них неугасаемое пламя иногда нервно подрагивало. Под одним из них сидел безобидный дух — капп, спасатель утопающих. На спине у водяного существа блестел черепаший панцирь, благодаря которому он мог бы прятаться среди черепах и быть неузнанным. Заметив охотников, капп встал со своего насеста и низко поклонился, от чего они решили, что должно быть дух работает на Бабу Того. С ростом около метра, он едва касался головой висящего фонаря. На сморщенном, желеобразном лице серели мутные глаза и бледнел длинный, скрюченный нос.
Из всех охотников, только Кело и Берн поклонились в ответ.

Поднявшись по скрипучей лестнице веранды, они оказались в прохладном помещении, в котором пахло дымом и сырым деревом. На подоконниках горели ромбовидные лампы. По всему залу были расположены круглые столики, окружённые табуретками. За некоторыми сидели редкие посетители. Лица некоторых были скрыты под капюшонами и складками тонких шарфов.

За приёмной стойкой, к которой вёл длинный, грязный ковёр, подняв мозолистые ноги на прилавок, сидела хозяйка постоялого двора и в блаженном отупении попыхивала трубку. По синеватому дыму и специфическому запаху, было ясно, что это далеко не табак, а порошок морницы, так называемого волшебного гриба.
Даже те, кто никогда их не употреблял, знал, что дурманящие грибы выращиваются на плантациях царства заядлых преступников — Бего, в котором власть уже давно устоялась в руках крупных наркокартелей, называющих себя предпринимательскими организациями. Хотя продукция картелей сделалась запрещённой почти во всём остальном мире, им удавалось продвигать наркотики через черные рынки. Знающие люди с лёгкостью могли приобрести и готовые порошки, и наркотические растения в чистом и даже в свежем виде, минуя любые законы.

Лицо колдовской старухи было обезображено глубокими морщинами. Толстые губы стоило им присосаться к концу трубки, превращались всё равно что в лягушачьи. Одурманенные глаза скрывались под слоистыми веками, раскрашенными отвратительной голубой тушью.

— Добрый вечер. — Вежливо обратился к ней Дарий, но скрыть свою брезгливость ему удалось также плохо, как Брандону неприязнь по отношению к Адаму.

Баба Того не шелохнулась, пыхнув круглыми синими колечками в потолок.

— Кхм...Кхм... Прошу прощения. — Терпеливо продолжил рыжеволосый, пытаясь добиться её внимания.

— За х-то просишь, мальшик... — Захрипела старуха, открыв подслеповатые глаза. — Не проси прощения, то бишь не виноват. Огоньку? — Добавила она и широко улыбнулась открыв взор на гнилые зубы.

Поморщившись то ли от отвращения, то ли от ужаса, Дарий отказался от предложенной трубки и выпросил несколько комнат для ночлега. Беря из дряхлых рук ключи, охотник выглядел так, будто его сейчас вывернет наизнанку.

— За домом шудные истошники... — Кинула Баба Того вслед, когда охотники уже почти поднялись на второй этаж.

— Ну, и мерзость... — Скривилась Альба. — Вы видели её зубы. Этой старушке лет так десять тысяч, если не больше...

— Глупости. — Улыбнулся всезнающий Кело. — Уже давно известно, что самый древний долгожитель в истории колдунов — это Костяная ведьма, а ей около пяти тысячи лет.

Обустроившись, охотники прихватив сменную одежду, всей гурьбой вышли на задний двор в поисках горячих источников. После изнурительного дня, хотелось смыть с себя всю грязь и пот. Однако, Малькольм неожиданно куда-то запропастился.

Существо, встретившееся ранее, уже стоял под другим фонарём и глядел в воду прудика, который с этой части двора чуть сужался.

— Эй, капп. — Грубо окликнул его Дарий. — Где тут источники?

Медленно повернув сморщенную голову, создание  насмешливо фыркнуло и с громким всплеском исчезнуло в пруду.

— Если бы к тебе обратилась с таким тоном, Дарий, сомневаюсь, что ты помог бы. — В серых глазах Кело промелькнуло раздражение. Во время недолгого путешествия с ним, Адам понял, что татуированный очень трепетно относится к существам, к которым незаслуженно сталкиваются с жестокостью и несправедливостью. — У него же наверняка есть имя. А источники и так понятно где.

Указав рукой на узкую дорожку ведущую в низенькую чащу, над которой поднимались клубы светлого пара, он оставил друзей и двинулся к месту, в котором исчез капп.

Пристыженный Дарий покрылся розовыми пятнами и молча пошёл по направлению дорожки. Остальные последовали за ним, вскоре оказавшись у огромных каменных колодцев. Поднимающийся над ними пар окутывал всё вокруг, уходя в открытое, звёздное небо. В самых дальних колодцах слышалось бульканье. Подметив это, Берн усмехнулся и сказал, что они наверное для тех, кто хочет свариться заживо. 
Выбрав ближайшие и по их взгляду безопасные источники, охотники разделились.

Раздевшись до пояса и оставшись в льняных шортах, Адам вступил в горячую воду. Лодыжки тут же обдало жаром, но он даже не поморщился и медленно, с головой нырнул в колодец. Объятое кипятком тело пылало, но юноша чувствовал, что всё накопленное напряжение за последние несколько недель, рассеивается. Ноющие от ходьбы и тренировок мышцы, расслабились. Вынырнув, он ещё немного побыл в воде, прислушиваясь к весёлым голосам, помирившихся Брандона и Дария. Посмеиваясь над чем-то они сидели по пояс в самом широком колодце, раскинув крепкие руки по каменным бортикам.

Альба уже переодевшаяся и чистая, лежала на плетённом  сооружении, которое походило на диван и расчесывала короткие волосы. Обычно суровое лицо порозовело и казалось очень мягким. Издали она напоминала довольную кошку.

— Как хорошо. — Выдохнул Берн, заходя в соседствующий с Адамом колодец. Кончик открытого живота, оставшееся на виду, напоминал волосатый холм. — Звёзды, ночной воздух, а главное никаких душепустов, готовых обсосать тебя досмерти.

— М-м, хорошо. — Повторил за ним ученик. Синие глаза смотрели на небо и казались также темны, как ночь.

Звёзды, теряющиеся под поднимающимися паром, напоминали полу-размытые пятна. Кипящее бульканье дальних колодцев сливалось с жужжанием ночных насекомых.

— Знаешь, а было время, когда я годами суши не видел... — Погрузившись в глубокие воспоминания, охотник взгрустнул. — Тогда плавание было моей стезёй, но вот ежели кто попросил бы меня вернуться в капитаны, я бы ему по роже двинул...

Уловив в голосе Берна тоску, Адам не поверил ему, но вслух ничего не сказал. Кело так и не появился. Наверное до сих пор пытался наладить связь с каппом.

— И тут напрашивается вопрос, а зачем я вообще пустился в странствие... океан ли это, суша ли, может Альба права... пришло моё время на покой идти?

Поняв, что следует как-то поддержать охотника, Адам промычал сочувственные слова. Вот только после них Берн совсем расклеился. И чуть ли не плача, сообщил, что на самом деле не знает, что такое покой и страшится его, как страшного кошмара. Не зная, что ответить, синеглазый поторопился выплыть из колодца, сославшись на то, что скоро действительно сварится.

Переодевшись в свежую одежду: в просторную, почти не ощущающуюся на теле, рубаху и в свободные, точно такой же материи брюки, он оставил купающихся охотников, решив поискать Кело, находиться рядом с которым было намного проще.

Пройдя обратно по узкой дорожке, Адам вернулся на задний двор и внимательно осмотрел местность, но татуированного не заметил. Он оказался по другую сторону гостиницы. Погрузившись в мутную, воняющую водорослями воду, по щиколотки, охотник что-то рассказывал повеселевшему каппу. Отвечая новоиспечённому другу резкими, булькающими словами, водяной дух выглядел чуть ли не счастливым.

Заметив Адама, охотник помахал ему рукой, а потом что-то проговорив каппу, вышел из пруда. Существо расстроенно село на своё излюбленное место и понуро вгляделось в тёмную воду, на котором отображались блики неугасаемого фонарного пламени.

— Хэй, Адам, ну что там с нашими? Ещё нежатся в купальнях?

Глаза Кело радостно сверкали. От былого раздражения не осталось и следа. Обняв ученика за плечи, охотник подтолкнул его к дому. В сумерках тот казался поуютнее чем в светлое время. То что на веранде кто-то сидит, они заметили лишь оказавшись рядом. Хотя человек с головы до ног был укрыт плащем и не выказывал никакой агрессии, в нём всё равно проскальзывало что-то враждебное. Скинув это на игру воображения, Адам вместе с Кело вступили за порог, как вдруг охотник оглянулся и застыл, как вкопанный. Отпустив ученика, он резко, в одном прыжке, оказался рядом с незнакомцем и схватив его за локоть, оттянул рукав, гневно вскричав:

— Клеймо предателя! Я так и думал! Что ты здесь забыл, сволочь? Преследуешь нас?

Приблизившись, Адам заметил на ладони, которую раскрыл Кело, обожженную давно плоть, посреди которой белел рисунок острого змеиного клыка. Освободив руку, незнакомец сбросил капюшон. Если бы не свалявшиеся, сальные патлы и вонь немытого тела, то он даже мог бы показаться приличным. На вид незнакомец был ровесником Кело, но что-то во взгляде делало его в несколько раз старше.

— Ну, здравствуй, полукровка. — Ехидно усмехнулся он и миндалевидные, золотистые глаза насмешливо блеснули. — Давненько не виделись, а ты всё такой же... Небось тешишься защищая убогих, а?

Растерявшись, Адам взглянул на татуированного. Полукровка? Он ведь думал, что Кело чистокровный человек. Чья же кровь ещё в нём течёт?

— Убогий здесь только ты. — Холодно процедил охотник и к неожиданности Адама, змея на его лице зашевелилась, как живая и зашипела. Глаз-изумруд загорелся зелёным пламенем. — Предатель.

— Предатель? — В недоумении повторил златоглазый. — Я то? Из-за этой нелепой метки? — Он высоко поднял обожженную ладонь. — А скажи ка мне, Веладий, что и кого именно я предал?

— И после всех своих пакостей, ты ещё смеешь говорить об этом?

Незнакомец с клеймом Равнодушно пожал плечами.

— Ради блага, чем-то приходится жертвовать и идти на риски...

— Всё что ты делал, всё было ради блага собственного... Можешь оправдывать сколько угодно, все знают какая ты тварь...

— В самом деле? — Перебил патлатый. — А ведь было время, когда я тебя уважал, Веладий, но видно зря. Ты такой же слепец, как все остальные. Суть ускользает от твоего нутра, как и...

— Ой да, заткнись! — Вскипел Кело и если бы не Адам, то накинулся бы на давнего знакомого. — Проповеди свои будешь в аду читать, а здесь изволь, не портить воздух этими бреднями.

Синеглазый еще никогда не видел Кело в такой ярости.

— Амодей Вергулий, помяни моё слово, если ты сейчас же не уберешься из этого дома, то тебя не спасёт даже водяной дух!

— Случится то, что суждено. И я не покину...

Не дав златоглазому закончить, Кело схватил его за грудки и рыкнул:

— Убирайся!

Патлатый смело усмехнулся. Приблизившись к охотнику, что-то прошептал ему в ухо, а затем издевательски склонил голову. Немного поглядев на Кело и скользнув глазами по Адаму, послушался, прекрасно понимая, что останься он здесь и ничем это хорошим не закончится. Спустившись с лестницы, Амодей двинулся прочь от постоялого двора. Своей резвостью он распугал кур. Те тревожно закружились по двору. Капп вскинул желеобразную голову и с интересом глянул на их суетливую беготню.

— Что это за клеймо? — Спросил Адам, когда незнакомец совсем исчез из виду.

— Помнишь пятое правило Свода золотых Законов? — Кело был мрачен, как грозовая туча. В глазах всё ещё плескались искры гнева.

— «Чьтите и уважайте законы охотников гильдии. Каждый предатель будет заклеймён и лишён чести носить охотничье оружие». — Проговорил Адам навеки отпечатавшиеся слова в голове.

— Так вот, такая метка появляется когда охотник предаёт гильдию. — Присев на верхнюю ступень, Кело на миг умолк. Но немного поглядев туда, где исчез предатель, пустился в странствие по воспоминаниям. — Три года назад, то бишь в 1017, Амодей потерял на охоте любимую... Душепуст поглотил бедняжку на его глазах, а Амодею ничего не оставалось кроме как последовать закону Свода и убить её... потому никто и ничего не заподозрил когда он начал странно себя вести... пропадать без причины, разгуливать по гильдии,  подолгу всё рассматривая и будто что-то ища. Все ведь жалели его, да и я не исключение... Потому даже когда он начал носить перчатки я ничего не заподозрил, а оказалось, что Амодей уже тогда был завербован культом «Крушения и Возрождения». Слышал о таком?

Внимательно слушающий, Адам кивнул. Культ «Крушения и Возрождения возник спустя три года после окончания революции на Брите, то есть в 288 году П.В.С.. Вся их вера была основана на идее, что душепусты святые и появились они для того, чтобы избавить мир от порочных и алчных существ. Некто предсказал основателю культа, что однажды мир должен разрушиться и построиться заново, а это якобы может свершить «рождённый в пустоте Вершитель».

— Так вот,  на следующий год Амодей совсем переменился. Никто бы и не узнал о том, что он давно предал гильдию, если бы на охоте душепуст не сорвал перчатку с руки и не открыл тем самым клеймо. Тогда то и выяснилось, что Амодей завербованный адепт и шпионит в гильдии по приказу культа... Всё стало на свои и места, его чудаческое поведение, странности творящиеся в гильдии. Он ведь не просто шпионил, а пытался подорвать систему гильдии изнутри...

Умолкнув, Кело уставился на грязные ноги. Застрявший на пальцах ил, уже высох.

— Ты верно думаешь , что я обошёлся с ним слишком жестоко? — Вдруг спросил татуированный. — Но знай, если бы Амодей наткнулся на Дария, то к утру и правда плавал в пруду пузом к низу.

Однако, Адама это ничуть не интересовало. Перед глазами раз за разом проплывала обожженная ладонь.

— Как появляется клеймо?

Кело пытающийся вычистить застрявший в пальцах ил, застыл и внимательно посмотрел на Адама, будто предупреждая.

— Когда охотник предаёт гильдию, оружие, с которым у него была связь, отвечает ему. Воспламеняется и пожирает само себя. Говорят это мучительно, всё равно что терять часть души.

Наконец, избавившись от грязи, Кело растерявший всю радость от приятельского разговора с каппом, поторопился к горячим источникам. Адам же зашёл в гостиницу. Баба Того всё ещё покуривала трубку, но в вонючем зале кроме неё больше никого не было. Услышав звуки чужого присутствия, она раскрыла голубые веки и мутными глазами уставилась на посетителя.

— Вам шего, мистел? — Прохрипела старуха, напрочь позабывшая, что недавно видела Адама. — Огоньку?

Синий дымок хоть и вызвал  у него короткий интерес, ученик предусмотрительно отказался и поднялся к себе в номер.